Курортный роман

Фантастическая повесть

Продолжение. Начало в «РК» № 3–4, 2021

***

– Эй, сержант, принимай пополнение. Надеюсь, в шимпанзятнике найдётся место для пяти горилл. Ха-ха-ха.

Дежурный отделения, быстро выйдя из фазы неглубокого сна, вскочил и отрапортовал:

– Так верно, комрад лейтенант. Там сегодня только двое, недавно доставили.

– Так шевели томатами. Отворяй ворота. У нас серьёзный товар. Контрабандисты. Шеф у себя?

– Так верно, комрад лейтенант. У себя.

– И не забудь включить психошокеры на решётку. Да на всю катушку врубай.

– Так верно, комрад…

В изолятор временного содержания территориального отдела Службы планетной безопасности ввели из только что прилетевшего авто ярко-розового цвета пять человек. Четверо были в чёрных гидрокостюмах с полосками разного цвета. Пятый – Рома.

 

– Шеф, мы накрыли их на острове Уфрок. Пятеро задержанных.

– Кто они, выяснили?

– Это та самая банда, которую мы выслеживали последние полгода.

– Всех взяли?

– К сожалению, нет. Несколько бандитов скрылись.

– Какого треча?!

– Нас было мало. Мы не могли преследовать остальных. Иначе и этих бы не удержали.

– А товар взяли?

– Нет, не до того было.

– Так какого треча ты всё ещё здесь хаваешь козявок, а не танцуешь на всех газах на остров?! Ты подумал, что без улик мы можем продержать их не больше двух дней?!

– С этим порядок, шеф. Они все без идентификатора.

– Ты уверен? Может, у них стоит защита от пеленга?

– Шеф, ну, во-первых, постановка защиты от пеленга – тоже противозаконное действие, а во-вторых, я не первый день со своей половинкой, треч побери, и могу отличить заблокированного от чиповредителя.

– Даже если и так, то надо поторапливаться. Ловкий стряпчий сможет доказать, что этот головорез избавился от имплантированного чипа в результате несчастного случая, а не в результате чиповредительства. Особенно это стало удаваться этим чёртовым адвокатам после того, как Воназяр снял свой знаменитый фильм, где Нилукин говорит эту фразу: «Поскользнулся. Упал. Отторжение чипа. Очнулся. Спиг». Так что давай, лейтенант, а то не видать тебе капитанских погон до третьего петушиного заговенья.

Лейтенант вышел из кабинета капитана Нинорпа, но через полминуты без стука вбежал обратно:

– Шеф…

– Какого треча?!

– Шеф, шеф, послушай. Со мной только что связался по телепайтеру сам полковник Восадук.

– И?!

– У вас сидят Мискам и Лиахим?

– Не знаю. Мне пока не докладывали.

– Ротозей сержант сказал, что только что привезли каких-то двоих. Если это они, то лучше скорее отпустите их со всеми возможными почестями. Даже по телепайтеру я почувствовал, как Восадук брызжет слюной. Он был страшно недоволен.

– А почему он протелепайтировал тебе, а не мне?

– Шеф, ну откуда мне знать? Может, он считает, что капитанские погоны вам слегка велики? Ха-ха.

– Танцуй на остров. С этим я разберусь.

 

Конвоиры провели Рому и четырёх контрабандистов по длинному коридору. Сержант приложил руку к стене рядом с нарисованным прямоугольником размером с обычный дверной проём, и часть стены, ограниченная этим прямоугольником, поднялась вверх. Из проёма брызнул ослепительно-яркий свет. Конвоиры втолкнули пленников в проём, и дверь опустилась.

Поначалу ослеплённый ярким светом Рома решил, что их вытолкнули из здания в огромную, бескрайнюю пустыню, по которой беспорядочно бродит бессчётное множество людей. Чуть привыкнув и освоившись с обстановкой, понял, что они находятся в небольшом кубическом помещении, все стены, потолок и пол которого зеркальны, а множество людей – это лишь бесконечное их отражение. В потолке было несколько решётчатых окон, сквозь которые и попадал свет снаружи. Из-за многократного отражения свет становился нестерпимо-ярким и бил по глазам со всех сторон.

Изнутри помещения дверной проём, через который их втолкнули в эту комнату, никак не был обозначен: все стенки были одинаково гладкими и зеркальными. Рома тут же отметил, что находиться в таком помещении было куда менее приятно, чем в темнице. Свет, лившийся со всех сторон, и многократные отражения создавали ощущение зыбкости и неустойчивости. Не хватало ориентиров, каких-нибудь точек отсчёта, для того чтобы понимать своё местоположение и не чувствовать потерянности. Наверное, только страдающим острой формой клаустрофобии было бы комфортно находиться здесь. А вот для агорафобов, наоборот, – камера пыток.

– Смотри, это же, кажется, он!

Сидевший на корточках человек встал и сделал несколько шагов в сторону Ромы. Одновременно ещё один человек пошёл в обратную сторону. За ними ещё и ещё. Рома не сразу сообразил, что это всё отражения одного человека. Того, с которым он дрался на пляже.

– Точно, Мискам. Это наш Пришелец.

– Молодцы девчонки. А то меня так скребануло, что Ари предала нас.

– Хва кукарекать, петушки! – оборвал их Сирк. – Размажьтесь тихонечко по стенке и ждите, когда старшие дадут вам слово.

– Что будем делать, Сирк?

– Подожди ты, Ножд. Надо вначале разобраться, что это за петушков нам подкинули. И о чём это они тут толкуют.

– Этот, – Кежд кивнул головой в сторону Ромы, – не очень-то похож на подбезовца. Там, на берегу, он оттянул на себя троих розовых, и это помогло уйти Требору с парнями.

– А ты не думаешь, что его так пытались внедрить к нам? – возразил Сирк.

– Тогда бы ему должны были дать уйти с Требором. Кой треч от него толку здесь? Тут мы и так под контролем.

– Я из параллельного мира, – сказал Рома.

Все как по команде посмотрели на него. Рома добавил:

– Если в ближайшее время этот сон не кончится, то мне не останется ничего другого, как поверить в существование параллельного мира и в то, что я в нём нахожусь.

***

Дядя Сироб дослушал глазами до конца рассказ Яны о том, как она нашла Рому на дне моря под скалой, и о том, что произошло с ними потом. Не проронив ни слова за всё время и ни разу не перебив, пока племянница во всех подробностях рассказывала ему на пальцах, как они спрятали Рому, он продолжал сидеть неподвижно. Машинально поднёс к губам уже пустую чашку. Наконец после долгой-долгой паузы его пальцы заговорили: «Задала ты задачку, племянница. Ты думаешь, вы надёжно спрятали его? Но долго ли удастся скрывать твоего Рому? И что делать потом?».

Яна понимала, что он задавал эти вопросы себе, и не отвечала. Дядя на глазах из вальяжного в меру упитанного светского господина превратился в усталого немолодого, обрюзгшего пузана.

«В любом случае его надо отправлять назад. Здесь он не выживет».

«Почему?» – вырвалось у Яны.

«Ты же сама понимаешь, что рано или поздно эта тайна раскроется, тем более что ваш Мискам и его друг знают про Рому и уже сообщили об этом Службе планетной безопасности. Просто им не повезло, что они пришли в обычный отдел по борьбе с преступностью. Но информация будет распространяться быстрее, чем вы думаете, а когда Рому начнут искать люди из Особого отдела, они найдут его очень быстро».

«И что они сделают с ним?»

«Боюсь, что ничего хорошего его не ждёт. По крайней мере, и думать забудь, что ты с ним сможешь совместно жить. Его точно изолируют, и он станет подопытным кроликом. И я думаю, что эксперименты, которым будут его подвергать, могут оказаться не самыми безобидными».

«Неужели его нельзя спасти?!»

«Не знаю, Яна».

«Но можно хотя бы попытаться отправить его назад! Дядя, расскажи, что тебе известно о путешествиях в парамир».

«Лучший специалист в этой области – мой хороший знакомый академик Велорок».

«Дядя Сироб, познакомь нас с ним».

«Хорошо, Яна, хорошо. Я попробую».

Сироб опять застыл с пустой чашкой в руке, пребывая в прострации.

«Дядя, когда мы встретимся с ним? Времени на раздумья нет. Ты сам сказал, что Рому могут найти в любой момент».

«Да, Яна. Я сейчас свяжусь с Велороком. Но давайте уйдём отсюда. Переберёмся в более шумное место».

Сироб чувствовал себя неуютно, оттого что прикоснулся к тайне своей племянницы. Она не сулила ничего хорошего и выбивала из колеи привычной размеренной жизни добропорядочного гражданина.

 

Велорок оказался типичным «сумасшедшим профессором». Худой, сутулый, неопределённого возраста. Между впалых щёк гордо расположился орлиный клюв с густо заросшей переносицей, сидящей между двумя огромными глазами навыкат. Высокий лоб, заканчивающийся глубокой залысиной, обрамлялся, словно терновым венком, всклокоченными пучками волос различной длины.

– …Да, я не сомневаюсь в успехе эксперимента. Импульсное омега-излучение сверхвысокой частоты на наноуровне преобразует частицы в античастицы.

Вчетвером они сидели на прозрачных кубиках вокруг стола в большом зале современного одноразового кафе, сделанного в таком же стиле, как бунгало Яны и Ари на берегу моря.

– Безусловно, коллега, управляемое омега-излучение – это величайшее открытие, но ведь год назад эксперимент по отправке добровольца в парамир закончился катастрофой. Кажется, его звали Нирагаг, – возразил Сироб.

– Я не учёл тогда влияния непрерывного деления частиц. Я рассматривал задачу в статике, а процесс перехода длится во времени, сопоставимом со временем деления ядра неустойчивых образований. Но я исправил эту ошибку. Правда, количество необходимой энергии выросло в сто раз. И так-то расходовалась энергия, которой хватало на строительство целого города.

– Но ведь после той неудачи эксперименты были запрещены?

– На людях – да. Но не на маленьких везучих тушканчиках. Недавно мы наконец добились потрясающего результата. Тушканчики Аклеб и Аклертс перебрались в парамир. Мы наблюдали их в паракино в течение одной минуты и сорока восьми секунд. Затем парахищник сожрал Аклертса, а Аклеб сдох от разрыва сердца. Но мы видели, как они сделали по несколько прыжков в парамире. Вы бы видели, какие это были неуклюжие прыжки! Если бы я не был так потрясён этой удачей, я бы лопнул от смеха.

– Вы получили запись паракино?

– Да, но на неё сразу же наложили лапу ребятки из отдела безопасности.

– И сколько ещё потребуется экспериментов с тушканчиками, прежде чем можно будет отправлять человека? – вступила в разговор Яна.

– Отправлять можно хоть сейчас. Омега-преобразование прошло идеально.

– Неужели вы готовы отправить человека в парамир, чтобы он прожил там всего две минуты? – воскликнула Ари.

– Почему он должен прожить там две минуты?

– Но ведь тушканчики не продержались и двух минут?

– Но это же безмозглые тушканчики, которых, между прочим, никто не предупредил, что они отправляются в парамир! Они не выдержали информационной нагрузки! А человек, тем более подготовленный, сумеет адаптироваться. Я сам готов отправиться хоть сейчас. Меня не пугает то, что это серьёзный стресс для всего организма, и, конечно, лучше подвергнуться омега-преобразованию, будучи молодым и физически здоровым человеком. Но! У меня нет и тысячной доли необходимой энергии.

– А откуда вы берёте энергию для отправки тушканчиков? – спросила Яна.

– Энергии для отправки одного тушканчика требуется в сто раз меньше, чем для человека. Количество энергии пропорционально весу объекта.

– Энергию для экспериментов через институт выделяет Единый фонд правительственных исследований, – пояснил Сироб.

– А можно…

– За расходованием энергии ведётся строжайший контроль, – перебил Сироб.

– Да я не о том, – нетерпеливо сказала Яна. – Я хочу понять: отправку можно производить только из одной лаборатории или омега-излучатель есть ещё где-то?

– Омега-излучатель есть у меня дома, – ответил Велорок, – но его недостаточно даже для отправки комара. Хотя если бы у меня было три-четыре тысячи энергенов, я за недельку, пожалуй, синтезировал бы паракамеру, – неожиданно воодушевляясь, добавил он. – Ну конечно! Она же вся у меня здесь. – Он постучал себя по лысине. – Пришлось бы немного повозиться с нанодиффузором, и камеру направленного излучения надо будет интегрировать вручную по точкам…

***

Лейтенант, молодцевато приложив оттопыренный средний палец к форменной панамке, развернулся и пошёл исполнять приказ капитана. Пройдя по коридору, он подумал, что, во-первых, страшно голоден, во-вторых, мчаться сейчас на остров бессмысленно – остатки банды явно уже ушли оттуда вместе с товаром, а в-третьих, без серьёзного подкрепления можно опять попасть впросак.

И лейтенант завернул в столовую. На стенах висели энергайзеры ограниченного столовского функционала. Тем не менее они были прикованы к стенам толстой цепочкой. Взяв один из них, лейтенант синтезировал тарелку, потом пальцем покрутил барабан меню и синтезировал две сардельки, картошку фри и кетчуп.

Оглядев почти пустой зал столовой, он заметил одиноко сидящего бригадира и направился к его столику. Они поприветствовали друг друга касаниями тыльных сторон ладоней.

– Как денёк? Что у тебя? – спросил лейтенант и подумал, что надо уговорить бригадира поехать с ним на остров Уфрок, – он и мужик хороший, и бригада у него боевая.

– День – мимо кошелька, – довольно мрачно ответил бригадир.

– А чего так?

– Послали с двумя замажоренными щенками якобы Пришельца брать. И ложный вызов.

– Капитан Нинорп послал?

– А кто же ещё?

Бригадир уже доскребал ложкой из походного котелка кашу с тушёнкой. Лейтенант подумал: «Даже здесь, в столовой, предпочитает есть из котелка – настоящий вояка. Простой и незатейливый».

– А что за шутники?

– Да шут его знает. Мискам и…

– Лиахим? – подсказал лейтенант.

– Да, – удивлённо поднял глаза от котелка бригадир.

Лейтенант быстро прикинул в уме комбинацию.

– Так это ты, значит, так разозлил полковника Восадука?

– А чего я-то?

– Ты знаешь, что забрал каких-то действительно крутых мажоров?

– А чего, не надо было их брать?

– Похоже, что нет. Но я помогу тебе, если сгоняешь со мной, прихватив бригаду, на один солнечный остров.

– Зачем?

– Банду Требора знаешь?

– Ну.

– Сегодня они были там.

– Были да сплыли?

– Неважно. А с мажорами твоей вины нет. Это же капитан отправил тебя, вместо того чтобы по-отечески побеседовать с шутниками. Давай собирай ребят во дворе. А я доем, и полетим.

