Глупый богач и бедная вдова
У богатого тысяча забот, а у бедного одна. Так ли оно или не так, а вот какую историю стародавнюю поведал мне Северянин, ветер таёжный…
На берегу реки сибирской раскинулось поселение. Дома крепкие, люди в них работящие да умелые. На краю села в расписном тереме жил богач Афоня. Наследство огромное перешло ему, и жену небедную взял. Одна беда. С богатством ум не переходит. Земель в достатке, стада коров, табуны лошадей, а как управлять всем этим добром – глупец не ведает. Жена и дочери ему под стать: поесть-поспать любят, ну и наряды покупать-примерять. Благо, что ещё при жизни отца Афони люди честные, разумные поставлены были в управление. Они-то и держали хозяйство в исправности, а богач лишь денежками сундуки набивал. В этаком мастерстве с ним никто сравниться не мог.
По соседству с теремом приютилась хибарка Арины – вдовы молодой. Три года как без мужа она осталась с двумя сынишками – Андрейкой да Сергейкой.
Хоть в хозяйстве корова Бурёнка и конь Гнедок, огород и надел земли, а тяжело. Мальчики помогают, но силёнки в их ручонках маловато. Арина на судьбу всё ж не ропщет, дела ведёт справно. Пшеница знатная колосится, огород урожаем щедр. От Бурёнки молоко, приплод каждый год, а Гнедок и сено привезёт, и землю вспашет, и дрова зимой на санях доставит.
У времени свой ход, с ним аппетит у соседа богатого растёт. Мало ему показалось сундуков с серебром-златом. Придумал он деньги в рост давать, под проценты значит. Отец-то и дед людям в долг давали, ежели кто нуждался, и никаких процентов не требовали, Афоне же это не по нраву. Ежели у кого в чём нужда возникла, заболел ли, а то на дело какое денежки нужны, идут в терем расписной и возвращаются оттуда со звонкой монетой. Хозяин терема расписки в сундуки прячет, руки потирает, барыши подсчитывает – кто сколько взял, кто сколько вернул, кто сколько должен вернуть. Сундуки полны. Ни к чему весной пшеницу сеять, урожая ждать. Рубль дал – два взял.
Незаметно для самих себя все жители в должниках у богача оказались. Проценты-то немалые, растут быстрее, чем пшеница с капустой. Отдаёшь, а всё должен. Вот где глупый Афоня всех умом превзошёл.
Лишь вдова Арина взаймы не просит.
– В старых сапогах похожу, но должна не буду, ни к чему мне на соседа работать всю жизнь, – говорит.
Вышло так, что кто долг отдать не мог, попадали в кабалу и приходилось им отрабатывать втройне, так как за работу Афоня не платил. Вот уж где впору задуматься, да сани назад не воротишь.
У Арины тем часом Андрейка с Сергейкой подрастают, матери помогают, силушка в них прибывает.
Зима очередная минула, весной всходы озимые в силу вошли, огород зазеленел, ждут урожай щедрый. Да как говорят: «Пришла беда – отворяй ворота». В начале лета ударил мороз силы этакой, что много пшеницы погубил, картофель и капусту поморозил. А потом ещё хуже: дожди проливные на всё лето зарядили, и половина того, что уцелело – пропало. Хорошо, запас с прошлого года остался. Обнимает Арина сыночков и плачет:
– Ох беда так беда, как же выживем теперь?
Ну что поделать? Собрали то, что уцелело, из лесу ягод, грибов, орехов кедровых наносили.
– Перезимуем как-нибудь, матушка, – утешают родительницу мальчики.
– За себя ли я переживаю, деточки? Пояса потуже подтянем. Боюсь, что корма не хватит на две животины.
Так и случилось. Осень продержались, а потом настал декабрь, какого и старожилы не припомнят. Аж брёвна от мороза лютого в доме трещат. Хорошо, дров много припасено, а то и замёрзнуть недолго. Корма на исходе. Коровушке и коню на двоих никак не хватит.
Все поселяне к Афоне потянулись и уж в такие долги попали, что не только сами, а и детей в должники прописали.
