В особом отделе
отрывок из повести «Везунчик»
Мы же заняли утреннюю позицию, пообедали как следует – ротный подсуетился. Только начали банить орудие – пришел посыльный. Старлей требовал к себе.
– Закончите орудие – личным оружием займитесь.
– Все сделаем. Иди, Тимофеич, начальство ждать не любит. Тем более ругать нас вроде не за что, значится – хвалить будут.
Расчет взялся за банник:
– И-и-раз, и-и-раз!
Ладно, без меня обойдутся. Не удалось погреться на чистке орудия – бегом погреюсь. Дождь не переставал, хотя и стал мелким. Мокро, зато авиации не будет.
Прихрамывая, бежал между деревьями, стараясь не цеплять крупные ветки. Бежал и думал, что с расчетом вроде наладилось. Снарядный Жестовских сунул немецкий котелок. Очень удобный, полукруглый.
– Пользуйся, если не брезгуешь.
Понятно, с убитого снял. Так ведь для меня. Не забыл. Чего кобениться. Котелок чистый.
Команды выполняют без разговоров. Хан – Сайдулаев, – видно, за то, что я его рано утром учел, вообще смотрел по-собачьи преданными глазами, даже неудобно как-то.
Шитов подмигивал, чего-то изображал лицом. Я ничего не понял. Может, хотел чего сказать, но наедине нам остаться не случилось. Вернусь – спрошу.
Командиров нашел в просторном шалаше, сверху веток прикрытых двумя плащ-палатками.
– Товарищ старший лейтенант, временно исполняющий обязанности командира орудия, рядовой Колобов…
– Заходи, молодое дарование.
В голосе, взгляде старлея было что-то странное, будто он сожалеет, вроде чего-то ему не нравилось. Наверное, больше всего не нравился ему я.
– Рассказывай, как портфель добыл.
– Взрывной волной, наверное, на дерево его закинуло. Рядовой Шитов углядел.
– Высоко?
– Я Шитову на плечи сел, карабином еле достал.
– Так…
Ротный достал из планшетки исписанный лист, карандашом что-то стал добавлять.
– Рядовой Шитов, должность?
– Ездовой, первого орудия, первого артвзвода.
– После соединения с дивизией будете давать показания в особом отделе, договоритесь, чтоб ваши показания не отличались. Я обязан немедленно вас отправить вместе с портфелем, но оставить орудие без наводчика и ездового не могу.
– Зачем особый отдел?
– Может, нам специально этот портфель подбросили.
– Слишком сложно и ненадежно, мы ведь могли его и не заметить.
– Я-то понимаю, но ты этих ребят не знаешь.
В деревне нас ждали офицеры особого отдела. Политрука и нас с Шитовым повели в одну из хат.
Особисты прекрасно понимали, что мы устали, замерзли и вымотались до крайности. Капитан даже неловко извинился, но объяснил, что наших показаний ждут немедленно где-то там… наверху.
Быстро опросили поодиночке, записали, попутно напоив горячим чаем с галетами.
Опросные листы в запечатанном конверте увез мотоциклист, а нас отпустили сушиться и спать.
Разбудил запах каши.
Открыл глаза – и понеслось.
– Колобов, быстро ешь и мухой в особый отдел. Сегодня всех опрашивать будут, после – к командиру батареи.
Поел и целый час рассказывал неласковому майору свою жизнь от рождения до передачи портфеля младшему политруку. Записал майор и номера полевой почты отца и младшего братишки. Обстоятельно так поговорили.
Опросили весь расчет и расчет второго орудия.
На Шитова майор наорал и заставил бежать срезать погон с лошадиного хвоста. Погон в опечатанном конверте вместе с грозным майором укатил на бронеавтомобиле.
Капитаны как по команде закурили.
– Чего майор такой злой?
– Он не злой и не добрый, нам эмоций иметь не положено. Посчитал нужным такую манеру беседы.
– Если это беседа, какой же тогда допрос?!
– Изменишь Родине – узнаешь. А так – врете вы с Шитовым. А нам разобраться требуется, имеет ли ваше вранье отношение к трофею. Ты вот, Колобов, почему советской власти врешь?
Я аж задохнулся от возмущения. Я себя уже видел с сержантскими петлицами, с орденом на груди.
– В чем же это я советской власти вру?
– Ты, вьюноша, какого года рождения?
Моментально все возмущение испарилось, а я густо покраснел, уши горели, как раскаленные утюги.
– Вот видишь, как тебе верить?
– Так я же…
– Да понятно, так какого?
– 25-го.
– А в военкомате записали 23-го, почему?
– Сказал, что дом разбомбили, документы сгорели. Поверили.
– А чего Шитов темнит?
– Не знаю, правда, товарищ капитан.
Второй капитан загасил папиросу.
– Небось, нож складной нашел или пачку сигарет, а теперь боится, что в мародеры запишем.
– А может, желудок не сдюжил, вот и стесняется признаться.
– Чего ж вы нас мытарите, немца допросите, он-то точно все про портфель знает.
– Поучи нас работать, боец. Закопали твоего немца. Дохлого его сюда привезли. Лучше мы здесь все вопросы закроем, чем они потом у кого-то возникнут. Вас с Шитовым должны на награды представить, и если что – догадываешься, сколько людей подвести можешь?
– Ясно. Разрешите идти, товарищи чекисты?
– Вали и мародера забирай, да в порядок себя приведите, товарищ боец.
– Есть в порядок привести.
– Ты чего прижал с той легковушки? – спросил у Шитова.
– Второй день сказать хочу, да все как-то неловко. Ты из пистолета стрелять умеешь?
– Конечно, а что?
– Пистолет я там подобрал, в кобуре. Кожа кобуры такой выделки, я такой в жизни не видел.
– А «контрики» думают, что ты перочинный нож припрятал.
– Ножик тоже, но его я себе оставлю, а ты пистолет забирай, раз обращаться умеешь.
– Трофейное оружие сдавать положено.
– Да ладно. Сунешь в карман – и вся недолга. Командир ты у нас или кто?
Об авторе:
Родился в 1955 году в семье военнослужащего.
С 1972 по 2002 годы проходил службу на разных должностях в Вооруженных силах СССР и РФ. Судьба распорядилась так, что половину этого срока он провел за рубежами нашей Родины: в Восточной Европе, Азии и Африке. Неожиданно для себя и окружающих в 2014 году написал рассказ «Война моего отца», который был опубликован в сборнике литературного общества «Добро». Позднее к «Войне…» добавляется еще ряд работ, сведенных в повесть «Офицерская сага».
Он – обладатель Гран-при международного конкурса «Янтарный берег» 2020. Призер конкурса «Герои Великой Победы» (2019). Финалист Русско-болгарского конкурса «Писатели за добро». Член Международного союза русскоязычных писателей и Международного Союза писателей.
