Божественный Coviмерон-19
Март
I
Земную жизнь пройдя до половины,
Мне вновь пришлось любимое Окно
Покинуть сквозь чухонские равнины,
Привычно убедившись, что оно
Неплотно заперто, а если что – припрятан
Под Коткой ржавый ключик золотой…
Бежали рядом ёлки ряд за рядом –
Ещё не партизанским спецотрядом, –
Хоть пограничный дуб уж ныл: «Постой!
Зачем тебе туда? А может, маску?
А может, руки пятый раз помыть?
Ты повнимательней вчитайся в эту сказку…»
Но всё это на детскую раскраску
Столь походило, что лишалось права быть.
II
День уходил, и неба воздух тёмный
Клубился над просторами плотин,
И мой фрегат «Летучий» в Глубь Низин
Причалил. Тут же в Графский Лес укромный
Мне удалось добраться без причуд –
Без образин рогатых, чудо-юд, –
Хоть маскарад как будто был в разгаре,
И хлоркою уже на тротуаре
Бесов гоняли кое-где… Но здесь, в Лесу,
Медведь ворчал лениво на лису,
Пел соловей, цвёл крокус, на весу
Нарцисс ронял в овраг своё: «Едва ли
Вы что-нибудь прекраснее видали…»
И чайки гадили на всю эту красу.
III
«Я УВОЖУ К ОТВЕРЖЕННЫМ СЕЛЕНЬЯМ…»
Куда? Кого? Совсем с ума сошли!
«Среда!» – орёт будильник в исступленьи.
Ну хорошо! На службу с ним ушли…
Мы прокатились в медленном трамвае,
Мы кофе выпили на ветреном углу.
Но кто-то вдруг чихнул в Уханьсарае,
И рухнул мир в безудержную мглу.
Трамваи кончились, и прекратился кофе.
Кино, музеи, театры – всё под ключ!
Шлюх в кофешопах, шнапс в зелёном штофе –
Всех запереть и запретить! Кто при Голгофе?
Ну, эти сами разбегутся из-под туч…
IV
Едва ко мне вернулся ясный разум,
В нём замаячило заветное Окно (!) –
Нырять в него, как в прорубь, было сразу…
Но поздно! Видимо, не суждено.
Сомкнулись ставни, и замки сменили
На электронный хитроумный код,
И всё, что оставалось на виниле,
Расплавилось в онлайновой ванили.
Кот Шрёдингера и Чеширский кот
С котом Учёным собрались на вече
Под вопли половцев и печенегов вой,
Принять стремясь обличье человечье,
Отгородясь китайскою стеной
От человечества, чтоб скрыть своё увечье:
V
«Мы подошли к окраине обвала», –
Промолвила улыбка без кота.
«У нас ещё такого не бывало», –
Мяукнула коробка. – «Суета
Всё это, – рявкнул третий, полосатый. –
Здесь главное, чтоб цепь не подвела,
Как говорил великий вождь усатый…»
«Который из усатых? – Голова
Без витязя в их тайный чат включилась. –
А не был ли он также бородат
И сладострастно падок на Людмилость?..»
Остолбенел усатый зоосад –
Забанить голову он был бы очень рад,
Но голова в волнах 5G ютилась…
VI
Был грозен срыв, откуда надо было
Нырять с обрыва в тьму небытия…
Народ цеплялся за обмылки мыла,
За девяностоградусность этила,
За ультрафиолетовость светила,
За марлю, вату, аспирин… «Не я!!!» –
Талдычил каждый самозаключённый,
В тюрьму покорно введший сам себя,
Из социума самоисключённый
И невиновности презумпции лишённый
По догме первородности греха…
Вольтер вздыхал о либертарианстве,
Что Google переводил: «Контрактном рабстве»,
И выкипала на плите свобод уха…
VII
Ещё кентавр не пересёк потока,
Как всё вокруг заполнил жёлтый шум.
Летели вести смутные с востока,
А запад бодро восклицал: «Аум!»
И было всем немножко одиноко…
Но многие привычку обрели
Плевать с весны на осень. Провели
В онлайне все возможные уроки,
Все даты переврав, сорвав все сроки
Экзаменов и тестов. Подвели
Итог в итоге марта – караул!