Арина закручинилась, на пустую кладовую глядя, потом накинула тулупчик, платок на голову – и к соседу. Приходит, в ноги тому падает:
– Соседушка, займи бедной вдове пару мешков пшеницы да сена воз, а осенью я тебе всё верну.
– Нет у меня лишнего, сама знаешь, неурожай был, а вот денег могу одолжить, о проценте договоримся, – сыто потирая толстое брюхо, отвечает Афоня.
– Сосед, не ты ль всех коров продал весной, и запасы у тебя с прошлого года в избытке.
– Ну раз не хочешь деньги брать, то ступай. Ты, соседка, корову продай, коль кормить нечем.
– Ох, сосед, сосед, что ж ты жадный-то такой, батюшка вон твой беднякам помогал, а они ему за то завсегда на выручку приходили. Меня не жаль, так деток моих малолетних пожалей. А корову продать – как же без кормилицы оставаться?
– Ступай прочь, Арина, коль денег брать не хочешь, не дам ничего.
Заплакала вдова и вернулась домой ни с чем.
– Детушки мои, придётся Гнедка продать, не даёт сосед корма в долг, ох безлошадные мы станем, как жить потом. Сейчас цены хорошей не дадут, а к весне кони подорожают.
А надобно сказать, что в те времена безлошадные считались нищими, так как без коня никакой работы не сделаешь, вот и получалось, что к Арине с детками и правда беда лютая, что та зима, в дом пришла.
Андрейка с Сергейкой матушку утешают, а у самих слёзки по щёчкам худеньким катятся.
Рано поутру, когда Арина собралась в город коня вести продавать, вошёл в то поселение старец седой, ровно инеем припорошённый, на одну ногу хромает, на левый глаз подслеповат, палкой подпирается. Стучит в дома крепкие, на постой просится:
– Люди добрые, пустите старика перезимовать, издалёка иду, нет ни сил, ни денег, пропаду от холода лютого.
От дома к дому бредёт хромой бродяга в рваной телогрейке, шапке облезлой, в валенках стоптанных, всюду один ответ слышит:
– Иди, дед, своей дорогой, не по силам нам лишний рот кормить, год скудный был, да и в долгах мы у ростовщика Афони.
Добрёл старец до терема богатого, уж щёки себе отморозил, руки заледенил. Ну, думает, здесь мне не откажут.
Зашёл в покои расписные, а слуги прочь гонят. Он им в ответ:
– Покличьте хозяина, дело у меня к нему.
Вышел Афоня, зевая, увидел старца оборванного и поморщился:
– Почём беспокоишь в пору раннюю?
– С просьбой я. Пусти зиму перезимовать, идти мне старому некуда, замёрзну в лесу или волкам на корм достанусь.
– А деньги водятся у тебя? Чем за постой отблагодаришь? – Глаза щурит Афоня.
– Откудова деньгам водиться, были б, так давно приют себе нашёл. А ем я немного – кусок хлеба, стакан молока, пожить же и в конюшне могу.
– Ишь ты, выдумал. Ни к чему мне расходы лишние.
– А я тебя отблагодарю, – улыбается старец.
– Чем же?
– Знаниями поделюсь, они, знаешь ли, намного дороже денег.
– Ха-ха-ха, – затряслось от смеха толстое брюхо, – знаниями он поделится. К чему они мне, я и без знаний самый богатый в округе.
– Но богатство приходит и уходит, а знания остаются, никуда не исчезают и всегда на выручку приходят.
– Глупости говоришь. Не может знание быть выше серебра-золота. Тьфу на твоё знание! – Плюнул Афоня на пол.
Сгорбленный старец выпрямился и будто всех выше стал, да как стукнет палкой по полу:
– Не зарекайся, глупец! Через год без знания от твоего богатства один дым останется, и тот по ветру развеется.
Развернулся – и прочь из покоев роскошных.
Бредёт по сугробам глубоким, плечи сгорбленные от рыданий сотрясаются, слёзы на щеках в льдинки превращаются. Силы оставили старца, упал он в снег, правый глаз прикрыл, ожидая сна вечного.
– Дедушка, дедушка! Вы живы?
