Ego Love
В то время, когда ровесницы грезили о любви, Вера пряталась от сомнительных друзей своих родителей и тайно мечтала, чтобы младшие братья прозрели и увидели всю убогость их жизни. Конечно, к такому пониманию реальности она пришла не сразу. Поначалу, будучи беззаботным ребенком, Вера безмерно радовалась шумным праздникам с изобилием еды на столах. Во всей этой кутерьме особенное удовольствие приносили впечатления, когда она, сидя на русской печи и украдкой вглядываясь в узкую щелочку, хорошо видела очередное застолье. Вот там-то и раскрывались истинные лица соседей и недавних знакомых, и даже своих собственных родителей Вера узнавала совсем с другой стороны. Вместе с ней на русской печи сидели её братья. Детям было запрещено спускаться с отведённого для них места и тем более что-то просить. Зачастую приходилось затыкать руками рот младшему брату, который постоянно просил есть. Вера знала, что здесь самое важное – дождаться, пока пьяная толпа выйдет на улицу, и тогда, именно в тот момент, можно было соскочить с русской печи и в подол платьица набрать всяких сладостей, которые было запрещено брать до прихода гостей. Так длилось недолго, всё чаще в доме стали появляться незваные гости, порой это были совсем незнакомые люди. Все эти события стали Веру раздражать, но больше всего наводило отвращение, когда пьяные мужики всё чаще обращали на неё внимание, звали присесть за стол и, рассматривая её пока не сформировавшиеся груди, улыбались полусгнившими зубами.
Своё будущее Вера только представляла. Она, как и все её ровесники, полагалась на большие возможности и одновременную доступность всего желаемого, но в отличие от них Вера знала о себе правду. Именно поэтому она не надеялась ни на чью помощь, не рассчитывала на взаимопонимание, да и не было рядом с ней человека, который бы позаботился о её будущем. Тихо прикрыв входную дверь, девушка спустилась со ступенек крыльца и направилась к дороге, ведущей в город. Погружённая в свои мечты Вера даже не представляла, что в этом мире есть такой же чудаковатый человек, как и она. В то же самое время полная её противоположность была совсем рядом, близко, но так далеко, что казалось, радужное имя Павел – на другой стороне мира, в другом измерении. Рождённый в профессорской семье, юноша был ограждён от трущобных лабиринтов низшего слоя общества. Самым занятным его увлечением были всякого рода вычислительные машины со сверхсовременным программным обеспечением. Увлечение наукой сводило Павла с ума, и в то время, когда его сверстники наслаждались спокойной и беззаботной жизнью, он трудился за компьютером.
Свой очередной рабочий день Павел спланировал ещё вчера: утром он собирался посетить библиотеку, узнать о последних новинках научной литературы и заодно поинтересоваться новыми специальностями, которые на современном этапе развития общества наиболее востребованы. В полной задумчивости шагал он по тротуару вдоль широкой проезжей части. Впереди виднелся регулируемый пешеходный переход, за которым буквально в нескольких метрах находился центральный вход в городскую библиотеку. Внезапно за спиной у юноши послышался оглушительный скрежет, раздался металлический удар и, словно летний град, звеня и подпрыгивая, под ноги посыпались кристаллы стекла. Павел сразу обернулся. В двух шагах от него во фронтальном столкновении пыхтели две многотонные машины: стрела подъёмного крана плотно впивалась в кабину авторефрижератора, из пробоины со свистом вырывался едкий пар. Из кабины рефрижератора свисало тело мужчины: из левого предплечья выступал вонзившийся остроконечный фрагмент жести, из этой раны на крыло колеса крапала кровь и, скапливаясь в одну вязкую струю, стекала вниз, образуя у левого колеса авторефрижератора небольшую лужицу.
Обезумевший взгляд Павла остановился на кабине ЗИЛа: там, зажатый, словно гаечный ключ в станочных тисках, пытался освободиться от стальных оков седоволосый водитель. И вдруг юноша, словно кем-то гонимый, бросился к бездыханному телу и принялся вытаскивать его из кабины рефрижератора, однако его порыв оказался напрасным: ноги мужчины были сдавлены перекоробленной сталью. Со всех сторон стали подбегать люди, останавливались машины, все шумели, толкались, охали и вздыхали.