 

Капитан Нинорп несколько минут после ухода лейтенанта сидел в прострации. Потом встал, машинально надев форменную панамку, и быстро вышел из кабинета. Через минуту дежурный по его приказу уже открывал камеру.

– Кто здесь Лиахим и… как там… его товарищ? – с порога гаркнул капитан.

Мискама за горло стальной хваткой держал Сирк. Он даже не успел разжать пальцы, настолько быстро и неожиданно капитан оказался в камере. Мискам прохрипел что-то нечленораздельное. Капитан Нинорп обернулся на его хрип и сделал несколько шагов вглубь камеры, забыв о всякой предосторожности.

Этого хватило Кежду, чтобы подскочить сбоку к капитану, запустить два пальца правой руки ему глубоко в ноздри и дёрнуть капитана за нос так, что тот рухнул на пол. Кежд, продолжая держать капитана за ноздри, крикнул дежурному:

– На пол, живо! Лицом в пол, иначе твой шеф сейчас станет новым идолом с острова Ихсапа!

Дежурный помедлил немного с выполнением приказа, но Ножд, находившийся рядом, помог ему точным и сильным ударом ноги под коленку.

– Забери его энергайзер, – скомандовал Кежд.

– Как мы откроем двери? Нужны идентифицируемые отпечатки пальцев, – спросил Инот.

– У него десять пальцев – выбирай любой и забирай с собой, – усмехнулся Кежд.

– Откусить ему палец? – спросил Ножд настороженно.

– А ты что, хочешь всю тушу прицепить себе на брелок?

– А который всё-таки отрывать? – с сомнением в голосе спросил крошка Ножд. – Там может вся ладонь понадобиться.

– Все! – рявкнул Кежд. – Ты чего, совсем рехнулся? Я же шучу. Погнали, парни. Шефа по-любому надо брать заложником, вот он и поработает ключиком. А если будешь артачиться, защекочу гланды – со смеху помрёшь. Вставай в дорогу, капитан, подъём пропит, – обратился Кежд к нелепо закинувшему за спину руки, стоявшему на коленях капитану Нинорпу.

Контрабандисты, а вместе с ними и Рома вышли в коридор. Кежд шёл впереди, ведя, словно жеребца за узду, капитана Нинорпа за нос. Когда они доходили до запертой двери, Кежд, как бы подтягивая узду, а на самом деле засовывая пальцы поглубже в ноздри, побуждал капитана приложить ладонь к стене рядом с дверью, чтобы та открылась.

Оказавшись на улице, где возле двери стояли два бойца в розовой форме, Кежд, ещё раз посильнее «пришпорив» капитана, зашептал ему в ухо:

– Скомандуй своим гориллам, чтобы открыли дверь флайтера, обоих флайтеров и быстренько проваливали в шимпанзятник.

У входа в управление безопасности стояло два припаркованных розовых флайтера. Сирк и Инот контролировали каждое движения охранников, пока те выполняли команды, которые мычаниями и жестами отдавал им их шеф.

Распределившись по флайтерам – Ножд, Кежд и Рома прыгнули в первый, Инот и Сирк – во второй, – они моментально взмыли в воздух. Ножд взял управление, а Кежд продолжал держать капитана за нос.

– Кежд, они же запеленгуют своего шефа, и тогда нам не скрыться.

– Предлагаешь сделать ему реимплантацию чипа?

– Сам знаешь, что без спецлаборатории такой эксперимент приведёт к мгновенной остановке сердца.

– Да, помню я эту операцию. Неделю валяешься без дела, пока они из тебя вытягивают этот чёртов имплант. И ощущение такое, будто тебя без наркоза зашивают тупой иглой, причём во всех местах сразу.

– Да… Помнишь Мэса?

– У него операция прошла неудачно.

– Кстати, я слышал, что ребята не успели свернуться в п?оследний раз и их реимплантарий накрыли безопасники.

– Ладно, хватит болтать. Надо избавиться от него. Лети на берег. Там опустись пониже и зависни – отправим его искупаться. Плавать, надеюсь, умеешь? – обратился Кежд к капитану.

Капитан молчал.

«Неужели всю эту подставу организовал лейтенант, чтобы занять моё место? Последнее время он стал больно шустрым и наглым. У него есть покровители в центре».

 

Лейтенант ещё не успел покончить со второй сарделькой, как в виске звякнул сигнал телепайтера. Приложив палец к виску, он тут же услышал взволнованный голос бригадира:

– У нас ЧП. Побег.

– Кто сбежал? Шутники твои, что ли?

– Да шут его знает. Капитана увезли.

Лейтенант вскочил, бросив на столе недесинтезированную тарелку.

«Неважно, это не мои энергены, а конторы – дежурный потом десинтезирует».

Сначала лейтенант рванул к входной двери, а потом, подумав, поменял направление. Телепайтировав на ходу бригадиру, чтобы ждали его, он направился к камере временного содержания. Уже в коридоре обратил внимание на отсутствие дежурного сержанта. Подошёл к нарисованной на стене двери камеры. Немного подумав, нащупал в стене невидимую кнопку, и в двери открылся глазок. В камере лейтенант увидел лежащего на полу дежурного и сидящих у стенки двух арестантов.

«Похоже, это и есть те самые мажоры. Хорошо!»

Он разблокировал дверь и, не заходя в камеру, крикнул:

– Лиахим и Мискам, на выход!

Сидевшие у стенки арестанты переглянулись, потом поднялись и пошли к выходу.

– Я приношу вам искренние извинения от лица нашего управления за произошедшее недоразумение.

Лейтенант продолжал загораживать дверной проём, хотя арестанты уже подошли к нему вплотную.

– Если бы вы сейчас связались с полковником Восадуком, то, я думаю, он был бы рад узнать, что я исправил недоразумение, произошедшее по вине капитана Нинорпа.

Видя, что лейтенант не собирается освобождать дверной проём, Лиахим буркнул:

– Хорошо. Сейчас выйдем наружу, в зону приёма, и я протелепатирую.

Лейтенант отступил, освобождая проём:

– И расскажите, что капитан проворонил пойманных мной бандитов. Полковник пришлёт за вами флайтер?

– Сами разберёмся.

Они втроём, пройдя коридор, остановились около стола дежурного. Лейтенант открыл сейф и вернул Лиахиму и Мискаму энергайзеры. Он вывел узников во двор, где бригадир ждал с уже собранной командой.

– Где автофлайтер? Почему не готов? – гаркнул лейтенант.

– Бандиты угнали два.

– Треч!

Лейтенант вытащил энергайзер, и через две минуты розовый автофлайтер стоял у входа.

– Бригадир, командуй своими. И пеленгуй капитана.

– Лейтенант, капитан в море.

– Чего он, купаться вздумал? Чего сказал?

– До берега ему недалеко. Бандиты улетели.

– Тогда пеленгуй их по нашим флайтерам. Далеко не могли уйти.

 

Когда Ножд подлетел к берегу на расстояние сотни метров, он снизил флайтер и завис над поверхностью моря.

– Спасибо за помощь, капитан, – проговорил Кежд и толкнул его в раскрытую дверь.

– Как хорошо бултыхнулся! Сколько брызг! – радостно прокричал Ножд. – А что теперь? Куда летим?

– Хороший вопрос… – задумчиво ответил Кежд. – На базу? Нет, на этих подбезовских флайтерах рискованно. Вообще от них нужно тоже избавляться…

– Жалко бросать. Из них можно было бы столько энергенов получить.

– Да, но для этого нужны наши взломщики кодов Мот и Мит. А они на базе, и у нас ничего нет, кроме энергайзера этого полковника. Без взломщиков он тоже для нас бесполезный кусок железа.

– Надо было всё-таки его пальчик отрезать, – перебил его Ножд. – Сейчас бы разблокировали энергайзер.

– Не факт… Нам бы Требора найти…

– Кежд, а это слишком рисково – слетать на тот остров, откуда нас взяли? – вступил в разговор Рома.

– Не знаю… Нам всё равно нужно найти Требора… У нас нет никакой связи, нет энергенов и только эти два подбезовских флайтера, на которых нас могут легко засечь… А что ты там забыл?

– Меня привезли туда две девушки… Они могут туда вернуться за мной. Да и вообще – это единственный шанс их встретить…

– Эй, а это что, правда, что ты трепал там в камере, про то, что ты Пришелец? – воскликнул Ножд, чуть не потеряв управление флайтером.

– Я всё больше и больше начинаю верить в этот бред… Потому что он, как ни странно, наиболее правдоподобный.

– Как ты попал сюда, знаешь? – спросил Кежд.

– Да. Я прыгнул с высокой скалы, а потом… Эти девушки вытащили меня из моря в вашем мире. И очнулся я в их хаусе на побережье. Им я обязан тем, что жив…

– Да? Ну, нам тоже, – подмигнул Кежд. – Что за девушки? Как зовут? Они, говоришь, жили в хаусе на побережье?

– Яна и Ари.

– Нет, ты слышал, Кежд, с какой интонацией он произнёс: «Я-яна»? А? Может, тут не просто чувство благодарности за спасение? – Круглое лицо Ножда превратилось точь-в-точь в улыбающийся смайлик.

Кежд перебил напарника:

– Рома, а ты сможешь найти то место, где был хаус?

– Это было недалеко от островка, где они меня спрятали… Конечно, когда не сам рулишь, то дорогу не запоминаешь… Стоп! А карта есть? Это же в том же самом месте, где я прыгнул со скалы в нашем мире. Я могу показать его на карте.

– Показывай. – Кежд ткнул пальцем в экран навигатора на приборной доске.

Через пять минут два флайтера приземлились на песчаный берег.

– Ну и где хаус?

Высокая скала, вдававшаяся, как ростра корабля, в оранжевые воды океана, была на месте. А вот ниже, в лагуне на песчаном пляже, хауса не было.

– Они, наверное, десинтезировали его? – предположил Ножд, выкатываясь, как футбольный мячик, на песчаный берег.

– Постойте. Смотрите, а вот это что? – спросил Рома.

На песке валялись искорёженные обломки.

– Похоже, тут поработал подбезовский деструктуризатор, – с опаской оглядываясь по сторонам, сказал Кежд.

– Здесь где-то неподалёку должен быть ещё один хаус, в который Ари перебралась, когда соединилась с Мискамом. Давайте поищем. Он должен быть где-то рядом, может быть, в следующей лагуне за скалой.

– Садитесь. Пролетим на малой скорости вдоль берега, – скомандовал Кежд.

В следующей бухте действительно был хаус. Тоже кубик, но покрашенный ровно пополам в чёрный и белый цвета. И на крыше, на чёрной половине, стояла скульптура мужчины в белом комбинезоне, а на белой – женская фигура в чёрном.

***

Велорок продолжал вслух рассуждать о том, что нужно для того, чтобы создать установку для отправки в парамир, при этом, не обращая ни на кого внимания, он спорил сам с собой: «Ну, над этим придётся попотеть, а если… Да это как раз элементарно… Вот тут, думаю, возникнет проблемка… Но всё же она не смертельная…»

Яна внимательно слушала этот бред, пытаясь выловить разумное зерно: можно всё-таки отправить Рому в его мир или нет? Вдруг она вздрогнула, потом непроизвольно просияла, и откуда-то из её головы зазвучала мелодия…

Это был и марш, и медленный танец одновременно. При звуках этой мелодии однозначно возникает образ пастушки в балетной пачке, кружащейся в танце с букетом полевых цветов на лугу, а под деревом сидит кудрявый пастух, играющий на свирели эту необыкновенную мелодию.

С первыми звуками музыки гул голосов вокруг немедленно стих, и те, кто находился в пределах слышимости, замолчали и повернули головы в сторону Яны. Как только мелодия закончилась, посетители кафе начали аплодировать и вставать со своих кубиков. Яна глупо улыбалась, и щеки её покраснели. Потом Ари бросилась обнимать подругу.

– Да, – негромко сказала Яна, – пришло сообщение, что Судьбоютер сделал выбор для меня.

– И когда ты увидишь его? – прыгая и хлопая в ладоши, спрашивала Ари.

– Через три дня.

– Яна, девочка моя. Прими поздравления, – сказал Сироб и, немного помедлив, с лёгким сомнением в голосе, которое он не смог скрыть, добавил: – Я так рад за тебя.

– Спасибо, дядя.

– Да, и мои поздравления, – быстро проговорил Велорок, торопясь покончить с этой неожиданной паузой, прервавшей его размышления.

– А где? Куда приглашают на Встречание? – не переставала припрыгивать Ари.

– В Капитолий, – растерянно и удивлённо произнесла Яна.

– Вау! Вот это круть!

– Нам надо многое успеть в оставшиеся три дня, – одними губами проговорила Яна.

 

Капитолий входил в «золотую сотню» зданий, построенных ещё до открытия энергетического синтеза, сохранённых по решению Совета Большой Десятки и не подвергшихся деструктуризации. Построен он был более пяти столетий назад из массивных глыб очень твёрдых пород природного камня, добывавшихся только в одной шахте на всей планете.

Этот камень был ярко-оранжевого цвета, с хитросплетённым орнаментом фиолетовых прожилок. При реконструкции стен использовался тот же природный камень. Во внутреннем убранстве был сохранён внешний вид изначальной постройки, но для создания комфорта, отвечающего требованиям сегодняшнего дня, применялись синтезированные материалы.

Капитолий стоял в центре большой площади, окружённой современными постройками, которые десинтезировались каждые пять-семь лет, и на их месте с помощью мощных энергайзеров возводились новые здания, соответствующие последним технологическим разработкам и отвечающие веяниям моды в дизайне и архитектуре.

Недаром Капитолий вошёл в «золотую сотню» – он и сейчас в окружении новомодных построек смотрелся по-королевски величественно, а отполированный камень, не потерявший яркости красок, выглядел как новый.

Ежедневно происходили десятки и даже сотни церемоний Встречания в различных уголках планеты. Где произойдёт таинство Встречания той или иной пары, определялось компьютером случайным образом.

Редкой удачей считалось, когда жребий выпадал на какое-нибудь модное место или историческую достопримечательность. А такая удача, как Встречание в Капитолии – всемирно известном памятнике, да ещё входящем в «золотую сотню», – это было из ряда вон выходящее событие.

Дядюшка Сироб, узнав об этом, немедленно заявил, что платье невесты должно быть самым лучшим и пусть Яна не думает о том, сколько энергенов оно потребует, это будет подарком от него. Ему в жизни не доводилось бывать в качестве приглашённого гостя на церемонии в Капитолии. А уж он много чего повидал.

Традиция Встречания возникла, когда начали подбирать половинки с помощью Судьбоютера. Вначале это просто была первая встреча молодых людей, но вскоре, так как в правильности компьютерного выбора сомнений ни у кого не возникало, Встречание превратилось в праздничную церемонию, совместившую в себе и первую встречу, и помолвку, и свадьбу.

