КОММЕРЧЕСКИЙ ПОЛКОВНИК
Давно это было… Помню многолюдные митинги в защиту демократии. Политических лидеров, не успевших вылупиться из коммунистических идей, но возомнивших себя мессиями и потрясающих просторы России проектами по возвращению моей Родины в лоно капитализма.
Меня, военного человека, отслужившего в армии двадцать пять лет, беспокоило, как быстро мы отказались от всего того, с чем мы жили, и коммунизма, который вот-вот настанет.Но пришла политическая свобода, как хитрый лис в курятник, и смела привычное…
Об этом беседовали в купе пассажирского поезда – седовласым полковником, который уволился в запас после волны сокращений в армии и, получив от родственников предложение поучаствовать в коммерции, покатил в Ставрополье.
Люблю беседы в пути, когда случайный собеседникискренне, без фальши делится сокровенным. А потом выйдет на какой-нибудь станции, и мы не встретимся никогда. Но останется в памяти егожизнь, радости и беды, так похожие на твои.
– Нет, не любит наш народ армию. А почему? – кипятился Василий Николаевич. – Как началась перестройка, так нас сразу предали. Я прослужил двадцать пять лет в Забайкалье, не поехал ни в загранку, ни в московские пенаты. С рождения сибиряк, и Забайкалье стало мне родным. Ан нет, иные, видя меня в форме, цедят сквозь зубы: «Дармоед в форме», и мне становится обидно.
Вы посмотрите, что делается в стране – громкие похороны социализма напоминают шабаш ведьм, вот до чего довели новоявленные буржуи огромную часть населения. А было время, когда и я поверил в возможность лучшей жизни. Но заплатил за это дорого… Если увас есть желание послушать старого вояку, так и быть, расскажу, как я однажды побывал в служебной командировке.
…Встречаю в Иркутске проверяющего по моей службе из Москвы. Наконец на бетонку приземлился Ту-154. Народу прикатило много, идут потоком, боюсь прозевать москвича. Когда он появился, я едва его узнал: лицо помятое. Петрович пожаловался на задержку в Омске, где он был вынужден цедить коньяк в гордом одиночестве.
– Едем в гостиницу. Всё равно работать начнем завтра.
Петрович согласился, глаза как у монгола, и шатало его, как шхуну на штормовой волне.
Но наши планы на отдых в уютном номере гарнизонной гостиницы были внезапно нарушены. Не успели дойти до служебной машины, как из зарослей сквера появились две смазливые женские физиономии. Это были мои знакомые, с которыми связывали дела по службе. Они трудились в военном учреждении, которое нам с Петровичем предстояло подвергнуть инспекторской проверке. Похоже, они следили за нами, чтобы не упустить из-под контроля наши действия, которые могут привести к непредвиденным результатам.
– Товарищи полковники, а вы куда?
– Отдыхать, – категорически отрезал я. – Не видите, люди устали?
– А кто так отдыхает? – возразила брюнетка Светка, чьи зелёные глаза засветились загадочным болотным светом. – Отдых предполагает наличие дружной компании и пары бутылок шампанского. Хата с нас, с вас всё остальное. Вы мужики али нет?
Я готов был завестись, но Петрович быстро въехал в суть наглого предложения красавиц, для которых соблазнение проверяющих было равнозначно проведению боевой операции:
– Лично у меня возражений нет. Так куда мы едем?
– Ладно, – сдался я, изумившись прозорливости руководителя издательского отдела, приславшего этих двух «бандиток». – Тогда сначала в гостиницу, а потом разберемся, что дальше делать.
По дороге девчата вникли в ситуацию и типа долго извинялись, но Петрович, видимо, давно нуждался в пристальном женском внимании к его особе и решительно настроился на банкет.
Светка и Людмила развернули невиданную активность на кухне. Они поставили на плиту жариться картошку с салом, приготовили салат, и вечеринка потекла под звуки пленочного магнитофона. Изрядно наклюканные, повели речь о перестройке.
– На фига она мне нужна? – ныла Светка. – Выйдя замуж за военного, я надеялась на спокойную жизнь за его широкой спиной, а он приносит домой гроши. И на что я должна растить двоих детей? Что не растратишь за полмесяца, то сожрет инфляция.