Приоткрылся зрячий глаз – перед ним женщина красивая да печальная за узду коня гнедого держит.
– Жив пока.
– Что ж вы в сугробе лежите? Домой вам надобно.
– В этом сугробе мой дом, милая.
– Вон оно как? Ну вставайте, опирайтесь на плечо моё, к себе отведу. – Помогла Арина, а это была она, старцу из снега подняться.
Гнедок тихо шёл позади хозяйки, обрадовался, что домой возвращается.
– Андрейка, Сергейка, помогите, – заходя с мороза в сени, крикнула мать.
Выскочили мальчики из натопленной горницы и подхватили ослабшего старика.
У печи посадили, щёки, руки растёрли, ноги отогрели, чаем горячим отпоили да в тёплую постель уложили.
– Мама, кто это?
– Не знаю, лежал в снегу, когда с Гнедком шла. Пойду в город завтра, видимо не судьба сегодня.
Назавтра собирается вдова в город.
– Куда вы, добрая хозяюшка? – послышался голос гостя.
– В город, коня продавать.
– Кто ж зимой животину продаёт, денег хороших не выручить.
– Не прокормить мне две головы, а купить корма не на что, деньги у меня не водятся. Едва концы с концами сводим, как муж помер. Арина меня кличут, а вас как?
– Николаем.
– Куда ж путь держите в холод этакой? Где дом ваш, дедушка Николай?
– Нет у меня дома, Аринушка, бездомный я. Раньше люди приютят, обогреют, а нынче все старика прочь гонят.
– Так оставайтесь с нами.
– Да что ты, милая, тебе самой с детками кушать нечего, а тут ещё я.
– Ничего, стройней станем, а через пару месяцев коровушка отелится, молочко будет.
– Воистину говорят, сытый голодного не разумеет, – заплакал старец.
Вытер слёзы, улыбнулся:
– Ты вот что, хозяюшка добрая, не ходи сегодня в город.
– Да как же, ведь вчера не пошла, а завтра и кормить коня уж нечем.
– Не спеши, послушай бывалого. А ну-ка, мальчики, как вас там? Андрейка и Сергейка? Одевайтесь потеплее, пойдём на реку рыбу ловить.
– Рыбу? Мы пытались. Не ловится она, изредка мелюзга попадется на ушицу, с голоду побаловаться.
– Ну всё же попытаемся. Может, она сегодняшнего дня ждала.
Пришли на реку, лунки пробили, старец в бороду пошептал что-то, потом вытащил свёрточек да из него комочки крохотные на крючок насаживает.
– Что это, дедушка Николай?
– Мормыш сушёный, на Байкале заготовил, на него рыбка хорошо идёт.
Арина дома делами занимается, переживает, как бы мальчики не замёрзли, а они через пару часов прибегают, щёки красные, глаза горят:
– Матушка, матушка, запрягай Гнедка в сани, там столько рыбы, что в руках не унести.
Запрягли коня – и что же видит Арина на реке? Сидит дедушка Николай и из лунок одну за другой рыбу вытаскивает, целая гора на льду лежит. Тут осётр и щука, стерлядь, окунь с омулем.
Нагрузили сани полные, всю ночь рыбу потрошили, а наутро повезла Арина с сыновьями улов в город продавать. Назад полные сани пшеницы и овса везёт, от радости плачет.
В другой день старец зовёт мальчиков в лес, поохотиться.
– Что и выдумали такое, дедушка Николай, ружья-то у нас нет.
– А ни к чему оно, ружьё, – щурится озорной дедушкин глаз.
Пришли в лес, старец секреты Андрейке с Сергейкой лесные открывает:
– Глухари, тетерева да рябчики в снегу прячутся или на деревьях, надобно тихо двигаться и лунки в снегу искать. Коли одна – птица в снегу, а две лунки – улетела, значит.
К вечеру вернулись домой, а сани полны птицы дикой. Опять всю ночь работа, а утром в город. Назад сена и снеди всякой для себя привезла Арина.
Так каждый день. Да уж помногу не позволяет дед Николай рыбы и дичи добывать:
– Природу уважать нужно, бери в меру, чтоб выжить, а излишки я позволил взять, чтоб могли вы животину прокормить, теперь же только на еду.