 

После сообщения о решении Судьбоютера столик, за которым сидела Яна, оказался в центре внимания. Большинство посетителей, сохраняя приличия, внешне не проявляли своего интереса и любопытства, тем не менее всё равно периодически бросали взгляды в сторону новоиспечённой невесты.

Продолжать разговор о парамире стало невозможно. Велорок всё ещё бормотал себе под нос что-то нечленораздельное, рассеянно поедая синтезированное суфле.

Когда закончились восторженные возгласы и восклицания Ари, за столиком повисла неловкая тишина. Дядюшка Сироб, пытаясь прервать молчание, спросил, есть ли у Яны уже список тех, кого она собирается пригласить. Не дожидаясь ответа и отвечая сам себе, он сказал, что в Капитолий надо приглашать много гостей. Никто не откажется от такого приглашения. Он может пригласить влиятельных людей из мира науки.

Яна положила ладонь на руку Сироба и телепатировала, что она хотела бы продолжить прерванный разговор, но, возможно, где-нибудь в другом месте. Дядюшка согласился, что надо немедленно уезжать отсюда, а Велорок, неожиданно оторвавшись от своего суфле, сказал, что у него возникла одна идейка, которую ему надо проверить, и предложил поехать к нему домой.

Они уже собрались уходить, как вдруг перед их столиком возник метрдотель в сопровождении шести поваров. И в честь знаменательного события он от заведения преподнёс Яне торт, украшенный символом Встречания: две полумаски, соединённые сквозь прорези для глаз цепочкой. Теперь уходить сразу было бы невежливо.

Торт оказался очень вкусным, и пока они пробовали его и угощали соседей, в подарок от кого-то из гостей им прислали бутылку старого доброго бодрящего напитка. Хозяин заведения делал всё, чтобы подольше задержать их у себя. Ему это было выгодно – посетители не торопились уйти и тратили свои энергены.

Дядя Сироб увлечённо общался с другими гостями заведения и, казалось, совсем забыл о том, для чего и зачем они здесь собрались. Ари, извинившись, сказала, что выйдет ненадолго в туалет. Оттуда она немедленно телепатировала Яне, чтобы та выбиралась из кафе.

Яне сложнее было вырваться из этого непрошеного общества, ведь именно она и явилась причиной их навязчивого внимания. Но, к счастью, дядюшка Сироб, оседлав своего любимого конька и получив благодарную аудиторию, полностью переключил внимание соседей на себя, рассказывая одну за другой забавные байки.

Велорок тоже тяготился этой шумной компанией и как истинный сумасшедший профессор, для которого очень органична детская непосредственность, в задумчивости встал из-за столика и стал бродить по залу.

Яна по дороге к выходу просто подхватила его под руку и увлекла за собой. Очутившись на улице, трое беглецов, остановив первый попавшийся таксофлайтер, сели в него и полетели домой к Велороку.

 

Жилище профессора ничем не напоминало хаусы, в которых привыкли жить современные молодые люди. Это был деревянный двухэтажный дом. Первый этаж, уставленный разнообразными затейливыми приборами, напоминал старомодную лабораторию. На втором стояли кушетка и стол на деревянных ножках, на котором в художественном беспорядке были разбросаны различные электронные приспособления для рисования и расчётов, письма, диктовки, дешифровки мыслей, имитации химических реакций, модели физических и биологических процессов.

– Сейчас я вам покажу… Нет, конечно, я не смогу показать, но я вам объясню. – Велорок ходил быстрыми шагами по своему жилищу, хватая вдруг какую-нибудь штуковину. Но, повертев недолго в руках, он отбрасывал её в сторону.

– Казалось бы, чего проще, после того как были изобретены энергайзеры, преобразующие материю в энергию и обратно, – продолжал он. – Но, как вы знаете, для того чтобы создать материю, мы должны иметь точную математическую модель её структуры. Абсолютно точное строение на уровне частиц. На этом построен принцип работы энергайзера. Но с живыми объектами это не получается, потому что в живых объектах всё время происходят изменения – этим они и отличаются от неживых.

– А разве не ведутся работы по сохранению живых существ в виде энергии и модели их структуры с целью перемещения в пространстве со скоростью света? Ведь энергию можно передавать из точки в точку со скоростью света? – перебила учёного Яна.

– Верно. Такие исследования ведутся, но пока не очень результативно. Проблема даже не в том… Если бы удалось создать модель человека, то она уже бы устарела к моменту её синтеза… Ну, был бы синтезирован человек, на какое-то время отставший от своего времени… Проблема в том, что изменения в живом организме протекают постоянно. Жизнь – это движение, а движение – это изменения. Для создания точной математической модели требуется время, а живой организм меняется, пока его оцифровывают, и не удаётся получить законченную модель…

– А на чём же основан ваш метод перемещения живого организма в парамир?

– Здесь совершенно другой принцип, – воодушевился Велорок. – Ведь античастицы существуют в пространстве и во времени вместе с их антиподами-частицами, и при этом между ними нет никакого взаимодействия. Это как, ну… – академик не мог подобрать подходящей ассоциации.

– Может, как два берега одной реки? – помогла Ари.

Велорок растерянно захлопал глазами и замотал головой, выражая сомнение.

– Может, как орёл и решка? – подсказала Яна. – Они никогда не оказываются на одной стороне, но существуют только вместе.

– М-м-м… не совсем, конечно… но… это ближе. Действительно… монета может упасть на орла или на решку…

Девушки решили, что лучше не подгонять учёного и не пытаться выспрашивать, пусть сам разговорится. И действительно, Велорок с удовольствием мог часами без умолку говорить о своей работе.

– Вот, смотрите. Куда же он запропастился? – Велорок оглядел комнату, взобрался на стул и стал шарить на шкафу, где, как и повсюду, валялось множество непонятных приборов и предметов. – Вот он!

С трудом удержав равновесие и чуть было не свалившись со стула, учёный вытащил из груды хлама на шкафу какой-то прибор. Он представлял собой большой бублик на подставке, обмотанный проводами.

– Вот здесь мне впервые удалось перевести несколько частиц в античастицы.

– В этом бублике? – почти хором спросили девушки.

– В этом тороидальном ускорителе я разогнал несколько сотен частиц, а потом мгновенно затормозил их с помощью гипермагнитного поля. Тогда изменилась их электромагнитная структура, и они стали античастицами.

– Профессор Велорок, вы сказали, что если бы у вас было три-четыре тысячи энергенов, то вы смогли бы прямо здесь синтезировать паракамеру для отправки человека в параллельный мир. Это действительно так? – спросила Ари.

– Да, конечно… Думаю, да… наверное…

– Сколько вам потребуется времени?

– Ну, если… Так, омега-преобразователь у меня уже есть… его надо усилить, камеру я… Если засучить рукава, то… два-три дня… да…

«Как ты думаешь, можно будет добыть пару тысяч у твоего дяди? – перейдя на телепатинг, спросила Ари у Яны и добавила: – Я могу по случаю свадьбы у своего отца попросить пятьсот-шестьсот. У мамы – сотню, у бабули – тоже около того».

«Да, Ари. Отличная мысль. Я попробую», – просияла Яна.

– Дорогой профессор, спасибо за такой интересный и познавательный рассказ, – обратилась к Велороку Яна. – Сейчас нам надо отправляться по делам. Но мы вернёмся и, я думаю, сможем раздобыть энергены для создания паракамеры.

 

– Теперь нам надо срочно вернуться к Роме. Я ужасно волнуюсь, как он там, совсем один, – сказала Яна, едва они вышли из дома Велорока.

– Да, ты права… Но я уже двое суток не общалась с Мискамом… Ведь он всё-таки моя половинка…

– Ари, прости. Я ужасная эгоистка. Только о себе и думаю. Что бы я вообще делала без тебя? А ты с ним не связывалась по телепатингу?

– Я пыталась последний раз вчера, но он был вне зоны…

– Странно. По-моему, у нас уже не осталось белых пятен в плане телепатинга.

– Ну да. За исключением тех мест, где стоят глушилки.

– А где они стоят?

– М-м-м. Ну, не знаю. По-моему, в тюрьмах… Может, ещё где-то…

– Ари, давай слетаем в ваш свадебный хаус. А потом, может, я навещу Рому…

 

Мини-флайтер примерно за полчаса донёс Ари и Яну к лагуне со свадебным бунгало. Ари всю дорогу думала о своих отношениях с Мискамом. Ведь всё так было хорошо сначала. И на Встречании, и после, когда они синтезировали и обставляли свадебное бунгало, и ночью…
И к Яне он отнёсся очень тепло и по-дружески…

Яна думала, как раздобыть энергены для отправки Ромы в его мир. Мысли о его спасении полностью вытеснили из головы всё остальное.

«Главное – найти энергены и спасти его. Но это огромная сумма. Дядюшка Сироб? Наверное, у него есть сбережения… но… и так я его втянула в это дело. Он уже помог…»

Занятые своими мыслями девушки только в последний момент, когда уже почти приземлились, заметили рядом с бунгало два розовых подбезовских флайтера. Одновременно они вскрикнули:

– Ой!..

Ари дёрнула штурвал, мини-флайтер качнуло, и они чуть не врезались в скалу. Вырулив, они опустились на песок на краю лагуны, в двух метрах от скалы.

– Может, это привезли Мискама обратно? – предположила Яна.

– Может… Мы в любом случае просто прилетели к себе домой… А это что за толстяк и совсем не в форме подбезовца…

В этот момент ещё одна фигура выпрыгнула из розового флайтера и побежала в их сторону.

– Это… это же Рома…

Яна тоже выпрыгнула на песок и побежала ему навстречу…

– И правда, Я-яна… – пробормотал Ножд, накатывая на круглый блин лица очередной смайлик.

 

– Если я правильно понимаю, то сюда может в любой момент нагрянуть подбез, а никто из нас не мечтает о встрече с ним.

Кежд сделал вдох поглубже:

– Девушки, не привык просить, тем более у тел… у барышень, но нам позарез нужны энергены. Мы вам вернём…

– Но мы сами ищем, у кого бы взять в долг энергены, чтобы помочь Роме вернуться в парамир…

– И много надо? – деловито спросил Инот.

– Да… тысячи три…

– Нам нужно гораздо меньше, но прямо сейчас. Потом подумаем, чем сможем помочь. Нам нужно сейчас синтезировать телефонограф, чтобы связаться со своими.

– У меня и на это не хватит, – растерянно сказала Яна, – а у тебя, Ари?

Ари молча вытащила энергайзер, навела на чёрную половинку свадебного бунгало и десинтезировала её. По обычаю свадебное бунгало состояло из двух половинок, каждую из которых синтезировал один из молодожёнов своим энергайзером. Это подчёркивало соединение двух половинок в одно неразрывное целое и служило символом совместимости и равноправия мужа и жены в семье.

Активировав энергайзер отпечатком пальца, Ари передала его Кежду. Тот, поманипулировав с барабаном, через пару минут синтезировал увесистую трубку.

– Такой телефонограф невозможно запеленговать, если говорить по нему меньше тридцати секунд подряд.

Кежд нажал несколько кнопок на трубке:

– Требор, как у вас? Спасли товар?

– Да, мы сейчас на третьей площадке, и Мит с Мотом уже распаковывают товар. А где вы?

– Сейчас прилетим к вам, и надо будет сразу снять шифр с подбезовских флайтеров.

– О, Кежд! Да у вас неплохой улов. Ждём вас через двадцать минут. Потом переместимся на четвёртую площадку.

– Всё. Летим. Рома, ты с нами?

– Нет, спасибо, ребята. Я с Яной.

– С ними тебя быстро накроют. Давай с нами. Мы тебя снабдим необходимой суммой. Совсем скоро на тебя начнётся охота по-крупному, парапарень. Так что валить тебе надо по-быстрому.

– Вы доставите Рому вместе с необходимой суммой энергенов в точку, которую я вам сброшу в навигатор?

– Да, но координаты точки просто напиши на песке. Я запомню.

Ари смотрела в свой навигатор и диктовала координаты, которые Яна тщательно выписывала пальцем на мокром песке.

– Ок. Инот, Сирк, вы тоже запоминайте на всякий случай. Теперь стираю.

Но он не успел это сделать. Набежала длинная волна и уничтожила запись.

– Всё. По машинам!

– Яна, вы будете там, в координатах, которые ты написала? – спросил Рома.

Кежд с подножки флайтера крикнул:

– Не вздумайте туда соваться! Его-то, как и нас, не запеленгуют. А вас, девушки, будут искать в первую очередь. Давайте, тридцать секунд на прощание.

Контрабандисты уже расселись по флайтерам. Ари приложила щеку к щеке Ромы и, быстро проговорив: «Удачи тебе», направилась в оставшуюся половину бунгало. Яна и Рома остались вдвоём.

Яна провела ладонью по щеке Ромы. Улыбнулась:

– У тебя уже выросла щетина в нашем мире… Мы с Ари нашли человека, который сможет отправить тебя в ваш мир.

Рома хотел уже сказать, но Яна приложила указательный пальчик к его губам.

– Это должно быть безопасно. Он хороший учёный. А тут тебя скоро вычислят и найдут. И со мной тебе вместе быть нельзя…

– Но пока мы с этими ребятами вполне справлялись…

– Это были детские игрушки… И ещё, Рома… Сегодня Судьбоютер подобрал мне половинку… Через три дня у меня Встречание, и я стану… замужней женщиной…

– Эй, – раздался окрик Кежда, – мы все рискуем головами. Рома, давай быстро к нам.

 

Они успели застать на третьей площадке Требора с Митом и Мотом. Те уже взломали защитные коды товара и превратили его в энергию. Но на третьей площадке они успели взломать код только одного подбезовского флайтера, как в небе показалась розовая точка.

– Уходим! Все в наш автовагон. На подбезовском флайтере – Мит, Мот и Кежд. В полёте продолжайте ломать код. Мы на пятую площадку. Вы – на четвёртую. Инот, ты на мини-флайтере Мита и Мота сначала уходишь в сторону базы, но держишь связь с ними. Когда закончат и десинтезируют авто, летишь и забираешь их.

Кежд подошёл к Требору:

– У Сирка координаты, куда надо закинуть этого парапарня. И придётся подкинуть ему несколько тысяч энергенов. Он первый Пришелец, которого я видел. Если там, в парамире, у них все такие, то я бы и сам не прочь жить у них.

– Да, он здорово дрался с подбезовцами на острове Уфрок. Мы поможем ему, Кежд.

Требор вертикально поднял их массивный флайтербус и направился в сторону приближающегося розового подбезовского, но не прямо на него, а примерно под сорок пять градусов.

Лейтенант не ожидал такого манёвра, но, быстро придя в себя, скомандовал:

– Приготовить гарпун. Бригадир, плавно закругляй траекторию… На минимальном расстоянии пускай захват.