Похоже, все пропали, всё сорвалось…
Но Красной площади всё это не касалось,
И по часам сменялся караул.
VIII
Вот острохвостый зверь, сверлящий горы,
Возник, «ноль шесть – ноль шесть – ноль шесть» жуя…
Ноль три – всплывал в сознании номер скорой.
Джеймс Бонд твердил, что семь и два нуля
Перед семёркой! Кто-то сто двенадцать
Упорно в скайпе силился набрать.
Пел некто хриплый: «Где мои семнадцать…»
Сорвалась в пропасть пятница тринадцать –
Ей удалось на этот раз сорвать
С собою вместе всё, что только можно,
А что нельзя – подмышкой прихватить.
Ноль восемь набирая осторожно,
Мне чудилось, что время невозможно…
Нет, три недели свистнули, как пить…
IX
Безмолвны, одиноки и без свиты,
Катились дни, как поезд под откос.
Лягушка с мышью, нитью басни свиты,
Перед Эзопом ставили вопрос:
«Коль ты творец – зиждитель этой байки, –
Что мышь летучая, ты впопыхах забыл?
Нам что? Бежать к создателю Незнайки?
Он, кстати, умер, как и ты!»… Уже нет сил
Вникать в проблемы разноцветных мышек,
Переживать за кошек и собак –
Похоже, в жизни нашей их излишек…
Скажи, Творец, что всё-таки не так
С Твоим твореньем, коль оно готово
Залезть в силки любого птицелова?
X
Кто мог бы даже вольными словами
Банальной прозы всё пересказать?
С восторгом мы бы ринулись за вами
И стали б вас день напролёт читать
И ночь насквозь… Но нет таких в Пьемонте,
В Наварре не сыскать и даже здесь,
Где на Гумнищах помнят о Бальмóнте,
Где длится северянинская спесь
И продолжают воевать на первом фронте,
Хоть в Пастернак Ахматовой залезть
Мешает Хармс. Как всё же страшен
Промозглый и пустой Фонтанный дом…
Но «Мёртвых душ» второй сожжённый том
Являет алиби для всех забытых пашен…
XI
Когда б мой стих был хриплый и скрипучий,
Мне было б легче кротко промолчать –
На каждом слове утвердив печать
Беспамятства, нырнуть в песок зыбучий
Свободных мыслей… Боже, что ещё
Возможно пожелать, в трясине адской
Увязнув? Разве вести, что прощён?
Что цепь разорвана блокады Ленинградской?
Что все свободны… Только Бухенвальд
Опять дымит тихонько за портьерой.
Хатынь пылает. Тенор, тусклый альт
И баритон визгливый под Ривьерой
Договорились обо всём. А мы – тщета
Голубоглазая, нагая нищета…
Апрель
I
В то время как внезапная тревога
Нас затворила в четырёх стенах,
Шёл пост Великий. Бес морочил Бога,
Пока Он корректировал Танах
Посредством Сына в сумрачной пустыне…
Затихло всё, и даже Благовéст
Звучал ну если только в Палестине,
И то, пожалуй, лишь на той картине –
В музее, маслом… Приближался крест,
Но понести его никто не мог,
И даже поднести никто не смел.
Бес ликовал. Развёл руками Бог
И отстранился от бесцельных дел.
И огласили предварительный итог:
II
Когда одну из наших сил душевных
Сравняли с прахом и свели на нет,
Чем можем мы, помимо блюд кошерных
И эфемерно золотых монет,
Располагать? Свободою в пространстве
От коридора и до счётчика?
Нас могут обвинять в либертарьянстве
И штраф вменять! Ведь правая щека
У нас всегда готова съехать влево
И вновь подставиться, стеная про ♯metoo,
♯harassment и… ♯пускай не королева,
Но ♯гадит англичанка! Суету
У нас ещё не возвели в запрет?
У них – уже… с поправкой на минет…
III
Вослед вождю послушливым скитальцем
«Не выходи из комнаты!» стенал
Всяк смерд, ещё способный средним пальцем
Нажать на кнопку лифта и в подвал
С мансарды съехать. Кажется неважным
Весь этот перечень посредственных причин,
Тем более что полыхал камин
И приговор гремел делам бумажным:
«Не выходи из комнаты! Уймись!
Тебе огромную медаль дадут за это…»
Весна шептала в ужасе: «Очнись!