Некоторое время Паша оставался обездвиженным, и только взгляд, скользивший по лицам прохожих, выдавал его потерянность. «Зачем мне видеть эту смерть?» – подумал он, глядя на капли крови у самых своих ног. Внимание молодого человека отвлек звон стекла: водитель ЗИЛа, спрыгнувший на усыпанный стеклом асфальт, хлестко растолкал столпившихся зевак и подскочил к кабине авторефрижератора.
– О, чёрт! – закричал мужчина, лягая стальное крыло. – Корыто, старая развалина, – бранясь, отскочил от кабины и, взявшись обеими руками за голову, стал маячить вдоль рефрижератора.
Откуда-то издали донёсся изнуряющий звук сирены. Резким рывком мужчина подскочил к Паше и вытолкнул его из толпы.
В эту самую минуту в каких-то нескольких сотнях метров от случившейся автомобильной аварии Вера искала учебное заведение, в котором намеревалась продолжить обучение. Зайдя в главный корпус, она стала изводить вопросами случайную женщину, чем и обратила на себя внимание вахтёра.
– Девушка! – обратилась она к Вере. – Ещё очень рано подавать документы. Приёмная комиссия начнёт свою работу только через месяц, – похихикала женщина. – Так что со спокойной душой идите домой и хорошо подготовьтесь к учебному году.
Выйдя из корпуса, Вера побрела вдоль каштановой аллеи. Сейчас её мучил только один вопрос – что дальше делать? О возвращении домой девушка даже и не думала: она прекрасно знала, что это будет возвращение в один конец, дорога к никчемной и загубленной жизни. К горлу подкатывал ком: от безысходности хотелось разрыдаться, да так, чтобы облетели все листья с близлежащих деревьев. Блуждая в беспамятстве по тротуару, Вера невольно набрела на край скамейки. Задумчиво опустила свой затёртый пакет на обшарпанный её верх и осторожно присела на краешке.
– Чего хнычешь? – раздался тихий мужской голос. – Что-то случилось?
Девушка подняла заплаканные глаза: на другом краю скамейки сидел угрюмый молодой человек. Утирая кулаком выступившие слезинки, Вера, не ожидая от себя, впилась взглядом в навязчивого юношу и тотчас истерично заявила:
– Ты убийца или маньяк? Ты весь в крови…
– Покойники тоже могут быть в крови, – саркастично ответил тот.
– На покойника ты не очень похож, – сказала девушка и злорадно добавила: – Ты больше на дурака похож.
Молодой человек вмиг взбодрился и, взглянув на Веру, спросил:
– Интересно, кто в твоём понимании дурак?
– Дурак – это такой, как ты, – злобно выкрикнула девушка. – Это человек, у которого нет смысла в жизни… и всё, что он умеет делать, – только болтать!
Излив обиду на юношу, Вера схватила свой затёртый пакет и понеслась прочь.
В течение нескольких минут Павел оставался неподвижным: его руки вяло свисали с колен, на передней части брюк просматривались алые пятна, а на левой щеке, словно порез, рдела окровавленная полоса. Понемногу к юноше стало возвращаться осознание всего происходящего. Встав со скамейки, Паша окинул взглядом окрестности и побрёл вдоль каштановой аллеи. «Интересно, а у человеческой жизни есть цена? – подумал он, пряча от посторонних глаз обагренные руки. – Если она бесценна, то почему её так легко потерять?..» И вдруг всё, что происходило с ним до этого сумасбродного утра, показалось ему потешным, теперь он пытался определить своё предназначение в жизни. «Каждый человек, – раздумывал он, – рождён на этой земле для определённых целей: кто-то для хороших дел, другие для зла. Для чего человечеству нужна моя жизнь? Творить зло или просто быть бесполезным?..» Испытав чужое отчаяние, Павел понимал, что должен принять судьбоносное решение; то, зачем он появился на земле в облике человека, а значит, и предназначение его жизни заключалось в чём-то более значимом, чем просто считать себя человеком.
А тем временем, рыдая от безысходности, сетуя судьбе на свои проблемы, Вера забрела к старому ветхому дому. Её внимание привлекла одинокая старушка: она сидела в инвалидной коляске и, всхлипывая от беспомощности, что-то слезливо приговаривала. Подойдя к ней и узнав все её горести, Вера помогла ей, а та в знак благодарности приютила обездоленную девушку.