По селу тем временем слух пошёл, что в реке рыбы валом и дичи в лесу видимо-невидимо. Кинулись все на промысел, ай впустую. Лишь старец с мальчиками каждый день то рыбу большую в дом несут, то тетерева с глухарём. Вот где каждый пожалел, что такого добытчика в дом не взял. А Афоня уж как злится. У бедной вдовы всего вдосталь, излишки водятся и кушает она рыбку да птичку лакомую. Лишнее продаёт и денежки копит, чтоб ещё корову купить и лошадку в пару Гнедку. Сидит Афоня и считает – сколько Арина выручила? Аппетит у богача пропал от зависти этакой.
Николай за зиму обучил мальчиков премудростям охоты лесной и промысла рыбного, секретам разным и как выжить в краю суровом: огонь без спичек развести, из тайги по звёздам выбраться. А как пришла весна, стал в дорогу собираться:
– Ну, мне пора, зима кончилась, всё, что я знал, теперь и вы знаете.
– Дедушка Николай, останься, – просит Арина, – ты мне заместо отца стал, а детям и впрямь дедушка родной.
– Не могу, доченька, ждут меня.
– Кто же? Дома у тебя нет.
– Так-то так, да ведь ждут меня другие добрые люди. Им знания тоже нужны. Спасибо, что приютила, век не забуду. Ну, прощайте, – сказал и исчез.
Вскрикнула вдова, кинулась с сыновьями во двор – нет никого.
– Ох, детушки мои, не простой то старец был, ох не простой. Спасибо тебе, добрый человек! – Поклонилась до земли Арина.
Вскоре вошла весна в полную силу, зажурчали ручьи весёлые, птицы из южных стран вернулись, трава и листва изумрудами переливаются.
Солнечным днём весенним явилась в село девица-красавица. От красы такой дух захватывает. Стучит в дома добротные:
– Приютите сиротку бедную, осталась я без отца и матери, родных нет, дом за долги забрали, головы преклонить негде. Всё по хозяйству делать умею, обузой не стану.
Хозяева-мужчины на девицу заглядываются – и приютить рады, да жёны их, такую красу видя, прочь сиротку гонят.
Подходит та к терему расписному. Взошла на крыльцо высокое, а там Афоня стоит, своим животом любуется.
– Здравствуй, хозяин добрый, позволь спросить.
Глянул тот на красотку, глаза хищным блеском налились:
– Говори, говори.
– Сиротка я, нет у меня крова, работу ищу, не возьмёшь ли?
– Отчего не взять, – заикаться аж начал глупый богач, – да только работниц у меня хватает, а вот за ласку твою отблагодарю.
– Это что же ты, сватаешься ко мне?
– Ха-ха-ха, – заходил ходуном толстый живот, – у меня жена уж есть.
– Так коли не жена буду, то ласки от меня не жди.
– Ну и ступай прочь.
– Не спеши, хозяин, одарить тебя могу подарком щедрым.
– Чем же?
– Семенами добрыми. – С этими словами вытащила гостья небольшой мешочек из котомки.
– На что они мне, твои семена, да ещё так мало?
– Как на что? Они ведь добрые, урожай от них щедрым будет, не смотри, что мало.
– Ни к чему они мне, да и все земли я продать хочу, прибыли от них немного, хлопоты одни. Я больше денег от денег сделаю.
– Зря отказываешься. Ведь земля и семена добрые никуда не денутся, всегда прокормят, а богатство сегодня есть – завтра нет.
– Ха-ха-ха, глупости говоришь. Тьфу на землю и на семена твои, соглашайся на ласку, будешь жить сладко.
Сверкнули глаза девичьи, будто молнии, брови дугой выгнулись. Спрятала сиротка семена назад в котомку да как стукнет ножкой по крыльцу:
– Глупец! Говори – не заговаривайся. Матушка-земля кормилица наша и всегда худо-бедно, но прокормит, а твоё богатство через год сквозь землю ту и провалиться может.
Развернулась, прочь с крыльца сбежала. Горько плача, к реке спустилась, на камушек присела, слёзы в воду роняет.