Ты едешь по апрелю без билета!
Как мне достичь тебя, когда ты спишь?!»
И в маске плакала подопытная мышь.
IV
В тот самый час, когда томят печали
И кажется, что всё предрешено…
В тот самый час, слыхали ль вы?.. Едва ли!
Вы были с комнатой тюремной заодно!
Вы мебели давали волю слиться
Со лбом обоев и затылком рам!
Вы выступали в роли очевидца,
Но не участника трагедии и в храм,
Где всё сейчас решалось, объявиться
Вы не стремились вовсе. Суета
Тихонько вас чесала за ушкóм,
И в горле застывал удушья ком,
А разум партизанил и ползком
Пытался вам вменить свои счета.
V
Тогда мы очутились за порогом
Неведомо чего, незнамо где…
Мы оправдались полностью пред Богом,
Но замарались целиком в везде –
В сейчас, и во вчера, и в послезавтра –
И что теперь? Куда нам отплывать?
Молчит, как партизан под пыткой, Автор…
А нам его по имени назвать
Невмоготу совсем. Немеет плоть
И тает льдинкой в солнечных лучах.
Ижора жрёт, и хлещет водку водь.
Подснежник на обочине зачах.
Весне грядущей всё почти возможно,
Но всё теперь размыто и тревожно…
VI
Мы были на последней из ступеней –
Буквально шаг один – и мы в раю!
Но группа лауреатов на краю
Потери грантов, премий – санкций, пени
Боялась дóсмерти и больше, чем её…
Они употребляли мумиё
И знали: главное, не наступить в своё
Же… Прочее почти неважно –
Проходит всё! И это без следа,
В забвение в конце концов отважно
Нырнув, пройдёт… Пока белиберда
Любая проходила в местном клубе
С восторгом, коль на ней без лишних прений
Корона красовалась от YouTube.
VII
Читатель, если ты в горах, бывало,
Встречался с эхом собственных речей…
Ты помнишь эту пропасть интервала
От «ergo sum» до отклика «ничей»…
Сперва ты слышишь «иго страшных дум…»,
И в мыслях молнией проносится: «Дурак?»
Тогда горланит Эхо: «Тугодум!»
Ты понимаешь, что опять не так
Всё понял, и пытаешься постичь
Лукавой нимфы хитрых слов подтекст.
Слова ты ловишь, как охотник дичь,
А в них нет смысла, только лишь контекст
Огромных скал, висящих в облаках
На чьих-то необъемлемых руках…
VIII
Ход не мешал речам, и речи – ходу;
Мы шли куда-то. Видимо, вперёд.
Лауреаты сочиняли оду
Короне вируса. Рукоплескал народ,
Хотя его почти не видно стало,
Когда врубили масочный режим.
Пижама, «Инстаграма» покрывало…
Не прекращаясь, жизнь переставала
Существовать. Шептало «убежим
Куда-нибудь» растерянное эхо.
Ему теперь хоть кто-нибудь внимал,
Лишь если слышались раскаты смеха,
И коридор вдруг становился мал
Для безусловности всемирного успеха.
IX
Час понуждал быстрей идти по всклону,
А всклон всконялся всклонною стеной.
Держал ли центр тяжести колонну
Под ангелом в моём Окне?.. За мной
Немного путников беспутных увязалось.
Мы шли быстрей, не двигаясь вперёд.
Мы шли, и всем нам что-нибудь казалось:
Одним – туман, иным – пологий лёд,
А некоторым – тёплый день погожий,
Безоблачный апрельский будний день…
Искал свою исчезнувшую тень
Под маской-невидимкою прохожий.
И начинала зацветать сирень…
X
Пока мы шли друг другу вслед по краю
Какой-то пропасти невидимой, потерь
Скопилось много. «Роль не доиграю», –
Скрипела вслед очередная дверь.
Мы шли… Апрель способствовал движенью,
Включал для нас везде зелёный свет,
И нам хотелось что-нибудь в ответ
Ему преподнести. Но отраженью
Преображенья было слишком рано
На нас сойти с небесного экрана.
И мы всё шли, и шли, и снова шли,
Лишь изредка переводя дыханье
И спрашивая: «Что-нибудь нашли
Уже?» Заката колыханья.