Прошло несколько дней…
Вера знала, что где-то недалеко от учебного корпуса находится городская библиотека, но где точно искать это здание, она не представляла. Забежав в уже знакомый переулок, девушка увидела дворника и, не церемонясь, тут же стала задавать ему не менее изнуряющие вопросы, чем его повседневные обязанности. Где находится библиотека, незатейливый мужчина просто не знал, но, наблюдавший каждодневные толпы студентов, он без особых раздумий указал в сторону противоположной арки. Поблагодарив его, Вера мгновенно метнулась под эту арку и в считаные минуты оказалась на крыльце искомого здания. После всех предварительных процедур она расположилась в читальном зале и спокойно принялась штудировать учебные пособия. Время пролетело незаметно, и уже ближе к полудню девушку стало изводить чувство голода. «Почему человек не может обходиться без пищи? – размышляла она, рассматривая строение цветка. – Ну вот цветок! Он же питается только водой и минеральными солями. Почему людям нельзя питаться энергией или, например, воздухом? Вот было бы здорово, если бы человек мог насыщаться только водой, как растение, или хотя бы питаться раз месяц, как некоторые животные!.. Хотя, – возразила сама себе, – мне очень повезло, что я родилась человеком, а не букашкой. Я человек, а значит, могу свободно мыслить, развивать события в свою пользу, да и жить по своим правилам, а не по принципам инстинкта».
Вера уже подумывала уйти, когда к ней, преградив узкий проход к выходу, подсел парень. Посмотрев на стопку книг, которую он водрузил на стол, девушка вдруг почувствовала какой-то необычный прилив сил. С каждой минутой чувство бодрости перерастало в жгучее желание импульсивных действий. «Может, это и есть та питательная энергия, которая придаёт человеку жизненные силы?» – завертелось у неё на языке. И в эту же минуту, словно предчувствуя именно такое развитие событий, она услышала мелодичный мужской голос:
– Не надо меня толкать, – прореагировал юноша на случайное их соприкосновение.
– Извините, – не глядя, ответила Вера, – но вы сами виноваты.
– И как это? – задиристо спросил тот.
Вера хотела промолчать, но какое-то необъяснимое чувство одолело её, и она, оглянувшись по сторонам, тихо произнесла:
– В зале много свободных мест, но вы почему-то уселись вплотную ко мне.
– Это ты, между прочим, сидишь на моём месте, – съязвил юноша, пролистывая страницы книги.
Какое-то время между ними царило полное безмолвие: молодой человек, не придавая значения сидящей рядом девушке, что-то неразборчивое бубнил себе под нос, а Вера, позабыв о чувстве голода, украдкой наблюдала за всеми его движениями. В какой-то момент девушке показалось, что она уже слышала этот голос и эту оскорбительно-хладнокровную манеру разговора, но где и когда… Почему-то ничего не приходило на ум.
Задумавшись, Вера посмотрела в окно. На улице надвигалась буря: небо затянуло тучами, откуда-то из поднебесной доносились раскаты грома, поднимался шквалистый ветер. «Наверное, будет дождь», – заподозрила девушка. Перед самым окном под напором ветра сильно раскачало одиноко стоящий клён, и дерево, словно пытаясь увернуться от назойливого вихря, своими увесистыми ветками постукивало по окну. «Так интересно! – улыбнулась Вера. – Ветки просто стучат по стеклу, а мне почему-то кажется, что дерево говорит со мной». Насмотревшись на лиходейство природы, Вера опустила глаза и потянулась за очередной книгой, как вдруг, точно искромётная молния, в её руку вонзился осколок оконного стекла. Она ещё не успела опомниться, как вслед за стеклом на стол посыпались куски оконной рамы и тут же к самым её ногам с грохотом упала форточка. В следующую секунду до её левого уха донёсся невообразимо громкий шепот:
– У тебя рука в крови…
Вера посмотрела на руку: из запястья сочилась кровь, которая, стекая ручейком на книжную страницу, как будто пыталась вытолкнуть из своего пространства чужеродный блестящий предмет. Она уже намеревалась достать из своего тела злосчастный осколок, как внезапно её израненную руку притянул к себе обходительный сосед. Аккуратным движением рук он извлек стекляшку, а затем, словно это входило в его обязанности, достал из бокового кармана брюк опрятно сложенный носовой платок и бережно перевязал место пореза. От неожиданности Вера не смогла вымолвить ни слова. Она промолчала и в тот момент, когда её спаситель встал из-за стола и, собрав свои книги в охапку, вышел из читального зала. Молча сидела и тогда, когда рассерженная уборщица, резво сметая осколки стекла, проклинала свою загубленную жизнь.