Рядышком на мостках деревянных вдова Арина бельё полощет. Услыхала рыдания, обернулась, видит девушку, собой красивую, от беды неведомой грустную.
– Сестрица-девица, горе у тебя? Аль обидел кто?
– Гонят меня, словно прокажённую, из-за красоты моей, а кто не гонит – ласки просит взамен. А я сиротка, нет у меня ни родных, ни крыши над головой. Ах зачем я красивой уродилась?..
– Как звать тебя, милая?
– Варвара я, – отвечает девица.
– Варюшка, меня Арина зовут, будь мне заместо сестры, в дом ко мне иди, живи сколько захочешь.
– Неужто не боишься, что муж твой на меня засмотрится?
– Нет у меня мужа, вдова я. А если б и был, не испугалась бы. Что ж это за муж, коли на других смотрит. За такого и держаться не стоит.
Обрадовалась Варвара и пошла в дом к вдове бедной, хоть и не бедная она уже после знаний, что её сыновьям дедушка Николай подарил. Две коровы в хозяйстве и лошадь сильная в пару Гнедку, земельки Арина прикупила.
Поселилась сиротка в доме у вдовы и уж такой мастерицей оказалась. Всё у неё необычное да сказочное и красивое, как сама она. Рукодельница во всём: шьёт-вышивает, ткёт, вяжет. От работы дух захватывает. Любуется Арина – не налюбуется. Пироги у Варвары пышные, изукрашенные, неделю не черствеют, аромат от них по всему селу разливается.
– Варварушка-сестрица, кто мастерству такому выучил? – удивляется вдова.
Та в ответ улыбается:
– А никто, просто перед работой слова добрые говорю, с любовью за работу принимаюсь, вот и выходит вкусно и красиво.
Переняла Арина у гостьи секреты мастерства. Напекли они пирогов, калачей, выткали и нашили белья, одежды красивой – и в город на ярмарку. Там всё нарасхват. Назад везут хозяюшки муку, шерсть да лён, чтоб ещё пирогов напечь и одежды нашить.
А как пришла пора сеять, то достала красавица мешочек из котомки:
– Возьмите, хозяева хорошие, подарок. Семена эти добрые, какая бы погода ни выдалась – урожай щедрым будет. Ну а мне уходить пора, спасибо за приют ласковый.
– Куда же ты пойдёшь? Оставайся, – уговаривает вдова Варвару.
– Не могу я остаться, красотой доброй делиться надобно.
Улыбнулась и исчезла, будто и не стояла в горнице.
Ойкнула Арина, на улицу выбежала – нет никого.
– Ох, Варенька, не простая ты сиротка оказалась, спасибо тебе, век не забуду! – И поклонилась низко.
Развязала мешочек, а в нём пшеница, рожь да лён. Кликнула сыновей:
– Вот вам семена, завтра поутру сеять отправляйтесь.
– Матушка, их же на кашу и ту не хватит.
– Мало, не мало – поезжайте в поле.
Андрейка с Сергейкой взяли мешочек, сами тайком телегу мешков с семенами нагрузили, матери ничего не сказавши, думают: что ж одну горсть сеять будем?
Вечером все мешки назад привезли:
– Матушка, что за семена чудные Варвара оставила? Из мешочка берём, а их не убывает, так мы все поля и засеяли.
Матушка в ответ лишь улыбается.
Пришло лето, а с ним засуха с жарой жгучей. Жители такой сроду не знавали. Посевы у всех погорели, посохли.
– Пропал урожай, даже семян не соберём, как теперь жить-то будем? – причитают.
У одной вдовы пшеница зелена, высока.
– Что за чудо, Арина? – спрашивают её.
– Да нет тут чуда особого, это всходы из семян, что сиротка Варвара мне оставила.