XI
Мои глаза так алчно утоляли,
Что не хотелось вовсе вдаль смотреть.
Инсту заполонили Ковид-Ляли,
Визжа про неминуемую смерть.
Апрель, почти пройдя, стоял у двери,
И вдаль глядел, и слушал ветерок,
И, обернувшись, обронил во тьму: «Не верю…
Меня у вас украли. Невдомёк
Свобода вам?! Но воля… Как же можно
Без боя целый месяц дать украсть
Из жизни…» Мы молчали осторожно,
Под штрафы истово стараясь не попасть.
Мы жаждали свободы, но напасть
Режима шевелилась в нас подкожно…
Май
I
Osanna, sanctus Deus Sabaoth –
Наутро воздух чист и соловьин.
«Азан! – провозглашает муэдзин. –
Аллах Велик! И он лишь только Бог!»
И начинает пятничный намаз –
Так наступает май не в первый раз:
Везде чалма, чадра и пахлава,
И пятница звенит кругом, смеясь!
В листве сквозит изысканная вязь
Арабских букв и цифр. Бежит молва
Быстрей, чем я вхожу в мечеть опять
В час поздний, без мольбы, не для чудес.
Когда-то коврик удалось отсюда… взять.
Истёрся – надо бы другой. Вот Он – Прогресс…
II
В погибшем мире веровать привыкли
Все и во всё, не чувствуя различий.
Но веровать как долго? Век ли? Миг ли?
Не преходя черту чужих приличий…
Дистанцию привыкли ль соблюдать,
Приемлемую ближнему? А Богу?
А Власти?.. Неужели снова встать
На чью-нибудь мозоль случится? «В ногу!
Все в ногу маршируем!» – голосит
Автоответчица Алиса по смартфону.
Висит на громкой связи одессит,
Не глядя в очи чудо-телефону, –
Он никогда не доверял Тифону,
А «если что», спасал «Новопассит».
III
Когда твой Карл, прекрасная Клеменца,
Вдруг оказался Марксом – не беда!
Аврора грянет, и пойдёт Освенцим
Всех улучшать до равенства следа
В истории… Вот «Скотский уголок»,
Где все углы равны между собой
И пол обнять стремится потолок,
Куранты бьют и невозможен сбой
Системы. Только некоторый спад
Контроля – ненадолго! Будь готов…
Точнее: будь готóва невпопад
Им без запинки отвечать на всё
Предельным минимумом нецензурных слов
В размере хайку Мацуо Басё.
IV
О, смертных безрассудные усилья!
Куда спешите вы, когда лишь миг
Вся ваша жизнь? – совместного бессилья
Перед Денницей Утренней дневник!
Иль всё-таки Божественный двойник?..
Казалось, всё закончится вот-вот –
Казалось всем, не только мне казалось, –
Случится мировой переворот,
Глобальный путч, импичмент, наперёд…
И в масках задом-вбок толпа смеялась:
Стояли голые монархи за рулём –
Премьер неотличим от генерала, –
Онлайн-орда их всех в труху стирала,
Детей пугая голым королём.
V
О, скудная вельможность нашей крови!
Жизнь коротка, искусство долговечно,
Обманчив опыт, случай… хмурит брови.
Сужденье… зачастую бессердечно!
Врач лечит, а природа исцеляет:
Не навреди – и большего не нужно!
Сгорая сам, свети другим радушно.
Всё чаще маску Гиппократа примеряя,
Болеют меньше старики, чем молодые,
Но их болезни зачастую стоят жизни.
Оберегай седины золотые,
Свой долг сполна отдавшие отчизне.
Знай, неуёмная тоска ведёт к болезни
И нету ничего любви полезней.
VI
Как вопросить Клименту, слыша новость,
Что Фаэтон погиб: когда потоп?
Уже готова барка в невесомость
Отчалить беспечально… Мизантроп
Уже упился вдоволь пессимизмом,
Антропофобию всю полностью подъел,
Откашлялся фашизмом с коммунизмом –
Он этим всем давно переболел,
Но гиперкомпенсации предел…
Психопатическим, диссоциальным бредом
Его враги пытались заразить,
А он на митингах не уставал бузить,
Не брезгуя проплаченным обедом,
Являясь то комсоргом, то главредом…
VII
Как только Тот, чьим блеском мир сияет,
Вознёсся Май и канул в синеве
Небес… Но хвост собакою виляет,
И что к чему неясно на Неве,
На Сене, Темзе и Гудзоне. Веско
Восьмидесятилетьем грохнул Бродский,
И понеслась из Норенской нарезка
Вдаль, по Венеции. Протестовал Выготский
На площади Согласия в Париже.