Требор тем временем скомандовал:

– Все пристегнитесь. Сейчас они выпустят гарпун.

Флайтербус контрабандистов и подбезовский флайтер были примерно одинаковых веса и размеров, и, когда стрела гарпуна, выпущенная бригадиром, присосалась вакуумной присоской к обшивке флайтербуса, оба аппарата тряхнуло и закрутило гораздо сильнее, чем на любом самом навороченном аттракционе. Требор пустил свою машину вниз, но трос тянул их вверх. Требор делал манёвры, то ослабляя натяжение, то усиливая. Словно рыбина, которой глупый крючок уцепился за хвост, флайтербус носился в небе, меняя направление и скорость, пытаясь сбросить «рыбака».

Скоро Рома перестал понимать, где верх, где низ, за окном мелькали оранжево-зелёные пятна, растягивающиеся, извивающиеся, но не обретающие узнаваемых форм.

«Как на выставке Кандинского», – мелькнула в окончательно закружившейся голове Ромы мысль. Он, с детства не любивший все эти кишковыворачивательные аттракционы, не мог сдержать подступивший к горлу комок тошноты и выплеснул его под соседнее сиденье Сирка.

Бригадир был опытным «рыбаком» и, стараясь угадывать движения жертвы, держал дистанцию, не давая ей сорваться.

Рома потерял не только ощущение пространства, но и времени.

И вдруг он почувствовал, что наконец оторвался от тарзанки и свободно летит, кувыркаясь в воздухе. Их флайтербус действительно оборвал пуповину и неуправляемо вращался в пространстве.

«Сейчас, наверное, будет плюх в воду».

За стеклом близко-близко мелькнула оранжевая гладь. Но Требор в последний момент смог вытянуть машину, и они, выровнявшись, полетели над поверхностью океана.

Требор уже связывался по телефонографу с Кеждом:

– Как у вас?

– Порядок. Десинтезировали их флайтер.

– Отлично. Через пятнадцать минут встречаемся на шестой площадке.

***

– Слышь, Ромыч, ну и чё ты такой тусклый? Или пенснуешь перед транспереходом? – Требор хлопнул по плечу Рому, пребывавшего в состоянии прострации. – Я бы тоже волновался: а вдруг какая-нибудь частица внутри меня не превратится в антипод, что тогда? Их же миллиарды. Но у тебя нет выбора.

– А я бы с удовольствием махнул в ваш мир, – подбодрил его Сирк. – По твоим рассказам, да и по рассказам тех, кто смотрел паракино, у вас там прикольно. Можно так залечь на дно, что никто не запеленгует.

– Эй, Ромео, а жениться у вас со скольки лет нужно?

– В каком смысле? Не нужно, а можно с восемнадцати. Бывают случаи, когда можно и раньше. Обычно это, если уже ребёнок должен случиться.

– Это обязательно с восемнадцати? – переспросил Сирк.

– Да ничего не обязательно. Хочешь – женись, не хочешь – ходи холостым.

– Оба-на! А у нас же обязательно. Девушки попадают в базу автоматически, и в двадцать один Судьбоютер им подбирает пару. Мужикам послабление. Можно подаваться начиная с двадцати четырёх, но если ты не дал заявку на женитьбу до тридцати, то тебе подбирают пару автоматом.

– А до двадцати одного года, если девушка захочет выйти замуж или парень в двадцать лет? – спросил Рома.

– У нас борьба за поголовное счастье, – усмехнулся Сирк. – До определённого законом возраста ещё не накапливается достаточно информации, чтобы точно вычислить половинку, ошибочка может произойти. А ошибаться в таком деле чревато.

– Да при чём тут счастье? – Требор презрительно фыркнул. – Не пори чушь. Обычная борьба за сохранение численности населения! С развитием технического прогресса и массовой доступности его результатов всем слоям населения во всех уголках мира рождаемость резко пошла на убыль. Вот и задумались высоколобые, как сохранить рождаемость. Да очень просто – всех загнать в семейное стойло!

– А вы все неженаты, что ли? – спросил Рома.

– У Требора половинка погибла. А у Кежда – есть и двое пацанов, – ответил Сирк. – Остальные – кто ещё молодой, а Ножд вот уже второй год как косит.

– То есть и у вас всё-таки можно напаривать систему?

– Пока удаётся. Немногим, – усмехнулся Требор. – Но с каждым годом становится всё сложнее.

– Послушайте, а что, Судьбоютер не ошибается? Не даёт сбоев? Все, кому он подобрал пару, – действительно счастливые половинки одного целого? – спросил Рома. – Яна работает в этой сфере и считает, что судьбология – такая же точная наука, как математика.

– Если уж сравнивать с математикой, – вступил в разговор молчаливый Крам, – то с разделом статистики и вероятности. Погрешность измеряется на уровне семь сигм. То есть раз на сто миллионов может и ошибка случиться.

– Но ведь выбор идёт лучшей половинки из тех, кто есть в базе. А если кто-то окажется лучшим выбором одновременно для нескольких? Что тогда?

– Это тебе надо было у Яны спрашивать, раз она в этой теме спец. Есть, наверное, какие-то критерии, – ответил Требор.

– Да всё тут просто. Двух абсолютно одинаковых людей не существует, поэтому можно вводить всё новые и новые параметры, чтобы выбирать наилучшую пару, – ответил Крам. – И не забывай, что подбор ведётся с двух сторон. И выбор для Яны делается из примерно пятидесяти миллионов кандидатов, так что есть где разгуляться. За неё не переживай. Это же не ярмарка невест, где жених покупает лучшую. Для девушек тоже подбирают наиболее подходящую пару. Как ни крути, от Судьбоютера не уйдёшь…

– А если я лучший выбор для Яны – просто меня нет в базе, и она что, должна довольствоваться тем, кто есть? – не успокаивался Рома. – И как это можно просчитать? Что, Тристан не влюбился бы в Изольду, если бы знал, что где-то существует более идеально подходящая ему женщина?

– Кто такой Тристан, я не знаю, зато точно могу сказать, что насчёт себя можешь не волноваться понапрасну, – рассмеялся Требор. – Ты на сегодняшний день лучший выбор только для костлявой старухи, что с косой расхаживает.

 

Требор вдруг сделался опять деловитым командиром:

– Всё. Базар окончен. Пора отсюда сматываться. Кежд, ты на минике забрось Рому к профессору – и потом на базу. Рома, вот энергайзер со взломанной защитой. На нём чуть больше пяти тысяч. Этого же должно хватить, чтобы отправить тебя к своим?

– Да. Его девушки сказали, что три-четыре тысячи надо, – ответил за Рому Кежд.

– Ну, прощай, Рома. Везунчик ты. Так что с возвращением в парамир тебе тоже повезёт. Интересно когда-нибудь к вам попасть… Кежд, ты к самому дому профессора не подлетай. Лучше пусть он метров пятьсот пешком протопает, так надёжнее будет. Всё, будь. По машинам.

 

Дом Велорока был построен ещё до изобретения энергосинтеза и находился на отшибе. Когда-то здесь был научный городок со стандартными двухэтажными домиками, затерянный вдалеке от больших мегаполисов. После начала эры энергетического синтеза научный институт перенесли на другую сторону реки, ниже по течению. И синтезировали там же хаусы для научных сотрудников. Лишь несколько учёных отказались переезжать. Старый научный городок стоял заброшенным. Превратить дома в энергию было невозможно, так как они не были энергосинтезированы. А на деструктуризацию требовались энергены, которые институт экономил для научных исследований. Заброшенные дома потихоньку ветшали и разрушались.

Кежд приземлил флайтер на берегу реки, на полкилометра выше старого научного городка. Дал Роме допотопный 3D-навигатор-клубок в форме прозрачного шара, отметив на кристалле точку, где находился дом Велорока. Шарик вывел объёмное изображение двухэтажного домика.

– Потянешь за эту нить, – Кежд показал Роме на шарике маленькую дырочку, из которой торчал хвостик прозрачной лески, – и клубок приведёт тебя к нужному дому. Ну, давай. Не наложи в штаны, когда зайдёшь в аппарат, а то вместе с дерьмом и вернёшься. А вообще рад был тебя узнать.

– Спасибо тебе и всем вашим. Тоже был рад.

– Ну, давай, танцуй без оглядки.

Рома потянул за нить и пошёл по направлению, куда его вёл клубок. Если Рома отклонялся от маршрута вправо, то чувствовал в руке давление клубка, который, как маятник, использовавший эффект гироскопа, возвращал его на правильный путь.

– Эй, постой, – вдруг окликнул его Кежд. – Дай-ка энергайзер.

Кежд сделал манипуляции на ручке и синтезировал трубку телефонографа.

– На. Вот здесь тачпоинт набора. Вот меню. Выбираем – Требор.

– Аллё, Требор. Мы на месте.

– Хорошо.

– Я оставляю Рому и возвращаюсь.

Он отключил связь.

– Понял, как с ним обращаться? Если что, звони, не стесняйся. Только не из парамира, – добавил Кежд со смешком.

***

Капитолий был готов к началу церемонии Встречания. Яна в окружении гостей невесты стояла у Южных дверей. Огромные, высотой в два человеческих роста деревянные, с резным орнаментом, состоящим из виноградных лоз, они были пока закрыты. Жених со своими гостями находился с Северной стороны у таких же ворот.

Неожиданно зазвучала музыка. Сначала будто ударник задавал ритм, потом вступили струнные, и вот духовые по очереди, словно на джазовом джем-сейшене, подхватывая, как эстафетную палочку, заиграли соло. Южные и Северные двери в Капитолий начали медленно раскрываться.

Яна одета в идеально облегающий и повторяющий все линии её тела комбинезон чёрного цвета. Из волос на голове сооружена конструкция в виде сердца. На глаза повязана плотная повязка белого цвета. Жених в абсолютно белом облегающем комбинезоне, с чёрной повязкой на глазах.

Когда двери раскрылись, Яну, взяв под руки, две её подруги повели по проходу, который пересекал Капитолий с юга на север. В восточной части находились сцена и алтарь. Западная часть была заполнена столиками со стульями для гостей церемонии.

Жениха, взяв под руки, повели навстречу Яне два его друга. Вслед за женихом и невестой в Капитолий потекли два потока приглашённых. Гости рассаживались за столики в западной части, а жених и невеста с завязанными глазами шли к месту встречи в самом центре Капитолия.

Яна шла, поддерживаемая под руки Ари и Анел, спокойная и уверенная. Она ждала встречи со своей идеальной половинкой.

 

Для большинства девушек это самый волнительный момент в жизни, но Яна хоть и начинающий, но профессионал-судьболог. Она была уже на нескольких церемониях Встречания своих подруг и просмотрела не одну сотню Встреч на занятиях в институте. Ей совсем не хотелось походить на тех многочисленных невест, которые после снятия повязки вели себя как последние дуры: начинали реветь, падать в обмороки, короче, изображать чувства, почерпнутые из старинных романов.

Сама она ещё не сделала ни одной оцифровки, но уже неоднократно бывала в Центральном институте судьбологии и видела своими глазами, как сотни талантливых и увлечённых людей занимались математическим описанием различных черт характера и отдельных поступков потенциальных женихов и невест.

Специалисты в психологии, физиологии, генетике, социологии совместно с судьбологами выводили коэффициенты поправок судьбы в зависимости от самых различных происшествий в жизни человека. Они создавали математические модели детского энуреза и эдипова комплекса, перенесённой скарлатины и первой драки, недополученной материнской ласки и случайно увиденного секса между отцом и матерью.

Программисты заносили новые и новые поправки в уравнение судьбы. Эти специалисты-теоретики имели дело с поведенческими моделями, усреднёнными на основании многократных наблюдений.

С судьбами конкретных людей работали специалисты-практики. Операторы расшифровывали томограммы и сканограммы мозга, обрабатывали тесты, анкеты и сведения, почерпнутые от родителей и учителей, и заводили все эти данные в Судьбоютер.

Последние сканограммы у Яны брались как раз перед её отъездом в отпуск ожидания судьбы, то есть до встречи с Ромой. Яна понимала, что эта встреча, эта вспыхнувшая страсть, может быть, любовь, конечно, могла внести поправки в формулу её судьбы. Но насколько сильно её влияние?

По науке, большинство поведенческих реакций формировалось в детстве. При правильном расчёте судьбы можно было предсказать с большой долей вероятности, как поведёт себя человек в той или иной ситуации. Выскажет своё мнение, когда коллектив имеет прямо противоположное, или промолчит. Поддержит сильного или слабого.

Масса накопленных поступков и определяет судьбу человека. Поэтому чем старше человек, тем каждый его новый поступок вносит меньшее изменение в его характер и судьбу, потому что усредняется со всеми поступками, совершёнными в предшествующие периоды. Тогда как каждый поступок в детстве имеет гораздо больший вес, потому что не накладывается на огромную массу предыдущих действий.

Конечно, бывают экстраординарные события, которые могут перевесить весь предыдущий жизненный опыт, но это всё-таки исключение из правила. Встреча с человеком из парамира – событие, безусловно, неординарное, но оно не явилось для Яны одномоментным шоком. Ведь когда она вытаскивала его со дна морского, она ещё даже не знала, что он из парамира, – просто пыталась спасти человека в непривычной одежде и со странной причёской.

С другой стороны, теперь, когда Рома должен был вернуться в свой мир и навсегда, безвозвратно исчезнуть из жизни Яны, он мог восприниматься как сон.

«Интересно, после возвращения в свой мир будет ли Рома помнить о том, что происходило с ним здесь? Или это полностью сотрётся из его памяти? А может, останутся лишь смутные воспоминания, как о сне? А вдруг он погибнет при транспереходе?!»

Нет, эту мысль она отбрасывала с негодованием.

«Велорок – фанатик своего дела, он не может ошибаться. Да, сейчас, наверное, Рома уже приходит в себя в своём мире. Хотелось бы остаться в его воспоминаниях или хотя бы снах».

 

Две процессии наконец сошлись в центре Капитолия и остановились на расстоянии вытянутых рук. Жених протянул руки вперёд ладонями вверх, невеста сделала то же самое, но ладони развернула вниз. Друзья помогли жениху и невесте соединить руки.

Яна почувствовала мягкие, чуть влажные ладони своей половинки. Невольно ей вспомнились прикосновения Роминых сухих, немного жестковатых, но бесконечно нежных пальцев, вплетавшихся в её пальцы, как только их ладони соединялись вместе.

Ладони жениха и невесты соприкасались, и музыка, до этого момента больше напоминавшая марш, сменилась ритмом вальса. Гул, сопровождавший рассаживание гостей за столики, смолк – все замерли в ожидании того момента, когда распорядители Встречания скинут повязки с глаз жениха и невесты и произойдёт тот самый незабываемый миг первой встречи.