Пожалели жёны, что не приняли к себе красавицу, к мужьям своим приревновав, вон она как вдову отблагодарила. Дошёл слух и до Афони, зубами он от зависти скрежещет, ведь у него тоже весь урожай пропал. Продал он тогда все земли посевные, а на вырученные деньги купил угодья лесные, чтоб лес вырубить и продать, ибо прослышал он от кого-то, будто бы царь флот собирается в их краях огромный строить и лес вздорожает. Да вот только купил те угодья, как от сильной жары пожар случился и весь лес его погорел. Одни угольки да дым остались. А после пожара вскоре дожди пошли, и у всех всходы оправились, зазеленели. Вот уж разозлился глупый богач. Клянёт себя за то, что земли продал.
А соседка его дом новый построила – лес-то и не подорожал вовсе, никакой флот царь не стал строить. Осенью вдова урожай щедрый собрала.
В самом разгаре стоит пора золотая, только люди ей не радуются, потому как все у Афони в долгах. Он из-за убытков своих ещё проценты поднял. Арина самым бедным людям помогает, чем может.
– Ох добрая ты, Арина, сама вон с двумя ребятишками без мужа, а как горе чужое понимаешь! – удивляются.
– А потому и понимаю, что горе то хлебнуть пришлось.
Пришёл октябрь, задождивело, с утра до утра холодные струи с небес стекают.
В один из дней серых бредёт по селу мальчуган-подросток. До того худенький, что взглянешь – и заплакать хочется. Лишь на бледном лице мальчишки глаза огромные и радостные такие, словно дождь его не мочит.
Во все дома стучится паренёк:
– Возьмите к себе, у меня семья бедная, лишь на детей богатая, не могут нас всех родители прокормить. Пришлось пойти на заработки. Я могу за коровами и конями ходить.
– Ой, не просись, ни к чему нам пастух осенью, вся живность в сараях стоит, дело к зиме, сами справимся, да и лишний рот прокормить не по силам.
Бредёт бедолага под дождём проливным, из грязи еле лапти дырявые вытягивает. Дошёл до терема высокого. Отворил слуга дверь, да в терем не пускает:
– Чего тебе, заморыш.
– Дело у меня к хозяину твоему.
Кликнул слуга богача, идёт тот – ровно бочонок перекатывается, а сам темнее тучи грозовой, в уме убытки подсчитывает.
– Здравствуй, хозяин. Возьми слугой, я за конями твоими ухаживать буду.
– Не нужен мне конюх, я коней продавать собираюсь, одна морока с ними, да и кормить их нечем, земли я продал, а на корм деньги нужны. Иди откудова пришёл.
– Не могу я туда идти, семья у меня большая да бедная, ртов голодных много. А я тебя веселить буду, вон ведь ты какой грустный. Песни и сказки сказывать могу, на дуде играть.
– На что мне дудка твоя и песни глупые, веселье мне ни к чему.
– Да как же без веселья и радости жить можно?
– А так и можно, ежели денег много.
– У тебя деньги водятся, а ты им и не радуешься, – удивляется мальчик, – к чему жизнь такая?
– Мне бы их побольше, а на радость твою плевать, – хмурится богач.
Засмеялся мальчуган, да так весело и звонко, что все слуги следом захохотали, не смогли удержаться.
– Ну и глуп же ты, богач, ведь радость ни за какие деньги не купишь, а серебро-золото твоё к другим весёлым людям уйти может, ты и не заметишь. – Хлопнул в ладоши, повернулся – и вон со двора.
Идёт под дождём проливным, на дуде играет, песни поёт. Вдруг слышит:
– Эй, пастушок, не по погоде гулять собрался, чай и простудиться недолго в холод этакий.
Оглянулся, а на крыльце дома нового стоит женщина с лицом приветливым.
– А что мне остаётся, матушка, идти некуда, так повеселюсь, не так замерзну.
– Идти некуда? Так заходи скорей, отогреешься.
Зашёл мальчик, озорными глазами глянул:
– Как величать вас, матушка, душа добрая?
– Ариной звать, проходи, с сыновьями познакомишься.
Отогрели промокшего пастушка, чаем напоили горячим с медком сладким, накормили, потом спросили, как звать-величать.
– Макаром кличут.
– Что ж ты, Макарушка, в непогодь скитаешься?
Рассказал Макар о семье своей бедной, о том, как в работники везде просился, да никто не принял его.