Рим Гоголем увлёкся не на шутку…
Смерть к мёртвым душам подходила ближе –
Всё ближе и тесней… Беда рассудку,
Когда он начинает повторяться!
Хотя когда прошло абзацев двадцать…
VIII
Как птица посреди листвы любимой,
Ютилось солнце в собственных лучах,
Средь нас цвело свечой неугасимой
И полыхало в истовых речах,
Захлёбывавшихся полночным бредом
И снами разума чудовищными. Вслед
Спешила ночь – не белая – под пледом –
Не плюшевым, не ласковым… Билет
На самолёт, как на балет, был недоступен –
Был взят под стражу и посажен под арест.
Вцепился в трон рассерженный Орест,
Но тут ударил некто чёрный в бубен
И был удушьем возведён на крест
Под вой хтонического толпища: «Воскрес!»
IX
«Отцу, и Сыну, и Святому Духу», –
Молился Май, тихонько возносясь,
Не обращая взгляда на разруху,
Не находя в событьях смыслов связь.
Ругались левые, и правые делились
Между собой, а время шло вперёд.
Весна кончалась. Ночи становились
Короче дней. Шёл ландышей черёд.
Гремела Троица берёзовым угаром,
И кладбища открыли для людей…
Жизнь не казалась больше Божьим даром,
Но дьявольской обузой. Без затей
Хотелось жить, как встарь – как жили прежде…
И приходилось нелегко Надежде.
X
Когда, скорбя о жизни современной,
Нам так хотелось всё перечеркнуть –
Вернуться в прошлое, избрать инакий путь,
Снабдить себя монетой неразменной…
Скорбя о том, что не ценили вовсе
Свободу, что была помимо воли
Дана нам всем в зачёт грядущей роли
Безмолвного МЕМанса на погосте.
Любовь и свет, Прообраз и подобье –
Им наплевать на вычурность надгробья.
Ведь если разум управляет нашей
Небесной сферой, неужели ей
Настолько чужд чудак Гиперборей,
Стоящий в очереди за перловой кашей?
XI
В свою отраду вникший созерцатель
Безмолвно наблюдает, как цветёт
Шиповник. Мрачно сердится издатель,
Создатель негодует – отстаёт
От Всех и Вся поэт, когда наука…
Но Боже, Боже мой, какая скука
Читать одно и то же день и ночь,
Писать, не смея описать точь-в-точь
Всю бесполезность нынешних событий!
Но забавлять уже полуживого,
Не говоря в упрёк ни полуслова,
Но только безучастное: «Терпите»…
Вздыхать и думать очень про себя:
Когда уже хоть Бог, хоть чёрт возьмет тебя?
Об авторе:
Поэт-переводчик, драматург, член СП СПб. и Литфонда России.
Профессионально занимается поэзией с 90-х – ЛИТО Г. Семёнова, семинары А. Кушнера, СМП «Четверг-Вечер» Г. Гампер.
Книги стихов: «Анамнез» (1999 г.), «Травник» (2000 г.), «На Грани не…» (2003 г.), «Евин Рай» (2008 г.), «Вокруг Петербурга» (2013 г.), «Полезные советы по Жизневодству» (2014 г.), «Кодекс Времени» (2015 г.), «Слова без Песен» (2017 г.), «Каталог Мифических Имиджей» (2019 г.).
Пьесы: «Однополые Гиперболоиды Вращения» (2013 г.), «Измена, или Five to five» (2014 г.), «Абсурд Абсурда» (2018 г.).
Подборки стихов и переводов: «Folio Verso» (http://folioverso.ru/slova/6/3.htm), «Молодой Петербург», «Нева» (https://magazines.gorky.media/neva/2007/2/stihi-1052.html), «Неизвестный Петербург», «Моя Победа», «Семь
Искусств» (http://7iskusstv.com/2015/Nomer10/Levkovich1.php), «Ленинградская область – территория успешных людей», «Портрет» и др.
