Одержимость

В каждом из нас живёт монстр. Иногда мы чувствуем его незримое присутствие в охватывающих нас приступах гнева, слепой ярости, застилающей глаза алой пеленой бешенства. Это чудовище с нами испокон веков, с первобытных времён, когда первыми людьми руководил не разум, а инстинкты. Мы пытаемся контролировать этого монстра, загнать подальше в глубины подсознания, теша себя иллюзией, что делаем это не зря. Однако стоит лишь дать слабину, на долю секунды ослабив контроль, как он уже здесь, стремится вырваться наружу, продирая себе путь когтями в попытках захватить разум и душу. Стоит лишь поддаться, отбросив всё человеческое, как пути назад уже не будет. Вырвавшись однажды на свободу, монстр никогда не уйдёт обратно, осквернив все чистые помыслы и чувства, принеся взамен лишь тьму и жестокость. Каждый из нас ходит по краю бездны и решает, ждёт ли она его в своих объятьях или же нет. Стоит лишь один раз забыть, что ты человек, и твоя судьба уже предопределена.

Акамацу Хироси был одержим желанием завести семью. В свои тридцать семь лет он мог похвастаться не только хорошей работой, на которой его ценили и уважали, но также отличной физической формой и красотой, которая со временем не увядала, а лишь подчёркивала его привлекательность. Конечно, обладатель таких данных не был одинок, но в водовороте ни к чему не обязывающих интрижек не мог найти ту единственную, с которой ему захотелось бы связать себя узами брака. Все женщины, с которыми встречался Хироси, казались ему пустыми, и его интерес к ним быстро угасал. Бесчисленное количество свиданий и расставаний угнетало мужчину настолько, что он готов был опустить руки. «Неужели я не достоин счастья? Мне нужна всего лишь крепкая, здоровая семья. Я хочу встретить женщину, которая будет на голову выше всех этих разукрашенных кукол, думающих лишь о себе. Неужели я так многого хочу? Быть может, я прогневал какое-то божество своими действиями или меня кто-то проклял?»

Будучи синтоистом и уверовав в месть высших сил и проклятия, Хироси променял свидания на походы в храмы, где задабривал божеств с помощью всевозможных подношений. Тем не менее встретить суженую мужчине это не помогло.

Слушая коллег, рассказывающих о своём браке, Хироси завидовал. Он считал, что он ничем не хуже других, а может быть, даже и лучше. Ему безумно хотелось, приходя домой с работы, очутиться в атмосфере семейного уюта, насладиться приготовленными с заботой и только для него блюдами домашней кухни, а вечера проводить в интеллектуальных беседах с супругой.

Поняв, что своими силами осуществить желаемое не получается, Хироси решил обратиться к специалистам всевозможных брачных агентств. Он заполнял бесчисленное количество анкет, проводил множество времени за обсуждением с менеджерами его пожеланий к будущей невесте. Оставалось лишь ждать результатов.

Хироси ненавидел ожидание. Его угнетало это чувство неизвестности, и он чувствовал себя беспомощным, оттого что ни на что не мог повлиять. Однако спустя какое-то время на его электронную почту посыпались словно из рога изобилия анкеты потенциальных невест, подобранных исходя из его предпочтений. Девушки, предложенные агентствами, были настолько разными, что у мужчины разбегались глаза, но, быстро взяв себя в руки, он отсеял тех, кто был ему менее симпатичен, остальных же приглашал на свидания. Но всё было не то. Оказалось, что девушек объединяло лишь одно – стремление выйти замуж, в то время как многое из того, что было указано в анкетах, было либо преувеличено, либо попросту выдумано. Хироси сразу же, поняв это, безжалостно отметал претенденток. Мужчина считал, что у отношений, изначально построенных на лжи, нет ни малейшего шанса на будущее.

И вот однажды, когда Хироси уже вновь был готов опустить руки, ему на почту пришла ещё одна анкета. Скептически настроенный мужчина открыл письмо и начал просматривать содержимое. Скользя взглядом по данным, которые девушка указала о себе, Хироси интуитивно почувствовал, что она та, которую он искал долгое время. Не откладывая в долгий ящик, мужчина связался с ней и назначил встречу на сегодняшний вечер. Казалось бы, Хироси постоянно ходил на свидания с девушками и для него подобное должно было быть уже привычным делом, но не в этот раз. Теперь же он нервничал и не находил себе места, словно ему предстояло сдавать самый важный экзамен в жизни. Он то и дело прокручивал в голове возможные диалоги, прогнозировал своё поведение, выстраивал всевозможные сценарии развития событий.

Хироси хотелось произвести хорошее впечатление на девушку, поэтому он отпросился с работы пораньше, чего никогда прежде не делал. Он понимал, что сегодня работник из него никакой, ведь он всё время витает в облаках. Хироси было всё равно, что он нарушает рабочую гармонию и все, начиная от начальства, заканчивая коллегами, смотрят на него осуждающе, порицая его поведение. Сегодня, возможно, решится его судьба и он получит то, чего так страстно желал всё это время, – девушку своей мечты.

Мужчина прибыл домой и принялся «начищать пёрышки». Перво-наперво он отправился в душ освежиться, затем, обсохнув, выбрал самую стильную одежду и, облачившись в неё, отправился на свидание. По дороге к месту встречи Хироси был весь на иголках. Ему казалось, будто бы всё пройдёт плохо, он напорется на очередную лгунью и снова останется ни с чем. Он пытался успокоиться и взять себя в руки, но был настолько издёрган, что у него ничего не получалось.

Хироси назначил встречу в одном из своих любимых баров-ресторанов. Там всегда царила спокойная, комфортная атмосфера, а обстановка поражала своей необычностью. Хироси нравились фантасмагорические фонари и огромный дракон, величественно расположившийся под потолком. Он представлялся мужчине неким фантастическим стражем этого места. Его удивительная подсветка и причудливо сворачивающееся в кольца тело всегда завораживали Хироси.

Сев за столик, он обнаружил, что пришёл на встречу раньше назначенного времени. Чтобы не изводить себя ожиданием и не поддаваться нервозности, мужчина заказал лёгкую закуску. Обычно еда успокаивала его, а сейчас ему это было нужно как никогда. Однако, когда принесли заказ, Хироси настолько быстро проглотил закуски, что даже не успел насладиться утончённым вкусом.

Мужчина сидел так, что с его места просматривался весь зал, и вот ровно в назначенный час появилась та, которую он с таким трепетом ждал. Девушка была именно такой, какой он и ожидал её увидеть: миниатюрной, стройной и симпатичной. Наблюдая за ней, Хироси заметил, что она ищет его взглядом. Он поднял руку, обозначая своё местонахождение, и девушка, увидев его, улыбнулась и подошла. Хироси поднялся.

– Добрый вечер. Меня зовут Акамацу Хироси. – Он слегка наклонил голову в качестве приветствия.

– Рада знакомству. Я – Минами Каори.

Присев за столик, они сделали заказ. Оба очень стеснялись, и поначалу беседа не клеилась, однако, немного попривыкнув друг к другу, они разговорились. Девушка работала консультантом в книжном магазине. Конечно, много денег ей это не приносило, но, поскольку она с самого детства любила книги, эта работа для неё была больше для души, чем для заработка.

Хироси был в восторге от Минами Каори. Она была умной, интеллигентной, скромной и просто обворожительной. Мужчина не был разочарован, как во все предыдущие разы. Он понял, что это действительно та самая, которую он столько ждал и искал. В её обществе он чувствовал себя совершенно по-другому, словно встретил утраченную половину себя самого. Уже отправившись домой, Хироси решил, что эта девушка непременно должна стать его женой.

Так оно и случилось. Повстречавшись несколько месяцев, Хироси и Каори поженились. Свадьба была дорогим и роскошным удовольствием, и мужчина, ждавший этого события так давно, успел накопить сумму, полностью покрывшую расходы.

Несмотря на то что мечта Хироси осуществилась, теперь у него появилась новая одержимость. Он ревновал Каори буквально ко всему, зачастую – беспочвенно. Он сам не понимал, откуда взялось это чувство, ведь после замужества его жена ушла с работы. Ему представлялось, как Каори в его отсутствие ходит по магазинам, кафе и заигрывает со всеми напропалую. Хироси ничего не мог с собой поделать. Это чувство сжирало мужчину изнутри, ему вечно мерещились потенциальные ухажёры, готовые увести у него красавицу жену, которую он так долго искал. Он пытался не допустить этого любыми способами, поэтому ограничивал её общение в социальных сетях, требовал подробных отчётов о том, где она была в течение дня и что делала, а если что-то, по его мнению, было не так, неизменно устраивал скандал. Он подозревал Каори в изменах, поэтому старался контролировать каждый её шаг. Не понимая, что проблема была в нём и его неуверенности в себе, он постоянно душил жену своей ревностью.

Хироси чувствовал себя настолько вымотанным от постоянных ссор с супругой, своей злости и неконтролируемых приступов ревности, что, глядя на себя в зеркало, больше не узнавал того мужчину, каким был до свадьбы. Однажды даже почудилось, что вместо себя он видит в зеркале обезображенное злобой и ненавистью лицо монстра. И хотя наваждение быстро исчезло, Хироси начал обвинять жену ещё и в том, что это она довела его до такого состояния, что у него начинаются галлюцинации.

Каори тоже заметила перемены в муже. Он день ото дня становился всё более злым и замкнутым, а обвинений в её адрес сыпалось всё больше. Женщина, пытавшаяся вразумить мужа и объяснить, что все его сомнения напрасны, натыкалась лишь на глухую стену. Обвинения Хироси обижали её, ведь на самом деле у неё не было ни малейшей мысли о том, чтобы ему изменять. Её устраивал их брак, и он был для неё теперь единственным мужчиной. Однако любые попытки донести это до мужа оборачивались очередной ссорой, которая раздирала на части душу женщины. Хироси кричал, что на самом деле она лишь дурит ему голову и он прекрасно знает о том, что за ней увиваются мужики, а Каори только поощряет это. Он был настолько ослеплён ревностью, что не желал видеть и слышать ничего, кроме себя самого. Всё это очень беспокоило женщину, и она очень волновалась за своего супруга.

Однажды Хироси объявил своей жене, что ему нужно на несколько дней уехать в командировку. Не желая оставаться одна, женщина позвонила своему брату Такаюки и попросила его приехать к ней и немного погостить. Тем более что она хотела поговорить с ним и попросить совета в том, что ей делать с неконтролируемыми вспышками ревности своего мужа. Такаюки, любивший свою сестру, был не в силах ей отказать. Кроме того, он, молодой холостяк, не прочь сменить обстановку и пообщаться с сестрой, которую давно не видел.

Он приехал вечером. Молодой человек настолько поменял имидж, что Каори с трудом узнала в нём своего брата. Он хотел делать актёрскую карьеру и считал, что не совсем стандартная для японца внешность поможет ему в достижении успеха. Сложно было отрицать, что теперь Такаюки выглядел великолепно: выкрашенные в пепельный цвет волосы средней длины были уложены в красивую причёску, волной спадая на плечи, и стильная одежда, идеально подчёркивающая его стройную фигуру, вызывали лишь восхищение. Сейчас Такаюки подрабатывал моделью и уже начал завоёвывать популярность, однако его целью было сниматься в кино. Брат и сестра болтали, смеялись, подтрунивали друг над другом и прекрасно проводили время. Женщина, решив не портить вечер и поговорить о том, что её тревожит, завтра, сообщила брату, что он первый, кто посещает их дом, да ещё и с ночёвкой. Поэтому сегодня им придётся спать вместе, как когда-то в детстве. Услышав это, Такаюки весело расхохотался и принялся дурачиться, объявив себя мужем Каори. Он подлетел к сестре и закружил в весёлом танце. Женщине тоже было весело, и она, смеясь, полностью отдалась игре. Всё же как хорошо, что она попросила брата приехать!

Чего Каори не знала, так это того, что Хироси на самом деле никуда не уехал. Его паранойя достигла таких пределов, что он, взяв на работе отпуск и сказав жене, что уезжает, снял квартиру напротив и принялся следить за женщиной. Увидев, что к ней пришёл какой-то мужчина, Хироси почувствовал безумие. Он был в ярости, ведь его подозрения оправдались и жена действительно была неверна ему. Но как же это произошло, если он старался всеми силами этого не допустить?! Внезапно супруга открылась для него с другой стороны и предстала подлой, коварной, хитрой лгуньей, которая водила его за нос всё это время! Мужчина не мог смириться с изменой. Он жаждал мести. Ему хотелось, чтобы Каори мучилась так же, как он сам, сжираемый болью. Немного придя в себя, он задумал план возмездия, который собирался осуществить сегодняшней ночью. Дальнейшее наблюдение за женой уже не имело смысла, и мужчина отправился готовиться.

Дождавшись глубокой ночи, когда любовники уже крепко спали, Хироси открыл своим ключом дверь и тихо вошёл в квартиру. Теперь мужчина не мог называть это место своим домом – оно было осквернено самым мерзким и подлым способом. Подкравшись к мирно спящим жене и молодому парню и поочерёдно вколов им снотворное, он принялся ждать. Спустя какое время, решив, что укол уже подействовал, он связал их и потащил жену в другую комнату, решив заняться горе-любовником чуть позже.

Когда Каори пришла в себя, она обнаружила, что лежит на полу. Отходя от снотворного, она чувствовала себя вялой, но тут её рот обожгло настолько сильной болью, что женщина сразу очнулась. Она попробовала пошевелиться и поняла, что руки и ноги у неё связаны. Паника и страх охватили женщину. Неужели в квартиру пробрался грабитель или, ещё хуже, убийца? Она закричала, пытаясь позвать Такаюки, но смогла лишь издать негромкое мычание, не сразу поняв, что у неё больше нет языка. Не в силах справиться с эмоциями, Каори разрыдалась.

– Тише, дорогая, не плачь, – послышался за спиной знакомый голос.

Женщина, вывернувшись, насколько могла, увидела своего мужа. Не задаваясь вопросом, что он здесь делает, она лишь возносила хвалу небесам за то, что Хироси здесь. Муж поможет ей, утешит, успокоит, со всем разберётся. Он подошёл к ней, увидел мольбу в её глазах и, истолковав это по-своему, улыбнулся и со всей силы пнул Каори ногой в живот. Боль от удара была столь сильной, что у женщины потемнело в глазах.

– Грязная шлюха! Я всегда знал, что ты неверна мне! Ты врала, говорила, что это лишь мои домыслы, фантазии, не более. Ну ничего, теперь ты ничего больше не сможешь сказать своим лживым языком! – и он потряс прямо перед лицом жены отрезанным куском плоти.

В глазах женщины застыл ужас. Наконец она стала понимать, что происходит. Он принял её и Такаюки за любовников! У Каори сдали нервы, и она начала издавать звуки, похожие на смех. Она действительно смеялась. Её мозг отказывался верить в реальность происходящего и не подобрал реакции на стресс лучше, чем смех.

Конечно, Хироси принял её смех за издёвку над ним. Обругав её последними словами, он впал в ярость и принялся жестоко избивать её, а женщина всё продолжала смеяться, не в силах остановиться. Она смеялась и плакала одновременно. У неё был шок, ей было невыносимо больно, но истерика не проходила. Мужчина, поняв, что побои не действуют, схватил супругу за волосы и потащил в угол, где, несколько раз ударив её по голове и лицу, добился того, что Каори стала затихать, теряя сознание. Последнее, что женщина услышала, погружаясь в темноту, был лязг металла.

Придя в себя, Каори попыталась открыть глаза, что далось ей с трудом. Мир предстал перед ней сквозь небольшие щёлочки опухших от побоев век. Видела она плохо, но руки и ноги у неё были свободны. Женщина предприняла попытку встать, но что-то помешало ей, больно впившись в шею. Каори ощупала её, обнаружив на себе плотно застёгнутый строгий ошейник для собак, шипы от которого вонзались в кожу. К ошейнику крепилась цепь, и именно она удерживала женщину на месте.

Каори беззвучно заплакала. Чем она заслужила подобное? Что сделала не так? Тут её прошиб ледяной пот. Что с её братом? Где Такаюки?

– Добрый вечер.

Внезапно раздавшийся голос мужа заставил её вздрогнуть. Она уже не знала, чего ожидать от него. Наверняка ничего хорошего.

Но вопреки её ожиданиям он больше не бил её. Присев рядом на корточки, он ласково погладил её по голове и произнёс:

– Тебе надо поесть.

Он взял что-то палочками и поднёс ко рту Каори. Запах еды приятно защекотал ноздри и возбудил аппетит. Женщина взяла предложенный Хироси кусок и принялась осторожно пережёвывать. Упругое мясо напоминало по вкусу говяжью печень. Мужчина подождал, пока она проглотит, и довольно улыбнулся.

– Ну и как тебе на вкус сердце твоего любовничка? – спросил он наконец.

Каори не поверила своим ушам. Неужели Хироси только что накормил её плотью её брата?! Её тут же стошнило прямо на пол, что вызвало вспышку гнева у мужчины.

– Что? Не нравится, как я приготовил твоего дружка? – Она тут же получила удар. – Жри!

