Склон, Звезда и сеновал
Отрывок из сборника «Семела»
Страх охватил его всего – от пальцев ног до кончиков волос. Вадим ощутил жуткую дрожь в теле, и плечи слегка дёрнулись от недоброго ощущения холода и неприязни к окружающим его скалам. Он был один. Кричать бесполезно – ребята уже оказались по другую сторону хребта. Они не услышат. Как ни кричи и ни рви голосовые связки. Хоть тенором, хоть басом, а хоть и альтом. Кричи – не кричи. Всё одно: они уходили всё дальше и дальше. Спокойствие и уверенность в своей правоте сменились вдруг на непонятное чувство неопределённости, а затем и бессмысленности нахождения его здесь.
Беспокойство не проходило. Вадим, одержимый мыслью подняться на хребет, не смог предвидеть, что склон окажется столь крутым. Он упустил из виду, что хребет может не вывести его к ребятам, что может не оказаться возможности ни обойти его, ни взобраться вверх. Шли минуты, десятки минут, а беспокойное чувство одиночества не проходило, как бы он ни старался прогнать его, забыть о том, где он. Думал, вернее, заставлял себя думать о чём-нибудь другом, но ничего не получалось.
Вадим лёг на спину. На небосклоне начали появляться первые звёздочки. Он вспомнил стройотряд и сеновал, на котором он шептал Миле в ту незабываемую летнюю ночь: «Милая Мила, я подарю тебе Звезду…»
…Темно. И мы с тобой вдвоём. С плеч скинуты телаги и брошены на сено. Ты лежишь и смеёшься. Я опускаюсь на колени подле тебя. Как блестят твои глаза! Я опьянён любовью к тебе. Я боюсь спугнуть птицу счастья и стараюсь как можно дольше продлить этот счастливый миг – быть с тобою рядом.
Уже ночь. Все давно уснули. А мы здесь вдвоём. И мечтаем о нашем будущем. Как пьянит меня запах твоих волос! Какое нежное тепло излучает твоё тело! От прикосновения к тебе я становлюсь ещё пьянее. И теряю контроль над руками и губами. Я уже не властен над собою. Задыхаясь от поцелуев, мы не можем разорвать объятия. Как трепетно твоё тело! Ты уже не в силах совладать с собой и прижимаешь меня к себе всё сильнее. Ты вся горишь подо мною, и я потерял рассудок в порыве наслажденья. Рука скользит по телу, огибает твой нежный и покорный стан. Я прижимаюсь к тебе сильнее и покрываю твоё лицо поцелуями. Рука нежно опускается на твою прелесть. Как прекрасна ты, и как безумен я в этот миг! Я стремлюсь сорвать твои одеяния. Но ты останавливаешь мою руку…
Нам от объятий было жарко,
От поцелуев губы – огнём.
Как метеор промчалось лето ярко.
Но ты мне шепчешь: «Забудь о нём…»
…Вадим очнулся от воспоминаний. Посмотрел на скалы туманным взглядом и в каком-то неистовстве, в бешеном темпе полез по склону вверх, на хребет, навстречу ребятам. Карабкался, падал, снова карабкался вверх. Песчаный склон не сдавался – вновь и вновь отбрасывал его к подножию. С трудом поднимаясь, он всё настойчивее и настойчивее взбирался по склону, крутому настолько, что ни одна группа не решилась бы взойти на него.
Оцепенение сменилось шоковым состоянием, когда человек не отдаёт себе отчёта, а действует согласно инстинкту самосохранения. Страх гнал Вадима выше и выше. Руки ободрались, из мелких ссадин и царапин сочилась кровь. Он смотрел на свои руки обезумевшим взглядом, но, не чувствуя боли, продолжал путь наверх. Один неверный шаг – и он с обрушившимися камнями полетел вниз. Опять всё сначала.
Вадим лежал и думал о Ней…
Как хотела ты любви!
Быть единственной желала.
Нынче шепчешь: «Не зови…»
Неужели Звезды мало?!
…А ведь днём всё шло по намеченному плану. Командир вёл группу к перевалу. Группа шла вдоль подошвы хребта, затем, поднявшись чуть вверх, пошла вдоль по склону, надеясь, что далее хребет будет менее высоким и там удастся его преодолеть с меньшими затратами сил. Тем более что командир тешил себя мыслью, что именно с этой стороны хребта можно будет выйти беспрепятственно к разрезу в скалах, а следовательно, и к злополучному перевалу, к которому они идут уже целый день.