***

– Втянул ты нас в блудень, парапарень. Гешефт нулевой. Зачем нам это, Требор, надо? Романтики, нилб, – ворчал Кежд, разгоняя небольшой трёхместный флайтер до максимальной скорости.

– Одного не понимаю. Как ты собираешься дальше жить и на что хочешь обречь свою Яну? – спросил
Требор.

– Вот уж не знаю, в чьих устах может ещё более нелепо звучать вопрос о том, что кто-то собирается делать дальше, – парировал Рома. – Как будто вы задумываетесь над своим будущим!

– А что ты думаешь? Мы уже один раз задумались и поняли, что размеренная жизнь обывателя нам не подходит.

– Видишь впереди фиолетовое сияние? Это и есть свечение над Капитолием в честь Встречания.

***

«Где-то я уже видела этого парня. – Ари внимательно рассматривала процессию жениха, поддерживая Яну за локоть. – Очень знакомое лицо. И вроде бы не слишком стандартное, чтобы перепутать. Да что лицо, этот костюм с нелепым пятым кармашком на животе. Такой ни с чем не перепутаешь. Точно. Он был у нас на Встречании. И т

оже был провожатым… у Мискама. Ничего себе совпаденьице! И чего он так лыбится? Узнал меня? Нет, он лыбился сразу».

 

«Смотри ж ты, узнала меня. Как в лице переменилась. Долго до неё доходило».

 

«Какие у неё мягкие подушечки пальцев! Невесомые. Кажется, у меня вспотели руки. А чего я-то волнуюсь? Ну давайте, снимайте уже повязку. Утомился я так стоять. Ну, кажется, снимают. Уф! Она. А кому же ещё и быть? Она не осознаёт ещё. А вот подружка её, Ари, та сразу узнала. Вон как изменилась в лице».

 

«Может, он будет похож на Рому? Кажется, даже есть теория двойников. А ведь внешность просчитывается Судьбоютером как один из наиболее важных параметров. И тактильные ощущения тоже просчитываются. У него влажные руки. Просто разволновался? Кажется, уже снимают повязку. Он всего на расстоянии вытянутой руки. Но глаза медленно привыкают к освещению. Проступает образ.

Не-е-ет! Не может быть! Это я вскрикнула или только подумала?»

***

– Ух ты! Вот это дверочки! Больше, чем ворота в ангар!

– А влететь внутрь сможешь? – глухо спросил Рома.

– И на полной скорости насквозь пролететь. А, Кежд?

– А чем я хуже Волакча? Держитесь, парни.

– Стой! Зависни около Яны! Чуть ниже, Кежд. Я так не втяну её. Требор, подхвати.

– Будет сделано, паракэп!

– Ромео, ну ты жжёшь!

– Газу, Кежд! Вверх, нилб! Не снеси кому-нибудь башку!

– Яна, ты в порядке? Что с тобой? Я не мог иначе, прости!

– Чуть ниже, Кежд! Сейчас чиркнем в проёме!

– Спокойно, Требор. Всё под контролем. Волакч отдыхает. Мы прорвались!

– Рома, ты?! Это что, сон? Почему ты не перешёл в свой мир? А ты видел его?

– Нет. Я смотрел только на тебя! Да и какая разница?

– Огромная разница! Этого просто не может быть! Или я не судьболог, или судьбология не наука!

– Конечно, не наука. Какая, к чёрту, наука, когда есть просто я и ты.

– Ты не понимаешь! Это был Лиахим! Это бред. Это сон.

– Требор, ещё немного, и они нас начнут пеленговать по Яне. Что будем делать? С Яной мы у них всё время на виду, как на ладони.

– Не кипишись. Мы ж её не из подбезовского шимпанзятника вытащили, так что пока это толпа прочухает, что делать, мы уже будем на базе. Решение есть. Но для этого нам понадобится куча энергенов. Так что давай на базу. А т?? ??? ? ??? ???????? ?????????? ?????????? ???????.ам Мит и Мот поставят импульсную блокировку пеленга.

Кежд пустил флайтер почти вертикально вверх.

***

Флайтер начал опускаться. Под ними во все стороны, насколько хватало взгляда, простиралась синева.

«Если бы это было в нашем мире, – мелькнула мысль у Ромы, – я бы не сомневался, что мы летим над океаном».

Когда опустились ещё ниже, стало ясно, что это деревья. Вспомнилось: «…отражается небо в лесу, как в воде, и деревья стоят голубые…» Лес был настолько густой и кроны смыкались так плотно, что было непонятно, как Кежд сумел найти брешь и опустить флайтер на землю.

Прямоугольный кирпич здания стоял в самой гуще леса. Стволы нескольких деревьев находились внутри параллелепипеда и выходили через верхнюю грань наружу.

Требор, ещё до остановки флайтера спрыгнув на землю, проговорил:

– Яна, скорее иди за мной, – и вошёл в параллелепипед.

Рома последовал за ними. Когда глаза постепенно привыкли к тусклому освещению, он увидел, что первая комната параллелепипеда набита хаотично разбросанными предметами, большей частью непонятного назначения. Здесь же, среди этого бардака, человек пять сидели или лежали, кому как удалось пристроиться. Всех, кроме одного из них, Рома уже видел тогда, на скалистом острове.

– Привет, Мит, – бросил на ходу Требор. – Мне нужно срочно запустить рентгеносканер. – Мот, поможешь снять блокировку сканирования с чипа?

– Попробую, – ответил молодой парень, лежавший, свернувшись клубочком, внизу.

– Эй, там! Какого треча! Кого ты приволок, Требор? Закройте дверь, нилб. Блокировку нарушаете, – недружелюбно встретил их человек с обильной растительностью на лице, которого Рома видел впервые.

Кежд уже входил вслед за Ромой в оставленную незакрытой дверь. Он поспешно захлопнул её.

– Не гони волну, Сукрам, блокировка на месте, а это – наш кореш из парамира. Он просто не знал, что здесь мы блокируем пеленг.

– Какая толк разница, чего кто знал, если нас здесь запеленгуют!

– Ну так не мешай мне быстрее отсканировать девушку, чтобы отправить их на все четыре стороны… Нет, пожалуй, только на две стороны, – со смешком добавил Требор.

Он увёл Яну в дальние комнаты параллелепипеда, а Рома остался ждать в захламлённом предбаннике.

– Хей, Ромео, так ты всё-таки перетрухал возвращаться или профессор тупо растратил наши энергены и ни нерха не сделал? – приподнявшись на локте, спросил Инот.

– Мы его быстро на чучело недочеловека разделаем, – подошёл к Роме Сирк.

– Нет-нет. Профессор молоток, что надо! Он собрал паракамеру за сутки. Не спал, не ел.

– Так это ты?.. – Инот тоже встал с тюфяков.

– Не знаю, поверите мне или нет. Я не испугался. Я не смог, потому что… ну, мне кажется, что у нас с Яной произошло то, что бывает один раз на миллиард…

После того как с помощью рентгеносканера Требор получил трёхмерную модель Яны, она снова вышла в комнату, где её ждал Рома. Требор сказал, что ему с Митом и Мотом потребуется время, чтобы реализовать свою задумку.

Рома и Яна стали искать место, где бы пристроиться. Инот и Сирк под разными предлогами ушли в дальние комнаты. Здесь остался только человек с обильной растительностью на недовольном лице. В итоге Рома с Яной пристроились в дальнем от Сукрама углу и сели под росшим сквозь дом деревом, прислонившись спинами к стволу. Яна обхватила руками колени и тихонько раскачивалась. Она всё ещё не могла прийти в себя от пережитого сегодня.

– Ром, я ничего не понимаю! Что происходит? Это сон? Сначала Лиахим на Встречании. Как такое могло случиться? И ты. Ведь ты же должен был переместиться в свой мир. Неужели Велорок в последний момент отказался? Когда мы с Ари улетали, он сказал, что у него не будет проблем сделать преобразователь, если будет достаточно энергенов. А твои новые друзья обещали помочь. Я ничего не понимаю. Как ты очутился у нас на Встречании?

– Яна! Только успокойся и не сердись. Ребята всё сделали. И к Велороку меня привезли, и энергенов дали. И профессор хоть и чудак, но молодец. Он всё сделал. Это не он, а я отказался… Я просто не захотел, нет, не смог улететь. Ведь там, в нашем мире, нет тебя. И в последний момент я понял, что бессмысленно пытаться возвращаться на свою дорогу, если на ней нет тебя. Потому что мой путь здесь, вместе с тобой.

Рома хотел погладить Яну по волосам, прижать её голову к своей груди, но свадебная причёска в виде сердца очень мешала.

– Но как ты будешь здесь? Все подтверждают, что тебе не дадут спокойно жить. Тебя рано или поздно найдёт Служба планетной безопасности, и тогда никто не сможет помочь…

– Я очень хотел тебя видеть, держать за руку, целовать… Давай расплетём эту твою ужасную причёску.

– Я тоже безумно рада тебе, но… это неправильно, это ненадолго.

Яна поднесла энергайзер к голове и избавилась от свадебной причёски.

– Подожди, а что ты сказала про Лиахима?

– Ну, ты помнишь этого дружка Мискама?

– Как не помнить?

– Судьбоютер почему-то выбрал мне в половинки его. Но этого никак не может быть. Это ошибка!

– Конечно, ошибка. Твоя половинка – это я. – Рома обнял Яну, крепко прижал её к себе и поцеловал в щёку.

– И всё-таки это мог быть кто угодно, но только не Лиахим! Для этого не надо быть судьбологом. Это очевидно любому, кто прочитал хотя бы пару книг по теме. Не сходится ничего. Надо выяснить, почему произошла ошибка.

– А если бы ты не была судьбологом? Ты бы тоже усомнилась?

– М-м-м… не знаю, трудно влезть в чужую шкуру. Но ещё труднее вылезти из своей… Конечно, очень сильное влияние может оказать самовнушение. Девушка ждёт и знает, что сейчас она увидит свою половинку. Ни у кого, и у неё тоже, это не вызывает сомнения. Поэтому такой эффект самовнушения может привести к тому, что она будет видеть желаемое и не замечать действительное. Но это вопрос больше к психологам.

– Хоть мне и невыгодна такая теория, но я скажу… А если встреча со мной… Нет, не подумай, что я такой самонадеянный, но мне кажется, что у нас… Короче, если у тебя во время Встречания тоже произошёл эффект самовнушения, но другого рода. Ты подсознательно ожидала увидеть меня и… любой другой вариант… В общем, он и есть твоя половинка, но ты находишься во власти
самовнушения…

– Нет, Ром… Я, конечно, не могла ожидать увидеть тебя, хотя ты мне… Я тебя… Я даже думала, что, наверное, он будет похож на тебя… – Яна сильнее прижалась к Роме. – Я – судьболог. И я уверена, что это не может быть он. Но надо как-то проверить… Что за ошибка? Почему? Это вообще невероятно. Всё обезличено. Те люди, которые обрабатывают анкеты, сканограммы и истории кандидатов, не могут знать, чьи они.

– У тебя же есть знакомые судьбологи. Может быть, можно перепроверить? – с грустью спросил Рома.

Но Яна продолжала дискутировать сама с собой:

– В базе данных всё анонимно… Кандидаты проходят под кодами… Но, конечно, кто-то имеет доступ к ним… Мне надо связаться с доктором Анужд. Она – один из ведущих специалистов в судьбологии, и я была у неё на практике. У меня должен быть её ID телепатинга…

– Какой, треч побери, телепатинг?! Она нас всех погубит! – выскочил из своего угла Сукрам. Очевидно, он слышал весь их разговор.

– Эй, полегче, – двинулся навстречу разъярённому Сукраму Рома.

Кажется, Сукрам только и ждал отпора с его стороны, чтобы начать драку.

– Сейчас посмотрим, что это за Пришелец.

С этими словами Сукрам сделал резкий и молниеносный удар правой, рассчитывая попасть в нос. Но… не зря Рома летом на каникулах проходил школу деревенских драк в посёлке у бабушки.

***

Первая серьёзная разборка произошла за год до того случая с Евой и тарзанкой. Лет с десяти у мальчишек неизбежно появляется потребность самоутверждения в коллективе сверстников. У кого-то раньше, у кого-то позже, но к этому возрасту в компаниях обязательно начинает устанавливаться иерархия.

И даже когда мальчишка не стремится в лидеры, никто, конечно, не хочет очутиться на нижней ступеньке. Этот страх оказаться последним, которого каждый может пнуть в прямом и переносном смысле, и порождает столь типичные случаи травли крайнего, выбранного козлом отпущения и не сумевшего вовремя дать отпор. Через некоторое время ритуал издёвок входит в привычку, причём зачастую и у объекта травли, и у его мучителей. А сложнее всего бороться с привычками.

Если в питерской приличной школе, где учился Ромка, ценилась не только грубая сила, но можно было и другими качествами скомпенсировать её отсутствие, то в посёлке это был, пожалуй, чуть ли не единственный аргумент. Умение драться – необходимое условие, чтобы не попасть в изгои. И, конечно, первыми кандидатами в жертвы становятся новички, чужаки, а в посёлке – редкие дачники.

Поселковый паренёк Пашка по кличке Шепелявый – именно тот, кто оказался среди местной пацанвы последним, и по весне, когда больше всего начинают бурлить гормоны, в полной мере ощутив все «прелести» этого положения, решил летом отыграться на чужаке-дачнике.

Посёлок был небольшой, и избежать встреч с местными возможности не было. Пашка при каждой встрече, когда он был не один, начинал задирать Ромку. Сначала Ромка пытался отшучиваться и не вступать в бой, но чем дальше, тем сложнее становилось поддерживать этот неустойчивый нейтралитет.

Пацаны жаждали зрелища и скорейшей развязки. Кто окажется внизу: Пашка или этот городской?

В городе со школьным приятелем Дроном Ромка не раз отрабатывал различные захваты по книжице «Основные правила самообороны». Они наткнулись на неё, когда шарились на антресолях в дроновской квартире.

Она пылилась вместе с книжками «Секс в жизни мужчины», «Секс в жизни женщины» и «Виды холодного оружия». Все книжки изобиловали картинками, что сразу сделало их привлекательными в глазах девятилетних мальчишек.

Пролистав с интересом книжки про секс и про оружие и не найдя практического применения, они принялись за самооборону. Эта книжка оказалась самой старой, и получалось, что отец Дрона читал её ещё в детстве. Здесь последовательно на картинках показывались все стадии различных приёмов, захватов и удержаний.

 

Кто-то из приближённых второго круга к главарю местных пацанов Толяну ускорил развязку. Ромка ехал на велике по посёлку. Свернув на тихую улочку, он увидел, что группа местных, встав в круг и перегородив половину и так неширокой улицы, играла в какую-то игру, похоже, что в ножички.

