Волшебники
1
‒ Этого срочно в операционную! ‒ на лету скомандовала врач, показав на парня.
‒ Но тут ещё девочка. Тоже без сознания, ‒ возразил дежурный медик.
‒ Сначала парня. Совсем плох. Минут двадцать продержится, не больше. Девочку готовьте следом. Времени в обрез.
И в этот момент он пришёл в себя.
‒ Смотрите, глаза открыл, ‒ дежурный за рукав остановил врача.
‒ Невозможно! Тогда всё же девочку вперёд, ‒ мгновенно изменила решение доктор и, повернувшись к молодой медсестре, распорядилась: – За этим следите. Весь поломанный. Никуда не отходить!
Парень открыл рот, словно пытался что-то сказать, но лишь глотал воздух. Из-под повязки на голове потекла тоненькая струйка крови.
‒ Потерпи немножко. Тебе лучше не напрягаться, ‒ посоветовала медсестра.
«Добрая девушка, и голос у неё нежный», ‒ подметил про себя парень.
‒ Скоро врач освободится и сразу возьмётся за тебя. Она отличный специалист, не таких поднимала. Настоящая волшебница. Сейчас я тебе помогу.
Медсестра поднесла ватку к его лицу, но тут кровотечение остановилось и взгляд пациента стал осмысленным. Некоторое время он повертел глазами, дыхание успокоилось.
‒ Мне лучше, ‒ неожиданно вполне внятно произнёс он.
От удивления медсестра потеряла равновесие, так что едва не повалилась на пол.
«Ну да, конечно, ‒ он вспомнил, как на маршрутку, в которой ехал, налетел огромный рефрижератор. ‒ О какой девочке они говорили? Да, там сидела за мной, смешливая такая, школьница. Всю дорогу болтала глупости по смартфону… Как только нас не расплющило этой махиной? Надо же, так глупо попасть в историю… Незаметно ускользнуть теперь не получится…»
В это время скрипнула дверь.
‒ Спрашивает, как парень. Девочка совсем никакая, селезёнка в клочья. Не выживет, жалко, ‒ это кто-то из коридора заглянул в палату.
‒ Он пришёл в себя и заговорил, ‒ ответила медсестра голосу.
‒ Не может быть! Тебе показалось. Он же труп.
‒ Не беспокойтесь, жив я, ‒ ответил парень уверенно. ‒ Девочкой занимайтесь, я потерплю.
‒ Ну что, слышал? А говоришь, мне показалось.
Дверь хлопнула.
«Ладно, ‒ сказал он про себя, ‒ сейчас поправлюсь, соберусь и помогу им с девочкой, лишь бы ещё немножко продержалась. Сделаем ей селезёнку… Дайте только поудобней лечь. Спина затекла».
Повернув голову, парень осмотрелся вокруг своей каталки.
‒ Ты смотри, он ещё подняться хочет! ‒ закричала медсестра.
‒ Да не ори ты, глупая! Голова раскалывается. Лучше принеси воды попить.
‒ Нельзя тебе ничего.
‒ Конечно, можно. Или сейчас сам встану!
Девушка мигом выскочила в коридор.
«Хорошо… Мне уже лучше… Ну вот, малышка, принимаюсь за тебя… Где эта чёртова медсестра?»
Потом закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться…
2
Едва закончив работу, он на минутку задремал.
‒ Что, дождался, друг? Теперь твоя очередь! ‒ привёл его в чувство бодрый голос врача. ‒ После такой сложной операции мне кажется, что я сейчас горы сверну. Из ничего девчонке собрали селезёнку… Да ты, дружок, в сознании?!
‒ Екатерина Николаевна, он вставать хотел и не успокоился, пока я не принесла воды.
Женщина-врач грозно посмотрела на медсестру.
‒ Я же предупреждала.
‒ Это правда, доктор, я в порядке, ‒ спокойно произнёс он. ‒ Мне тут холодно под простынёй. Боюсь заболеть, ноги окоченели.
‒ О чём он говорит? Подождите… ‒ врач, осторожно снимая бинты, принялась внимательно осматривать пациента. ‒ Ничего не понимаю. Три часа назад… А где же?