Он принялся насильно заталкивать ей в рот оставшиеся куски сердца. Женщина давилась, её снова тошнило, а Хироси всё больше выходил из себя. У него перед глазами стояла красная пелена. Мысли путались, и единственным желанием мужчины было разорвать в клочья эту предательницу, корчившуюся в собственной рвоте, эту изменщицу, эту…

Он не заметил, что его душа, потонувшая во тьме, больше ему не принадлежит, как не заметил и того, что и сам он начал превращаться в монстра. Его кожа покраснела, зубы стали гигантскими клыками, руки вытянулись, ногти заострились и больше напоминали когти, а на лбу появились кривые рога. Хироси, ставший демоном Они́, полностью утратил человеческий облик. Он ринулся на свою жену и, растерзав её, сожрал. Он отрёкся от привычного для него мира, став порождением неустанной злобы, которая проникла в него, отравив и осквернив собой, наполняя его душу всепоглощающей ненавистью ко всему сущему. Все запахи слились для него в один – тяжёлый, металлический запах крови. Он чувствовал непрекращающийся голод, и теперь единственной целью в его жизни было сеять боль и смерть в тщетной попытке его утолить.

 

Демонизация

Пролог

Хорошо ли вы знаете близкого для вас человека? Вашего мужа, жену, родителей или лучшего друга? Знаете ли вы его повадки, чувства, мысли? Можете ли предугадать его действия, эмоции, смену настроений? Предсказуем ли он для вас?

На все эти вопросы можно твёрдо ответить «нет». Многие могут попытаться с этим поспорить и с пеной у рта доказывать обратное, утверждая, что, когда находишься с другим человеком в тесном контакте, начинаешь его «чувствовать». На самом же деле это иллюзия. Нам хочется в это верить и думать, что мы читаем человека как открытую книгу. Мы говорим кому-то «я тебя понимаю», но нет, мы ни черта не понимаем, а попросту пытаемся спроецировать на себя наши же чувства в той или иной ситуации. Максимум каждый из нас может только предположить, что чувствует тот или иной человек в разных ситуациях, но на деле же мы имеем достаточно смутные представления об этом.

«То есть как?» – спросят наиболее упрямые спорщики и приведут аргумент, что, зная повадки, биографию и интересы человека, можно понять, что его расстроит, а что обрадует. Что ж, так-то почти правильно, да только вот неправильно. Вдумайтесь, ведь всегда, когда вы подбирали подарок для кого-то, руководствовались в первую очередь своими чувствами и мыслями. Видя подходящую вещь, мы думаем: «Ей/ему бы понравилось!». Да, в этот момент мы анализируем именно интересы и повадки, и, сделав выводы, наш мозг уже рисует нам идеалистические картины счастливого лица получателя презента. Только вот понравился он в итоге или нет… этого вам напрямую всё равно не скажут. Конечно, из этого правила есть одно исключение – узнать, что человек давно хотел, и преподнести ему это, тогда радость будет неподдельной. В остальных же случаях всегда возникают вопросы: «Тебе правда нравится? Честно? Я угадал?», из которых последний – самый верный. Ведь, не будь этой игры в угадайку, не было бы никаких сомнений. Ну что, вы ещё думаете, что «чувствуете» другого человека?

Чужая душа – потёмки. Если бы это было не так, в мире не существовало бы недопонимания, ссор на почве «попадания под горячую руку», да и в любых отношениях царили бы мир и гармония. Поскольку этого не происходит, сам собой напрашивается тривиальный вывод: мы не знаем близких для нас людей и не чувствуем никого, кроме себя (хотя даже с этим иногда возникают проблемы). Да, каждый из нас может угадать, попасть в настроение, сказать подходящую фразу в нужное время, но на этом всё. Поэтому все эти фразы: «мы знаем друг друга как облупленных», «мы понимаем друг друга с полуслова» и прочие – не что иное, как апофения.

К сожалению или к счастью, ни один человек не сможет до конца изучить другого, проживи они вместе хоть сто лет. А все наши «знания» есть не что иное, как коллаборация наших же умозаключений, наблюдений и изучения другого человека. Только и всего. Поверьте мне, я знаю, о чём говорю.

***

Мы познакомились с моей женой, будучи в старшей школе. Она перевелась к нам из другого района из-за того, что её класс расформировали и ученики были вынуждены дополучать школьное образование, разбредясь кто куда. Кроме того, выбор пал именно на нашу школу из-за переезда родителей, которым из нашего района было удобней добираться на новую работу.

Наверное, можно подумать, что, как только увидел её, я был сражён наповал её красотой и тут же пронзён стрелой Амура, после чего не находил себе места ни днём, ни ночью, а маялся от любви, не в силах ей признаться в своих чувствах. Спешу расстроить, ведь всё было не так. Конечно, она была симпатичной, но совсем не в моём вкусе. Хотя, если уж совсем честно, я поначалу и не обратил на неё никакого внимания.

Я никогда не грезил о высоких и глубоких любовных отношениях и был уверен в том, что от женщин слишком много проблем. Я не готов был исполнять чьи-то капризы, уделять внимание и всё своё свободное время, ведь у меня и без этого было чем заняться. Тем более я не собирался впускать никого в свою жизнь настолько близко, чтобы потом жить с этим человеком до конца своих дней. Короче говоря, в то время я был убеждённым холостяком и отношения полов меня волновали не больше, чем вашего кота волнует загазованность окружающей среды.

Всё началось на вечеринке в честь дня рождения нашего общего одноклассника. Его родители услужливо предоставили в наше распоряжение весь дом, а сами укатили подальше от всей этой предстоящей вакханалии. Не знаю, чем они руководствовались, предполагаю, тем, что восемнадцать лет бывает лишь раз в жизни, но алкоголя в тот вечер было хоть залейся. И вот в разгар веселья, будучи уже изрядно подшофе, я и увидел её. Она сидела совсем одна и казалась какой-то потерянной на фоне всеобщего веселья. Видимо, от количества выпитого мой организм почувствовал себя отравленным и ему срочно потребовалось найти пару, потому что иначе я своё поведение объяснить не могу. Нет, разумеется, я не хотел с ней переспать, но что именно я хотел, ускользает от моего понимания. Тем не менее я пошёл к ней и прямо сразу включил всё своё обаяние самца. Благодаря своим бесконечным шуткам, кривляньям и всяческим стараниям произвести впечатление я выглядел как полноправный член семейства гоминидов. Удивительно, что это не оттолкнуло её. Она смеялась над моими шутками и довольно благожелательно относилась ко всему остальному. Похоже, что я ей даже понравился.

Однако моим паясничествам пришёл конец, когда она объявила, что ей пора домой. Конечно, будучи джентльменом, хотя и весьма сомнительным, я вызвался в провожатые, и мы вместе вышли в вечернюю октябрьскую прохладу. На улице мой разум слегка проветрился, и я стал вести себя куда более сдержанно. Идя до её дома, мы вели различные ни к чему не обязывающие разговоры: о школе, о доме, обо мне, о ней и о всяком таком, что можно забывать, повторять, а потом снова забывать. Когда же мы дошли, я с чего-то решил, что кульминацией этого вечера должен стать поцелуй. Довольно странно, ведь раньше я не то чтобы не задумывался о том, чтобы кого-то поцеловать (я же был убеждённым холостяком, да-да), но и с чего бы вдруг мне это делать? Да и зачем? Я всегда считал, что такие вещи должны нести в себе какой-то смысл, а не делаться просто потому, что захотелось. Многие могут сказать, что я мёрзну на вершинах своих моральных устоев, но тут дело не в морали, а в том, что, если ты не можешь ответить себе на вопрос, зачем совершать то или иное действие, тем более направленное на другого человека… В любом случае я тогда решил, что это самое разумное, что я сделал за тот вечер. Нетрудно также догадаться, что это был мой первый поцелуй. Она не отстранилась, и мы довольно долго стояли и целовались. Напоследок решив, что это не просто так и мы будем встречаться, мы разошлись по домам.

Собственно, с этого момента мы и стали парой. Вопреки моим убеждениям эти отношения не вызывали у меня дискомфорта и не были обузой. Но, несмотря на то что она мне нравилась, я не был в неё влюблен, хотя наши отношения и дожили до конца школы. Честно признаться, я не дорожил ими в то время. То есть я просто к ней привык, но не чувствовал ничего похожего на то, что люди называют любовью. Нам было комфортно и весело вместе. Но не более того. Так, по крайней мере, мне казалось до одного случая.

Это было лето. Мы только окончили школу и временно отдыхали, чтобы окончательно определиться со своими планами на жизнь. Жарища стояла невыносимая, и мы с ней решили сбежать на лоно природы. Я знал одно прекрасное для этого место в часе езды от города. Там было всё: и живописные виды, и жаждущая принять нас в свои объятия речка, и самое главное – уединение. В тот момент я уже порядком устал от людей, которые мельтешили перед глазами, словно дотошные мухи. Будучи интровертом, я быстро понял, что нет в мире ничего более раздражающего, чем люди, а в ту пору к этому ещё присоединялось и необычайное давление со всех сторон на тему «ты должен подумать о своём будущем». Лично я не хотел ни о чём думать, только что сбросив с себя кандалы обязательного среднего образования, и не спешил заковать себя в новые ещё как минимум на пять лет. Мне была необходима передышка от всего этого. Я хотел хорошенько отдохнуть, перед тем как ворваться в первую стадию взрослой жизни.

Итак, мы решили провести день вместе вдали от шумной цивилизации. Для нашего крошечного побега я упросил родителей дать нам машину, чтобы не пришлось трястись в автобусе, а потом ещё и тащиться по жаре. Благо тот день был выходным, и родители намеревались провести его в прохладе четырёх стен нашего дома.

По дороге мы болтали о том о сём, но не затрагивали наболевшую тему «а что дальше?». Она, так же как и я, очень устала от этого. Тем более что между собой мы уже всё давно обсудили и ни к чему было опять переливать из пустого в порожнее. Поэтому разговоры были лёгкие, как щебет птиц, а музыка, лившаяся из динамиков, приятно дополняла атмосферу блаженного отдыха.

Прибыв на место, мы вытащили полотенца, на которых будем лежать, быстро разделись и побежали в манящую воду, будто маленькие дети. Нас даже не смутило, что мы видели друг друга полуголыми в первый раз. Да, несмотря на продолжительность, наши отношения носили довольно целомудренный характер. Я считал, что секс должен быть по любви, вот такой я зануда, а поскольку ничего такого я к ней не чувствовал, то и особого желания тоже не возникало. Её вроде тоже всё устраивало, хотя я и не мог знать наверняка, ведь мы никогда не поднимали эту тему. Мы вообще мало говорили о наших отношениях, чувствах и совместном будущем, а точнее, не говорили практически никогда. Возможно, именно поэтому мы так долго и продержались вместе, просто плывя по течению и принимая всё как данность.

Вода в реке была тёплой, но давала то ощущение прохлады, которого я так жаждал. Мы резвились и играли в воде, словно две быстрые рыбки. В тот момент я чувствовал себя в крайней степени свободным и счастливым, как никогда раньше. Создавалось ощущение, будто ничего больше в этом мире не существовало, кроме этой тёплой водички, меня и её. Сейчас она выглядела дивной русалкой и изумительно плавала. У меня даже возникло впечатление, что сейчас она запоёт и утянет меня на дно этой речки, но на самом деле она вытащила меня на берег, чтобы мы отдохнули и обсохли.

Когда мы расположились на наших полотенцах, я заметил, как красиво на её шее поблёскивал кулон, который я подарил ей в честь окончания школы перед выпускным вечером. Несмотря на моё относительное равнодушие, выбирал я подарок очень тщательно. Мне хотелось преподнести ей что-нибудь эдакое, нетривиальное, и в итоге я остановился на этом кулоне.

Я знал, что она хочет выучиться, стать ветеринарным врачом и питает слабость к лисицам. Я имел честь множество раз лицезреть её любовно собранные статуэтки и игрушки в виде этих животных, а вершиной её коллекции была большая шарнирная лиса, выполненная на заказ и подаренная её родителями в честь дня рождения. Она ею очень гордилась и любила её больше всего на свете. Настолько, что при каждом удобном случае не выпускала её из рук, что придавало ей сходство с ребёнком, который не представляет своей жизни без любимой игрушки. Эта лиса была для неё настоящим сокровищем.

Так вот, выискивая подарок, который затмит всё и вся, я заглянул в ювелирный магазин. Внимательно осматривая товар, я зацепился взглядом за серебряную, свернувшуюся клубком лисицу. Кулон был в единственном экземпляре, как и многие украшения в этом магазине, и я решил купить его, несмотря на довольно высокую цену. Когда я продемонстрировал ей свой подарок, она хоть и пребывала в некотором замешательстве из-за того, что не додумалась что-нибудь подарить, но не скрывала своего восторга. Он настолько пришёлся ей по душе, что она носила его не снимая. Вот и сейчас он был на ней, придавая ей сходство с той самой лисичкой, уютно устроившейся в лучах жаркого солнца.

Так мы и сидели, пока она вдруг не стала одеваться. Ей захотелось воспользоваться тем, что мы в лесу, и пойти набрать немного ягод в качестве десерта на ужин. Я не стал возражать, но с ней не пошёл, потому что я не фанат таких прогулок. Условившись, что далеко уходить она не будет и вернётся через полчаса – час, она удалилась.

Проводив её, я снова принял горизонтальное положение и закрыл глаза. Видимо, задремал, поскольку, открыв глаза в следующий раз и посмотрев на часы, увидел, что прошло уже три часа, а она так и не вернулась. Полный беспокойства, я быстро встал, оделся и пошёл на поиски моей спутницы. Время от времени я кричал и звал её, но в ответ мне доносилось лишь эхо. Я очень волновался и продолжал искать, но не находил её. В голову уже начали прокрадываться плохие мысли о том, что с ней могло что-нибудь случиться и ей срочно нужна помощь. И в этот момент я осознал, насколько она на самом деле мне дорога. Я понял, что моё безразличие было напускным, а может быть, даже и своего рода самоубеждением. В ситуации, когда я мог её потерять, передо мной открылась истина, что я не вижу своей жизни без неё и на самом деле очень люблю эту девушку. Это всё сидело во мне, но я почувствовал это только сейчас или же попросту не хотел замечать очевидное. Эти открытия подстегнули меня найти её побыстрей, прижать к себе и сказать всё то, что я осознал только сейчас. Я хотел, чтобы она об этом узнала, приняла и мы были вместе всегда. Но я всё ещё не мог её найти.

Отчаявшись, я решил вернуться на место нашей стоянки и подумать, куда лучше обратиться за помощью. Но оказалось, что никакая помощь не потребуется. Она была там и, стоя прямо в одежде, отмывала комья налипшей грязи. Я спросил, что же с ней случилось, и она стала рассказывать.

Несмотря на договорённость, она отошла довольно далеко от нашего импровизированного лагеря и наткнулась на поросль голубики. Решив набрать побольше ягод, она так увлеклась, что не заметила, как наступила в болото и увязла. Ужас подкатил к горлу, когда она поняла, что её засасывает. Пришлось обращать память в школьную программу и искать ответы в курсе уроков выживания. Так, она поняла, что лучше свести свои движения к минимуму, но тем не менее необходимо было посмотреть, нет ли рядом чего-нибудь, что могло бы ей помочь. Осторожно поворачивая голову, она обнаружила недалеко от себя довольно прочную на вид корягу. Понимая, что это её единственный шанс, она попыталась добраться до неё. При каждом шаге или резком движении болото жадно засасывало её в своё чрево. К счастью, её успело затянуть лишь по грудь, когда она добралась до коряги. Теперь же ей предстояла ещё одна нелёгкая задача – зацепиться и вырвать себя из склизкого плена. Ей очень повезло, что она не соскользнула, ведь тогда она бы полностью утопла в болоте и уже никто никогда не смог бы ей помочь. Также коряга могла оказаться трухлявой и треснуть в самый неподходящий момент, что закончилось бы столь же бесславно. Но всё обошлось. Она выбралась, и ей уже не нужно было ничего, кроме как помыться. Она всё ещё не до конца успокоилась и очень устала. Ей хотелось поскорей покинуть это место и вернуться домой. Встав на ноги, очень аккуратно прощупывая перед собой почву, она вышла на ту тропинку, по которой сюда пришла. Ей казалось, будто на её сражение с болотом ушло всего несколько минут, хотя на самом деле с момента её ухода прошло уже пять часов.

Уже начало темнеть, поэтому после мытья она переоделась в сухую одежду, которую мы взяли с собой, мы перекусили сэндвичами и сели в машину, собираясь двинуться в обратный путь. Я включил печку, чтобы она быстрее обсохла и не простудилась. Тут-то меня и накрыл тайфун чувств. Несмотря на то что ей пришлось пережить, борясь за свою жизнь, я вывалил на неё весь поток бушевавших во мне эмоций. Я рассказал ей, как искал её, как переживал и что при этом всём ощущал. Чувствуя себя беспомощным, я открывал ей свою душу и сердце. Я хотел, чтобы она меня поняла и приняла. Она слушала с мягкой, будто лисьей улыбкой, сжимая мою руку и ещё больше пленяя и околдовывая меня.