Я раздражённо слушал пьяный базар, и мне было стыдно за российское воинство. Светка права: на инфляционные деньги, которые офицерам платило Министерство обороны, невозможно существовать. Продпаек военнослужащим выдавался с задержкой, потому что цены на продукты прыгали резвее блох на спальном матрасе.
– Светка, замолчи! Ребята, давайте о другом, – предложила Людмила. – У меня сногсшибательный тост. Пьем за то, чтоб… стоял и деньги были!
– Ну ты даешь! – выдохнул Петрович и положил руку на голую Людмилину коленку. Та закатила томные глаза и произнесла нечто нечленораздельное.
Светка допила остатки шампанского и высказалась еще приземленнее:
– А у меня есть мечта. Отдаться бизнесмену за норковую шубу.
– Эк тебя понесло! – возмутился я. – Так и совесть потерять можно.
– Какая совесть, товарищ полковник?! Это не модно. Вместо совести теперь в ходу бабло. Деньги есть – и всё позволено. Как мне хочется на панель! Да кадрить и кадрить богатеньких мужиков, чтобы прокормить своего мужа балбеса, не вылезающего из нарядов!
– Хватит препираться, давайте ставить чай, – предложила Людмила.
Петрович увязался за ней, а мы со Светкой продолжали выяснять отношения.
Чай затянулся, поскольку блудная парочка пропала. Я открыл дверь на кухню и опешил. На кухонном столе лежала Людмила, а Петрович самозабвенно трудился с испариной на лбу, упираясь руками в плоскость.
Я обескураженный вернулся в зал, а Светка, догадавшись о причинах задержки чая, взяла меня за руку и увела в спальню.
…Утро следующего дня выдалось пасмурным. Я лежал в объятиях Светки и страдал. Боже, что за судьба! Пропил все командировочные, а сидеть в этом гарнизоне ещё целую неделю. Друзьядадут взаймы,но чем отдавать долг?
Петрович согласился, что задерживаться не стоит. Запасы водки выпиты, крайняя плоть укрощена, а недостатки в редакционном отделе – да Бог с ними… Девушки так старались, что устали, пока затащили в номера коробки с подарками на память о пребывании московского инспектора на гостеприимной Иркутской земле.
…Моя командировка закончилась. Байкал помахал мне вслед туманными крыльями берегов, и после двух часов дремотного состояния в алюминиевом брюхе самолёта я опустился в суровую действительность Читы. Дома меня ждали злющая жена и дети, соскучившиеся по шоколадке.
На службе тоже ничего неинтересного. Единственный мой подчиненный подполковник Сашка Самгин забил на службу. Он решительно рвался на дембель, боясь что не успеет стать «новым русским» и заработать кучу бабла. Оказывается, пока я был в Иркутске, он тем и занимался, что считал, какая будет пенсия, сколько ещё заработает с помощью дурацких идей, которыми всегда забита голова военного человека, привыкшего, что о нём позаботится государство.
– Сейчас мне тридцать пять, свои двадцать лет выслуги со льготными имею, ещё успею хорошо пожить. Представляешь, Николаич, какие деньги мои друзья на одном лесе делают. Когда я был в отпуске, они пригласили меня в кабак, пили французский коньяк, жрали черную и красную икру, потом сняли телок – и в мотель. Вот это житуха! А мы тут сидим и не знаем, что с нами будет…
– А жалеть не придется? – попытался я урезонить выжившего из ума коллегу.
Но Санька, похоже, уже решился на серьезный шаг и, словно затравленный зверь, нёс ахинею, скороговоркой двигая один довод за другим:
– Кому армия нужна? Воевать, говорят, нам больше не с кем. Так значит и не за что платить деньги. Нет, я хочу иметь свое дело. Составлять бизнес-план…
Видно, правильно говорят: слепым дорогу не переходят.
– Не забудь меня в кабак пригласить с телками, когда разбогатеешь…
– Зря ты так, я все равно своего добьюсь.
Санька уволился. Как и многие мои сослуживцы. Из армии ушли отличные мужики советской закалки. В отличие от бездельников в погонах, которые решили повременить и сохранили понятия о чести. Просто не захотели прозябать в ожидании, когда о них вспомнит непутевое демократическое правительство.
Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, но на горизонте замаячил Санька. Он только что приехал из Москвы и излучал хорошее настроение.
– Привез товар и сдал в коммерческий магазин. Осталось получить вырученные после продажи деньги. Одна поездка в столицу – и ты обеспечен на месяц. Сестре кухонный комбайн купил. Следующий раз привезу видик. Кстати, старик, я тебя приглашаю в кабак. Как и обещал. Правда, с телками проблема. Может, у тебя кто-то есть?
Я не стал куда-либо звонить, а предложил посидеть по-дружески и вспомнить о былом.
Санька радовался первым успехам в коммерции, словно ребенок. Когда мы вышли из ресторана и разошлись кто куда, я остался наедине с грустными мыслями. Недавно объявили о льготной продаже транспортной техники военнослужащим. Но приобретали их блатные. Остальным предлагали рухлядь. Приобрести дачу? А на какие шиши?
Вновь встретились с Санькой через полгода. На этот раз у него было плохое настроение, мучила простуда.
– Старик, у меня просьба. Мне нужно срочно ложиться на операцию, врачи говорят, иначе поздно будет, а я не все свои дела сделал. Может, поможешь?
– Чем? – удивленно спросил я.
– Дело простое. Забирать деньги у одних, а отдавать другим людям, у которых я занимал деньги.
Мне бы не слушать его. Если верить всему, что наговорил мой товарищ, то весь мир живёт в долг. И живут! И счастливы!
А я всё думал над предложением Саньки. Влипнуть недолго, случись непредвиденное. Деньги немалые.
– За услугу я заплачу. «Лимона» хватит на карманные расходы?
Санька ждал моего согласия.
– А кто другой не справится?
– Другой не подойдет. Могу доверить деньги только человеку, в котором я уверен.
И я дрогнул:
– Хорошо. Только ты не задерживайся на лечении.
– Ну и слава Богу!
Санька лег в госпиталь, а я каждый день, переодевшись в «гражданку», заходил в коммерческий магазин, где теперь меня хорошо знали. Там работало немало симпатичных женщин, и, честно говоря, мне стало нравиться там бывать. Я распивал чаи с новыми знакомыми, участвовал в застольях и скоро стал для них своим человеком.
Неожиданно течение моей личной жизни пошло по иному руслу. Во-первых, у меня, как Саня и обещал, появились расходные деньги, и я мог многое себе позволить разного рода траты себе в удовольствие.
Увлекся продавщицей из коммерческого, с которой была интимная связь. Тося оказалась интересной женщиной. В силу сложившихся обстоятельств она уволилась из школы и сделала попытку убежать от нищей судьбы бюджетника, потому что на те деньги, которые она получала, будучи учителем начальных классов, невозможно тянуть на себе двоих детей и мужа-инвалида.
– Частный магазин – не государственный. Платят немного и не сопрешь, – жаловалась она. – А если кого обвесишь, вылетишь с треском и никуда не устроишься.
Потом ее мысли приняли неожиданный оборот.
– Вы знаете, Василий Николаевич, я мечтаю о том, чтобы кто-нибудь пригласил меня к себе в гости, накормил колбасой, желательно копченой, напоил вдрызг шампанским и подарил коробку конфет, а я, уж так и быть, сразу отдамся…
– Нет проблем, – быстро отреагировал я.
– Ну, тогда планируйте мероприятие, а я жду от вас приглашения, мой благородный рыцарь!
Я снял номер в гостинице, сервировал стол и пригласил Тосю. Моя новая подруга пила и кушала без стеснения. Потом немножко поломалась, позволила ее раздеть, и мы отдались любовным утехам под напев абонентского динамика: «…два кусочека колбаски у тебя лежали на столе. Ты рассказывал мне сказки, только я не верила тебе».
И закрутился наш роман. Тося радовалась моим подаркам как дитя: китайским наручным часикам, импортной помаде, ажурным маечкам и трусикам. За все это отдавалась на служебном столе и диване. Я тащился от упавшего на меня счастья.
Саня вышел из госпиталя, как и обещал, через месяц. Внимательно просмотрел врученные ему расписки о возврате долга и остался доволен.
Я же испытывал грусть и сожалел о том, что дополнительный источник моих доходов быстро иссяк. Отойдет лафа и Тосе. А как все было замечательно!