‒ Китти… ‒ Он слегка улыбнулся.
Доктора словно током ударило. На минуту ей показалось, что она находится в нереальном мире.
«Сначала девочка, теперь этот парень, а ещё… Как он её назвал?»
‒ Мы знакомы? ‒ Она ничего не понимала.
‒ Конечно, нет.
Эти его слова и интонация лишь усилили подозрения.
‒ Вы уверены?
‒ Конечно, да.
Что-то очень подозрительным показалось ей в происходящем. Но совершенно точно, этого парня она видела впервые в жизни.
‒ Может, учитесь с моей дочерью?
Он отрицательно покачал головой.
‒ А это откуда у вас? ‒ внимание врача привлекло необычное тату.
‒ Когда-то матросом плавал на остров Пасхи. Там сделал.
‒ День понаблюдаем за вами и, если всё нормально, выпишем из клиники, ‒ врач вынесла вердикт и быстро покинула палату.
‒ Вероятно, ей около пятидесяти. Всё такая же красивая. Даже лучше! Замужем, воспитывает дочь… Это я о своём, ‒ объяснил он медсестре. ‒ Принеси что-нибудь надеть и горячего чая. Чувствую, простужусь у вас!
3
Он хорошо это помнил.
Тот последний свой вечер они проводили в «маргариновой» кафешке. Только что принесли заварные пирожные и кофе.
‒ Откуда у тебя такое тату? Необычное, ‒ она провела пальцем по его руке.
‒ Это ронго-ронго. Когда-то давно матросом плавал на остров Пасхи.
‒ Давно? Ребёнком, что ли?! И сделал себе тату!
‒ Да как сказать. Ну, может не так давно. Ты меня не слушаешь, а я тебе рассказываю, что они с давних времён здесь, на Земле. Может, даже всегда, потому что не люди. Или не совсем люди. Я знал волшебника, который мог превращаться в цветок. Они, конечно, не боги ‒ их власть не безгранична. И, главное ‒ волшебники смертны, хотя и живут намного дольше, чем обычный человек. Двести или триста лет ‒ для магов не возраст. Они творят чудеса и управляют нашей жизнью.
‒ Ты так говоришь, как будто сам один из них.
‒ Да, конечно.
‒ Нет, не верю. Настоящие волшебники ‒ это мы, врачи, ‒ Катя элегантно стряхнула пепел с тоненькой сигареты.
‒ Хорошо, что так, а то я подумал, что ты совсем в чудеса не веришь.
‒ До вчерашнего дня не верила. Пока удивительным образом не сдала экзамен по эмбриологии. Сама не понимаю, как это получилось. Вытащила билет с этими проклятыми фибриллами…
‒ Я в этом ничего не понимаю. Но, может, тебе кто-то помог?
‒ Там рядом не было никого, кто бы подсказал. Представляешь, я даже не помню своего ответа. А в зачётке ‒ «отлично»! Просто невероятное везение!
‒ Может быть, преподаватель чего-то от тебя хотел?
‒ Шутишь?! А почему ты не рассказываешь, где сам учишься? ‒ ей очень хотелось узнать о нём подробней.
‒ Я уже получил образование и работаю. Всё время говорю тебе об этом. Вот, смотри! ‒ он показал ей ладонь. Потом на мгновенье её закрыл, а когда разжал, в ней оказалась необычная янтарная брошка в виде жука с поднятыми крылышками.
‒ Красивая. Я знаю, ты умеешь делать фокусы.
‒ Хочешь, полетит?
Жук замахал крылышками и поднялся в воздух.
‒ Сейчас все сбегутся на твоё представление, ‒ испугалась она.
‒ На нас никто не обращает внимания.
‒ Признайся, учишься в цирковом?
‒ Хорошо, пусть будет цирковое училище. Чтобы ты успокоилась.
‒ Не врёшь?
‒ Нет, конечно! Я просто показал фокус, а тот, что летает вокруг нас, ‒ механическая игрушка. Держи подарок, коллега, ‒ он поймал жука и положил ей в руку.