Когда я взял себя в руки настолько, что мог вести машину, мы уехали в город, чтобы заниматься как насущными делами, так и поступлением в высшие учебные заведения. На обратном пути у меня возникло решение, о котором я должен был как-то сообщить родителям. Я решил жениться.

Конечно, родители с обеих сторон были против нашего брака, но я упорно стоял на своём, и они сдались. В итоге через месяц после произошедшего мы поженились. Нечего и говорить, что первые несколько лет нашего брака были не сахарными. Мы оба учились, денег, соответственно, было немного. Несмотря на то что оба подрабатывали, мы еле сводили концы с концами. Жить с родителями не захотели, а они не стали настаивать и сняли нам отдельное жильё. Нам вообще повезло с родителями. Несмотря на столь ранний брак, они всё-таки помогали нам чем могли, хотя иногда это давалось им с трудом. Всё дело в том, что мы считали, что справимся сами, и из гордости не хотели ничего от них принимать. Однако наши мудрые родители явно были хитрее нас, ещё совсем детей, и под разными предлогами приезжали к нам, оставляя при этом еду или деньги. Меня это выводило из себя, и я часто с ними ругался, говоря, что у нас и так всё хорошо и мы не нуждаемся. Но на самом деле мы нуждались, и ещё как. Надо было быть идиотом, чтобы это отрицать, но тем не менее я это успешно делал.

Как оказалось при переезде, вещей у нас было немного. Меня искренне удивило, что многочисленная коллекция моей супруги не переехала вместе с нами. На вопрос о том, почему она не взяла лис, был получен довольно сухой ответ, что они ей попросту надоели и она их выбросила. Мне было жалко отправлять на помойку такое сокровище, и я позвонил тёще узнать о дальнейшей судьбе коллекции. Мои опасения были напрасными. Моя супруга действительно все свои горячо любимые ранее экспонаты отправила в помойку, назвав ненужным хламом, но её мать бережно вытащила коробку с ними и перенесла на чердак до лучших времён.

Также я заметил, что она больше не носит кулон с лисой, но, услышав этот вопрос, жена слегка озадачилась, словно не понимая, о чём идёт речь, а потом будто что-то вспомнила и сказала, что, скорее всего, где-то его потеряла. Она предложила подарить ей любой другой кулон и пообещала носить его более бережно и аккуратно. Я согласился, но, опять же, подивился её реакции, ведь она не снимала его с той самой минуты, как только я ей его вручил, а теперь говорит о нём так, будто он не имел абсолютно никакой ценности в её глазах.

Этим изменения не ограничились. С недавних пор она пристрастилась к тофу, причём с таким безумным фанатизмом, что могла есть его целыми днями и больше ничем, кроме него, не питаться. Хотя я точно помню: когда мы однажды ходили с её семьёй в ресторан, она выловила тофу из всех своих блюд и отдала мне, сказав, что терпеть его не может.

Я не придавал этим изменениям большого значения, потому что знаю, что пристрастия у людей могут поменяться. В конце концов, может, она распробовала тофу, и он пришёлся ей по вкусу, а лисы попросту надоели, и она решила стать взрослее и порвать со своей привязанностью к игрушкам и статуэткам. В любом случае если ей было хорошо, то с какой стати я должен был забивать этим голову?

Время шло. Мы закончили наше обучение. Я выучился на врача, а моя жена, несмотря на то что собиралась стать ветеринаром, в один день резко передумала и стала веб-дизайнером. Обосновывать своё решение она никак не стала, сказав только, что ветеринарным врачам меньше платят. Также, дабы избежать споров и моих возможных попыток её отговорить, она заявила, что собирается работать из дома, аргументировав это тем, что так ей лучше и помимо работы она сможет взять на себя все обязанности по хозяйству. Я не возражал, поскольку сейчас очень много времени проводил в больнице и приходил домой как выжатый лимон, а то и вовсе был на дежурстве. Она же, в свою очередь, прекрасно со всем справлялась и ни на что не жаловалась, что я очень ценил.

Начав неплохо зарабатывать сами, мы купили свой дом и съехали с той квартиры, которую нам снимали родители. Наша жизнь становилась всё легче и лучше. Я уже говорил, что мог быть на дежурстве, которое длилось сутки. Поэтому на новоселье, как раз перед таким своим уходом из дома, я принёс своей жене парочку крыс, чтобы ей было о ком позаботиться и они скрасили её досуг в моё отсутствие. Мой дар был принят очень волнительно. Казалось, эти существа настолько поглотили её внимание, что она даже не заметила, как я ушёл, буркнув что-то мне на прощание. Я был рад и очень доволен собой, что додумался до такого подарка. Однако, когда я вернулся домой и решил посмотреть, как там крысы, обнаружил, что клетка пуста. Меня это несколько озадачило, но я решил выяснить всё позже, после того как немного посплю. Смена выдалась нелёгкой, и я был на пределе своих сил. Жена что-то готовила на кухне, но я не пошёл узнавать, чем она будет меня потчевать, ведь сейчас только одно имело для меня значение: добраться до кровати и уснуть сном младенца. Когда я проснулся и спустился в кухню, запах жареного мяса ещё до конца не выветрился, однако на обед у нас был мой любимый томатный суп-пюре. Я спросил у своей супруги, куда делись наши крысы, и после пары секунд молчания она сказала, что они умерли. Я видел, что она расстроена, и решил не задавать лишних вопросов. В конце концов, потом я подарю ей животное получше, которое уж точно не умрёт так скоропостижно, как эти крысы. Вечером же она предложила мне заказать что-нибудь из ресторана, потому что ей не хотелось сегодня готовить, хотя я думал, что она подогреет пожаренное с утра мясо. Я спросил её о том, что же тогда она жарила с утра пораньше, и пошутил, что не тех ли самых крыс она приготовила себе на завтрак вместо яичницы. Она вдруг внезапно побледнела, и я решил, что перегнул палку, и извинился. Больше мы эту тему не поднимали.

Подумать только, когда-то я был убеждённым холостяком, а сейчас уже десять лет женат на самой лучшей женщине. Я счастлив и считаю, что принял тогда верное решение. Время неумолимо летит вперёд, и я, проснувшись радостным и бодрым, строил грандиозные планы, что мы будем отмечать ещё множество годовщин. Моя жена ещё спала, а я, несмотря на выходной, в который мог бы подольше понежиться в кровати, встал и пошёл завтракать. Мне предстояло ещё съездить и выбрать подарок для неё, чтобы отметить наше десятилетие совместной жизни, полной гармонии.

Я спустился на кухню, поставил чайник и сел читать газету, ожидая, пока вода закипит. И тут моё внимание привлекла заметка, где говорилось про наш город. Про него вообще нечасто писали. У нас здесь всё было спокойно, да и сам городок был небольшим. Именно поэтому меня так заинтересовала статья. Я начал читать:

«При осушении болота в пригородном лесу был найден труп девушки, предположительно восемнадцати лет. Исходя из поверхностного осмотра, прибывший на место судебно-медицинский эксперт установил, что тело пролежало на дне болота не более десяти лет. Личность погибшей пока не установлена. Полиция просит всех, кто обладает информацией, способной помочь в опознании девушки, обратиться в ближайший отдел. На теле был найден кулон в виде свернувшейся в клубок лисы. На данный момент тело передано в морг городской больницы».

Я дочитал заметку и посмотрел на фотографию кулона, о котором говорилось в статье, и меня пробил холодный пот. Будто сросшись со стулом, на котором сидел, я не мог привести в порядок водоворот хаоса собственных мыслей. Я пытался поймать хоть одну из них, но они неизменно ускользали от меня, оставляя лишь путаные обрывки вопросов: «как?», «что?», «возможно ли?». Я почти не мог дышать. Время словно остановилось. Наконец вереница мыслей немного угомонилась, и пришла одна-единственная: «Я должен увидеть тело».

Я быстро натянул на себя то, что первым попалось под руку, и стремглав помчался в больницу. Я работал в ней и мог без труда договориться с сотрудниками морга, чтобы они допустили меня к телу. Что, собственно, и сделал. Когда они прикатили труп и он предстал перед моими глазами, у меня слегка подкосились ноги, и я чуть не упал, лишившись чувств. Передо мной была она. Та, которая десять лет назад стала моей женой. Поскольку тело находилось в болоте, а именно во влажной среде, лишённой воздуха, произошёл процесс омыления. Оно было словно покрыто тончайшим воском, но в нём без труда узнавались те черты, которые я видел практически каждый день. Я был в ужасе и панике. Не понимал, как такое вообще возможно, и не находил ровным счётом никакого рационального объяснения увиденному. Дабы окончательно разрушить мой и без того пошатнувшийся мир, один из работников морга показал мне кулон, который я узнал бы из тысячи. Лиса, свернувшаяся клубком. Это было именно то украшение, которое я подарил ей перед выпускным.

Я должен был успокоиться, поэтому пошёл в больничный кафетерий и взял себе кофе. Мысли путались, и я уже начал сомневаться, не сыграло ли моё воображение со мной злую шутку. Ведь под впечатлением от того, что я прочитал с утра, я мог напридумывать всевозможных небылиц. Ведь это всё попросту невероятно. Я решил дать мозгу отдохнуть и вернуться в морг, чтобы взглянуть на тело ещё раз. Моя работа научила меня проверять всё многократно, ведь от меня зависела чья-то жизнь, и я не имел права на ошибку. Напиток немного помог мне прочистить мозги, и, хотя сейчас я очень хотел ошибиться, чуда не произошло. Когда я снова спустился в морг, передо мной всё так же лежал труп моей жены. Я вспомнил её рассказ тогда, когда она говорила, что чудом спаслась из болота, когда собирала ягоды. Судя по всему, спастись ей всё же не удалось. Оставался только один вопрос: если она здесь, то с кем, чёрт побери, я жил эти десять лет?!

Поднявшись из морга, я прошёл через холл, вышел из больницы и сел в машину. Мысли по-прежнему путались. В это время я должен был быть дома, со своей женой. Мы собирались отмечать нашу годовщину и наслаждаться этим днём. Вместо этого я шарюсь по моргу, белый как мел, и разглядываю её труп, который лежал в болоте десять лет. Мне захотелось выть и орать. Ну и где же мой здравый смысл и рационализм, которыми я так гордился? Где моё хвалёное чувство логики? Куда всё это подевалось, когда я больше всего в этом нуждался?

Я выдохнул. Конечно, такого открытия я не ожидал, но решил оставить его при себе. «В конце концов, – убеждал я себя, – это всё невозможно, с какой стороны ни поверни. Твоя жена не может лежать в морге, потому что только сегодня ты проснулся с ней в постели. Ты не мог на ней жениться, если она умерла в тот день, десять лет назад. Сам подумай, это же бред какой-то. Просто так совпало. Девушка просто похожа на твою жену, вот и всё. Труп, в каком бы идеальном состоянии он ни пребывал, – всё-таки труп, а это значит, что при разложении черты лица могли исказиться. А кулон? Твоя жена же сказала тебе, что она его потеряла. Вполне вероятно, что эта девушка просто нашла его и забрала себе. Такое возможно? Во всяком случае, намного более вероятно, чем то, что в морге лежит твоя жена, а ты просто съехал с катушек и придумал себе всю свою счастливую семейную жизнь».

Дойдя до этого, я совсем успокоился и принял свои же объяснения случившегося. Конечно, червь сомнения меня продолжал слегка подтачивать, но он уже был почти неразличим. Его раздавливали мои железные аргументы, и ему было не выжить под их натиском.

Я вспомнил, что хотел купить своей жене подарок. Сейчас это было самым важным делом на сегодня. Я решил подарить ей собаку, которая внешне была похожа на её любимых лисиц. Когда она их выкинула, я решил, что её любовь к ним не прошла, просто она не хочет выглядеть смешно в окружении всех этих игрушек и фигурок. Как же я раньше не додумался до этого?! Я нашёл для неё молодого красного финского шпица, хозяевам которого пришлось срочно от него отказаться, поскольку у дочери внезапно началась аллергия на четвероногого друга. Я уже договорился о встрече и должен был сегодня за ним заехать, пока девочка спала. Посмотрев на часы, я решил, что ещё успею. Они показывали 9:30 утра.

От больницы до дома хозяев было тридцать минут пути, поэтому я с облегчением вздохнул, узнав, что ребёнок ещё не просыпался, но это могло произойти в любую минуту. Мы усадили шпица ко мне в машину, чтобы он не попался на глаза, и я внимательно изучил справки от ветеринара, наличие прививок и прочие документы, полагающиеся на собаку. Подписав все бумаги, получив инструкции по уходу, дрессировке и прочему, я заплатил, поблагодарив бывших хозяев, и мы с нашим питомцем тронулись в путь. Он был роскошный. Красивый рыжий молодой пёс с торчащими кверху ушами и вытянутой мордочкой. Он понравился даже мне, и я надеялся, что один вид этого малыша приведёт мою супругу в восторг.

Когда я приехал, моё утреннее злоключение почти полностью выветрилось у меня из головы. Я вышел из машины и направился к дому, ведя на поводке нашего красавца пса, в ожидании счастья в глазах своей прекрасной жены.

Эпилог

Он вошёл в дом, полный радостных предчувствий. Но, несмотря на то что ему полностью удалось избавиться от сомнений, вошедшая следом собака внезапно насторожила уши и сосредоточилась, будто что-то или кого-то учуяла. Она вся вытянулась, как по струнке, но вела себя тихо. Это напряжение передалось и мужчине. Он вопросительно глянул на пса и тут же понял, что что-то не так. Стараясь ступать как можно тише, они ходили по дому в поисках его жены. На часах к тому моменту было уже 11:30, и она совершенно точно уже должна была проснуться.

Она сидела в своём кабинете, уютно устроившись в кресле.

«Почти как та лиса с кулона», – непроизвольно подумал мужчина.

Она хотела было улыбнуться своему мужу, как всегда это делала, когда он возвращался домой, но утробное рычание у его ног превратило её лицо в восковую маску.

«Она сейчас выглядит как тот труп в морге! Почти такое же лицо!» – промелькнула ещё одна непрошеная мысль.

Всё будто застыло. Пёс по-прежнему продолжал угрожающе рычать, а она замерла на месте. Только глаза её всё больше расширялись от невообразимого молчаливого ужаса. Казалось, это будет длиться вечно, пока мужчина не сделал к ней шаг, а собака не разорвала тишину громогласным лаем. Пёс пытался сорваться с поводка и напасть, будто видел перед собой угрозу. Женщина вскочила и рывком отступила назад. Мужчина, изо всех сил удерживая собаку, не сразу услышал, что она кричит. Её полные страха мольбы наконец-то дошли до его ушей. Она просила его убрать собаку. Когда до него дошло, чего она хочет, он бросил все усилия на то, чтобы выволочь пса за дверь. Мужчина привязал его к лестнице наверх, рядом с кабинетом, и поспешил обратно, а пёс продолжал лаять, и казалось, он не успокоится никогда.

Однако, вернувшись в кабинет, мужчина больше не видел своей жены. Её одежда лежала на полу, а на ней сверху сидела пятихвостая лиса. Её глаза горели такой обжигающей болью и ненавистью, что мужчина всё понял. Это и была его супруга. Теперь всё встало на свои места, и все те звоночки, от которых он так легко отмахнулся, теперь были ясны как божий день: и лисы, отправившиеся на свалку, и особая любовь к тофу, и отказ становиться ветеринаром из-за боязни собак, и даже его тогдашняя шутка, про жареных крыс, оказалась попаданием в яблочко. Она убила их, пожарила и съела. Поэтому пахло жареным мясом, и вот она, причина её бледности и испуга. Он десять лет был женат на кицунэ – лисе-оборотне, в то время как его настоящая девушка утонула и всё это время лежала в пучине болота.

Мужчина печально улыбнулся, и в это мгновение кицунэ молниеносно прыгнула на него, острые клыки хищника крепко сжали его горло. Кровь брызнула фонтаном, и мужчина тяжело осел на пол. Последнее, что он слышал, – удаляющийся женский смех.

Когда его обнаружили, было уже слишком поздно. У него была прокушена сонная артерия, и он быстро умер от потери крови. На теле покойного были найдены следы зубов, поэтому всю вину за произошедшее свалили на пса и забрали его для усыпления. Пропавшую жену полицейские так никогда и не нашли.

 

Subconscentia 

Мы ехали по залитой солнцем дороге, разрезая, как волнорез, жаркое лето. В машине нас было трое. Типичная семья, отправившаяся в отпуск к чёрту на рога. Ничего особенного, вполне себе стандартная ситуация: двое счастливых родителей и их недовольный отпрыск, который совершенно не так хотел провести это время, но фраза «Ты едешь с нами!» в дребезги разбивает все грандиозные и далеко идущие планы.

Путь мы держали в небольшой городок Ималао по совету захлёбывающихся восторгом знакомцев, которые, брызжа слюной, с безумно горящими глазами наперебой в красках расписывали это местечко. Итак, поддавшись на вдохновенные речи этих невменяемых любителей путешествий, родители решили скататься.