Разворачиваться было поздно, и Ромка, поднажав на педали, решил проехать мимо в узком пространстве между забором и пацанами. Когда он оказался в этом узком коридоре, один из парней толкнул Шепелявого так, что тот оказался прямо перед велосипедом.

Отвернуть было некуда. Ромка попытался затормозить, но всё равно зацепил Пашку. В результате Ромка не удержался в седле, а Пашка – на ногах. Вскочив первым, Шепелявый заорал:

– Куда прёшьша?! Чего, ошлеп?! Шас будешь землю шрать!

И пнул ногой городского, запутавшегося ногами в велосипеде.

Ромка снизу вверх смотрел на скалившегося Пашку и на суровую толпу ребят, стоявших у него за спиной. Захотелось, чтобы земля сейчас разверзлась и поглотила бы его. Ему не доводилось в деле испытывать действие приёмов из книжки. Только с Дроном.

«Исчезнуть бы. Вот бы оказаться сейчас в городе, дома, можно у Дрона».

Мучительно не хотелось вставать. Но впереди было ещё почти всё лето – два с половиной месяца. Семьдесят пять дней. Это до фига.

Словно кто-то другой влез в Ромкино тело и стал управлять его руками и ногами. Как напружиненный, он вскочил и провёл против Шепелявого многократно отработанный с Дроном захват.

Голова Шепелявого с выпученными глазами торчала зажатой у Ромки под мышкой, руки безвольно повисли. Ромка поднадавил ещё немного ему на шею и отпустил, уронив на землю безвольное Пашкино тело.

– Э! Ты чё, оборзел, городской, – крикнул провокатор, толкавший Шепелявого под велосипед, и с размаху нанёс удар правой.

Но в Ромку уже вселился бес бесстрашия и бесшабашности, и, пропустив этот удар, он тотчас провёл против пацана приём, заломив ему за спину правую руку.

Теперь на городского набросилась вся шобла. Против третьего Ромка успел провести болевой с заломом кисти, ещё одного бросил через бедро, но силы были явно неравные. Его завалили на землю, и кто-то успел садануть ногой в живот. Ещё удар. Удар. Ромка прикрыл руками голову…

– Стоп, пацаны, – вдруг, как гром среди ясного неба, раздался голос Толяна. – Харэ! Паря хоть и городской, а не салабон.

Шобла застыла в немой картине: «Не ждали». Толян вошёл в круг, протянул лежащему Ромке руку.

– Вставай! Урок окончен.

На следующий день Толян как бы невзначай столкнулся один нос к носу с Ромкой и сказал:

– Идём. Дело есть.

Они дошли до края посёлка, туда, где луг перерезал заросший овраг. Спустились в овраг.

– Ну-ка покажи, как ты это делаешь.

После получасовой тренировки Толян сказал Ромке:

– Завтра здесь же в это же время. Никому ни слова. Тебя больше никто не тронет. Усёк?

***

Рома успел дёрнуться влево и уберечь нос от прямого удара. Кулак Сукрама полоснул по касательной по правой щеке. Этого хватило, чтобы Рома перехватил улетевшую вперёд по инерции руку Сукрама. Одной рукой за запястье, другой надавил на локоть и вывернул ему за спину. Сукрам оказался в беспомощном положении. В этот момент из соседней комнаты выскочил Требор:

– Ну чё вы как дети, мужики! Этих нам ещё проблем не хватало!

Он встал между Сукрамом и Ромой, который уже успел отпустить его руку.

– У нас всё готово. Идёмте. Надо действовать быстро.

 

Требор, а за ним и Рома с Яной, пройдя через ещё одну комнату, очутились в небольшом помещении. Быстрым шагом Требор шёл к противоположной стене. Казалось, что сейчас он воткнётся в неё, но в последний момент она раздвинулась, и оказалось, что там есть ещё одна комната. В отличие от первой и второй та была хорошо освещена, и не наблюдалось никакого беспорядка.

В ней находились Мит, Мот и…

В кресле-кубе сидела… Яна. Несмотря на то что Рома держал в своей руке маленькую тёплую ладошку Яны, на секунду у него мелькнула мысль: «Как же она сюда раньше нас вошла?».

– Ну, как тебе? – не скрывая торжества, спросил Требор. – Какая больше нравится? Выбирай любую.

– Вы что, создали клона?

– Полегче, парень! Что значит это твоё слово, я не знаю. Это копия. Точная копия Яны.

Рома подошёл поближе к сидящей неподвижно Яне. Взял её за руку. И тут же отдёрнул руку:

– Она мертва?!

– Она никогда и не была жива, – усмехнулся Мот. – Фотография разве может быть живой? Это точная трёхмерная копия Яны двадцатиминутной давности. Когда мы сделали её скан.

– Это восковая фигура?

– Какая восковая? Настоящая плоть и кровь, но неживая. Потому что жизнь – это изменение. В любом живом организме или живом растении постоянно, ежесекундно происходят изменения, в каждой клетке. А здесь мы сделали одномоментную копию всех клеток организма. Но делиться и изменяться они не могут, потому что всё-таки не настоящие, а синтезированные. Мы её синтезировали, как флайтер, как одежду, мебель.

– Бери-бери, не стесняйся! Специально, чтобы ты не скучал по настоящей Яне, сделали для тебя, – хохотнул Требор. – Может, ты, как Ноиламгип, сумеешь оживить её своей любовью. Хотя нет. Какой из тебя Ноиламгип? Не ты же её создатель, а мы!

– Он может тогда, как королевич Йесиле, оживить её поцелуем, – проявил эрудицию Мит.

Рома стоял в растерянности.

– Но зачем? Зачем вы это сделали?

– Затем! – сухо отрезал Требор.

– Нам вместе с тобой незачем палиться. А Яну уже пеленгуют все службы планеты. И если мы не собьём их с толку, то скоро они будут здесь или в любом другом месте, где бы мы ни спрятали Яну.

– Реимплантировать чип – долгая, болезненная и небезопасная операция. И мне пришла идейка, как в фильме про волшебную лампу Ниддала, когда его злобного дядю джинн отправил на все четыре стороны. Создали копию вместе с таким же точно чипом.

– И энергенов, к счастью, хватило, – добавил Мит.

– Чип, вживлённый в Яну, – искусственная, неживая материя. Он такой же в Яне и сейчас, как был двадцать минут назад, и такой же, какой был тогда, когда ей его вживляли.

– Ну и что? Не понимаю, в чём смысл!

– А то, что сейчас ты вместе с… Эх, подсунуть бы тебе копию!.. Да, с настоящей, с настоящей Яной полетишь в одну сторону, а копию мы отправим в другом направлении. Пеленгаторы будут ловить сигнал от двух одинаковых чипов. И произойдёт одно из двух. Лучший вариант, если они будут определять координаты этого чипа по среднему, то есть им будет казаться, что Яна находится где-то посередине между ней и её копией. Второй вариант, что их пеленгаторы сразу сойдут с ума и не смогут выдать никакие координаты. Усёк?

– Кажется, да.

– Всё гениальное просто.

– Садитесь. Вот вам флайтер – гоните. Да, избегайте попадаться Службе безопасности на глаза – ваши фотороботы наверняка телепайтированы каждому безопаснику.

 

Яна управляла флайтером, а Рома смотрел, как она это делает, и учился.

– Куда нам лететь, Рома?

– Сначала я думал улететь на какой-нибудь необитаемый остров с жёлтым песчаным пляжем. Ой, извини, конечно, с фиолетовым. Всё-таки ещё в подсознании сидят образы нашего мира.

– Это хорошо, но не можем же мы там прожить вечно. Сказка никогда не бывает вечной.

– Именно поэтому я и подумал, что тебе надо как-то выйти на связь с твоей Анужд – или как её там? – чтобы выяснить, почему Судьбоютер подсунул тебе Лиахима.

– Но если я попробую выйти на связь по телепатингу, то нас запеленгуют.

– Яна, а почему обязательно нужен телепатинг? Вы ч???его, совсем помешались на новых технологиях? Они гораздо более уязвимы, чем хорошо забытые старые.

– Что ты имеешь в виду? И куда мы летим?

– Вот я подумал, что в нашей ситуации гораздо безопаснее старое доброе письмо.

– Но у нас уже никто не посылает письма!

– А мы пошлём. А для этого заедем к Велороку. Он живёт уединённо, и там мало шансов нарваться на Службу безопасности. И у него есть… голуби.

– ?

– Он вообще забавный чудак. Голуби у него почтовые.

Из предосторожности Рома и Яна приземлили флайтер на опушке леса в полутора километрах от дома Велорока. Яна уже собиралась аннигилировать его энергайзером, превратив из материи в энергию, но Рома остановил её:

– Раз уж мы решили действовать по старинке, давай будем последовательными. Тем более что нам надо экономить энергены, а при дематериализации и повторной материализации хоть и небольшая, но часть энергии теряется.

– А ты уже становишься продвинутым юзером нашего мира, – улыбнулась Яна.

Рома наломал веток и замаскировал флайтер.

Когда они подошли к дому Велорока, сгущавшиеся сумерки превратились в кромешную тьму. В окнах горел свет. Рома постучал в дверь. Они подождали, но никто не открыл, и ответа не последовало. Ещё раз – сильнее. Опять безрезультатно.

– Мы уже привыкли, что, если кто-то приходит в гости, он телепатирует, что подошёл к двери. Он просто не воспринимает этот стук как сигнал, что надо открыть дверь, – предположила Яна.

– Или погрузился в свои научные эксперименты и ничего не слышит вокруг, – откликнулся Рома.

Он прислонился к стене, и вдруг что-то звякнуло. Рома отпрянул от стены и пошарил по ней в темноте.

– И тут старина Велорок не отказался от старомодных привычек, – весело рассмеявшись, сказал Рома и зазвонил в висевший на стене колокольчик.

– Ой-ой. Ты чего так растрезвонился?! В ушах звенит. Прекрати, – взмолилась Яна.

– Иначе он не услышит.

Вскоре за дверью послышались семенящие шаги. Что-то громыхнуло, свалившись на пол. Наконец дверь со скрипом приоткрылась.

– Ну вы и напугали меня. Уже давным-давно никто не звонил в мой колокольчик. Вот уж не ожидал вас увидеть. Вот так сюрприз! А я задремал у себя наверху.

Велорок не переставал восклицать и причитать, хлопоча с приготовлением кофе.

– Вы представляете? Мне удалось! Это было великолепно. И смешно. Я наблюдал это всё по паракино. Только, как всегда, забыл включить на запись. Дырявая башка! Я назвал его Икким Суам. Он был самый большой и смышлёный мышонок в моём подопытном отряде. Именно его я и отправил вчера в парамир. Он бухнулся прямо к ней на одеяло. Женщина ещё не спала. Она читала книгу. Я и сам иногда люблю пошелестеть старинными страницами из бумаги. У меня осталась неплохая библиотека. О б???! оже! Как она испугалась! Если бы паракино передавало звуки, то мои барабанные перепонки явно бы не выдержали. Сначала она потянула одеяло на себя, потом, наоборот, отбросила его и выскочила из кровати. Через некоторое время она вернулась в комнату. Шла крадучись, будто грабитель в чужой квартире. А Икким Суама нет. Когда она выпрыгивала из-под одеяла, то непроизвольно стряхнула мышь на пол. Обошла кровать и… наткнулась на него. Опять чуть не убежала. А И. С. на спине лежит, будто дохлый. Я тогда подумал, что эксперимент не удался, что мой мышастый первопроходец не выдержал перестройки в организме и помер. А женщина тем временем опять вышла из комнаты и вернулась с совком и веником. Стала веником дохлую мышь на совок сметать. А И. С. в это время как раз из шокового состояния вышел и ожил. Бедная женщина рухнула в обморок. Но это ещё не всё – мышоныш, вместо того чтобы уносить ноги, наоборот, заполз на женщину. Когда он обнюхивал её губы, видимо, пощекотал своими усиками, и женщина очнулась… и – о ужас!.. В этот момент у меня закончились энергены для продолжения паракино. Вот так! Так что теперь я полностью уверен в успехе и готов отправить вас, юноша, в ваш мир. Надо только раздобыть уйму энергенов.

– Спасибо, профессор, – наконец смог вставить хоть слово Рома, – но в мои планы пока не входит отправляться в мир иной. Разве что мы отправимся вместе с Яной.

– Для Яны это будет более опасное путешествие. И у тебя, и у неё произойдёт одно и то же преобразование частиц на свои антианалоги. Но твои сложатся в уже существовавший в том мире организм, а Янины – в новый. Это был бы интересный эксперимент, но для начала я бы попробовал ещё на ком-нибудь.

– Подождите, Велорок. Сейчас у нас есть одна проблема, и мы хотели обратиться к вам за помощью.

 

Конечно, у Велорока нашлись и бумага, и ручка. У кого же, как не у него – любителя собирать старый, никому не нужный хлам? Для Яны, никогда не писавшей ручкой на бумаге, это оказалось непосильной задачей.

– Я обязательно научу тебя писать, но пока дай-ка мне ручку.

Рома написал письмо дядюшке Сиробу. Они просили его разыскать Анужд и попытаться разобраться, почему Судьбоютер выбрал Лиахима половинкой Яны. Велорок отправил почтового голубя, знавшего дорогу к дядюшкиному дому.

Велорок как любитель старины знал о существовании заброшенного домика на берегу лесного озера. Он предложил Яне с Ромой отправиться в этот домик. Есть голубь, приученный к этому месту, – он и будет приносить им письма с новостями.

***

– Забавно, однако, было жить раньше, – сказала Яна, беря в руки голубя, прилетевшего к ним в хижину через три дня. – Я чувствую, как бьётся его сердце. И как же мне не терпится узнать, что в письме!

Но Рома выхватил у неё письмо и, дурашливо вскинув руку вверх, стал убегать от не ожидавшей такого вероломства Яны.

– Ты с ума сошёл! Я же сгораю от любопытства. От этого зависит моя судьба.

Яне удалось схватить Рому, потому что он не особенно торопился убегать. Он сделал вид, что теряет равновесие, и они вместе мягко завалились на пол. Рома сгрёб Яну в объятия, и она провалилась в них, как Алиса в кроличью нору, и полетела, набирая скорость…

 

– Никогда не понимал, что заставляет их лететь к адресату. Привычка?

Уставшие, с ещё бешено колотящимися сердцами, они, откинувшись на спины, лежали на полу.

– Так или иначе, но надо синтезировать пшено и накормить почтальона. Пусть закрепляется положительная эмоция, – добавил Рома. – А потом ты прочитаешь письмо.

 

«Милая моя племянница, ты даже представить себе не можешь, какое наслаждение я испытал, когда отвязывал от лапки почтаря свёрнутый в трубочку листок бумаги. Трепет любовника, снимающего одежды со своей любимой… Но, впрочем, и это сравнение тебе ни о чём не говорит – ваше поколение не может испытывать такие эмоции…»

В этом месте цвет кожи на щеках Яны изменился и глаза увлажнились.