‒ Циркач и врач ‒ какие мы коллеги?!
‒ Ты же сказала, что врачи умеют делать чудеса.
‒ У нас они совсем другие. Хотя тоже рукотворные и для них требуется не меньше точности и терпения. Ошибаться никак нельзя. А ты интересно рассказывал про волшебников, можно подумать, что сказочник. Может, книги пишешь?
‒ Пусть будет так! Слушай дальше, раз тебе понравилось. Вот жила одна волшебница, яркая и чувственная. Училась на медицинском, любила «Роллинг Стоунз». Звали её Китти.
‒ Это только ты меня так зовёшь. Хорошо, продолжай!
‒ Хотела стать классным хирургом.
‒ И любила циркача! Мечтала выйти за него замуж и родить ребёнка. Обязательно ‒ девочку.
‒ Понимаешь, у волшебников с этим не всё так просто. Точнее ‒ вообще никак.
‒ Они не могут иметь детей?
‒ У них серьёзные проблемы с фибриллами!
‒ Ты знаешь, что это такое?! ‒ рассмеялась она.
‒ Да, конечно!
‒ Опять врёшь!
‒ Ладно, постараюсь объяснить. Они не могут заводить семью. Таков их кодекс. Своего рода клятва Гиппократа для волшебников.
‒ А по-моему, они просто вруны! Ты меня бросишь?
‒ Разве не ты у нас волшебница? Произнесёшь заклинание, поманипулируешь магическими нейрохирургическими инструментами ‒ и сотрёшь мою память, чтобы я не мучился и не тосковал, раз у нас не получится нормальной семьи.
‒ И ты всё забудешь?
‒ Увы.
‒ Неужели совсем ничего не будешь помнить?
‒ Ты же сама лишишь меня памяти.
‒ Я постараюсь немножко оставить.
‒ Так нельзя. Клятву Гиппократа никому не дано нарушать ‒ ни врачам, ни волшебникам.
‒ Я бы нарушила… Вероятно, кто-то другой из нас волшебник.
‒ Кто-то другой у нас фокусник и сказочник!
‒ Да, конечно! ‒ согласилась Китти…
Эпилог
Он даже не видел этой школьницы-болтушки. Главное, что девочка пошла на поправку. А самого парня к вечеру следующего дня выписали. С Китти он больше не встречался ‒ осматривал его дежурный врач. Для отвода глаз парень долго благодарил за своевременную заботу, за то, что так быстро поправился. Ещё сказал, что Екатерина Николаевна ‒ чудесный хирург и вообще настоящая волшебница. Врач вроде бы поверил.
Добрая медсестра при этом осторожно улыбалась.
‒ Разве что-то не так? ‒ спросил он её напоследок.
‒ Конечно, вы правы. Я тоже считаю: без волшебства здесь не обошлось!
Про волшебника
Случилось это в поезде Тобольск ‒ Москва. Когда садился, миловидная проводница посмотрела на меня как-то странно, словно оценивала.
‒ Четвёртое купе, ‒ предупредила она.
Там оказалась женщина с тяжелобольным ребенком. Я и не представлял, что такое может быть. В обычной жизни мы всего этого не видим. А тут: страх, боль, безнадёжность.
Крепкий парень в трениках вырос передо мной из ниоткуда.
‒ Твоя ‒ верхняя полка, ‒ подтвердил он.
Похож на уголовника: землистого цвета кожа, с большой татуировкой на плече.
‒ Я пью, ‒ глядя в упор, честно признался он.
‒ А я совсем не пью, ‒ отвечаю. Про себя думаю: «Попал! Больной ребёнок и уголовник. “Отличная” компания».
‒ Ты меня полицаям не сдашь? ‒ заволновался попутчик.
‒ Если будешь приставать.
Пока устраивался, женщина оставила купе.
‒ Вот такая история. Видишь, какой… Мишей зовут. А меня ‒ Димой.
В ответ и я назвался. Замечаю, что не такой он страшный, как показалось сперва. Лицо грубое, но простодушное. Такой русский папуас.
‒ А как супругу зовут? ‒ интересуюсь.