Через некоторое время Вера брела по сырому городу. Всё, что случилось за эти полдня, породило в ней какие-то необъяснимые противоречивые чувства, и сейчас, обходя дорожные выбоины, доверху наполненные водой, девушка зачем-то вспоминала своего случайного собеседника.
– Кто он? – будто в бреду прошептала она. – Откуда я его знаю? Зачем мне его платок? – вырвалось из её уст.
Сорвав с руки спасительный подарок, Вера словно оцепенела: сгусток крови, выпиравший из рваной раны, повредился и густыми разводами размазался по всей поверхности руки.
– Теперь и у меня руки в крови, – прошептала она и, как будто опомнившись, словно её озарило, добавила: – Неужели это он?
Прошло три месяца…
Теперь Вера была полноправной студенткой, за это время она повзрослела и, на удивление себе, изрядно похорошела. Каждый раз, проходя мимо городской библиотеки, она вспоминала события во время летней грозы. Разглядывая рубец на руке, образовавшийся от пореза осколком оконного стекла, Вера припоминала облик незнакомца, воспроизводила в памяти его окровавленные руки и тот отрешённый взгляд, которым он одарил её напоследок. Его незабываемый тембр голоса каким-то навязчивым отголоском звучал в глубине её души, тот трепет, с которым юноша перевязывал ей руку носовым платком, заботясь о ней так, как никто и никогда не проявлял своих чувств по отношению к ней, изводил её. Вере казалось, что некая неведомая сила посмеялась над ней, над её одиночеством, над тем безразличием, с которым она выросла и отправилась во взрослую жизнь. И эти мысли, назойливо колобродившие в её повседневности, незатейливо складывались в рифмованные строчки. До этого случая всё, что могло быть связано с вдохновением, было ей чуждо и неприемлемо. Но сейчас руки, никогда не знавшие поэтической строки, в каком-то незыблемом беспамятстве строчили шедевры чувств.
В порыве нахлынувших воспоминаний Вера направилась в городскую библиотеку. За столом сидела тучная женщина и, вглядываясь через двояковогнутые линзы очков, пыталась что-то записать в раскрытый библиотечный формуляр.
– Вам что? – спросила она, небрежно взглянув в растерянные глаза девушки.
И вдруг, словно в каком-то бреду, Вере припомнились четыре цифры, случайно промелькнувшие перед её глазами в тот момент, когда молодой человек пролистывал книгу. И она, ещё не осознавая всего содеянного, растерянно произнесла номер формуляра и тут же протянула книгу, случайно взятую с ближайшей книжной полки.
– Вы действительно хотите это прочитать? – насмешливо спросила женщина, взглянув на название книги.
– Да, – ответила Вера, слегка покраснев. И немедля, как будто кем-то гонимая, внезапно спросила: – А можно я оставлю в формуляре записку?
– Да ради бога! – ответила та. – Оставляйте, если вам это чем-то поможет!
В следующее мгновение, пока библиограф записывала в чужой формуляр случайную книгу, Вера достала из кармана аккуратно сложенную записку и внимательно перечитала безумное послание незнакомцу:
Пока люблю, пока тобой дышу,
Я Свет блаженный излучаю,
Во Тьме любимый силуэт ищу,
Зову, от бед оберегаю!
Вера Истомина
Проследив, как библиограф с присущим ей безразличием вложила записку в его формуляр и задвинула алфавитную шуфлядку в стол, девушка направилась к выходу.
Через месяц, когда Вера возвращала в библиотеку ненужную ей книгу, она нашла в его читательском формуляре ответ:
Дорогой мой Пашка! Не знаю, с чего начать… Как давно мы друг друга знаем и как сильно я тебя люблю… Расстались, но это не повод для того, чтобы забыть нашу любовь. Когда вспоминаю, как ты смотрел мне в глаза, меня охватывает дрожь какого-то удовольствия. Как приятно думать, знать и вспоминать о том, что я кем-то любима. Паша, ты самый лучший человечек на всём свете, за что я тебя и люблю. Целую тебя крепко, обнимаю и надеюсь, что мы скоро увидимся… Обниму тебя крепко и утону в твоих объятиях… Люблю безумно, больше жизни!!!