– А вот тут ты ошибаешься, дядюшка, – прошептала она и посмотрела на Рому тем взглядом, о котором мечтают мужчины во все времена и во всех мирах.

«…всё заменил синтез и аннигиляция.

Я вообще вначале растерялся, увидев голубя, стучащего клювом в моё окно. Невероятно, как хорошо ты пишешь! А я и сам уже отвык водить пером по бумаге. От этих нахлынувших чувств и воспоминаний я, сентиментальный дуралей, пишу не о том. Извини, перехожу к делу. Кстати, с тобой совсем нет связи по телепатингу. Не знаю, что ты там сделала, но сигнал, посланный тебе, уходит в никуда.

Я разыскал Анужд и поделился с ней твоими сомнениями. Трудно представить, какой может разразиться скандал. Перепроверив твои данные, Анужд сразу определила, что Лиахим – это ошибка. Как она сказала, даже начинающий судьболог без труда определит, что Лиахим не твоя половинка. Но разве может ошибаться Судьбоютер! Вся судьбология оказалась под ударом. А ведь это новейшая религия на нашей планете. На безоговорочной вере в её непогрешимость держится общество.

Для Анужд, одной из основательниц судьбологии, это было ужасной новостью.

Анужд оказалась в безвыходном положении. Обнародовать этот факт – значит подорвать веру людей в судьбологию; ответить, что никакой ошибки нет, – значит самой усомниться в своём детище. Она перепроверила все твои персональные файлы и запустила Судьбоютер на новый расчёт твоей половинки.

Не уверен, сможешь ли ты получить автоматическое уведомление о свершившемся выборе, ведь телепатинг с тобой невозможен. Я понимаю, что раскрывать твоё местоположение нельзя, и догадываюсь, что ты не одна. Поиском твоих похитителей занята вся Служба планетной безопасности. Это открытая, общедоступная информация. Пришельца ищут с не меньшим усердием, но об этом, естественно, знает лишь очень ограниченный круг.

Анужд предприняла своё собственное расследование, потому что она не могла поверить в такую чудовищную ошибку Судьбоютера. Она уверена, что кто-то нарочно подменил результаты или внёс изменения в данные. Но, чтобы Судьбоютер совершил «преднамеренную ошибку» и сделал заранее заданный выбор, необходим очень опытный и нечистоплотный на руку судьболог. Когда Анужд заново просчитает твою судьбу, я снова пришлю к тебе голубя. Пока у меня все новости. Обнимаю тебя, девочка моя».

***

– Ты правда хочешь пойти на это Встречание? Тебе не хватило прошлого раза с Лиахимом?

– Но ведь в этот раз всё будет совсем не так. Всё будет по-настоящему.

– Ты наверняка так же думала в прошлый раз.

– Но ты же не хуже меня знаешь, что тогда Лиахим воспользовался своими связями и какой-то сотрудник Центра судьбологии совершил для него подлог. Этого предателя, нарушившего клятву Таркоппига, Анужд обязательно найдёт, чтобы такого не повторилось ни с кем. Это ужасно – стать жертвой такого обмана. Только потому, что я специалист-судьболог, я смогла отнестись к этому трезво… Ну и, конечно, благодаря тебе… Не представляю, что бы случилось с девушкой, понятия не имеющей о судьбологии.

– Да ничего особенного. Жила бы себе, как миллионы женщин и мужчин живут в нашем мире. Потом бы либо привыкла, либо ушла от него. Но почему ты не хочешь думать о нас с тобой?

– Рома, пойми, я не могу противиться своей судьбе. Это будет как вечный побег. Причём не побег из тюрьмы, а побег от самой себя. Я должна жить так, как рассчитано в моей судьбе.

– Почему?!

– Ну, потому что… это оптимально. Потому что… это правильно.

– О господи! Почему меня угораздило влюбиться в судьболога?! Почему этот чёртов голубь не сбился с пути, не попал в силки или в лапы коршуна?! Зачем он принёс эту весть о твоём избраннике?!

– Ты же сам прекрасно понимаешь, что мы не можем жить здесь вечно. Это было здорово, прекрасно, незабываемо, неповторимо… Вот именно, не-по-вто-ри-мо. Это не может повторяться… Мы не можем общаться только с голубем. Рано или поздно нас найдут. И… ты должен вернуться в свой мир.

– Да, ты права во всём. Но… я не представляю себе жизни без тебя. Ведь и в вашем мире не все покоряются судьбе… Можно было бы жить с Требором и его командой.

– Но ты же сам читал в письме, что их базу накрыли. И кого-то задержали. Скоро они найдут и нас.

– Хорошо. Идём. Я тоже хочу увидеть твою судьбу. Пригласишь меня на Встречание?

– Рома! Ты не хуже меня понимаешь, что ни на какое Встречание тебя не допустят. Тебя заберут, как только найдут. Тебе надо возвращаться. Велорок может тебя отправить в твой мир. Нельзя не воспользоваться этим шансом. Пожалуйста, сделай это для меня. Я не смогу жить, зная, что ты…

***

«Агент K, это лейтенант…»

«Перевожу на защищённый канал, лейтенант, – резко перебил вышедшего на связь по телепатингу лейтенанта человек в белом костюме и белых очках. – Теперь говори, лейтенант, что случилось?»

«Я подумал, что вам, сэр, может быть интересно, что в лесу два грибника нашли флайтер с мёртвой девушкой и сообщили к нам в участок».

«Почему мёртвая девушка должна нас заинтересовать? Лейтенант, вы прекрасно знаете, кто интересует нас».

«Да, агент K, но… э-э-э… девушка не совсем обычная. Точнее, девушка обычная, но она как живая, хотя абсолютно неживая. Так сообщили грибники. Наши ребята уже вылетают туда…»

«Давай координаты».

«J, – переключился агент K на волну напарника, – подлетай за мной к управлению».

Через несколько секунд у подъезда Управления Мостов и Туннелей припарковался спортивный болид образца шестидесятых. Дверца открылась с хорошей имитацией скрипа. Агент K прыгнул в спорткар и назвал координаты своему напарнику, одетому в точно такой же белый костюм и белые очки. Лишь только дверца захлопнулась, ретроавтомобиль взмыл в воздух, на ходу приобретая форму яйца и набирая скорость, в несколько раз превышающую скорость флайтера.

И всё-таки они прибыли на место чуть позже Службы планетной безопасности. Люди в розовых комбинезонах уже озабоченно сновали вокруг флайтера и задавали вопросы грибникам.

– Наш лейтенант не слишком-то рьяный осведомитель, – сказал агент J напарнику.

– Лучше, чем ничего, – буркнул в ответ K.

Он вылез из яйца, вновь при приземлении принявшего форму ретромобиля, и поприветствовал начальника группы Службы безопасности, представившись агентом РБФ.

– Это та самая Яна, пропавшая из Капитолия неделю назад, – явно гордясь осведомлённостью, сообщил старший лейтенант Планетной безопасности, командовавший прибывшей группой. – Не понимаю только, почему мы не могли её запеленговать. Индивидуальный чип не реимплантирован… И пока непонятна причина смерти.

Агент K взял свисавшую плетью руку девушки. Достал из кармана, стараясь сделать это незаметно, карманный томограф, вставил себе в глаз и осмотрел девушку с головы до ног:

– Нам здесь делать нечего. Мы уезжаем.

Уже садясь в машину, он небрежно спросил:

– Старлей, а что выдаёт пеленг координат этой, как её?..

– Яны, невесты из Капитолия? Мы запеленговали и шли по её координатам. Но там, куда указывал пеленгатор, её не было. Последние три дня координаты не менялись. Но там всё равно постоянно дежурит наш человек.

– Дай-ка мне его координаты. Слетаю туда.

– Да, пожалуйста. Всё равно там нет ни Яны, ни кого другого. Это где-то в центре пустыни Арахас. Передавайте привет верблюдам, агент, – искренне порадовался своей шутке старший лейтенант.

Уже после взлёта агент K, снисходительно глядя на напарника, собирался съязвить по поводу того, что дурная голова ногам покоя не даёт и сэкономить на горючем тоже, но J не дал ему это сделать:

– Всё-таки хорошо, что наши безопасники наивнее древних аборигенов. Это даёт нам преимущество во времени. Но, с другой стороны, о какой, треч, безопасности планеты может идти речь с такими защитничками, нилб.

– Ладно, колись, что удалось разнюхать?

– Да я вот гадаю, сколько им времени понадобится, чтобы прочухать очевидное. Это не труп, и ежу ясно. У трупа на клеточном уровне происходят необратимые изменения, заметные невооружённым глазом уже через пару часов, а эта, судя по их же словам, пролежала здесь три дня.

– Это копия?

– Да, моментальная синтезированная копия. Несколько лет назад, помнишь, был скандал, когда Оссют сделал копии нескольких знаменитостей и решил подзаработать на этом.

– Ну да. После этого ввели запрет на синтез копий живых существ.

– Вот именно. Это явно работа нелегалов. И я, кажется, понял, зачем они это сделали! Но! Ты силён в геометрии? Насколько я помню из школьного курса, если мы знаем координаты центра отрезка и одного из его концов, то… мы легко вычислим координаты другого конца.

Когда яйцо с агентами пролетало над Арахасом, J сказал K:

– Вообще-то, особого смысла приземляться в центре отрезка нету. Разве что глянуть, чем там безопасник занимается с верблюдами.

– Давай спустимся. Может, узнаем у него, как продвинулись дела у старлея. И где же этот бдительный страж Планетной безопасности, вынужденный гоняться за тенью? Он что, уснул, зарывшись в песок? Или я неправильно запомнил координаты?

– Нет. Смотри, здесь довольно свежий и глубокий след на песке. Потом он поехал… Вот следы. Тут следы обрываются… Кажется, здесь он взлетел, треч. Что будем делать, напарник?

– Пока, J, ты занимался там, в лесу, опознанием копии, твой напарник не терял времени даром. Я взломал телекод старшего лейтенанта. И включил запись. Давай послушаем, о чём он говорил и что думал после нашего отъезда:

«Что здесь нужно было этим двум девицам в чёрном? Симпатичные. Если бы не этот труп, то… Ладно, вызываю труповозку…»

– Стоп! K, ты что, успел подтереть ему память?

– Ну, только-то и всего о нашем пребывании. И записал парню воспоминания поприятнее, чем наш визит. Давай дальше послушаем:

«– Комрад старший лейтенант, объект-невидимка начал медленно перемещаться. Наверное, пешком.

– Следи за ним, сержант. Двигайся строго по пеленгу. Сообщай об изменениях.

– Объект стал двигаться быстрее. Похоже, сел во флайтер.

– Гони по пеленгу, сержант. Не отпускай. Погоня, нилб, за призраком…»

– K, и на кой нам треч болтовня этих придурков? Предлагаю слетать туда, где она была три дня. Там посмотрим, что дальше делать.

***

«Рома, прости меня. Я должна уйти именно сейчас, пока ты спишь. Потому что, когда ты проснёшься, я бы никогда… Я бы опять не смогла уйти. Ты бы удержал меня и уговорил меня изменить своей судьбе.

Я сейчас смотрю на тебя спящего и вспоминаю, как я наткнулась на тебя там, на дне у скалы, когда ныряла за ракушками и крабами. Ты такой необыкновенный, так непохожий на нас. Я тогда испугалась. Я не слышала всплеска, только видела, как твоё тело камнем идёт на дно.

Нет, сначала я просто хотела спасти. У меня и мысли не закралось, что ты Пришелец. Я разглядела твою необыкновенность только на берегу. Но и тогда не поняла ничего. Твоя причёска – она была очень странная. Но я почувствовала, что ты дышишь и у тебя есть пульс. Именно когда я уловила это слабое дыхание, что-то первый раз щёлкнуло у меня в груди.

Ты лежал на кровати в нашем хаусе. Я так же, как и сейчас, садилась на краешек кровати и рассматривала тебя. Это Ари первая предположила, что ты Пришелец. Но мне было уже всё равно. Потому что эти щелчки в груди повторялись каждый раз, когда я смотрела на тебя. А когда я дотронулась до тебя, коснулась пальцем твоих губ, провела рукой по волосам…

Прости, но это мой единственный шанс – сбежать, пока ты не проснулся. Здесь ты в безопасности. Я уже отправила почтаря Велороку. Он заберёт тебя и отправит в твой мир. Так будет лучше для нас обоих. Так будет правильней. Ты тоже правильный. Как и я. Мы не сможем долго жить, понимая, что живём не по правилам.

Ну, ты меня понимаешь. То, что произошло с нами, – это слишком необычно. Все эти дни меня не покидало ощущение, что это сон, или я читаю книгу, или смотрю фильм. Мне очень нравится этот фильм, эта сказка, этот сон. Просыпаться очень не хочется. Лучше перевернуться на другой бок и опять закрыть глаза.

У тебя никогда не бывало так, что ты спишь, и вдруг просыпаешься под утро, и не хочется вставать? Ты смотришь на будильник и видишь, что он должен прозвонить через пять минут. И так грустно становится и обидно, что не досмотрел сон, и всё равно уже не уснуть на эти пять минут, а надо вставать. Наш будильник всё равно скоро прозвонит, и придётся вернуться в свою жизнь. Ту обычную жизнь, которую наши родители подсознательно, на родительском инстинкте для нас считают единственно нормальной. А это и есть судьба, написанная в книге судеб.

Ты рассказывал, что у вас, в вашем мире, люди издавна пытались предсказывать судьбу, видеть будущее. Ведь ты согласишься со мной. Ты же рассказывал мне про свою семью. Про родителей, младших брата и сестру. И я понимаю, что если ты останешься, то рано или поздно ты начнёшь скучать по ним и будешь жалеть, что навсегда отрезал себя от их мира. Ведь там с ними тебе тоже было хорошо. И там твоя судьба. Наверное, они ещё верят, что ты не погиб, что может случиться чудо и ты вернёшься. Я знаю, что ты разделяешь мои мысли. Иначе мы не смогли бы так счастливо провести эти дни…

Я не удержалась и коснулась губами твоих губ. Я поймала твоё дыхание. Ты не проснулся. И к лучшему…

1. S. Я гоню от себя мысль, что мы с тобой больше никогда не увидимся. Мне не хочется думать об этом. Я считаю – мне так хочется думать, – что мы ещё встретимся. Может быть, скоро путешествия в парамир будут таким же естественным делом, как слетать в Акирему».

***

Велорок, прочитав записку, принесённую голубем, стал ходить из угла в угол по комнате. Он нервно потирал руки, поднимал их к голове и делал движение, характерное для обладателей густой и длинной шевелюры, когда те откидывают с лица назад непослушные пряди, начисто позабыв о том, что его волосы в этом не нуждаются.