И тут появляется женщина.
‒ Лена, он решил, что ты моя жена! ‒ «Уголовник» подмигнул нашей соседке.
‒ Не дай Бог! ‒ ответила женщина.
Они стали препираться как близкие люди.
‒ Разыгрывают, что ли? ‒ засомневался я. ‒ Может, брат и сестра? Только внешне совсем не похожи.
Устроившись на полке, я стал осторожно рассматривать ребёнка. Неподвижно лежит внизу, напротив меня. Совсем маленький, года три, не больше. Видно, что не разговаривает, только глазки живые.
‒ Сколько Мише? ‒ интересуюсь у матери.
‒ Десять.
В этом возрасте мальчишки сломя голову в футбол гоняют, а этот несчастный лежит как маленькое корявое деревце, полностью обездвиженный. Весь изогнутый совершенно неправильно, вывернутые наизнанку тоненькие косточки рук и ног обтягивает бледная кожа.
‒ Я при ребёнке не могу, ‒ объясняет Дима и, достав из-под стола бутылку водки, покинул купе.
Следом вышла Лена. Я отвёл от мальчика взгляд. Вид не для слабонервных. Надо же, оставила со мной. А он лежит тихо, голоса не подаст.
Первым вернулся Дима, повеселевший от алкоголя.
‒ Куда едешь? ‒ спросил он.
‒ В Москву.
‒ Значит, всю дорогу вместе, а они, ‒ кивнул в сторону Миши, ‒ выйдут в Глазове. Хорошая женщина. Другая бы бросила. Кем работаешь?
‒ Слушай, Дима, зачем тебе знать, кем я работаю?
‒ Для разговора.
‒ Ты обещал, что будешь вести себя тихо.
‒ А я что? Спросить нельзя?
Тут в купе вошла Лена со стаканом кипятка.
‒ Тогда я с тобой поговорю, ‒ Дима переключается на женщину.
‒ Ты мне с Сургута надоел. Не хватит водки?
‒ Могу и не пить. Как-то по молодости завязал. Подружка в отместку разбавила водку керосином, а я махнул залпом полстакана. После этого на спирт год не мог смотреть.
‒ Так и бросил бы совсем. Зачем снова принялся?
‒ А что остаётся? У меня никого нет. Жена бросила, дочь не хочет общаться… Вот у тебя муж, ребёнок.
‒ Я не замужем. Просто живу с парнем. Муж оставил нас, когда это случилось. А ты бы не ушёл?
Кивнув, Дима согласился.
‒ Но потом бы вернулся. Нет, точно, ‒ стал уверять он, ‒ к тебе бы обязательно. И Мишка хороший. Просто сразу тяжело принять это. Вот у меня жизнь не складывается. Четыре года получил по глупости. Прошлым летом вышел. Всё из-за того, что двое напарников сгорели на работе, а я как старший отвечал. И помочь ничем не мог. Знаете, как это у нас… Ничего не соблюдается и всем наплевать… Сейчас вахтовиком работаю.
‒ Вот посмотришь на тебя ‒ вроде бы здоровый парень, а в действительности ‒ слабак, ‒ усмехнулась Лена.
‒ Зато ты сильная. Парню твоему повезло. Сам бы на тебе женился. Может, согласишься?
Тут и я встрял и осторожно расспросил попутчицу, так, чтобы сильно не задеть. Молчать действительно глупо и хочется посочувствовать, поддержать, но не обидеть и не ковырять рану… В общем, печально всё с Мишей. Конечно, мать надеется на лучшее, но не скажешь, что сильно верит.
А Дима начал нас угощать. У него не только водка, но и целая сумка продуктов оказалась. Полакомились купленным в сургутской кулинарии.
Смотрю, а Миша одним глазом на меня косит. Потом прячется за свою искривлённую ручку. И снова выглядывает.
‒ Это игра у тебя такая! ‒ догадался я. ‒ Прятки называется.
Так мы подружились. Конечно, смотреть на несчастного ребёнка без слёз невозможно, привыкнуть нельзя. Но ведь он ‒ живой человечек. Вот нам повезло родиться здоровыми, а ему ‒ нет. Не суждено в жизни познать счастья. Только бесконечные муки.