Сутки езды в машине напрочь бы убили бы меня, если бы не музыка, разливающаяся в наушниках, защищающая от любых внешних раздражителей.

И вот мы наконец-таки доехали. Первый день прошёл очень сумбурно. Приезд, распаковки, разведка обстановки и местности, ну и там по мелочи. Да и после высадки из железно-бензинового монстра самочувствие крайне фантастическое. Еле волочёшь свои затёкшие от долгого сидения, ватные ноги и постоянно чувствуешь, как тебя колбасит. Организм настойчиво требует отдыха и сна на любой статичной горизонтальной поверхности. И ты не можешь не поддаться и проигнорировать это, так как уж очень заманчивые образы рисует уставший и одуревший от дороги мозг.

Мы остановились в небольшом коттедже, где нам предстояло прожить каких-то четыре дня, которые как пить дать пролетят со скоростью ракеты «земля – воздух». Мне даже выделили отдельную от предков комнату и предоставили практически полную свободу действий и передвижений, что, безусловно, радовало.

В принципе, хоть городок и маленький, не разгуляешься, но он был приятным во всех отношениях: дружелюбные, приветливые жители, прекрасная природа и полная тишина. Ни машин, ни телевизоров – словом, ничего, что бы напоминало цивилизацию и тошнотворную жизнь в мегаполисе. Как мне казалось, это потрясающее место для побега от повседневности, серых будней, от огромного скопища людей и суеты.

С одной стороны, мне здесь нравилось, а вот с другой – что-то в этом месте тревожило меня до дрожи в коленках, и безудержно хотелось сделать оттуда ноги. Но иногда весьма полезное самоубеждение не раз выручало меня. Я внушала себе, что это усталость вызывает во мне параноидальную чушь, которая совершенно не соответствует действительности.

Но, что ни говори, паника и чувство тревоги усиливались в геометрической прогрессии.

 

День первый

Экскурсионная программа хоть и не пестрила разнообразием, но была весьма увлекательной.

Мы решили разбить её хотя бы на несколько дней, чтобы уберечь себя от передозировки новыми впечатлениями и информацией, а также это послужило отличным стимулом не спать до полудня, а потом не рыскать в паршивом настроении в поисках того, чем бы убить время.

Утром следующего после приезда дня, отдохнув и выспавшись, мы отправились осмотреть местную святыню – храм Богини Олайо. Это покровительница деревни и её обитателей ещё испокон веков. Она была почитаема, и поклонялись ей с полной самоотдачей. «Люди при молитве богине впадали в нирваническое состояние», – вещала где-то гид.

Поражённая открывавшейся красотой, я слушала вполуха.

Сам храм представлял собой букву «П» с островками часовенок, разбросанных по всей площади перед ним, которая плавно переходила в водную гладь, нарушаемую лишь артериями протянувшихся мостов. И цветы. Всё это великолепие утопало в невероятных белых цветах. Я никогда не видела ничего более потрясающего. Создавалось ощущение, что их привезли с другой планеты. Даже вода была заполнена этими цветами, как будто бы внезапно трансформировавшимися в водных жителей, и они медленно перемещались по поверхности с грациозностью лебедей.

– А что там за ворота? – услышала я собственный голос.

– Что, простите? – опешила гид, явно не ожидая подобного вопроса.

– Ворота. Вон там. Куда они ведут? – Я указывала на то место, где будто бы из воды поднимались ступени и вели к чёрным чугунным воротам, обрамлённым золотыми отливами, что делало их поистине царственными.

– А-а-а… эти ворота… – протянула она. Видно было, что мой вопрос поставил несчастную в тупик из-за того, что никто раньше не задавал его. – По правде сказать, я не могу сказать, куда они ведут. Никто этого не знает. Они открываются только перед избранным человеком, чья просьба к Олайо настолько сильна и искренна, что богиня просто не может отказать. Насколько мне известно, ворота открывались несколько раз, но что происходило, окутано тайной, однако обратно через эти ворота никто не возвращался. Скорее всего, это лишь глупое древнее поверье, так что не принимайте это на веру.

Я бросила последний взгляд на ворота, перед тем как идти дальше. Что же за просьба такая должна быть, чтоб ворота открылись? С каким же упоением надо чего-то хотеть? И что происходит, если всё-таки пройти через них?

Идей не было никаких…

Осмотр местных достопримечательностей всегда чреват наваливающейся свинцовой усталостью, поэтому вечером я решила размять прогулкой свои кости. Погода и обстановка к этому весьма располагали. Коттедж, окружённый деревьями, мощёные тропинки, фонари, горящие повсюду, и как будто из ниоткуда возникшие деревянные тотемы представляли собой этим вечером нечто действительно фантастическое.

Выйдя в прохладный вечер, попадаешь как будто бы в другое измерение, неведомое раньше. Обитатели соседних коттеджей и просто местные жители тоже не смогли удержаться от вечернего променада.

Когда гуляешь в таком месте, возникает множество чувств, необъяснимых эмоций и не покидает ощущение погружения во что-то сакральное. Подсознание будто бы притягивает всевозможные фантасмагорические мысли, способные поразить любое воображение. А ты идёшь себе и идёшь, погружённый в этот удивительный мир, упиваясь волшебством этого сказочного вечера.

Вдруг внезапное чувство опасности и паники стрелой пронзает мозг. По телу побежали мириады мурашек, и забился внутри огромный колокол тревоги.

Я начала оглядываться и поняла, что не одна испытываю подобное.

Люди бросали недоуменные, беспомощные взгляды по сторонам в тщетной попытке осознать происходящее. Я решила пройтись дальше и попробовать найти источник всеобщей тревоги и паники, но чем дальше я шла, тем глубже становились эти чувства.

А затем я увидела нечто неописуемое. На поляну выбежало множество людей. У всех был безумный, мечущийся взгляд, охваченный неведомым животным ужасом. Они как будто бы спасались от чего-то невидимого и поистине пугающего.

Леденящий страх, пробравшийся в мою душу, словно пригвоздил меня к месту. Как парализованная, я стояла и смотрела на толпы спасающихся бегством неизвестно от чего. Подсознание лихорадочно орало в припадке несусветного ужаса, пытаясь достучаться до меня: «Беги! Несись со всех ног! Не стой ты столбом, а убирайся отсюда как можно быстрее! Тебе грозит опасность! Беги! БЕГИ! И не оглядывайся! НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ОГЛЯДЫВАЙСЯ!»

И я, сорвавшись с места, понеслась как оглашенная в сторону своего коттеджа. Вертеп сумбурных мыслей в голове был подобен урагану. Страх подгонял меня бежать быстрее и быстрее. Мозг требовал запереться в комнате, закрыть все окна и спрятаться в кровати, как будто бы это невероятное убежище, способное спасти меня от всего этого безумия.

«Не оглядывайся! Беги и прячься!»

В конце концов я вообще перестала что-либо понимать и слушалась лишь инстинктов и одуревшего от происходящего подсознания, удушаемого липкими пальцами всепоглощающего страха.

От быстрого бега и ужаса кружилась голова. Всё окружающее расплывалось перед глазами, ноги гудели, тело устало, но всё же по инерции неслось вперёд, вверх по лестнице, и… вот она! Спасительная дверь, захлопнувшаяся за моей спиной. «Быстрей в кровать!» – верещал спятивший внутренний голос, охрипший от крика.

Так же неожиданно, как и началось, всё закончилось. Я ещё долго сидела под одеялом и тряслась как будто бы в эпилептическом припадке, прежде чем окончательно прийти в себя. Я не могла доступно объяснить, что же всё-таки произошло. Всё это не поддавалось никакому логическому объяснению. Я ничего не понимала. Что же могло так сильно напугать людей и что же произошло со мной, обычно спокойным и не поддающимся панике человеком? Огромное количество вопросов – и ни одного вразумительного ответа.

Наконец я заснула беспокойным сном. Снился мне какой-то бессвязный, но безобидный бред. Однако что-то заставило меня проснуться в холодном поту и с одной-единственной фразой в голове: «Запомни, тебе нужно помочь девочке!».

Становилось всё страннее и страннее. Я отчётливо чувствовала, что с этим местом что-то не так. Да вот только что?

 

День второй

Наутро мысли о предыдущем вечере так и не отпустили. В голове роилось множество вопросов, найти ответы на которые я была неспособна так же, как и объяснить случившееся логически. Не состыковывалось абсолютно ничего. Произошедшее явно лежало где-то за пределами человеческого понимания и вообще здравого смысла. А ещё эта фраза из сна! Девочка. В чём я должна ей помочь? Где её искать? Всё это казалось каким-то несусветным бредом.

Экскурсионный рейд продолжился осмотром деревни. Предприимчивый гид настолько дотошно и навязчиво обращала внимание на совершенно ничего не значащие детали, тем самым создавая впечатление, будто что-то тщательно скрывалось от посторонних глаз, хотя и лежало на поверхности. Нечто очень важное. Или же у меня начала развиваться навязчивая идея и я искала подвох там, где его на самом деле нет?

Я, перемещаясь как сомнамбула, вертя головой по указке гида, словно сделанный на скорую руку самопальный робот, окидывала всё невидящим взглядом. Притупились все чувства, голова совершенно опустела, будто её наполнял гелий, сделав почти невесомой. Окружающее пространство расплывалось, становясь нечётким и всё более эфемерным. Всё было неважно, незначимо, а состояние напоминало алкогольное опьянение. Я всё больше проваливалась в мир умиротворения и наслаждения. Не было ничего, кроме желания вечного пребывания в неземном блаженстве – никогда не выходить из божественного транса, достигнуть вершины этого ирреального блаженства. Сейчас. Уже совсем скоро.

Но нечто невнятное проникло в мой замечательный мир ощущений и начало мешать, назойливо копошась мерзким слизнем. Вредоносная сущность, не поддаваясь изгнанию, как тараном разносила вдребезги всю эту вселенскую эйфорию. И вот уже сквозь глухоту прорывался настойчивый шёпот: «Вернись! Тебе нельзя здесь оставаться. Пора обратно». – «Нет, нет. Я не хочу обратно! Здесь мне будет лучше, а там плохо, очень плохо и страшно. Я хочу остаться в этой уютной тишине и темноте. В чудесном забытьи».

Внутри меня будто шла борьба, а мне отводилась лишь роль стороннего наблюдателя, безразличного к исходу баталии. В конце концов, кому какое дело, кто выйдет победителем из этого сражения и где останусь я? Везде будет хорошо.

Вспышка. Невыносимый яркий свет, острым ножом пронзивший глаза.

Наваждение ушло, оставив после себя недоумение и лёгкий шум в голове, напоминающий шипение пустого телевизионного канала. Я почувствовала опустошённость, граничащую с апатией. Жуть тошнотой подкатывала к горлу от неизвестности того, что же происходит со мной. Может, именно так и проявляется безумие?

От размышлений меня отвлёк звук, походивший на жужжание роя насекомых, неизвестно откуда исходящий. Что это? И тут я увидела её, стоявшую в отдалении с видом потерявшегося ребёнка, не знающего, что ему делать дальше. Я направилась к девчушке.

Однако задача оказалась более сложной, чем мне представлялось сначала. Чем ближе я подходила к ней, тем больше она отдалялась от меня. Что же это за чертовщина такая? Я почувствовала себя Алисой в Зазеркалье, где героиня тоже была окружена странностями. Пришла мысль о том, чтобы идти задом наперёд, и – о чудо! – это сработало. Девочка приближалась, и вот я уже стою рядом с ней. Она повернула голову и взглянула на меня. Её глаза странно блеснули.

– А, это ты. Что так долго? Заставила меня убить целую кучу времени на ожидание. Пришло время показать тебе нечто. Пойдём.

И она побежала. Я едва поспевала за ней, удивляясь её прыти, несмотря на ношу, весящую не один килограмм.

Вдруг я потеряла её. Остановившись, начала оглядываться, как меня снова привлёк звук, на этот раз похожий на шум голосов. Распираемая любопытством, я пошла на этот шквальный поток, который вывел меня к сараю. Чем ближе я подходила, тем отчётливее и громче их слышала. Доносившийся из сарая гул повторял, как мантру, одно и то же: «Один, два, три, Амдело! Один, два, три, Амдело! Один, два, три, Амдело!»

Решив заглянуть внутрь, я увидела нечто невообразимое, творившееся там. Внутри здание напоминало кузницу и было забито голыми по пояс мужчинами. Не берусь назвать их точное количество. Все они повторяли одно и то же, перемещаясь по помещению и поднимая голову и руки, словно в молитве. Всё это походило на весьма специфический ритуал, понятный и имеющий смысл только для собравшихся. Внезапно я увидела ту, кого искала совсем недавно. Она стояла в самом сердце этого балагана, совершенно спокойная и… выжидающая? Мне захотелось стремительно вломиться туда, быстро схватить малышку и бежать от этого всего подальше.

Я уже строила план по осуществлению задуманного, как сзади кто-то грубо втолкнул меня внутрь. Потеряв от неожиданности равновесие, я, при падении сильно ударившись о бетонный пол, разбила губы. Кровь быстро наполнила рот, как будто давно уже ждала этого момента.

Воцарилась полная тишина. Все мужчины обратили ко мне свои взгляды, которые были совершенно пусты. По спине у меня пробежал холодок. На меня смотрело огромное количество зомби, послушных, безропотных кукол. Тогда кто же кукловод?

– Братья! – разрезал детский голос тишину. – Эта пришлая чужачка пытается познать нашу священную тайну! Мы не можем допустить подобное! Амдело! Вызывайте зверя! Они должны сразиться!

Каждое слово, вылетавшее из её маленького рта, было подобно удару хлыста. Девочка смотрела на меня с пожирающей ненавистью, разрывающей на куски злобой. Тем временем мужчины вновь начали читать своё неведомое заклинание, не сулившее лично мне ничего хорошего.

Это был какой-то невероятный кошмар, который нельзя остановить. Меня колотило от ужаса, колени предательски подкашивались. Нужно было срочно сматываться оттуда, но это не представлялось возможным даже в самых оптимистичных мыслях. От безысходности я сорвалась на крик. Я поняла всё. Это была отличная ловушка. Капкан захлопнулся, лязгнув своими беспощадными стальными зубами. Это конец.

– Убегай! Быстрее! – раздался вдруг до боли знакомый голос.

Это был мой отец. Он буквально выбросил меня наружу из сарая, ласково улыбнувшись на прощанье, как бы говоря, что всё будет хорошо, он занял моё место в этой безумной оргии. Круг вокруг него всё больше сужался из-за стекавшихся людей, которые желали лицезреть линчевание. Охваченная отчаяньем, я было попыталась войти обратно, но будто невидимая сила удержала меня, и внутри прошептал голос: «Ты должна уходить, пока не появился зверь. Он в любом случае уже не выйдет оттуда. Не подведи его. Не дай его жертве стать напрасной».

Я неслась очертя голову неведомо куда. Слёзы бессилия застилали мне глаза, сердце наполнялось невыносимой болью, которая сжимала его стальными прутьями, затрудняя дыхание. Папа, папочка! Я больше не увижу тебя, милый, любимый, дорогой. Не услышу больше твой смех и голос, ободряющий меня и поддерживающий в трудную минуту. Он пожертвовал собой ради меня, а что теперь делать мне? Куда бежать? Кого просить о помощи?

Я пулей влетела в храм, не обращая внимания ровным счётом ни на что, в том числе и на крики о том, что он закрыт. Это была моя последняя надежда, моё спасение. Я бежала по земле, по воде, не замечая даже безжалостного уничтожения цветов, вызвавших у меня когда-то такое восхищение. Казалось, с того момента прошло уже не одно столетие, хотя это было только вчера.

Теперь лестница. Надо было во что бы то ни стало добраться до верха к воротам. Силы уже покинули меня, но я упорно ползла, разбивая руки и колени в кровь, стирая их до мяса. Я буквально заставляла своё тело тащиться вверх, падая, сильно ударяясь о ступени лицом и всем, чем только можно. Поднимаясь и снова падая, я упорно карабкалась к воротам.

Добравшись, я больше не могла сдерживаться. Сидя на коленях, истекая кровью, – но горе притупляло чувство боли, которое в иной ситуации, скорее всего, было бы невозможным, – я сотрясалась от рыданий, рвавших мою душу на части…

«О великая Олайо! Помоги мне! Услышь мою просьбу! Внемли моим молитвам! Мне некуда больше идти и некого больше просить! Я прошу тебя спасти это место! Здесь не должно быть всего этого! Помоги! Очисть его! Спаси жителей, о Покровительница! И, заклинаю тебя, помоги моему отцу найти путь в лучший мир. Я умоляю тебя, о Олайо!» – кричала я в исступлении, отчаянно рыдая и вложив в свою молитву всю душу, всю ту боль, которую я испытывала.

Я больше всего сейчас хотела исполнения моей просьбы. Я не знала, во что мне верить и куда идти. Мою душу переполняла надежда, а сердце замирало от страха, боли и неведения. Мой рассудок, после всего случившегося явно поехав, не был способен что-то оценивать адекватно, но он верил. Каждый фибр, каждая клеточка моего бренного, разрушенного тела верила. И надеялась.