Прочитав его ответные строки, Вера неожиданно разрыдалась. Конечно же, она поняла, что молодой человек над ней насмехается. И это глумление девушка восприняла расплатой за ту наивность, с которой она вступила во взрослую жизнь. Однако самым горестным и в то же время противоречивым чувством, перед которым Вера внезапно поникла, было осознание того, что она полюбила просто книжную обложку. И в одно мгновение, всхлипывая от нахлынувших воспоминаний, Вера аккуратно написала внизу листа:
Я глупая, а ты – немыслимо умён?
Я сумасшедшая, а ты так осторожен!
В своей судьбе могу зажечь огонь и Свет,
А ты боишься: Тьма тебе всего дороже!
Вера Истомина
Библиотекарь по какой-то случайной оплошности вложила формуляр Веры в читательский формуляр Павла, и девушка, уже совсем отчаявшаяся, вскоре нашла в своём библиотечном формуляре его ответ:
Ну и что с того, что я вымотался за сегодняшний день… Я сильно устал, но я счастлив так, как даже не был счастлив шесть лет назад. И пусть никто не знает причину моей радости… Я очень счастлив!!!
Павел Мирский
Оставленная им записка зажгла надежду на встречу. «Он тот, – радостно дрожало её сердце, – который подарит мне новую жизнь… Его зовут Павел…» Однако радость её была слишком поспешной. Теперь она приходила в библиотеку, словно на свидание к далёкому другу, но каждый раз, открывая свой читательский формуляр, она находила там оставленное своё четверостишие:
Когда ж ты, милый, наконец, поймёшь,
Что наш с тобою рок извечен?!
Когда ж ты к Богу на поклон придёшь,
Ведь ты судьбой со мной обвенчан?!
Вера Истомина
Прошло два года…
Потеряв всякую надежду на ответную переписку, не говоря о желанной встрече, Вера целиком отдалась науке. Получила диплом с отличием, поступила в аспирантуру и с восхищением предвкушала очередные беседы с учёными. Однако она прекрасно понимала, что одной в этом мире ей не выжить. И теперь все её мысли сводились только к одному: рядом с ней должен быть любящий мужчина, заботящийся о ней и понимающий её интересы. Каждый день она с упоением ждала того самого момента, когда появится принц на белом коне и заберёт её в своё королевство. Она искала его везде: в толпе, на вывесках города, на экране телевизора, в газетных киосках, однако чуда так и не произошло, она, как и прежде, коротала время в безликом одиночестве. Всё случилось как-то само собой: пришло то самое нерасторопное время, нашёлся тот единственный и неповторимый, но замуж вышла не по любви, а, как говорят, за первого встречного. Этим браком она прикрылась от своих непутёвых родителей, от братьев, зачатых после пьяного веселья во время угарной ночи, просто сбежала прочь от всего того, что у других называется счастливой и беззаботной жизнью. Никогда не зная истинной материнской ласки, никогда не испытав настоящей отцовской заботы, теперь она знала и видела только этого мужчину, который сейчас назвал себя её мужем. Она не испытывала к нему ничего, кроме благодарности. Несомненно, она понимала и то, что, выйдя замуж, она будет дарить своё тело и принимать ответные ласки не по своему желанию, а по прихоти нелюбимого мужчины. Единственное, в чём она была уверена, так это в том, что справится с этим, так же как и справлялась с гнетущим прошлым своего изувеченного детства.
Прошло много лет…
К тому времени Вера обросла различными званиями и регалиями, но неизменными оставались в ней надежда и тот лучезарный свет, которыми она одаривала всех страждущих. Уже с трудом вспоминалась юность и та нужда, которая в безрассудстве толкнула её на риск; теперь, а впрочем, как и всегда, свой очередной рабочий день она встречала с лёгкой приветливой улыбкой на лице. И сейчас, именно в ту минуту, когда уже ничего будущее не пророчило, она стояла перед кабинетной вывеской с надписью «Мирский Павел Владленович» и с некой настороженностью всматривалась в каждую её букву.
– Профессор задерживается, – сказала за её спиной секретарь-референт. – Но вы можете пройти в его кабинет, – продолжила она, открывая перед Верой дверь. – Не волнуйтесь, – улыбнулась миловидная девушка, – Павел Владленович к этому очень спокойно относится.