«Дима честно признался, ‒ согласился я про себя. ‒ Я бы тоже не смог. Муж Лены, вероятно, негодяй был, но не мне его упрекать».
А глазки у мальчишки красивые. И ресницы густые и длинные. Видно, что лицом похож на маму. Милый, только худой и бледный.
‒ Операция у нас через месяц по квоте. Ждём очереди, ‒ объяснила Лена.
‒ Миша со мной играет, глазками. Вот, смотри, сейчас спрятался. А потом снова выглянет.
‒ Он это любит. Проказник. Сейчас поставлю музыку, тогда совсем развеселится!
Мне это представить тяжело. Какая может быть радость в его положении?
‒ Я ещё, ‒ решает продолжить Дима и снова достаёт бутылку.
‒ Тебе не хватит? ‒ Лена недовольна.
‒ Нам надо слушаться, ‒ подтверждаю я. ‒ Она в купе ‒ хозяйка. Единственная женщина.
Дима машет рукой и выходит в коридор. Лена собирает оставшиеся продукты, а мы с Мишей продолжаем игру в прятки. Выглянул, посмотрел и опять спрятался…
Пока ехали, всё небо заволокло и на подъезде к Тюмени пошёл ливень.
Вот и за Диму обидно. Ему хорошо за тридцать, а живёт неприкаянный.
‒ Да были у него женщины, но он пьёт. С собой справиться не может, ‒ объясняет Лена.
‒ Просто своей не нашёл. Что ни говори, парень справный.
‒ Значит, устроится. Женщин много одиноких. Когда муж нас оставил, мне тоже сильно тяжело было… Руки на себя наложить пыталась. Потом привыкла к беде и нашла… До сих пор счастью своему не верю. Говорят, такого не бывает. Получается, бывает. Любит. Замуж зовёт, и родня его согласна. Удивительные люди. Только боюсь. Вдруг оборвётся. Как с Мишей. Он до двух лет нормальный был… А потом… Как ещё можно при таких проблемах? Но рук не опустили. Вот мой занялся бизнесом, так мы поднялись. Чудо, не иначе… У других в нынешних условиях рушится, а мы ‒ ничего… Вот я говорю, Димка ‒ здоровый, зарабатывает хорошо. Если пить бросит, то всё у него сложится.
Миша лежал с открытыми глазами. Казалось, внимательно слушал. Только что он понимает?
На подъезде к Тюмени поезд стал замедлять ход.
‒ Хотела выйти на платформу погулять перед сном, только льёт как из ведра, ‒ расстроилась Лена.
Но пока состав тормозил, дождь неожиданно закончился. Мальчика решили оставить на Диму.
Бывает же такое! Вышли из вагона, а небо над станцией совершенно чистое. Кругом тучи, а тут звёзды горят. Что значит континентальный климат! У нас часто всё быстро меняется.
Ночь прошла спокойно. Другие здоровые дети капризничают. Их можно понять: новая обстановка, в старом поезде всё громыхает. Малышам непривычно, страшно. А Миша ‒ терпеливый. Мужественный мальчик!
Следующее утро Дима отсыпался. Ехали спокойно.
Началось после обеда. Сначала Миша сосал свою соску с молочной смесью. Потом заплакал. Совсем тихо, без слёз, как дверца скрипит. Совсем не похоже на обычный детский плач. Лицо мальчика исказила жуткая гримаса.
‒ Может, лежит неудобно? ‒ предположил я.
‒ Лекарство заканчивается. Его на три дня хватает, а чаще давать нельзя, ‒ объяснила Лена.
Втроём мы успокаивали Мишу как могли. Я предлагал снова поиграть в глазки, неуверенный, что мальчик меня понимает. Вдруг Дима (как только ему в голову пришло!) стал рассказывать сказку.