От бессилия и усталости я была уже на грани обморока, когда ворота открылись. Показалось, что ко мне приближается кто-то. Почувствовав непонятное отсутствие гравитации и ощущение полёта, я погрузилась во тьму.

 

День третий

Как только я очнулась, меня тут же ослепил яркий свет, больно ударивший по глазам. Где я? Неужели, не выдержав всего навалившегося на меня, попросту умерла?

Сев, я почувствовала неимоверную боль в своём истерзанном теле и поняла, что нет, я всё ещё жива. Видать, нельзя так просто взять и умереть, даже после всего, что произошло. Невыносимый свет оказался лишь солнцем, светившим неутомимой лампочкой и приятно согревавшим нывшие члены.

Взгляду открывались поистине эдемские виды, а осознание того, что находишься в лоне девственной природы, где словно колыбельную щебечут неустанные птицы, порхают красивые мохнатые бабочки и всюду царит гармония, так и подмывает лечь на щекочущую травку и забыться каким-нибудь завораживающе-сказочным сном. Но нет! Чёртов разум, всегда доминирующий над чувствами, приказывал немедленно подниматься и идти узнавать любыми путями, что это за место, зачем я здесь и как отсюда выбираться. Бедный, многострадальный рассудок, неужели тебе здесь так плохо, что хочется вернуться обратно в тот кошмар?

Однако его зачастую убедительные доводы, подталкивающие к чему бы то ни было, всегда одерживают верх, поэтому я встала и пошла разведывать обстановку, чувствуя себя попавшей туда, где мне совершенно не положено быть.

После всего увиденного и испытанного возникает ощущение, что из Аида ты поднялся на Олимп. Здесь всё было настолько чудесно, что невольно напрашивалась мысль: а не иллюзорно ли всё это? Ведь по приезде я видела всё в другом свете, а потом с меня как будто стащили розовые очки и разбили на миллиарды осколков, показав жестокую реальность.

И тут я увидела нечто, приближавшееся ко мне. Имея расплывчатые очертания, всё же это смахивало на человека. Липкий холодок пробежал по спине. Чего ещё мне ожидать? Мозг уже лихорадочно думал о путях отступления в случае чего. Мышцы непроизвольно напряглись, готовые в любой момент устроить очередной спринт. Но, несмотря на это, интуиция подсказывала, что на этот раз опасаться нечего и никакой угрозы нет. Интересно, где же она была раньше, например когда я попёрлась к этой проклятой девчонке? Сработай шестое чувство тогда в нужном направлении, возможно, не произошло бы непоправимой трагедии. Всё это напоминало шестерёнки неведомого механизма, которые раскручивались всё сильнее и сильнее, готовя ужасный и непредсказуемый конец.

Пока я размышляла, фигура уже стояла передо мной и спокойно ждала моего возвращения на землю обетованную. От неожиданности я аж подскочила на месте, поняв, что снова попала впросак, позволив застать меня врасплох.

Это была женщина неописуемой красоты и изящная, как горная лань. Светлые волосы, золотым водопадом ниспадавшие до пят, обрамляли нежное лицо. Спокойные, источавшие безграничную многовековую мудрость глаза блестели сапфирами, кожу нежнее шёлка покрывал лёгкий румянец, губы в форме двух половинок сердца, алевшие бутоном роз, слегка улыбались. Но вопреки её привлекательным чертам от неё исходила мощнейшая энергетика и властность. Неведомая сила, пронзившая меня, заставила с трепетом опуститься на колени. Не возникало ни малейших сомнений в том, кто передо мной.

– Приветствую тебя, смертная. Ты можешь подняться, – произнёс её мелодичный голос, созвучный с трелями соловья.

– Богиня Олайо… – только и смогла вымолвить я.

– Давно уже ко мне не заглядывали люди. Я услышала твои молитвы и просьбы, поэтому ты здесь. Можешь не рассказывать мне о том, что творится в Ималао, я и так знаю. Предвидя вопрос, застывший в твоих глазах, я, к моему величайшему сожалению, не могу ничего сделать с этим. Я даже не смогла предотвратить эту катастрофу. До сих пор я корю себя за невнимательность и непонятливость.

– Так что же стряслось с этим местом? Как такой райский уголок смог стать подобным кошмаром?

– Ты права. Когда-то это действительно был рай на земле, отгороженный от остального мира. Имолайцы жили здесь в мире и согласии, всегда были дружны и горой стояли друг за друга, даже сейчас это не изменилось и сплочённость остаётся на высоте. Только тогда были совсем другие времена. Всё изменилось одним прекрасным днём, когда сюда попала Арилайя. Даже я до сих пор не могу понять, как она проникла в это скрытое ото всех место. Я опомнилась, когда было уже слишком поздно. Всё произошло так быстро и стало для меня полной неожиданностью.

Сначала я даже не заметила её присутствия, как не заметила и изменений в настроении и поведении местных жителей. На смену жизнерадостности и добродушию пришли угрюмость, апатия, потерянность и отрешённость. В людских душах прорастали недоверчивость, страх, озлобленность, безысходность. Они чувствовали себя брошенными, непонятыми, непринятыми и одинокими. Им казалось, что я оставила их, и они начали терять веру, тем самым разрушая мою связь с сердцами и душами моих несчастных подопечных.

Вот это было как гром среди ясного неба. Я почувствовала оборвавшийся контакт. Я больше не слышала ни просьб, ни обращений, ни песен, обращённых ко мне. Это насторожило меня, и я решила спуститься к ним, чтобы успокоить, приободрить, согреть их своей любовью и объяснить, что я всё так же с ними, как и прежде. Но у меня не получилось. Мост, связывавший нас, был подорван. Я не могу, как раньше, выходить к ним через эти ворота. И сделать для них я ничего не могу. Единственное, что мне остаётся, – это наблюдать за ними.

Всё потому, что они потеряли веру. Отчасти это произошло и по моей вине. Видимо, я не уделяла достаточно внимания моим любимцам, поэтому так легко оказалось изъять меня из душ, как будто меня там и не было вовсе. Но основная виновница этого – Арилайя. Та девочка, обманувшая и тебя. Действует она аккуратно, незаметно проникая глубоко в подсознание, она способна внушить всё, что ей заблагорассудится. Она паразит, захватывающий сознания, от количества которых зависит её сила и уверенность. Она порождение мрака, стремящаяся погрузить всё в гипнотическую пляску смерти. Арилайя открыла Ималао, чтобы заманивать сюда людей и проливать реки крови. Сначала она отпускала праздных туристов восвояси, но только лишь с целью, чтобы они рассказали о том, как здесь здорово. И люди, привлечённые любопытством, сами того не подозревая, ехали на убой.

Её главное стремление – сделать из этого места настоящий ад. Всех жителей она превратила в своих безропотных рабов, полностью завладев их подсознаниями и мастерски их контролируя. Сейчас все они в беспросветном трансе, с полностью подчинённой волей. Мало этого, так она привела с собой зверя Амдело и держит, словно домашнего любимца, периодически забавы ради спуская его, как цепного пса, на ничего не подозревающих невинных приезжих, как хотела спустить на тебя.

– И как же остановить её? Должен же быть какой-то выход?

– К сожалению, уже слишком поздно. Ниточка с моим народом давно уже оборвана, и я не в силах остановить её. Единственное, что я могу сделать, – это помочь тебе выбраться живой и невредимой. Арилайя явно желает тебе зла, как и всем остальным людям, поэтому самостоятельно ты не уйдёшь отсюда.

Она протянула руку и дала мне куб, в котором всеми цветами радуги переливалась какая-то субстанция. Зрелище было настолько завораживающим, что, бьюсь об заклад, я могла бы смотреть на это часами.

– Возьми. Как только тебе будет грозить опасность, эта вещь защитит тебя.

– Скажи, Олайо, где сейчас моя мать? С ней всё в порядке?

– Боюсь, моя дорогая, что твою мать постигла та же участь, что и твоего отца. Арилайя успела уничтожить абсолютно всех людей, которые прибыли сюда. Она быстра и безжалостна. Мне очень жаль, что так вышло, но я ничего не могла сделать. Теперь ты осталась одна, и, поскольку ты здесь, тебя спасти я могу.

Я услышала это, и из моих глаз брызнули слёзы. То, что задумывалось как тихая семейная поездка, обернулось настоящим кошмаром. Как же это всё могло случиться? Как так неожиданно я потеряла всю семью? Как мне теперь без них жить?

– Прости меня, – тихо сказала Олайо. – В том, что случилось с тобой и со многими другими людьми, виновата только я. Я расслабилась и думала, что вера в меня у людей безгранична, но мне жестоко указали на моё место, заперев здесь, в этом прекрасном саду, при этом оставив возможность только наблюдать за тем, как страдает мой народ. Арилайя знает, что это мучает меня так же, как и их, и наслаждается моим бессилием. Иногда она обращается ко мне, издеваясь, унижая, и я полыхаю от ярости и рыдаю от своей беспомощности. А сейчас, дитя, нам пора проститься.

Я подняла глаза на богиню, и её лицо показалось мне состарившимся от глубокой печали и скорби. Я не смогла вымолвить и слова прощания.

 

День четвёртый

Созданный Олайо воздушный поток подхватил меня, нежно закутав в свои прохладные объятия, и унёс прочь в неизвестность.

Я мягко приземлилась на лесной мох. Хорошо. Что делать дальше? И хотя всё и встало на свои места, происходящее оставалось таким же невнятным и неопределённым. Произошло слияние в один большой сумбурный ком. Создавалось впечатление, что больше не существует никого и ничего. Я пошла сквозь лес, определяя направление наобум. Пока всё было просто и доступно для моего понимания. Надо лишь идти. Но долго ли продлится это спокойствие в мире, сошедшем с ума и желающем отправиться к праотцам? Нет ответов. Их никогда нет, когда в них такая острая необходимость. Ландшафт не отличался разнообразием: кругом одни деревья и кустарнички, в которых можно было легко запутаться, заблудиться и не выйти никогда и никуда. А может быть, так оно даже лучше? Свернуться калачиком под одним из деревьев и остановить механизмы, эту безумную машину размягчения?

Внезапно окружающая действительность начала менять и терять очертания, потихоньку угасая, как свеча, погружая меня в кромешную темноту. Лес исчез. Не видно было ни зги, вплоть до того, что, поднося руку к собственному носу, я не могла увидеть её, как бы ни напрягалась. Я остановилась. До меня начали доноситься шорохи. Они возникали повсюду: то здесь, то там, то ближе, то дальше, то справа, то слева. Кто-то или что-то приближалось. Откуда? Кто это? Что делать? Оглядываться по сторонам в поисках источника звука было абсолютно бесполезно. Да и какой смысл, если ни черта не видно в этой непроглядной тьме? Меня начала охватывать паника.

Прямо за моей спиной раздался смех, прошёл через меня и прокатился волной дальше. Горло судорожно перехватило, задрожали ноги, теряя способность удерживать меня. Паника всё нарастала, стремясь полностью захватить сознание. «Побори свои страхи! Не дай запугать себя!» – подсказал внутренний голос. Спасибо за прекрасный совет, который поможет в любой ситуации. Особенно в такой, как сейчас! Я ничего не могла сделать. Надо было, несмотря ни на что, двигаться дальше, но тело наотрез отказывалось повиноваться. Ноги, словно прибитые невидимыми гвоздями к земле, не слушались, а разум сопротивлялся приказам.

Собрав всю волю в кулак, я заставила себя сделать шаг, давшийся с титаническим трудом, как если бы я была закована в цепи и привязана к одному из деревьев, которые видела всего лишь мгновение назад. И тут я почувствовала, что скольжу вниз всё быстрее и быстрее. Хватая руками воздух, я пыталась хоть за что-нибудь схватиться, но всё как будто исчезло. Тьма сожрала этот мир и даже не подавилась. Я падала. Всё ниже и ниже, и не было этому конца.

Я упала посреди коридора, он заканчивался дверью, за которой горел свет. Он был как спасение из беспробудного кошмара. С огромным усилием встав на ноги, я почувствовала боль в каждой клеточке своего тела, но, несмотря на это, стремглав бросилась к этой двери. Я уже потеряла способность мыслить, отупев от боли, неизвестности и этой всей странной и жестокой игры, которую вёл какой-
то чокнутый экспериментатор в своей богом забытой полуразвалившейся лаборатории.

Дверь открылась сама собой, вобрав меня в себя, и тут же с грохотом закрылась и исчезла. Выхода нет. Finita la comedia!

Оглядевшись, я поняла, что нахожусь в просторной комнате с огромным окном. У одной из стенок стояла кровать, на которой явно кто-то был. Набравшись смелости, я подошла к ней и одним рывком сдёрнула одеяло. Я ожидала увидеть всё что угодно, но только не это!

На кровати с закрытыми глазами лежал мой отец. Он был мертвенно-бледен, и всё его тело было опутано ядовитым плющом. Он вгрызался в тело и жадно пожирал его, пил из него кровь и раздувался, оплетая собой всю комнату.

Не теряя времени, я принялась срывать это зелёное чудовище с моего отца. Плющ визжал и огрызался, цеплялся за меня, кусая, оставляя на руках ожоги, полыхающие пламенем боли. Но я не сдавалась. Я должна спасти хотя бы его во что бы то ни стало! Я потеряла мать, и я не могу потерять отца во второй раз! Это будет слишком большой удар. Последний. Смертельный удар прямо в сердце. Всё остальное отодвинулось на второй план. Больше ничего не существовало, кроме меня и моего отца, за которого я отчаянно боролась с огромным чудищем, которое уже не жгло, а попросту отрывало от меня куски плоти. Но мне на это было наплевать. У меня была цель, и я шла к ней. Я представляла себе, как спасу отца и мы вырвемся отсюда. Всё забудется, и мы постараемся быть счастливыми.

Вспышки. Зелёная, красная и жёлтая. Плющ от удивления перестал меня жрать и издал разрывающий уши рёв боли и ненависти. Он бросил нас с отцом и оголтело метался по комнате, рыча, раскалывая пространство ужасающими воплями. Он преобразовывался прямо на глазах: из огромного процветающего зелёного монстра превращался в пожухший стебелёк неизвестного происхождения. Он упал на пол и взорвался жёлтой пылью.

На его месте, тяжело дыша, возникла Арилайя.

– Дрянь! В попытке спасти своего дурацкого папочку, испортившего мне чётко разыгранный спектакль с тобой в главной роли, ты прикончила моего любимого питомца! Тебе должно быть очень, очень стыдно. Хотя какое это имеет значение? Ты всё равно сейчас умрёшь!

Она провела ладонью по воздуху, и мой несчастный отец, по-прежнему неподвижно лежавший на кровати, исчез.

Меня охватила волна безудержной тоски, разочарования и отчаяния. От всего произошедшего у меня остались лишь рваные раны на руках. Как же так? Неужели всё это изначально было напрасно? Получается, его здесь не было и я боролась с чудищем за эфемерный воздух? Всё происходящее просто не укладывалось у меня в голове. Мне хотелось реветь белугой, разрываемой безутешной скорбью.

– Будь ты проклята! Ты не уйдёшь от меня так просто! Я достану тебя и убью! Я найду тебя, где бы ты ни была, я всё равно приду за тобой! Тебе не убежать!

В приступе истерики она швырнула что-то в мою сторону. В воздухе это нечто принялось менять форму и становиться больше и длиннее, пока не обрело человеческие очертания. К моим ногам упал собственный обезображенный труп и начал истекать кровью. Мои мёртвые глаза смотрели прямо в мои живые, как бы с укором, обвиняя меня в том, что произошло. Меня охватил отупляющий ужас, и я потеряла сознание.

 

Эпилог

Моё сознание выплыло наружу. Я обнаружила, что нахожусь в кровати у себя дома. Мгновенно пришло осознание, что всего этого не было. Это всего лишь порождение моего воспалённого мозга. Но раз так, то почему моё лицо всё в слезах и в непонятной липкой субстанции?

Вдруг я почувствовала, что рядом со мной кто-то стоит, и мне очень захотелось узнать, кто же это. Мурашки пробежали по телу. Стало очень холодно. Словно тесак, страх расчленял меня на куски. Мои глаза уже начали открываться, и только внутренний голос настойчиво пульсировал в голове, повторяя и буквально умоляя меня: «Что бы ни случилось, только не открывай глаза!..»

 

 

Шоссе в никуда

 

Несмотря на увещевания матери о том, что ехать в такой ливень – чистое безумие, Алиса осталась непреклонной. Убедив мать, что лучше ей выехать сейчас, чем тащиться с утра по пробкам из пригорода, девушка отправилась в путь.

Ливень шёл стеной, видимость была отвратительной, но Алиса считала, что поступила правильно.

Мелькнул чёрный силуэт. Девушка резко ударила по тормозам. Машину закрутило, повернуло. От страха Алиса часто дышала, пытаясь успокоиться. Наконец, совладав с собой, она продолжила свой путь.

Однако девушка не заметила, что едет уже не по той дороге, что раньше. Сейчас она ехала по заброшенному шоссе, которое резко обрывал каньон, навстречу своей погибели.