Вера зашла в роскошные апартаменты члена-корреспондента Академии наук. В глаза тут же бросилась дорогая офисная мебель, многообразие сертификатов и дипломов, хаотично позировавших на одной из стен. Однако во всём этом многообразии взор притягивала неброская рамка, внутри которой было начертано четверостишие. Подойдя ближе, Вера побледнела. В этих строках она прочла своё далёкое прошлое, ту надежду, которую она оставила в своей юности среди серости повседневной жизни, ту боль, которая долгое время гасила её уверенность в будущем:
Пока люблю, пока тобой дышу,
Я Свет блаженный излучаю,
Во Тьме любимый силуэт ищу,
Зову, от бед оберегаю!
Вера Истомина
К горлу подкатил удушающий ком. Едва сдерживая слёзы, Вера вышла из кабинета и, что-то пробормотав приветливой девушке, закрыла за собой дверь приёмной. В каком-то беспамятстве кружила она по лабиринтам Академии наук. Ей хотелось бежать, мчаться, словно отчаявшаяся птица, размахивая крыльями, будто разрезая воздух в клочья. Сердце, которое радужно колотилось в ожидании ответа в той далёкой юности, теперь всхлипывало и, рыдая где-то глубоко внутри, обжигало грудь. «Кем ты была всё это время? – спрашивала она себя. – Игрушкой в чужих руках, а может, случайной прихотью или божьей тварью? – твердила в порыве отчаяния. – Что было в твоей жизни и с чем ты осталась сейчас?.. Кто ты есть?..»
Через неделю, так и не дождавшись визитёра для деловых переговоров, Павел нашёл на своём рабочем столе письмо странного содержания:
Когда смотрю на вас или когда прохожу мимо, даже не взглянув, в мыслях прокручиваются, словно кадры кинофильма, сплошные афоризмы. Например, «Жизнь нужно прожить так, чтобы не было мучительно больно за прожитые годы» или «Жизнь коротка, но в ней есть место как подвигу, так и глупости!» То, о чём я хочу вам повествовать, скорее напоминает глупость, но для женщины это своеобразный подвиг.
Я много думала, а стоит ли совершать подобное, когда предположительно знаешь ответ. Тысячу раз измеряла ту самую заветную ленточку, которую пришлось бы отрезать только один раз, но каждый раз, глядя на вас, чувствуя вас каждой своей клеточкой, понимала, что надо. Надо, может быть, только потому, что просто не имею права это скрывать. Не могу больше умирать от любви долгой и мучительной смертью. Не могу больше дрожать осиновым листом и задыхаться от собственного дыхания при виде вас. Не могу больше смотреть вам вслед и молчать, когда хочется безудержно кричать. Кричать во весь голос от боли и от безысходности, кричать до хрипоты и удушья, кричать, содрогая Землю, и силою небес молить вас о пощаде. Да, я люблю вас! Люблю вас очень сильно и очень серьёзно, люблю вас так, как любят в жизни один только раз, люблю вас всей своей сутью, люблю так, что становится страшно при одной только мысли, что могу однажды просто вас больше никогда не увидеть. Я люблю вас не любовью девочки, которой хочется примерить свадебное платье, я люблю вас как зрелая женщина, которая знает, что будет после того, как белая фата и свадебное платье превратятся в другую одежду – быт и уют.
Но не объяснения в любви боится больше всего мужчина, а желания женщины иметь от него ребёнка. Так знайте же: я действительно хочу от вас ребёнка, крохотное маленькое существо, здоровенького, такого же умненького, как вы, с такой же ослепительной улыбкой. И если после этого вы будете меня избегать, то я приму это и пойму вас правильно. Только сумасшедшая женщина могла признаться в этом мужчине.
Нет, мне не страшно. Самое страшное – видеть смерть человека и понимать, что ты бессилен, а ещё страшнее – оглядываясь назад в прошлое, увидеть там пустоту, бессмысленность всей своей жизни, осознавая, что её предназначение заключалось именно в появлении новой жизни.
Я не боюсь ваших осуждений и насмешек, я знаю достоверно: жизнь коротка. И пусть это будет самой большой глупостью в моей жизни, да только без глупостей не было бы и человечества на Земле.