Мой друг понимающе улыбнулся и произнес:
– Николаевич, а почему бы тебе не поработать на меня на тех же условиях? Всетакже будешь забирать деньги в магазинах и приносить их мне. А моя задача – ездить в Москву за товаром. Да еще поможешь разбираться с документами. Соглашайся, где ты еще пройдешь школу бизнеса?
Я, конечно же, согласился. И в душе торжествовал. Моей сладкой жизни продолжаться!
Теперь вспоминаю обо всем этом, как о каком-то угаре. Деньги, пьянки, девочки… Тосю бросил. По мере разрастания круга знакомых, вращаясь в обществе бизнесменов, я отхватывал все новых и новых пассий, ведя себя как заправский бизнесмен. При первой возможности исчезал со службы пораньше. Случалось, пропадал под видом командировок на несколько дней, словом «бизнесменил» в полное удовольствие.
В то время новая Россия не платила военным денежное содержание по несколько месяцев, и в этом был дьявольский замысел, – новые русские боялись, что советские защитники могут начать спасать Союз нерушимый республик свободных. Лучше бандам платить за крышу, чем получить военную диктатуру.
Военные выживали как могли. Кто обдирал ценные металлы с боевой техники и перепродавал сбытчикам; кто охранял коммерческие ларьки и проституток; кто разгружал вагоны на железной дороге; кто строил дачи и коттеджи; кто таксовал в ночное время.
Я уцелел. Слава Богу, Санька не допускал меня туда, где было опасно. Но однажды и ему пришлось туго. Потребовали долг, и притом срочно. Санька избегался, но необходимые пятнадцать миллионов не смог найти. Друзей надо выручать. Я знал одну семью, они копили на машину, их-то и уговорил дать взаймыСаньке под мое поручительство. Выпутались…
Но теперь по поводу долга пришлось переживать мне. Я торопил Саньку, дескать, ты давай рассчитайся быстрее. Тот успокаивал – скоро верну, только наберу полную сумму. Потом он слег в госпиталь. Старая болезнь прогрессировала. Обострение случилось ночью, врачи после осмотра отправили Саню в Москву.
Что делать? В магазинах развели руками. Товар продан, и денег нет.
Через месяц кредиторы пришли за долгом. Дали срок – неделю. Предупредили, что грозит, если денег не будет. Пришлось идти с повинной к начальнику. Генерал предложил взять несколько получек вперед. «Это все, что я могу для вас сделать», – сказал он.
Наконец-то я рассчитался, надеясь, что Санька приедет и вернет деньги. А пока моя семья села на продпаек. О девочках, понятно, пришлось забыть.
А потом Санька исчез. Может, он умер во время операции. А может, сбежал от наших проблем.
Моя семья поняла, что такое нищета.
Потом ситуация выровнялась, и я извлёк урок. Теперь живу по средствам и боюсь бизнеса как огня. А после августовского кризиса, когда сгорели мои рубли на сберегательной книжке в коммерческом банке, я решил уволиться. Благо по возрасту срок подошел. Впервые смогли купить телевизор, холодильник, приодеться. Помогло выходное пособие. А теперь надо снова как-то жить. Уговорил родственник развернуть свое дело на трассе Москва – Сочи. Наверное, скажете, не впрок учеба пошла? Не знаю чем, но подкупил его оптимизм. Поэтому оставил пенсию семье, а сам попробую заработать деньги. А если не получится, вернусь домой… Вот такие мои дела…
Через час моя станция. Выпили по последней, и я пожелал попутчику удачи. Наверное, уже не встретимся. Россия стала маленьким государством, но кто знает, сойдутся ли наши пути? Разве только на трассе Москва – Сочи, где ездят в крутых иномарках богатые люди?
…Погода испортилась. По улицам Читы, жители которой были затравлены частыми отключениями энергосистемы и воды, мела метель. Сильные порывы ветра бросали в лицо колючий снег, и я не видел дороги… Продрог и хотел побыстрее дойти до дома, где меня ждали семья и сытный ужин.
Об авторе:
Валерий Тытенко. Председатель некоммерческого партнёрства «Забайкальский литературный клуб». Член Российского союза писателей. Член ИСП. Проживает в городе Чита. Пишет стихи и прозу.