 

Злой рок

Он кричал во весь голос. Отчаянно, надрывно. Умолял её остаться. Не уходить. Простить ему вспышку бесконтрольной ярости, ведь всё всегда можно отмотать обратно и начать заново.

Но она и слушать не хотела. Покидая его, теряя связь с реальностью и не видя ничего перед собой, она поняла, что наступил конец.

Он тоже это понял, но слишком поздно. Он не хотел, чтобы так произошло. Раньше он контролировал себя, ведь злился и бил её не в первый раз. Причины для этого были самые разные: его плохое настроение, её нерасторопность, глупость, внешний вид. Его могло вывести из себя что угодно и когда угодно. Особенно сильно ей доставалось, когда он приходил домой пьяным, а она вовремя не исчезала в дальнем углу их жилища. Сегодня он даже не заметил, как переступил грань, отделяющую жизнь от смерти. Теперь же ему нужно было придумать, как быть дальше.

Решение пришло спонтанно, но, по его мнению, это должно было сработать. Он вытащил нож из её груди и нанёс себе множественные порезы, в конце полоснув себя по горлу, однако ни одна рана не была смертельной. Он не собирался умирать, а лишь хотел выставить её психопатичной убийцей, набросившейся на него ни с того ни с сего, а себя самого – жертвой, чудом избежавшей смерти.

Расследование было быстрым. Судмедэксперт сразу разоблачил его враньё, и задуманный им план не сработал. Однако он уже успел поверить в свою изощрённую ложь, которую выдавал за чистую монету. Когда был вынесен приговор, он не своим голосом орал, что невиновен, и требовал отпустить его. Даже будучи осуждённым на двадцать лет, своей вины он так и не признал.

 

Сеть

 

Было уже за полночь, когда мужчина вернулся домой. Фирма, в которой он работал, намеревалась заключить крупный контракт на поставку за границу абсолютно инновационного прибора, позволяющего выявлять рак лёгких на ранних стадиях. Раньше этот вид онкологии напрямую связывали с любителями злоупотреблять табакокурением, но теперь значительно выросло количество заболевших, которые никогда не курили. Статистика по летальным исходам среди данного сегмента населения была угрожающе высокой, обогнав показатели умерших от других видов рака, таких как рак шейки матки и рак яичников. Дело в том, что онкология – и так довольно трудно диагностируемое заболевание, а тут пациенты, которые даже подумать не могли о том, что у них может быть рак лёгких, обращались за медицинской помощью слишком поздно, и врачи были уже не в силах им помочь. Причинами заболевания стали плохая экология и пассивное курение. Обеспокоенные сложившейся ситуацией власти Японии выделили средства на разработку аппарата, созданного на базе флюорографа, который путём обработки итогового изображения и загрузки заключения в нейросеть не только сможет помочь в обнаружении болезни, но и станет доступен для любых медицинских учреждений – от частных клиник до государственных больниц. Кроме того, компактность и мобильность аппарата значительно снижали его себестоимость и позволяли наладить поставки не только по всей Японии, но и за рубежом.

Мужчина устало вытащил из портфеля готовый обед, купленный в супермаркете, и поставил его греться в микроволновку. Чтобы скоротать ожидание, он вытащил из шкафчика бутылку виски, налил себе вопреки этикету полный стакан и выпил на одном дыхании, лишь прошептав «кампай». Напиток вначале обжёг его пищевод, но следом подарил разливающееся по всему телу тепло. За первым стаканом последовал второй, и вот спустя время мужчина, еле добредя до спальни, рухнул в постель, не раздеваясь, и заснул мертвецки пьяным сном.

Мужчину звали Кобояси Акихиро. Несмотря на юный возраст, он уже был одним из ведущих специалистов в своей компании, но при этом абсолютно разочарованным в жизни человеком. Акихиро всегда мечтал добиться высот в карьере, и ему это удалось. Будучи от природы умным, он без труда поступил в престижный университет и окончил его, заведя во время учёбы и стажировки полезные знакомства. Благодаря протекции его друзей и наставников Акихиро взяли в крупную компанию, занимающуюся поставками медицинского оборудования. Довольно долгое время ему приходилось быть мальчиком на побегушках для больших и влиятельных боссов, пока однажды один из них не заметил потенциал Акихиро и не перевёл его к себе в отдел. Спустя несколько лет Акихиро благодаря незаурядному уму, обучаемости, терпению и трудолюбию смог занять место ведущего специалиста уже к тридцати двум годам. Это было настолько редким явлением, что многие, не скрывая своей зависти, распускали за его спиной грязные сплетни, однако это нисколько не заботило Акихиро и его непосредственное начальство.

Поскольку в карьере Акихиро всё устраивало, он решил, что ему пора жениться на Кумико – девушке, с которой они встречались ещё со студенческой скамьи. Мужчина сделал бы это и раньше, но ничего не мог ей предложить, а обрекать на существование в нищете он бы не посмел. Поэтому они оба терпеливо ждали, когда Акихиро встанет на ноги и сможет обеспечивать им приличную жизнь.

Однако спустя год совместной жизни их брак развалился. Акихиро из-за частых командировок и переработок редко бывал дома, что в конце концов перестало устраивать Кумико. Однажды он вернулся домой после очередной месячной поездки, и жена заявила ему, что больше так продолжаться не может и она хочет развестись. Кумико утверждала, что она хотела не такой жизни и лучше уж жить одной, чем в браке, в котором её мужа вечно нет дома. Позже оказалось, что она нашла себе мужчину, который хоть и зарабатывал намного меньше, но каждый вечер мог проводить с ней.

Акихиро воспринял развод очень болезненно, но любовь к Кумико не позволила ему подать иск в суд на компенсацию морального ущерба за измену супруги. Делить им было нечего, родить детей они не успели, поэтому бракоразводный процесс прошёл быстро. Тем не менее мужчина долго и мучительно переживал их расставание. Первое время он часто воображал себе, что она одумается и вернётся, поймёт, что была неправа, что любит его так же, как и он её, предложит начать всё сначала и они проживут долгую и счастливую жизнь. Затем она стала везде ему мерещиться. Куда бы он ни пошёл, где бы ни бывал, ему казалось, что он обязательно её встретит. Акихиро видел её буквально во всех случайно встреченных женщинах, и это терзало его ещё больше. Он хотел лишь одного: забыться, не чувствовать больше боли и горечи утраты.

Подходящий способ нашёлся быстро: мужчина с головой ушёл в работу, а вечера и выходные коротал в компании с алкоголем. Напившись до чёртиков, он обычно шёл к проституткам, называя каждую из них Кумико. Когда он трезвел, ему было тошно от самого себя, от жизни, которую он ведёт, от работы, из-за которой он потерял любимую женщину, – вообще от всего. Акихиро не видел ни малейшего лучика света в своей тёмной, покрытой мраком жизни. Он не понимал, зачем продолжает упорно трудиться и для чего дальше влачит своё убогое существование. Он чувствовал себя бесконечно одиноким и несчастным настолько, что его начали посещать суицидальные мысли. «Я умру, а что изменится? Ровным счётом ничего. Небо не потускнеет, не заплачет, реки не перестанут стремительно бежать вперёд, а люди… они даже не вспомнят о том, что я когда-то жил на этом свете. Я такой же, как все – тлен, у которого больше не будет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Я обращусь частичкой пыли под ногами многих и многих идущих по дороге жизни. Был я, и вот меня нет, ничто вокруг от этого не поменяется», – всё чаще думал Акихиро.

Его друзья по университету, прекрасно видя, что с ним творится неладное, неоднократно пытались уговорить его пойти с ними куда-то, развеяться, поговорить, но Акихиро всегда находил поводы для того, чтобы никуда не идти и ни с кем не встречаться. Но теперь, спустя год в компании только лишь алкоголя и работы, мужчина решил прийти на встречу одногруппников. Он надеялся наконец развлечься, отдохнуть от своих мыслей, побывав в компании людей, которых давно не видел. Ему хотелось, чтобы эта встреча стала тем самым глотком свежего воздуха, которого ему так не хватало в его пыльной и серой жизни.

Наступившее утро прострелило пульсирующей болью голову Акихиро, а попытка оторвать её от подушки обернулась головокружением. Его мутило, и он продолжал лежать в постели, чувствуя себя кораблём, качающимся на волнах окружающего мира. Мужчина размышлял о своей ненависти к алкоголю, о том, что он надрался накануне долгожданной встречи, и презирал себя за это. Благо, что всё было запланировано на семь часов вечера, так что времени прийти в себя у него было предостаточно.

Акихиро медленно встал и нетвёрдой походкой отправился принимать душ, однако по дороге его так сильно укачало, что пришлось упасть в дружеские объятия унитаза. Закончив, Акихиро взглянул на себя в зеркало. Что и говорить, выглядел он ужасно: на него смотрело изнурённое, опухшее лицо с огромными тёмными мешками под глазами. Чувствовал себя мужчина не лучше – очень уставшим и замученным. «Надо бросать пить», – в очередной раз при «дурмане на следующий день» подумал Акихиро и тут же горько усмехнулся, ведь временами он вообще собирался бросить жить.

Душ не принёс желаемого облегчения. Мужчина чувствовал невыносимую жажду, будто несколько часов провёл под палящим солнцем в пустыне. Он пошёл на кухню, где внезапно вспомнил про вчерашний забытый обед. Достав его из микроволновки, он отправил его прямиком в мусорное ведро, ведь сейчас ему кусок не лез в горло, а потом это блюдо невозможно будет есть.

Акихиро было далеко не впервой сталкиваться с фуцкаёи^[1], поэтому он в совершенстве знал проверенный рецепт в борьбе с ним. Всё же, несмотря на его пристрастие к алкоголю, мужчина должен был ежедневно приходить на работу чистым, свежим и опрятным, без малейшего следа вечерних возлияний. Пренебрежение внешним видом могло стать причиной увольнения и подмоченной репутации, поэтому за этим приходилось следить внимательнейшим образом. Впервые действенным методом быстро и эффективно прийти в себя на следующее после пьянки утро с ним поделился один из его коллег за кружечкой пива в баре после работы. Обсуждая это, Акихиро тогда и предположить не мог, сколько раз этот нехитрый рецепт будет спасать его организм от пагубного влияния спиртного.

Заваривая зелёный чай, мужчина достал из шкафчика сушёные сливы умэбоси, сел за стол и принялся за своеобразную антипохмельную трапезу. Съедая каждую сливу, Акихиро морщился от резкого кисло-солёного вкуса и старался как можно быстрее перебить его мягкой сладостью зелёного чая. Такая вкусовая встряска на удивление быстро приводила организм в норму, и мужчина сразу почувствовал себя лучше. Посмотрев на часы, показывавшие десять утра, Акихиро решил, что сон поможет ему к вечеру быть в надлежащей форме, и побрёл в спальню. Как только его голова коснулась подушки, он уснул.

Его сновидения были обрывочными, бессвязными и наслаивающимися друг на друга. То он видел родительский дом, в котором провёл счастливое детство, то бывшую жену времён их университетских встреч, то ему пригрезился момент, когда он получил повышение на работе. Всё это переплеталось в один красочный калейдоскоп прожитой жизни. В какой-то момент его сновидения приобрели странный и пугающий оттенок. Он бежал по длинному коридору, в конце которого стояли родители, начальство и бывшая жена. Акихиро пытался добраться до них, но у него ничего не получалось. Мужчина будто бежал на месте, а коридор то начинал извиваться, то скручивался в спираль. До него доносился смех, и он понимал, что смеются над ним, над его жалкими попытками вырваться и достигнуть конечной точки. Но всех его стараний было мало: Акихиро не двигался вперёд, а в какой-то момент и вовсе начал бежать назад. Всё быстрее и быстрее, пока наконец не лишился сил окончательно и не упал в чёрную пропасть, поглотившую его.

Акихиро проснулся в холодном поту, когда часы показывали четыре часа вечера. «Ну и бред! – подумал мужчина, рассеивая остатки сновидений. – Надо же такому присниться!» Проведя ещё какое-то время в постели и обдумывая приснившееся, Акихиро встал. Чувствовал он себя значительно лучше по сравнению с утром. Что и говорить, чудодейственный «завтрак» никогда его не подводил.

Встреча была назначена на семь вечера. Перед тем как прийти к консенсусу, друзья долго спорили, куда же им отправиться. В результате один из одногруппников Акихиро – Кавада Рюхей – предложил встретиться в новом арт-баре в Сибуя. Сам он, конечно, там не был, но, по его словам, коллеги по работе, посетившие это место, остались в неописуемом восторге. Однако, зная Каваду, было достаточно того, что кто-то где-то уже успел побывать, а он – нет. Теперь же у него всё зудело от того, насколько ему тоже хотелось посетить заведение, о котором говорилось на его работе. Акихиро невольно улыбнулся, вспоминая друга.

В университете они дружили вчетвером: Кобояси Акихиро, Кавада Рюхей, Сэто Хироси и Ода Кадзухиро. Кавада Рюхей был среди них самым беспокойным. Он вечно где-то что-то вынюхает или услышит и потом всю душу вынет, чтобы сходить в какое-то очередное открывшееся новомодное место, оценить, посмотреть и быть «в теме». Он всегда отличался неизменным позитивом, бьющим через край, но чаще всего по голове. Кроме того, Кавада был таким большим болтуном, что частенько утомлял всех окружающих, в частности своих друзей. Он мог не затыкаясь трещать часами, словно в тишине ему было неуютно. Даже когда казалось, что все темы для разговора исчерпаны, Кавада находил всё новые и новые, беря их буквально «с потолка». Каждая внезапно повисшая пауза была для него настолько невыносима, что он стремился заполнить её хоть чем-то, что немало раздражало Оду Кадзухиро. Нередко это приводило к стычкам между ними, однако победителем всегда выходил Кавада, в то время как Ода просто задыхался от бешенства.

Ода Кадзухиро вообще был довольно вспыльчив. Его раздражало буквально всё, и если в кругу друзей всё ограничивалось словесными перепалками, то при конфликте с посторонними в ход могли пойти и кулаки. В студенческую пору Ода дрался со всеми без разбора, из-за чего несколько раз был на грани отчисления. Поняв, что так продолжаться не может, Ода записался на тренировки по карате и махал кулаками там, где это было уместно и не могло никому навредить. Выплёскивая свой негатив на татами, Ода стал спокойным и уравновешенным настолько, что почти перестал задирать Сэто Хироси, чему все были чрезвычайно рады.

Сэто Хироси всегда был тихим и скромным. Он редко участвовал в беседах и дискуссиях, а в спорных ситуациях принимал решение большинства. Такая позиция была ему удобна, и все считали, будто он немного не от мира сего. Сэто мог часами просиживать над книгами и мангой, всегда прилежно учился, и его часто ставили в пример преподаватели. Это смущало Сэто. Он не любил быть на виду, предпочитая оставаться в тени, поменьше говорить и побольше слушать. Сэто жил в своём, одному ему понятном мире, и там ему было комфортно. Однако это и становилось причиной нападок Оды. Такие прозвища, как «ботан», «задрот» и «отаку», неизменно входили в его репертуар. Сэто, в чём надо отдать ему должное, никогда не вёлся на эти провокации и продолжал жить так, как ему самому было комфортно.

Однажды Акихиро поинтересовался у Сэто, почему он всегда спускает Оде его нападки и насмешки. Сэто лишь пожал плечами и заметил, что на самом деле Ода не такой уж и плохой человек, каким хочет казаться. Ода не желает его задеть, просто у них слишком разные характеры, и ему тяжело, ведь он любыми способами пытается наладить с Сэто контакт. Несмотря на столь примитивную тактику, Сэто нравился Ода, которого он считал хорошим человеком и другом. Тогда Акихиро показалось, что Сэто и Ода что-то скрывают и их отношения намного сложнее, чем они показывают остальным. И он не ошибся.

Оказалось, Ода помог Сэто, когда к нему приставали университетские задиры. Они дразнили его, травили, били, а Сэто всё это терпел, поскольку был слишком слаб, чтобы дать сдачи. Однажды одну из таких сцен увидел проходивший мимо Ода. Он вступился за Сэто во вполне свойственной ему манере – полез в драку. Хулиганы же пошли дальше и нажаловались декану, а когда Ода об этом узнал, он избил их повторно за ябедничество. Вот тогда и встал вопрос об отчислении Оды из университета. Тем не менее своего он добился – Сэто больше не трогали, чему последний был рад и благодарен.

Несмотря на нескрываемое раздражение, которое вызывал у Оды Кавада, ему он тоже помогал, когда этот балагур встревал в неприятности из-за своего длинного языка, а случалось это с завидной регулярностью.

И хотя у четвёрки друзей были абсолютно разные характеры, они держались вместе до сих пор и отлично ладили между собой.

Акихиро соскучился по этой троице и предвкушал долгожданную встречу. Сегодня – никакого официального стиля одежды, от которого он так устал. Мужчина с удовольствием влез в тёмно-синие джинсы и чёрную футболку. Сверху он накинул любимую кожаную куртку, которая защитит его от осенней прохлады. Подойдя к зеркалу, Акихиро критично оглядел себя. Видок, конечно, потрёпанный, но перед кем ему сегодня было красоваться? Не перед старинными же друзьями, которые видели его и в худшем состоянии?