Такого в вашей жизни никогда не было и вряд ли будет, на подобные поступки способна только сумасшедшая женщина. Я вас люблю!..
С уважением, Вера Степановна
Внезапно раздался звонок внутреннего телефона. Не отрывая взгляда от письма, Павел нажал на кнопку переговорного устройства.
– Павел Владленович, – прозвучал мелодичный голос секретаря приёмной, – заходила Ковалевская. Она оставила на вашем столе какой-то важный документ…
– Я знаю, – прервал её профессор, сжимая в руках лист бумаги.
Отпустив кнопку переговорного устройства, Павел подошёл к стене с галереей своих достижений. «Я знал только одну такую сумасшедшую, – подумал он, вглядываясь в рифмованные строки, висевшие на стене как сожаление о безвозвратной юности. – Её тоже звали Вера…» Но было ли это божественное послание откуда-то извне, или это дьявол искушал его душу? Печать сомнения мгновенно легла на его лицо. С этими мыслями он тут же схватил шариковую ручку и дрожащей рукой, не осознавая всего содеянного, написал ответное письмо.
Адресат ждал недолго. Буквально на следующий день на стол Ковалевской легло письмо, собственноручно подписанное профессором Мирским П. В.:
Хочет ли женщина замуж? Не менее странный вопрос, почти такой же, как «хочет ли действующий профессор Мирский П. В. оставаться в добром здравии?» О подобном вслух не говорят, это обсуждают только в закрытых кулуарах, но все прекрасно знают, что в обоих случаях хочет. Об этом свидетельствует и то письмо, которое каким-то загадочным образом очутилось на моём рабочем столе.
Не знал, что в моём ведомстве процветает бюрократия подобного направления! Наверное, на периферии она принимает несравнимо большие размеры? Например, порой пробиться на приём к местному чиновнику – большая проблема, не говоря уже о невнимании и даже в некотором смысле игнорировании факта самого пребывания на приёме. Что я имею в виду? А имею я в виду следующее: когда чиновник во время беседы с человеком позволяет себе разговаривать по мобильному телефону, просматривать почту, подписывать документацию и лишь иногда, как бы невзначай, переспрашивать: «Так что же у вас за проблема? Ага! Так проблемы же никакой нет! Всё хорошо!» Главное – успокоить человека, а понять эту проблему и принять её как свою, извините, просто нет времени, нужно оперативно подписать очередной протокол или приказ. Да и нужды нет выслушивать чужие беды! Согласен, кляузников немало, скажем, достаточно, но среди них есть и люди, достойные уважения. Люди, мнение которых или рекомендация, причем, заметьте, совершенно бесплатные, не требующие гонораров, порой заслуживают простого внимания и осмысления. Иногда «простой смертный» может подать оригинальную идею о преобразованиях, будь то экономика или же право, и именно это мнение иногда гораздо ценнее и весомее обдуманных, потому что оно является искренним, исходящим от народа. Однако вы не пришли на приём, а оставили мне записку непонятного характера.
Конечно же, я никого не критикую, в том числе и вас. Я не лезу в экономические передряги, не являюсь сторонником политических веяний, я гражданин своей страны и, как все, искренне переживаю за её судьбу, в конце концов, за своё будущее. Однако в одном не могу разобраться и считаю, что могу позволить себе задать такой вопрос. И этот вопрос заключается в следующем: неужели женщина может так сильно хотеть замуж, заранее осознавая, что обрекает себя на пожизненное рабство?!
С уважением, профессор Мирский П. В.
Прочитав послание, Вера вскочила из-за стола и лихорадочно замаячила по кабинету. Дрожащей рукой она подносила к глазам исписанный лист бумаги и внимательно, словно вникая вглубь каждого недосказанного слова, искала в нём ответ, а затем перечитывала ещё раз и ещё, пока перед взором не появился чей-то едва различимый облик. «Тебя назвали Верой, – будто послышалось, – и эта вера постоянно с тобой, она, точно маленький фитиль, теплится в твоей душе и, как некая неугасимая надежда, всё ещё излучает едва видимый свет…»
Вечером того же дня Вера зашла в кабинет Мирского. Ничего не говоря, она взяла с его стола чистый лист бумаги и написала ответ:
И вскоре, я надеюсь, ты поймёшь,
Как нелегко быть просто равнодушной.
Осознавать, что ты в любви живёшь,
А кто-то гибнет никому не нужный.