«Жил в одном большом городе волшебник и делал всех людей счастливыми. И не было в том городе больных деток. Узнает, что где-то ребёночек заболел, приходит и начинает колдовать: “Хрюндель-мюндель, выздоравливай, малыш!” И болезнь уходит прочь за горы-косогоры. Детки радуются. Всем хорошо! Вот и к тебе скоро придёт волшебник. Придёт, обнимет тебя ‒ и ты поправишься. Волшебник всё может, даже самое невозможное, потому что противостоять несправедливости может только очень сильный человек. А ты встанешь на ножки, бегать будешь, в футбол гонять. Это так здорово! Представляешь, носишься с мячом по полю! И никогда больше не будешь болеть!»
Миша успокоился и заснул…
‒ Ты сам всё это выдумал? ‒ спросила Лена вахтовика-сказочника.
‒ А что? Надо было как-то успокоить, ‒ оправдался Дима.
‒ Спасибо, что помог. Знаете, я ведь сама однажды с волшебством столкнулась. Гуляла с Мишей и увидела, как внезапно загорелся трамвай. Люди кричали, не могли выбраться. Видимо, двери заклинило. И вдруг совершенно неожиданно огонь погас. Двери открылись.
‒ Может, ветер подул или корпус несгораемый? Никакое это не волшебство. Пойду за пивом, ‒ решил Дима. ‒ Подъезжаем к Перми. Целый час стоять.
Вечером доехали до Глазова. Там они сошли. Лена долго одевала сынишку. На станции встретил муж. Купе сразу опустело.
Вахтовик достал недопитую бутылку пива. Наполнил стакан. И тут случилось невероятное: от глотка он поперхнулся.
‒ Как такое возможно? ‒ Дима отплёвывался, словно отравился.
‒ Что случилось? ‒ поинтересовался я.
‒ Это что, твои шуточки?
‒ Не понимаю.
‒ Здесь ‒ керосин! ‒ Дима показал на стакан.
‒ Я не чувствую его запаха.
‒ Тогда попробуй!
Я немножко отпил. Обычное пиво.
После этого Дима. Снова ‒ керосин.
‒ А если всё из-за нервов? Я слышал, что такое бывает. Ты сам про керосин рассказывал, ‒ я попытался найти какое-то объяснение.
‒ Что, если водку попробовать?
‒ У меня есть коньяк.
‒ Говорил, что не пьёшь. Доставай.
И снова для Димы получился керосин.
‒ Что же мне делать? ‒ расстроился вахтовик.
‒ Это значит, что пить бросишь. Кто рассказывал про волшебника? Тебе часом никто не говорил: «Хрюндель-мюндель»? Ещё Лене не верил, что волшебство случается. А тут самое настоящее!
‒ Не понимаю.
‒ А что тут понимать?! Радуйся! Ты парень что надо. Добрый, сказки сочиняешь! Теперь трезвенник! Женишься, если, конечно, не приноровишься керосин глотать вместо водки.
Проводница заглянула за стаканчиками.
‒ А у меня цветочек зацвёл. Красивый. Сухой стоял, думала выбросить, – и убежала.
‒ Заметил, как она на тебя посмотрела? ‒ Я легонько толкнул Диму.
‒ Да ладно…
‒ Точно говорю. Девочка симпатичная…
С Димой мы вышли в Москве. Я направился в сторону кольцевой, а он ‒ на Ярославский, покупать билеты до своего Котласа. Так расстались. Хочется думать, что всё у него в жизни наладится.
Через месяц у Миши операция. Хорошо бы поправился… Жаль, что я не волшебник, а то бы в доску расстарался ради такого случая. Но верю, он справится сам. Потому что сильный.
Ещё запомнил взгляд Миши, когда прощались на станции в Глазове. Глаза мальчика улыбались…
Об авторе:
Юрий Николаевич Егоров родился в 1960 году. Доктор экономических наук, профессор.
Автор публикаций в журналах «Грани», «Новая литература», «Балтика», «Северо-Муйские огни», «Петровский мост» и др.
Финалист национальной литературной премии «Писатель года» (2017–2021). Лауреат III международного литературного фестиваля-конкурса «Русский Гофман» (2018). Победитель международного литературного конкурса «Петроглиф» (2021). Лауреат литературной премии «Наследие» (2022).
Проживает в Московской области.