Пригладив напоследок волосы, мужчина вышел из квартиры. Дорога до места назначения заняла около часа. Акихиро, как и многие японцы, жил в спальном районе, отдавая предпочтение тишине и спокойствию. Ему не нравилось в центре города, который раздражал вечной суетой и суматохой, напоминая муравейник. Несмотря на то что Акихиро всю жизнь прожил в мегаполисе, каким был Токио, он не мог привыкнуть к бесконечному людскому мельтешению. В толпе людей он остро чувствовал одиночество, представляя себя крохотной песчинкой в бесконечном круговороте жизни. От этого ему всегда было не по себе. Однако он старался отгонять от себя негативные мысли и чувства и обращать на снующих туда-сюда людей как можно меньше внимания.

По прибытии в Сибуя потребовалось какое-то время, чтобы сориентироваться и найти место встречи. Это оказалось не такой простой задачей, ведь он ожидал увидеть бар на главной улице, а не на боковой. Тем не менее Акихиро отметил, что местоположение заведения было выбрано крайне удачно – подальше от суетливой толпы. Мужчине это понравилось.

Подойдя к бару, он поднял голову и прочитал название. «Цусинмо» – «Сеть». Весьма необычное название для бара. Оно больше подошло бы для какого-нибудь интернет-кафе. С другой стороны, в бары чаще всего хотят с друзьями или коллегами, чтобы расслабиться, повеселиться и поболтать, тем самым поддерживая незримую сеть, соединяющую людей.

– Эй! – услышал Акихиро знакомый голос и с улыбкой обернулся.

Перед ним стоял Ода Кадзухиро с неизменной дерзкой ухмылкой.

– Ода! Друг!.. – начал было Акихиро.

– Ой, оставь свои телячьи нежности! Ей-богу, Кобояси, ты как был слюнтяем, так и остался.

Мужчины рассмеялись. Ода дружески хлопнул Акихиро по плечу:

– Чего ты тут встал-то? Неужто удумал сбежать в последний момент?

– Нет. Просто задумался.

– Ладно, пойдём, а то Кавада мне уже весь телефон оборвал своими звонками. Вот же настырный ублюдок! Вот я ему сейчас! – проворчал Ода.

– Странно, а мне Кавада не звонил.

Акихиро решил всё же проверить и принялся шарить по карманам в поисках телефона, но быстро понял, что его нет.

– Чёрт, кажется, я его забыл.

– Везунчик. Только, когда вернёшься домой, выброси телефон. А то, боюсь, при проверке голосовой почты он попросту взорвётся у тебя в руках, не выдержав назойливости Кавады.

Будто подтверждая его слова, зазвонил мобильник. Ода продемонстрировал Акихиро имя звонившего и ответил на вызов.

– Да иду я, иду! – проорал он и сбросил.

Акихиро, видя, как начинает заводиться Ода, прыснул от смеха. Друг недобро покосился на него.

– Чего ржёшь? Идёшь ты или весь вечер собрался на улице торчать? – процедил Ода и вошёл в бар.

Всё ещё улыбаясь, Акихиро последовал за ним.

Интерьер бара был весьма занятным. В нём сочетался традиционный японский стиль с современным искусством. Картины, украшавшие стены, были выполнены в стиле сюрреализма и экспрессионизма, в которые вплетались маски театра кабуки и изображения демонов Они. Вместе это выглядело довольно смело и необычно. Пол был расписан граффити, переплетая между собой иероглифы и латиницу. В зале Акихиро также разглядел несколько иностранцев, что говорило о том, что заведение оказывает радушный приём не только японцам, но и туристам.

– Сюда! Сюда!

Акихиро повернул голову и увидел размахивающего руками Каваду, который пытался привлечь их внимание. С ним за столиком сидел, как всегда, невозмутимый Сэто.

Мужчины подошли к друзьям, и Ода сразу начал высказывать своё недовольство:

– Чего ты так разорался? Из-за твоих криков на нас полбара смотрит! И зачем было названивать через каждые пять минут? Я даже подумывал выбросить мобильник и остаться дома, чтобы не видеть твою навязчивую рожу.

– Ода! Дружище! Я же знаю, где ты живёшь! Неужели ты думаешь, что, если бы ты не пришёл сюда, я бы не пришёл к тебе? – парировал Кавада с улыбкой до ушей. – О! Кобояси! Рад тебя видеть! Ты почему не отвечал на звонки? Неужели подумал, как Ода, и выбросил телефон?

– Да нет, Кавада, что ты. Я просто его забыл дома, – ответил Акихиро, садясь за столик. С Сэто они обменялись приветственными кивками.

– Ну, в этом ты весь, Кобояси! То телефон забудешь, то ещё чего. Как сейчас помню ту историю, когда ты забыл…

– Да заткнись ты уже! – перебил Каваду Ода. – Я ещё даже выпить не заказал, а ты уже меня утомил своей болтовнёй.

– Ну-ну, тише, Ода, а то испугаешь Сэто! – Кавада и не думал замолкать.

– Кавада, этого задрота уже ничем не испугаешь, раз он до сих пор продолжает с тобой общаться, – процедил Ода.

Сэто и Акихиро улыбнулись. Кавада же в голос рассмеялся.

– Что правда, то правда, а, Сэто?

Сэто кивнул и всё так же продолжал хранить молчание.

– Между прочим, – продолжил Кавада, – Сэто – прекрасный собеседник! Он всегда поддерживает любую тему, на какую я бы ни говорил.

– Ага, – бросил Ода, – потому что он всё время молчит.

Все дружно рассмеялись.

– Кавада, а где меню? Не будем же мы сидеть за пустым столом весь вечер и слушать ваши разборки, – произнёс Акихиро.

– Вообще-то я уже обо всём позаботился, – гордо похвастался Кавада.

Ода недоверчиво посмотрел на него и хотел уже было задать вопрос, но его опередил молчавший до сих пор Сэто:

– Несут.

Подошедший официант принёс заказ и принялся расставлять перед гостями кирико и токкури с нюхансю^[2]. Акихиро украдкой взглянул на еле сдерживающегося Оду, готового вот-вот взорваться. Он терпеть не мог нюхансю, отдавая предпочтение виски.

Как только официант отошёл, Ода процедил, обращаясь к Каваде:

– Ну ты и козёл.

– Что? Что не так? – изумился Кавада. – В этом заведении один из лучших нюхансю в городе, и мы просто обязаны его попробовать!

– Кавада, каждый раз одно и то же! Куда бы мы ни пошли, ты всё время заказываешь нюхансю и говоришь, что он лучший чуть ли ни во всём мире! И ты прекрасно знаешь, что я терпеть не могу нюхансю! Ты позвонил мне миллион раз, неужели не мог спросить, что я буду пить, раз уж решил делать заказ самостоятельно? Какой же ты тупой кусок говна! – вовсю бушевал Ода. – А ты, Сэто, неужели не мог остановить этого урода и напомнить ему, что не все будут рады сделанному выбору?

– Я пришёл позже. Кавада уже успел заказать, – невозмутимо ответил Сэто.

Акихиро, уже привыкший к подобному, просто ждал конца этой сцены. Действительно, каждый раз, когда они решали собраться вместе, Кавада удивительным образом оказывался на месте раньше всех, и неизменно первым лотом программы становился нюхансю, который был, конечно, одним из лучших в городе, куда бы они ни пошли. Оставалось лишь гадать, то ли Кавада забывал о том, что Ода не любит этот напиток, то ли делал это намеренно. В любом случае он никогда не извинялся за ошибку и всегда сводил к пустяку, в то время как Ода покрывался багровыми пятнами от бешенства.

– Да ладно тебе, Ода, – как всегда, отмахнулся Кавада. – Скажи, когда ты в последний раз пил хороший нюхансю?

– Ты меня вообще слушаешь? Я не…

– Да брось! Для разнообразия же можно. Даже нужно! Наши предки, например, пили только нюхансю. Это традиция. Чем мы хуже?

– Тупица! – буркнул Ода, решив не продолжать бессмысленный спор.

Следуя этикету, друзья налили друг другу напиток и с криком «кампай!»^[3] выпили. Как только алкоголь начал понемногу разливаться по их телам, все заметно расслабились, обсуждали дела друг друга, вспоминали прошлое, шутили, смеялись и, конечно же, выпивали. Ода с Кавадой не успокоились и продолжали подначивать друг друга.

Всё это продолжалось до тех пор, пока Кавада не встал и не провозгласил:

– Идём в другой бар.

Ода моментально помрачнел:

– Кавада, давай не начинай.

– Что? – изумился Кавада. – Сидеть в одном месте до тошноты скучно, тем более в Сибуя, который так и манит исходить здесь все бары! Ода, ты такой зануда!

– Зато у тебя шило в том месте, где его быть явно не должно.

– Ода, да ладно тебе в самом деле, – вступился за друга Акихиро. – Хасиго-дзакэ^[4] – это весело.

– Вот-вот! – поддержал Кавада.

– Кобояси… не думал, что и ты туда же, – вздохнул Ода.

После нескольких минут дальнейших препирательств компания вышла из бара в вечернюю прохладу. Кавада и Ода затеяли очередную перебранку, Сэто молча слушал и наблюдал за друзьями, а Акихиро наслаждался вечерним неоном Сибуя. Всё утопало в вывесках и ярких красках, люди неторопливо прогуливались, смеялись, болтали, тем самым создавая какофонию звуков. Акихиро, расслабленный алкоголем, чувствовал себя лёгким и свободным. Сегодня ничто не давило на него, рядом были верные друзья, и вся эта атмосфера возвращала его в беззаботное студенчество. Бар «Сеть», словно машина времени, перенёс его на один вечер в прошлое, позволив отрешиться от проблем и переживаний настоящего, забыть обо всём и жить лишь текущим моментом.

– Кобояси! Спустись с небес на землю. Мы пришли! – вырвал Акихиро из раздумий весёлый голос Кавады.

Мужчина улыбнулся другу, и они вошли в бар.

Обстановка здесь была ещё интересней, чем в предыдущем заведении: повсюду были развешаны фонарики в виде фантастических цветов, а под потолком, простираясь на весь зал и закручиваясь в замысловатые кольца, располагался огромный синий дракон.

– Ничего себе! – восторженно присвистнул Акихиро.

Краем глаза он заметил, что Ода и Сэто разделяют его чувства. Однако этого нельзя было сказать о Каваде.

– Чего встали рты раззявив? Мы сюда что, любоваться пришли? – съехидничал он.

– Обезьяна ты неотёсанная! – буркнул Ода.

Кавада, умчавшийся вглубь зала к свободному столику, его уже не слышал. Друзьям ничего не оставалось, как проследовать за ним.

– Что-то Кавада сегодня на редкость неугомонный, – заметил Акихиро.

– Да такой же придурочный, как и всегда, – колко ответил Ода, садясь за столик.

– Это вы про кого? – тут же оживился Кавада.

– Да так, есть один знакомый у меня. Может, потом как-нибудь расскажу, – съязвил Ода.

Акихиро и Сэто рассмеялись, Ода ухмыльнулся. Кавада ничего не понял, но, к их удивлению, вопросов задавать не стал.

Смена обстановки и свободный выбор напитков настроили общение на более позитивный лад. Ода начал выпытывать у Кавады, откуда тот узнал об этом месте. Оказалось, что он увидел рекламу в соцсетях, но пришёл сюда впервые, чем вызвал очередную насмешку Оды.

Так они неспешно болтали и смеялись, наслаждаясь атмосферой, авторской подачей блюд и прекрасной выпивкой, удобно развалившись на диванах за столиком.

– А вы слышали новую историю, про которую недавно рассказывали в интернете? – начал Кавада.

– Это ты про какую говоришь? Где мужика собака насмерть загрызла? – поинтересовался Акихиро. Он знал эту историю и понимал, что эта тема ему не нравится.

– Да-да, она. А ещё у него жена пропала. Вы не находите это странным?

– А что здесь странного? Мало ли куда она могла деться? Ушла, например, или к родителям уехала. Мало ли что у них произошло, – скучающим тоном произнёс Ода. – Кавада, чего ты вообще эту тему поднял?

– Я думаю, что его жена была кицунэ и это она убила его, а не собака, – выдвинул теорию Кавада.

– Кицунэ? Ты серьёзно? Тебе сколько лет, чтобы ты верил в подобные сказки? – усмехнулся Ода.

– Да нет, ты послушай! Тебе не кажется, что слишком много нестыковок в этой истории? Пропавшая жена, неизвестно откуда взявшаяся собака. Соседи же говорили, что собаки у них не было, – и тут на́ тебе! Всем известно, что кицунэ боится собак, и если её напугать, то она сразу принимает свой изначальный облик. Что ты думаешь, Сэто? – Кавада повернулся к другу.

– Я думаю, что кицунэ не существует, – коротко ответил Сэто.

Акихиро и Ода согласно закивали. Настроение у Акихиро испортилось. Он до сих пор переживал развод с Кумико, и этот разговор вызвал у него ряд весьма болезненных воспоминаний. От него также ушла жена, правда, она не была кицунэ, но сейчас Акихиро даже жалел об этом. Лучше бы она убила его, и ему не пришлось бы переживать её потерю, мучиться и страдать день ото дня, пытаясь залечить душевные раны алкоголем.

– Ладно, не существует – так не существует, – согласился Кавада и тут же перевёл тему: – Я, между прочим, скоро женюсь!

– На кицунэ? – не удержался Ода.

Акихиро и Сэто расхохотались, а Кавада обиженно надулся:

– Ни на какой не кицунэ! А на самой лучшей женщине в мире!

Ода закатил глаза, Сэто и Акихиро улыбались.

– И когда, позволь спросить, ты собирался нам сказать? – осведомился Акихиро.

– Так сегодня и собирался. Вы все, кстати, приглашены. Отказы не принимаются.

– То есть ты так хотел нам сказать, что начал издалека – про мужика, которого убила жена-кицунэ? Очень плавный переход, Кавада, браво! – подколол Ода.

Видя, что Кавада снова насупился, Акихиро решил перевести разговор в другое русло:

– Расскажи нам лучше, где вы познакомились.

– Хорошо, что ты спросил, Кобояси. Мы познакомились через мобильное приложение, которое подбирает пару и рассчитывает совместимость исходя из группы крови партнёра. Говорят, что такие браки самые крепкие, да и я считаю, что мы с моей невестой очень подходим друг другу. Кобояси, тебе бы тоже уже пора вылезти из скорлупы одиночества, забыть наконец свою Кумико и познакомиться с кем-то.

После этих слов Ода и Сэто мгновенно напряглись. Они не хуже Кавады знали, как Акихиро болезненно переживал развод с Кумико, и тут этот болван ведёт такие беседы!

– Кавада, мне кажется, что это неудачная тема для беседы, – начал было Сэто.

– Отнюдь! Кобояси – нормальный мужик и достоин счастья не меньше других. Уже год прошёл, сколько можно убиваться по призраку прошлого? Надо жить настоящим, Кобояси. Дай мне свой телефон, я покажу тебе, что за приложение.

– Знаешь, я не готов, – холодно ответил Акихиро. – И телефон я дома забыл.

– Жаль, жаль. Тем не менее я пришлю тебе ссылку. – И Кавада, достав телефон, начал что-то быстро на нём набирать.

Настроение у Акихиро испортилось окончательно. Он тут же вновь вспомнил про Кумико, про то, что произошло с их браком и как отвратительно она с ним поступила. Из приятного вечер превратился в мрачный. Мужчина хотел только одного: уйти и напиться дома до беспамятства.

Его состояние заметил внимательный Сэто, в то время как Ода читал Каваде лекцию о том, что нечего совать свой нос в дела других людей.

– Кобояси, выйдем? – коротко предложил Сэто и встал. Акихиро вздохнул и последовал его примеру.

Прохлада ночного воздуха освежила мужчин. Отойдя немного от бара, Сэто остановился и повернулся к Акихиро:

– Слушай, ты его извини. Он перегнул палку, но нас всех заботит твоё нынешнее состояние. Ты только сегодня решился на встречу, а до этого целый год нас игнорировал. Я понимаю, тебе плохо, но в чём-то Кавада прав. Тебе пора действительно начать жить дальше. Не существовать, а жить. Забыть о прошлом, ведь его уже не вернёшь. И Кумико не вернёшь. Она сделала свой выбор, а ты должен сделать свой. Если сейчас не готов, то хотя бы подумай об этом.

Акихиро молча слушал Сэто и понимал, что в его словах есть доля правды. Однако он не ожидал, что друзья начнут так на него наседать. Какое им вообще дело до его жизни? Какое право они имеют влезать туда, куда их не просят?

– Послушай, Сэто…

Акихиро не успел договорить, поскольку увидел выходящих из бара Оду и Каваду.

– Идём в другой бар! – крикнул вечно неугомонный друг.

Акихиро и Сэто подошли к ним.

– Я пас! – сказал Акихиро. – С меня уже, пожалуй, хватит.

– Да ты чего, Кобояси? Вечер только в самом разгаре! – не поверил своим ушам Кавада.

– Нет, ребят. Хорошо посидели, но я домой. У меня завтра куча неотложных дел. Спасибо за вечер.