Вера Степановна Истомина (Ковалевская)
Не выдавая возмущения, Павел сидел за столом и молча наблюдал за внезапно появившейся женщиной. Семью он так и не создал: ни одна из представительниц слабого пола не соответствовала его запросам. Казалось, ещё не встретилась та, которая предуготовлена ему Богом, а близкие отношения со случайностью он расценивал как нелепые, считал, что подобные связи могут оттолкнуть истинную его судьбу, ту, которой до сих пор бредило его самолюбие. Он по-прежнему жил в надежде, что та самая, ради которой он истлевал все эти годы, найдёт его сама. Постоянная занятость превратила его в незыблемый постамент, и теперь его смыслом жизни, как извечная ноющая рана, оставался неоплаченный долг перед Отечеством. Когда его глаза прильнули к листу бумаги с рифмованными строчками, мужчина неожиданно привстал и в неразделённом удивлении протянул исписанный лист Вере.
– Вы? – испуганно произнёс он. – Ковалевская?
– Когда-то была, – многозначительно улыбнулась Вера. – Теперь снова Истомина.
Блуждая по кругу жизненных перипетий, они были настолько рядом, что казалось, протяни только руки навстречу друг другу и жизнь расцвела бы радужными красками, вдохнула бы в них тот свет, от которого они, будучи несмышлёными подростками, отмахнулись. Павел смотрел на Веру и всё ещё не понимал, почему фортуна сыграла с ним нелепую шутку. Казалось, что кто-то ему нашёптывает в самое ухо: «Это она! Ведь ты её ждал? Она пришла, и это твой последний шанс». И теперь, услышав некий голос откуда-то извне, он не просто смотрел в её пронзительные глаза, он впивался в неё всей своей одинокой сутью, понимая, что это последняя надежда обрести простое человеческое счастье.
За окном давно стемнело, опустели шумные коридоры здания, и только их нежный шёпот, колобродивший в четырёх стенах, создавал некое подобие разговора времени с вечностью…
* * *
Жизнь – бесценное творение, данное каждому человеку с рождением, и неважно, что одним это творение выпадает белой мастью, а другим – чёрной, самое основное – выжить и не сломаться перед одиночеством, перед чёрствостью близких людей, и это желание порой ценнее самых дорогих подарков. И только тот, кто достойно преодолевает все невзгоды, выпавшие на его долю, может гордо называть себя человеком…
Об авторе:
Ласточкина Светлана Ильинична – уроженка г. Горки Могилёвской области Республики Беларусь. Кандидат сельскохозяйственных наук, доцент (учёное звание), доцент кафедры кадастра и земельного права при УО «Белорусская государственная сельскохозяйственная академия», автор различных научных, учебно-методических и педагогических публикаций.
Прозаик, новеллист, пишет стихи, является членом народного литературного объединения «Роднае слова», функционирующего при ГУК «Горецкий районный историко-этнографический музей».
Имеет ряд литературно-художественных публикаций:
– в коллективных сборниках «Современники и классики» (Россия) и «На крылах натхнення» (Беларусь);
– в альманахах «Золотой колос» и «Славянская лира – 2017» (Беларусь);
– в периодическом литературно-художественном журнале «Метаморфозы» (Беларусь);
– в периодических изданиях «Зямля і людзі», «Савецкая вёска».
По итогам литературных конкурсов удостоена званий: лауреат Международного творческого конкурса «Белая акация» (Республика Марий Эл, 2015 г.), дипломант районного литературного конкурса «Зямлі маёй чароўныя напевы» (2018 г.), дипломант областного литературного конкурса «Скарынавай душой узлашчанае слова» (СПБ, 2017 г.), лонг-листер Московской литературной премии (ИСП, 2015 г.), лонг-листер международного литературного конкурса «Родной дом» (СПБ, 2016 г.), лонг-листер Международного литературного конкурса «Славянская лира – 2017» (СП «Полоцкая ветвь», 2017 г.), номинант на премию имени Велимира Хлебникова (ИСП, 2018 г.), четырежды дипломант литературных конкурсов, проводимых УО БГСХА (2015–2018 гг.).
В 2019 году автор выпустила первый сборник прозы «Вера создаёт реальность», в этом же году выходит сборник стихов «Асимметрия души», к выходу готовятся ещё несколько книг автора.