Близился вечер, начал опускаться туман, температура воздуха стремительно падала. Командир торопился, чтобы успеть до тумана выйти к перевалу. Но, как известно, спешка – это плохой помощник, особенно в горах. Командир пожалел ребят и решил сохранить их силы. Поэтому повёл группу вдоль склона, а не вверх на хребет. Хотя последнее было более правильным и совсем уж очевидным решением. Видно, торопливость сделала своё чёрное дело. Группа двинулась вдоль склона по берегу горной речушки. Командир шёл впереди, остальные осторожно следовали за ним. Замыкающим шёл Вадим. Склон был сухой, но по камням следовало идти очень осторожно. Местами склон становился песчаным, идти становилось всё сложнее…
…А теперь он сидел один. Руки тряслись мелкой дрожью, как у алкоголика утром после ночной попойки. Вадим смотрел на них пустыми, ничего не понимающими глазами и улыбался чужими деревянными губами, такими непослушными, словно схватившими столбняк. Он смеялся над своими дрожащими руками, будто это были не его руки, будто он наблюдал за всем этим из окна уютной квартиры, или по телевизору, или в кино. Он не понимал, что происходит. Он уже потерял счёт времени и не знал, где он и что здесь делает.
Через некоторое время шоковое состояние начало отступать. Дрожь в руках прошла, хотя периодически его всё-таки передёргивало: по спине, от головы до пояса, пробегали многочисленные холодные мурашки.
Вокруг стояла тишина. Солнце зашло за тучи. Ветра не было. Безмолвие. Ни шума, ни шелеста, ни голосов, ни звука падающих камней. Жутко. Один среди скал, один среди гор. А впереди ночь. Первый поход в горы – и сразу такое испытание. Испытание на выдержку, на силу воли, на стойкость. Вадим успокоился и сел. «Спокойнее, спокойнее, – шептал он сам себе. – Всё будет хорошо». И продолжал мысленно разговаривать с Милой…
Иль боишься ты огня,
Что в груди моей пылает?
Верю-верю: дождусь дня –
Твоё сердце вновь оттает…
…Мозг заработал трезво. Шок прошёл. Вадим вновь обрёл веру в свои силы и не сомневался в правильности выбранного пути. И как оказалось потом, именно этот путь вёл к тому злополучному перевалу, к которому группе суждено было подойти только завтра к двум часам дня. Глянул на свои искромсанные и перемазанные глиной и песком руки и, усмехнувшись, покачал головой. Посмотрел на склон, по которому он взбирался с таким усердием, и, смеясь над собою, сказал: «А мог бы и залезть, если бы не торопился».
Посидев, отдохнув, поправив одежду, Вадим встал и пошёл в противоположную сторону, туда, где, по его убеждению, находился перевал. Спустился густой туман. Видимость – тридцать метров. Перешагивая через речку, хотя это громко сказано, скорее через ручей с прозрачной водой, он решил напиться. Нагнувшись, не снимая рюкзака, припал к воде. Рюкзак придавил его сверху. Глоток, ещё глоток, хочется пить ещё и ещё. Уже невозможно вздохнуть. Насилу оторвавшись и жадно заглатывая воздух, Вадим с трудом отдышался. Затем припал ещё раз. Вода придала ещё сил, и появилась какая-то злость, но не на командира и не на ребят, а злость сама по себе, такая хорошая спортивная злость. Он верил, что идёт верным путём, и жалел, что никак не может сообщить ребятам, что они не туда пошли. Не думая о последствиях и о том, что его ждёт ночью, если он не встретит группу, он шёл вперёд к перевалу. Подсознательно Вадим верил, что ребята обогнут хребет и выйдут ему навстречу.
Он шёл вперёд. Но уже через полчаса справа послышались крики: знакомые голоса звали его по имени. Группа благополучно вышла на плато и решила на нём заночевать. Вадим повернул в ту сторону, откуда раздавались крики, и уверенно двинулся вверх по склону.
Об авторе:
Родился 3 января 1961 г. в с. Касьё Смолевического района Минской области БССР. Автор 8 научных статей, публиковался в газетах «Советский инженер» и «Автозаводец». Автор сборника «Медунецкая история: от войта до певца» (Минск, 2016) о дворянском роде Медунецких. Участник Пустошкинских межрайонных краеведческих чтений: в 2016 г. с докладом «Имения Медунецких в Себежском уезде», в 2019 г. с докладом «Два Казимира. Две Судьбы» об участниках восстания 1863 г. Принимал участие в Х Псковских международных краеведческих чтениях (2020 г.) с докладом «Зарождение династии Медунецких на Псковской земле». В 2020 г. публиковался в сборниках:
«За стеной сна», «СовременникЪ», «Отражение. XXI век» (первый выпуск), «Российский колокол» (альманах, 2 выпуск).