Записка от Яны была краткой и очень решительной. Она благодарила судьбу и его, Велорока, что в прошлый раз он так и не отправил Рому в парамир, потому что это подарило ей ещё несколько незабываемых дней и помогло быстрее раскрыть чудовищный подлог, совершённый Лиахимом.

За те дни, что прошли с тех пор, как она нашла на дне океана Пришельца, многие её взгляды на жизнь, казавшуюся такой простой и ясной, претерпели изменения. Она словно прожила ещё одну жизнь. Но, несмотря ни на что, теперь он должен непременно вернуть Рому домой. Она взывала к совести и чести профессора и ответственности учёного, в конце концов.

Велорок ещё раз потрепал свои и без того взъерошенные клочки волос и решительно направился к выходу, потом резко остановился и забормотал себе под нос:

– Да, но где я возьму столько энергии?.. Сироб… хранилище в институте… тогда были эти лихие ребята, о которых упоминал Рома… Они умели добывать энергены… но вроде как их поймали… А что будет теперь?.. Нужен Сироб… Нет, всё-таки сначала к Роме…

***

– Треч побери, J! Остались же в мире ещё такие лачуги! Никогда бы не подумал. Я понимаю ещё, когда сентиментальные старпёры, вспоминая молодость, синтезируют такой домик в стиле ретро на уик-энд… О, J, я вовсе не хотел обидеть тебя. Да-да, конечно, твоя молодость – это твоя молодость. Но ты такой современный чувак, что я просто…

– K, заткни фонтан, сделай милость. Обойди вокруг, нет ли запасного выхода, а я зайду… О! Это действительно древняя лачуга, на ней нет даже защиты от тепловизерного сканирования. Там кто-то есть. Тёпленький.

Когда они вышибли дверь, Рома проснулся. За последние три дня он успел привыкнуть к тихой уединённой жизни с Яной. Он был счастлив и спокоен. Напряжение предшествующих дней – с тюрьмой, драками, погонями – отошло на второй план.

Рома потянулся и, ещё не открывая глаз, протянул руку, ожидая наткнуться на тёплое Янино тело, утонуть пальцами в её шелковистых волосах. Но рука скользила по простыне, подушке, не находя ничего. Наконец рука нащупала листок бумаги. Рома резко открыл глаза.

Он увидел прямо перед собой двух очень похожих людей в белых костюмах и белых очках. По глубоким морщинам на лице одного и гладкой коже другого можно было понять, что они принадлежат к разным поколениям. Это было, пожалуй, единственным различием.

Только теперь обжигающе остро полоснула мысль: «Где Яна? Что с ней?».

Молодой, считав его мысль, ответил:

– Мы только что вошли. Яны уже не было. Она улетела, и с ней всё в порядке.

***

Велорок, не переставая бормотать себе что-то под нос, сел в давно не проходивший апгрейд флайтер и полетел к хижине, где скрывались Яна с Ромой. Как всегда, рассеянный и погружённый в свои мысли, он не обратил внимания на ретромобиль, стоящий прямо перед входом в хижину, и даже не удивился, что дверь распахнута настежь и болтается на одной петле.

Он шагнул в дом, и тут же две руки с двух сторон железной хваткой схватили его чуть выше локтей.

Вздрогнув, Велорок пробормотал:

– Я опоздал.

– В гости к Богу не бывает опозданий, – весело откликнулся K, державший профессора за правый локоть.

– K, это не кто иной, как известный профессор в области трансгенерации и омега-излучений, проводивший засекреченные эксперименты по транспереходам.

– Но нам лучше поторапливаться и валить отсюда, напарник. Я только что слушал нашего знакомца старлея. Прибывший вскоре после нашего отлёта медэксперт объяснил ему, что к чему, и они летят сюда.

– Думаю, ни вам, профессор, ни тебе, – обратился J к Роме, – не имеет большого смысла встречаться с ребятами в розовых комбезах. На этот раз они не посадят тебя в обычный шимпанзятник. Для Пришельцев у них имеется специальная лаборатория. Оттуда даже нам ещё никого не удалось вытащить.

– А кто вы? И чем лучше оказаться в ваших лапах?

– Его немедленно надо отправить… Я должен это сделать, – неожиданно вступил в разговор Велорок.

– То, что ты должен, – это хорошо. А можешь ли ты? – ослабил хватку J. – Мы занимаемся контактами с Пришельцами, но я не знаю ни одного случая пересылки обратно в парамир.

Он немного помолчал и добавил:

– Удачной попытки. На мысе Лареванак один чудак тоже ставит эксперименты. Год назад мы привезли ему Пришельца, но… Там применялся метод энергетического удара. Видимо, что-то недорассчитали. Какие-то частицы превратились в античастицы, но не все… Короче, это было ужасное зрелище.

– Я использую омега-преобразование. Это совсем другой метод.

– Я не хочу возвращаться в свой мир. Где Яна?

Рома обнаружил, что сжимает в руке листок бумаги.

Пока он читал письмо, агенты J и K выясняли у Велорока детали создания омега-преобразователя: сколько потребуется энергенов и сколько времени и где лучше ставить эксперимент по отправке.

***

Рома сумел улизнуть через окно. Сел во флайтер Велорока. Не тут-то было! Хоть и допотопная модель, а считывает отпечатки пальцев и блокирует зажигание, если сел чужой.

Рома вылез из флайтера и побежал. Стемнело. Он услышал, как заскрипела сорванная с петель дверь: видимо, кто-то из агентов выскочил из хижины… Он вдруг оступился в темноте и полетел вниз.

Очутился на дне ямы, довольно глубокой. И понял, что сильно ушиб или даже вывихнул ногу. Откинулся спиной на пологий край ямы и неожиданно для себя успокоился. Достал из кармана Янино письмо и стал перечитывать.

 

Яна напомнила ему о родителях и обо всём, что осталось в том мире. Он совсем не вспоминал о них все эти дни. Да, жаль терять родителей, друзей и всё, что было там. Но на другой чаше весов любовь, которая вспыхнула здесь, в этом мире. Мысль о Яне непроизвольно заставила его подняться, но резкая боль в ноге остановила.

На что мы можем и должны идти ради любви? Отказ от всего, что было ценным в жизни до этого? Полная переоценка ценностей? То есть стать другим человеком в той же самой оболочке? Если станешь лучше, чем был? А если – хуже? И где критерии? Есть ли универсальный ответ или каждый выбирает свой ответ на этот вопрос?

И должен ли ты идти напролом и бороться за свою любовь, невзирая ни на что? Ломать жизнь, ту жизнь, как говорит Яна, которая написана в книге судеб, ломать себе и своей любимой? Бороться, даже почти без шансов на победу? Идти на смерть или, как все говорят, стать подопытным кроликом в лабораториях безопасников?

Или потерять любовь? Навсегда. А любовь, настоящая любовь, она одна-единственная или нет? Литература прошлого, ставшая классикой, пытается убедить именно в этом. Но то, что видишь вокруг, и в жизни, и в современном потоке псевдоискусства – не всегда, кстати, такого уж плохого, – убеждает в обратном.

Кто прав – классика, прошедшая отбор временем, или современность? А может, этот отбор – искусственный, специально сделанный, чтобы уравновесить более простые решения, предлагаемые повседневной жизнью?

Ромео и Джульетта принимают смерть, чтобы на протяжении веков служить примером и укором всем тем, абсолютному большинству, которое живёт по другим правилам. Тристан и Изольда умирают за запретную любовь.

А миллионы людей живут, отказываясь от безумства любви, и, проливая слёзы над героями книг и фильмов, продолжают жить как положено, выбрав спокойствие…

***

J и K нашли Рому до прилёта безопасников. Разделились и на двух флайтерах полетели домой к Велороку.

– Скорей, скорей, профессор. Крути свою машинку, – поторапливал K Велорока. – Мы тебе дали столько энергенов, что хватило бы на строительство города населением в полмиллиона человек.

– Сейчас, сейчас. Надо всё проверить, не напутал ли я чего-нибудь при сборке омега-преобразователя.

– Он, оказывается, ещё мог что-то напутать! И это слова великого учёного! Проверим, может, для начала на хомячке, профессор?

– Да, напарник, какая-то лишняя сотня тысяч энергенов – уже не расчёт, – съязвил J.

– Да-да, можно и хомячка. Хотя я уже отправлял хомячка. Можно и не повторять. Только надо выбрать место для отправки. Если отсюда отправлять, то он окажется в постели у какой-то дамы. Она второго Икким Суама не переживёт.

– Кто это такой – Икким Суам? – спросил K.

– Подопытная мышь, которую я отправил в парамир.

– Зато тогда она навсегда поверит в сказку о царевиче-лягушонке и в небылицы о переселении душ.

– А откуда тогда делать отправку? – спросил J.

– Отправьте меня с того места, где меня нашла Яна. Не в море, конечно, но рядом. Около скалы, на песке, – вступил вдруг в разговор Рома, до этого всё время молчавший с отсутствующим видом.

– Ага. И мемориальную досочку там соорудим, – попытался пошутить K.

Но Велорок тихо и нехарактерно для себя веско сказал:

– Пришелец прав. Так и сделаем.

 

Агенты J и K синтезировали транспортный флайтер и ещё затемно перевезли на берег омега-преобразователь, собранный Велороком.

Жёлто-оранжевое море лениво выкатывалось на фиолетовый песок и отступало обратно, пытаясь увлечь за собой мелкие камушки и ракушки. Возле красных скал, уже освещённых первыми лучами рассвета, море бурлило неистово, создавая завихрения, выплёскиваясь на камни и напоминая апельсиновый сок из рекламного ролика. Небо, постепенно проясняясь, принимало всё более и более сочный салатный цвет.

Паракамера с омега-преобразователем, похожая на супернавороченную душевую кабинку, опоясанную несколькими витками труб в форме торов, смотрелась довольно нелепо на пустынном берегу.

Велорок тыкал пальцами в прозрачный сенсорный экран, поминутно встряхивая головой и проводя ладонями по своей жиденькой шевелюре. Ему казалось, что, встряхивая головой, он делал свою роскошную гриву более пышной, а затем ладонями усмирял непослушные пряди. Возможно, что когда-то давно это было именно так. Он что-то бормотал себе под нос и наконец
произнёс:

– Готово. Можно запускать.

– Восемь, девять, десять, – считал K блинчики на поверхности воды.

– Я выиграл, – сказал Рома, – у меня было двенадцать. Вы собираетесь заменить воспоминания всем, кто причастен к истории со мной?

– Нет. Это невозможно. Только в кино это всё так просто. Показал светящуюся палочку – и готово дело. Да, стирать какие-то фрагменты памяти и записывать туда новые мы можем. Но только очень короткие фрагменты.

– Есть разные слои памяти. Мы можем работать только с поверхностным слоем, в котором хранятся моментальные недавние зрительные и звуковые образы. Информация, поступающая по этим двум наиболее важным каналам, записывается на внешнем слое памяти, как звуковая и видеодорожка на магнитной ленте. Поэтому с ней мы можем работать.

– Но дальше эта информация поступает на более глубокие слои, подвергается обработке, а именно личностным восприятием этой информации, её осмыслением. До этих слоёв памяти мы ещё не научились добираться в полной мере. Тут можно внести изменения в характер личности, поэтому стараемся обходиться без этого.

– Ладно, и на том спасибо, – сказал Рома, соприкоснулся тыльной стороной руки с ладонями агентов и профессора и шагнул в кабинку омега-преобразователя.

Велорок закрыл прозрачную дверцу и встал у пульта управления.

В кабинку не проникали никакие звуки извне, но Роме показалось, что он поймал телепатограмму от агента K. Он уже не понимал, получает он телепатическое сообщение, или читает по губам агента, или ему это просто кажется: «Только что состоялось Встречание у Яны. Всё прошло хорошо. Кажется, они идеальные половинки».

Велорок одновременно тремя пальцами нажал на сенсорный экран… Последнее, что уловил Рома по губам агента, были слова: «Его зовут Амор».

***

Рома приоткрывает глаза. Непривычный яркий свет бьёт прямо в лицо из лампы на потолке. Светло-серые стены. Белый потолок с паутинками трещин. Большое окно. На стуле – девушка в белом халате. Открывается дверь, и входит грузная женщина – тоже в белом халате и белом колпаке.

– Куда же ты смотришь, девка?! – восклицает вошедшая. – Ожил твой спящий красавец! Смотри, глаза открыл. Значит, выкарабкается парень. Дело-то молодое. Я тут таких чудес насмотрелась. Мне и цирк не нужен.

Девушка, сидящая на стуле, встаёт и подходит к Роминой кровати. Она явно смущается. Присутствие медсестры сковывает её.

– Побегу доктору расскажу. Пущай посмотрит красавца. Он просил сразу сообщить, если очнётся. И не верил уж никто. Скорее надо, – причитает медсестра и слишком быстро для своей комплекции выходит из палаты.

Девушка смотрит на Рому. Он смотрит на неё, и смутные воспоминания волнами накатывают на его сознание: «Белые буруны моря. Утро. Синее-синее море, сливающееся на горизонте с небом… Или нет – оранжевое море волнами накатывает на фиолетовый песок…»

– Ты… – начинает девушка и осекается. – Вы помните то утро? Узнаёте меня? Я – Аня, а вы… а ты… а ты… дурак! Идиот несчастный! Взял и прыгнул, псих! Ненормальный. Шуток не понимаешь! – Слёзы покатились по её загорелым щекам янтарными бусинками.

Уголки Роминых губ неуверенно поднимаются вверх, складываясь в улыбку.

– Я тут три недели возле тебя торчу, а он ещё улыбается! Дурачок. Ожил. Ожил. Живой!

– Яна, – неуверенно, словно только учится говорить, но с нескрываемой нежностью произносит Рома. – Я – Амор.

Об авторе:

Родился в колыбели. В школе узнал, что это была колыбель трёх революций. В городе над вольной Невой провёл своё счастливое пионерское детство и беззаботную комсомольскую юность. Окончил Политехнический институт. В конце 80-х, «перестраиваясь», стал переосмысливать жизненные ценности и записывать это на бумагу. Учился в Литературном институте. Позже вписался в нестройные ряды строителей капитализма. Музы умолкли. Кризис 2009-го наглядно показал, как иллюзорны материальные ценности. Опять потянуло к клавиатуре.

Публиковался в журналах «Аврора» и «Нева», в газетах «Петербургский дневник» и «Ленинградский литератор», в электронном журнале «Лиterraтура», в сборниках рассказов «Мои университеты» и «Были 90-х». Автор-составитель сборника «Над пропастью в поколение». Живёт в Санкт-Петербурге.

Опубликовано в журнале «Российский колокол» № 5-6 2021.
Размещено на сайте 27.08.2021 в 15:03.