– Живи у нас, будешь мне сыном, а Андрейке и Сергейке братом названым.
Так и поселился новый человечек в доме вдовы, а с ним поселилась радость.
Макарка так голосисто пел да мастерски плясал, что никто на месте усидеть не мог. Шутки-прибаутки из него сыпались, как из решета мука, а лишь начинал на дуде играть, то коровы мычать начинали, словно подпевали. Молока прибавляли, вёдра аж через край плещутся. Зайдет Макар в сарай, бурёнки ушки навострят и точно улыбаются, кони копытцами бьют и зубы свои большие показывают – радуются.
Афоня по терему мрачный ходит, а в доме у Арины смех и песни раздаются.
Осень и зиму пробыл пастушок у своей новой семьи. Весной настало время отёла у коров и лошадей. Какая не родит – то двойня. Вот это приплод так приплод! Вдвое поголовье увеличилось. Аринушка счастью своему не верит: как же может быть такое?
Лишь снег с полей согнало, Макар прощается:
– Ну, хозяева дорогие, матушка и братья названые, спасибо за хлеб-соль, мне пора в путь-дорогу, ждут меня там, где радости не хватает.
Не стали его удерживать, понимали, что весельем делиться надо.
Заиграл Макарушка на дудочке и… исчез.
И не удивились хозяева в этот раз.
Ну а глупый богач с каждым днём несчастнее. Сидит на сундуках, с утра до ночи думу думает, как бы побольше серебра-злата прибавить. Тратить деньги не хочет, слугам платить перестал, жене с дочерьми на наряды не даёт, в еде экономить начал, брюхо толстое исчезло, глаза ввалились.
Тут вскорости в село прибыл табор цыганский. Девушки весёлые в нарядах ярких, парни разудалые в рубахах красных. Кони у них сильные и горячие, медведи учёные. Ну жители все с опаской к ним, зная нрав цыганский, во дворы к себе не пускают, хоть те и деньги предлагают за постой. Добрались до терема высокого, золотом позвенели, ну Афоня тут и не устоял, пустил за дорого на месяц целый.
День проходит, второй, а на третий у цыган свадьба. Медовуха рекой льётся, у Афони втридорога припасы покупают, тот прибыли радуется. Песни да пляски за полночь перевалили. Хозяину чарку наливают:
– Отпей за молодых, добрый хозяин, а не выпьешь – обиду нам кровную нанесёшь.
Опоили богача и всех слуг в доме, заснули те сном непробудным.
Вот ночь прочь, солнышко встало, спит Афоня. Лишь к обеду очнулся, голова трещит. Вышел из опочивальни на крыльцо – а двор пустой, будто и не было цыган никаких.
– Заплатили за месяц, а три дня побыли, – смеётся глупец.
Отправился в покои назад, серебром-золотом полюбоваться, глядь: а сундуки-то исчезли.
Тут его кондратий и хватил. Упал Афоня и ни рукой, ни ногой шевельнуть не может, лишь как рыба рот раскрывает да мычит. В сундуках-то не только денежки лежали, а и расписки от всех должников.
Отвезли богача, а верней тут сказать нищего, в больницу для бедных, ведь платить-то нечем, там он и остался до конца своих дней, никому не нужный. Жене и дочерям его пришлось служанками в город наняться.
А вдова с сыновьями жили долго и счастливо. Андрейка и Сергейка выросли, женились на девушках работящих и разумных, внуков матушке надарили. И со всеми Арина и сыновья её делились знанием, красотой и радостью.
Ну а дедушка Николай, девица-красавица Варвара и пастушок Макарка ходят по белу свету, в дома стучатся и в бедные и в богатые. Кто-то их привечает, кто-то прочь гонит.
Ведь никто не знает, в каком облике Знание, Красота и Радость прийти могут.
Об авторе:
Ольга Вологодская родилась в той самой Вологодской области в августе 1970 года. Судьба в 18 лет закинула в любимый Крым, где и остаётся по сей день. Творчество началось со стихов и продолжилось сказками на ночь для младшего сынишки. Историк по образованию и книголюб по жизни. Любит походы по горам и лесам. Увиденное помогает созданию сказочных образов.