С этими словами Акихиро развернулся и ушёл, оставив недоумевающих друзей. Ода хотел было пойти за ним, но Сэто остановил его:

– Оставь его. Ему надо подумать. Зря ты так, конечно, Кавада. На что ты рассчитывал?

– А я-то чего? Я просто сказал, что думаю. Откуда я знал, что он так отреагирует.

– Баран ты потому что, Кавада. Никогда не думаешь, прежде чем языком молоть. Ладно, позвоню ему завтра, узнаю, как дела.

И друзья продолжили свой рейд по барам.

На самом деле у Акихиро не было никаких неотложных дел. Он просто хотел уйти. Домой ему тоже не хотелось, и он решил вернуться в бар «Сеть», чтобы напиться там в одиночестве и, быть может, сходить к ближайшим ночным бабочкам. Он чувствовал себя одиноким, преданным. Встреча с друзьями, на которую он так рассчитывал, обернулась неудачей. Ему казалось, что бывшие одногруппники слишком много на себя берут, пытаясь учить его уму-разуму и диктовать, как ему жить. Он и без них прекрасно всё знает, без них и разберётся.

Акихиро вошёл в бар, который к этому времени был набит битком. Однако ему повезло: один свободный столик всё же остался. Подозвав официанта, он заказал виски. Ожидая выпивку, мужчина с тоской смотрел на веселящиеся, смеющиеся компании, которым не было до него никакого дела. Он подумал о друзьях, которые сейчас так же продолжают веселиться, но уже без него. Правильно ли он сделал, что ушёл? Может, нужно было остаться, проигнорировав слова Кавады и Сэто? Всё же они беспокоятся за него.

В любом случае выбор был уже сделан, и вернуться к друзьям Акихиро уже не мог. Да и не стоило. Мужчина твёрдо решил, что без него им лучше, а ему нужно обо всём подумать.

Тем временем официант принёс ему виски, и Акихиро сразу же заказал следующую порцию, зная, что содержимого первого стакана ему будет мало. Он не торопился осушить его, делал небольшие глотки, смакуя напиток. «Уж не знаю по поводу лучшего в городе нюхансю, а вот виски у них точно хороший. Надо будет при случае сказать об этом Оде», – пронеслась в голове мужчины мысль, заставив его улыбнуться.

– Добрый вечер! – произнёс прямо над его ухом приятный женский голос.

Повернув голову, Акихиро не поверил своим глазам. Перед ним стояла точная копия его бывшей жены и улыбалась ему.

– Кумико… – нерешительно произнёс мужчина.

– Кумико? – непонимающе переспросила женщина. – Меня зовут Дзёро.

«Что за странное имя?» – подумал Акихиро, но вместо этого сказал:

– Извините, обознался.

– Не страшно. Разрешите? – она вопросительно взглянула на место за его столиком.

Мужчина кивнул, и Дзёро грациозно опустилась на свободный стул.

– Вы не представились, – заметила она.

– Кобояси Акихиро, – мужчина был всё ещё смущён тем, насколько женщина напоминала Кумико. Она выглядела словно её сестра-близнец, и Акихиро не знал, как себя вести дальше. Он даже не был уверен, что ему хочется знакомиться с этой Дзёро.

Она же, видя его нерешительность, восприняла всё по-своему. Подозвав официанта, она попросила принести ей коктейль, а ему – ещё одну порцию виски.

– За знакомство, если вы не против.

«Да чёрт с ним, вдруг это моя судьба?» – решился мужчина и улыбнулся своей новой знакомой.

Они разговорились. Оказалось, что такое необычное имя ей дала мать, выросшая за границей и плохо разбирающаяся в японских именах. Отец же не стал противиться, понимая, как его жене трудно адаптироваться в пока ещё чужой для неё стране. Беседа шла легко и непринуждённо. Его собеседница была прекрасна, и Акихиро невольно любовался ею. Он чувствовал себя спокойно, легко поддерживая разговор, который лился подобно горному ручью. Они много шутили, оказалось, что у Дзёро прекрасное чувство юмора, отчего атмосфера становилась ещё более непринуждённой.

Акихиро чувствовал, будто знает её целую вечность. Ему нравилось говорить с ней, смотреть, как она смеётся, лукаво улыбается и хитро щурится, когда смеётся. Эта девушка всколыхнула в нём давно забытые эмоции: он никогда не верил в любовь с первого взгляда, но сейчас ему казалось, что он влюблён. Чисто и искренне, как не был уже долгие годы.

Однако всему, даже самому хорошему, когда-то должен наступить конец. Дзёро посмотрела на часы:

– Ой, уже так поздно! Мне, пожалуй, пора.

Акихиро, не ожидавший этого, был не готов расстаться с ней так скоро:

– Позволь, я тебя провожу.

Вместо ответа она коротко кивнула, и они вышли из бара. Время близилось к полуночи, и они отправились искать такси.

– Где ты живёшь?

– Район Янака.

– Ого, всегда хотел побывать в этом районе, но как-то не пришлось. Устроишь мне экскурсию?

– Сейчас? – девушка удивлённо изогнула бровь.

– А почему бы и нет? – засмеялся в ответ Акихиро.

Такси в Токио было не менее распространённым видом транспорта, чем общественный, поэтому никаких проблем у пары не возникло. Во время поездки каждый был погружён в свои мысли. Внезапно Акихиро занервничал. В голове начали проноситься мысли о том, что будет дальше. Сегодняшняя встреча с Дзёро будет иметь продолжение? А если да, то каким бы хотел его видеть сам Акихиро? Хочет ли он отношений с ней или пока что не готов ни к чему серьёзному? А если и готов, то сможет ли он уделять ей больше внимания, чтобы в результате всё не закончилось как с Кумико?

В раздумьях дорога пролетела как один миг. Они вышли из такси, и Дзёро повела его по спокойным извилистым старинным улочкам района Янака. Несмотря на тёмное время суток, Акихиро всё равно был заворожён и даже не мог себе представить, насколько здесь всё пропитано атмосферой старого города. В свете фонарей всё выглядело так, будто снова заработавшая машина времени перенесла их в эпоху, когда Токио сплошь состоял из таких вот невысоких домиков. Так, неспешно прогуливаясь, они дошли до дома, в котором жила Дзёро. Он был под стать району – старинный, двухэтажный, с небольшим балкончиком на втором этаже. Даже входная дверь была стилизована под сёдзи^[5]. Дом стоял около пруда, немножко в отдалении от других, но тем не менее гармонично вписывался в окружение.

Подойдя ко входу в дом, Акихиро почувствовал, как сердце сжалось. Им предстояло проститься, и он не знал, когда им в следующий раз суждено увидеться. И суждено ли вообще.

– Что ж… – начал было мужчина, но Дзёро перебила его:

– Я понимаю, уже поздно, но, может быть, хочешь зайти? Попьём чай, поговорим, а потом, когда надоест, поедешь? Так не хочется заканчивать такой чудесный вечер.

Приглашение застало Акихиро врасплох. Посещение чужого дома было очень интимным, и даже давние друзья не приглашали к себе в гости почти никогда. Однако мужчина упорно не желал прощаться с Дзёро. Это была самая необычная женщина из всех, кого он встречал: неординарная, чарующая, смелая и очень красивая. Именно такую девушку всегда и воображал себе Акихиро. Кумико ей даже в подмётки не годилась.

Мужчина улыбнулся и коротко кивнул, принимая приглашение. Дзёро обрадовалась его решению, и на секунду Акихиро показалось, что в её глазах запрыгали весёлые чёртики. Женщина открыла дверь, и они вошли внутрь. Она включила свет, разулась.

– Чувствуй себя как дома! – бросила она ему и прошла вглубь дома.

Акихиро проследовал за ней в гостиную. Убранство было простое и аккуратное, из мебели – диван, небольшой столик и парочка стеллажей с книгами. Дзёро ушла на кухню готовить им чай. Мужчина, пока ждал её, разглядывал книги на полках. Превалировала классика, как японская, так и зарубежная, но изредка попадалась и современная литература.

Дзёро вернулась в гостиную и поставила поднос с чашками, чаем и чайником на столик. Засыпав чай в чашку, она долила немного кипятка и принялась размешивать содержимое бамбуковой мешалкой. После появления пенки она добавила ещё воды и с лёгким поклоном протянула чашку Акихиро. Он принял её, также слегка поклонившись, и, восхищённый столь изящной чайной церемонией, сделал небольшой глоток и вернул чашку Дзёро. Женщина улыбнулась и, приняв чашку, тоже сделала глоток. Затем она отставила её в сторону и принялась готовить напиток для себя. Закончив, она расслабленно откинулась на спинку дивана, наслаждаясь чаем.

– Восхитительный чай. Где ты научилась чайной церемонии? Сейчас это редкость, – произнёс удивлённый Акихиро.

Дзёро, хитро улыбнувшись, ответила:

– У меня много талантов.

– Каких ещё, например?

Словно ожидая этого вопроса, она встала и достала с одной из полок биву и плёктр^[6]. Подсев с инструментом поближе к Акихиро, Дзёро принялась играть, создавая поистине чарующую мелодию, вводя мужчину в состояние, близкое к трансу. Он никогда не слышал столь прекрасной игры, да и что тут говорить, биву ему доводилось слушать редко. Ему хотелось, чтобы музыка лилась бесконечно, наполняя всё его существо своим звучанием.

Когда Дзёро закончила и отложила музыкальный инструмент, их глаза встретились. Акихиро придвинулся совсем близко к женщине, и она, решив больше не медлить, наклонилась к нему и легонько коснулась его губ своими. Мужчину словно пробил электрический разряд, дошедший до самого сердца. Переходя к более решительным действиям и впиваясь в её уста жадным, ненасытным поцелуем, он почувствовал во рту лёгкую горечь, но не стал прерываться. От переизбытка чувств его бросило в жар, закружилась голова, но он продолжал целовать её, одержимый страстью. Затем границы реальности стёрлись, и Акихиро погрузился во тьму.

Открыв глаза, мужчина не мог сфокусировать взгляд. Всё, что его окружало, вертелось, словно в водовороте, отчего его тут же вырвало. Он не понимал, где пол, где потолок и где находится он сам. Голова, словно хрупкое зеркало после удара, раскалывалась на миллион осколков. Он чувствовал себя слабым, подавленным, разбитым, его бросало то в жар, то в холод, ему очень хотелось пить. Жажда была настолько сильной, что ему казалось, словно внутри у него всё пересохло. Акихиро то проваливался в пустоту, то всплывал из неё, однако самочувствие его не менялось. Он не мог ни о чём думать, мысли путались, становясь непослушным клубком. Иногда он чувствовал невыносимое жжение в разных частях тела, кричал от боли и извивался в агонии. Мужчина, потерявшись в пространстве и времени, никак не мог найти дорогу обратно.

Полумрак. Уютный и заботливый. Он не резал глаза вновь пришедшему в себя Акихиро, которому на этот раз было немного лучше. Мужчина до сих пор не знал, ни где находится, ни что с ним случилось. Он попытался пошевелиться, но что-то прочно удерживало его, не давая это сделать. Перед глазами всё по-прежнему расплывалось. Акихиро, закрыв их, лишь молился, чтобы к нему, хотя бы частично, вернулось зрение. Открыв их в следующий раз, он понял, что видит немного лучше, и принялся осматривать себя. Что за чёрт? Он висел в метре над полом, удерживаемый гигантской паутиной. Его охватила паника. Что было сил, он принялся дёргаться, пытаясь вырваться из этих липких объятий, но всё было тщетно. Словно стальными тросами, паутина крепко держала его, а чем больше он пытался освободиться, тем больше сковывала его движения. Довольно быстро Акихиро выбился из сил. Он тяжело дышал, словно пробежав не одну сотню метров, и принялся лихорадочно искать выход из сложившейся ситуации. В голове царил бардак. Она была тяжёлой и ватной, а мысли – сонными, вялыми. Мужчина снова закрыл глаза. Ему казалось, что так он сможет что-нибудь придумать. Однако его размышления были прерваны.

Он почувствовал чьё-то дыхание на своём лице. Он ощутил, как в его душу начал прокрадываться страх. У Акихиро перехватило дыхание. Он собрал остатки мужества и решился взглянуть в лицо неизвестности. Мужчина открыл глаза.

Всё вокруг погрузилось во тьму, из которой прямо на Акихиро смотрели четыре горящих глаза. Мужчина в ужасе закричал. Глаза исчезли, а в ответ на его крик раздался нечеловеческий злобный смех, от которого внутри у Акихиро всё сжалось от страха. Существо, которое минуту назад смотрело на мужчину, всё ещё находилось здесь. Он слышал его. Оно перемещалось, становясь то ближе, то дальше, то левее, то правее. Паника захлёстывала Акихиро волнами. Неизвестность пугала его. Что там сокрыто, в темноте? Нападёт ли оно? Что будет дальше? Мужчина чувствовал себя абсолютно беспомощным, ведь, удерживаемый паутиной, он не мог дать отпор.

Внезапно он услышал щелчок, и всё озарилось яркой вспышкой, ударив по глазам. Поморгав и привыкнув к свету, Акихиро наконец увидел, где находился всё это время. Вся комната была выстроена из человеческих костей, опутанных паутиной. Рядом с мужчиной и на полу отчётливо виднелись обглоданные полуразложившиеся останки человеческой плоти. Вдруг он почувствовал, как что-то ощупывает его голову, и в ужасе принялся барахтаться и дёргаться, истошно вопя.

– Тише. Тебя всё равно никто не услышит, – проговорил рядом с ним знакомый голос.

– Дзёро?..

Она висела под потолком, смотря на него своими горящими глазами. У неё было чёрно-золотое тело паука, торс Дзёро, а изо рта виднелись жуткие жвала. Она улыбнулась ему устрашающей плотоядной улыбкой.

– Моё полное имя – Дзёрогумо, а ты – моя пища. Надо заметить, что ты довольно вкусный. Настолько, что я не могла устоять и уже съела часть тебя. Бедный, под воздействием моего яда ты даже не заметил, как лишился ног. – Она расхохоталась. – Но ничего, ты мне понравился, поэтому я буду смаковать тебя долго. Поглощать кусочек за кусочком, пока от тебя не останется лишь скелет, который станет достойным украшением для моего жилища. А теперь тебе пора спать.

Она спустилась, вплотную приблизила своё лицо к Акихиро и снова поцеловала, впрыснув в него новую порцию яда. Мужчина задёргался, изо рта у него пошла пена, а сознание померкло под дьявольский хохот паукообразного чудовища.

 

Мотель

Дальнобойщик Алексей клял себя на чём свет стоит: «Трижды разнесижды! Какой я кретин! На черта было ехать сутки без сна?! Уже за полночь! Я того и гляди рухну сейчас! И, как назло, ни одного мотеля!»

Спустя час молитвы Алексея были услышаны – на горизонте засверкала долгожданная вывеска.

На ресепшене его встретила роскошная блондинка. Не задавая вопросов, она взяла ключи и отвела его в комнату.

– Хочешь? – недвусмысленно спросила она.

Уговаривать не пришлось.

Проснувшись, Алексей в ужасе обнаружил себя на полу склепа в обнимку со скелетом. Он пулей вылетел оттуда и умчался прочь.

Следующей ночью мотель был готов принять очередного постояльца.

^1]  Фуцкаёи (букв. «дурман на следующий день») – состояние, обозначающее у японцев похмелье.

^[2]  Кирико и токкури – чашка и кувшин, из которого пьют нюхансю. Нюхансю – так в Японии называется рисовое вино сакэ. Само же слово «сакэ» в Стране восходящего солнца обозначает любой алкогольный напиток.

^[3]  Кампай – тост, означающий «пей до дна!», но подразумевающий приглашение выпить вместе, пить до дна вовсе не обязательно. В Японии не принято пить, пока не раздастся призыв «кампай!».

^[4]  Хасиго-дзакэ (дословно «лестница» или «шатание по барам») – японский термин, обозначающий действие, когда в процессе застолья компания считает своим долгом сменить два-три бара или ресторана.

^[5]  Сёдзи – раздвижная дверь в японской архитектуре.

^[6] Бива – японский струнный щипковый инструмент. Плёктр – костяная, пластмассовая или металлическая пластинка. С его помощью защипывают струны и тремолируют на некоторых струнных музыкальных инструментах.

 

Об авторе:

Журналист, писатель, блогер. Творчеством занимается давно. В возрасте 10 лет начала с написания небольших сказок и рассказов для детей, но дальше развивать себя в детской литературе не стала. В настоящее время Александра специализируется на мистических рассказах и готической поэзии.

Она активно публикующийся автор и участник множества литературных конкурсов и премий. Финалист Всероссийской литературной премии «Новый Сказ» памяти Павла Петровича Бажова, финалист II Международного фестиваля им. А. С. Пушкина. Лауреат I Международного фестиваля «Казак Луганский» им. В. Даля.

Сайт автора – http://alexandrailina.ru/, группа «ВКонтакте» – https://vk.com/aleksandrailinawriter

Опубликовано в альманахе «Российский колокол» № Премия Лескова 2022 - 1.
Размещено на сайте 10.05.2022 в 15:28.