Выстрел после дождя
рассказ
У околицы села Высочуги жил Кузьмич со своей старухой Лукерьей. Много таких семей в нашем районе. Лукерья ещё энергичная: то у себя в огороде копается, складывая выборочный урожай овощей в свой незаменимый синий в белый горошек фартук, то мочальной щёткой белит хату. Никто не видел, чтобы она сидела без дела, да и Кузьмич не сдаётся – статный старик, седой как лунь и носит гусарские усы.
Бывало, идёт по селу, а высочугские старухи, провожая его взглядом, говаривали с уважением: «Антилле-е-рист». Это прозвище прилипло к Кузьмичу с тех пор, когда он служил в армии артиллеристом ещё в Первую мировую войну. Даже был награждён за храбрость царскими Георгиевскими крестами.
В Гражданскую войну воевал на стороне красных с белогвардейцами, в армии Бориса Думенко. Был ранен в бою и за проявленное мужество награждён орденом Красного Знамени. Орден Кузьмич носил на стареньком штопаном-перештопанном, но чистеньком сером пиджаке. Про царскую награду помалкивал, чтобы не раздражать партийное руководство и местных активистов. Дурьи их головы того не ведают, что Кузьмич защищал не царя-батюшку, а Отечество.
Сельчане, дети и взрослые, любили деда. Бывало, выйдет за двор, сядет на скамейку со своей видавшей виды балалайкой – и такие выкрутасы выделывал на ней: рука как бегунок, то вверх, то вниз по грифу балалайки, и польётся задушевная и задорная мелодия над селом:
Выхожу и начинаю
Озорные песни петь, –
Затыкайте, бабы, уши,
Чтобы с печки не слететь!
С балалаечкой иду,
Иду, играю на ходу.
Неужели я милашечку
Сегодня не найду?
Молодёжь плотнее жмётся к деду, слушая песни, частушки и рассказы о прошлых военных походах и житье-бытье.
Жил дед в старой хате.
Как-то летом построили одноэтажное кирпичное здание под сельский совет. Через дорогу, против Кузьмичёвой хаты. Красивое, светлое, здание. «Хорошо, советская власть по соседству, ближе ходить за какой-либо бумажкой, если понадобится», – размышлял Кузьмич, проходя мимо сельсовета в магазин. Дед и не предполагал, что вскоре ему придётся обивать порожки этого здания: нынче без справки вроде бы ты и не человек – мурлыча себе под нос на мотив песенки про деньги: «Всюду справки, справки, справки, всюду справки без конца. А без справки жизнь хренова, не годится никуда!»
От времени камышово-соломенная крыша Кузьмичёвой хаты совсем обветшала. Купить шифер можно было только «по блату» или через сельсовет, правление колхоза. Да ещё посмотрят на тебя, кто ты – депутат или партийный активист? Нет? Ну и отваливай, жди очереди.
Хата деда Кузьмича и Лукерьи
Проблемы решай сам, как можешь, хоть воруй, только не попадайся. Но дед Кузьмич на воровство не способен, да и в активистах не ходил. Правда, старика включили в общий список очередников. Время шло. Крыша хаты стала как решето, камыш и солома превратились в труху. После очередного дождика Кузьмич приходил в сельсовет, в контору колхоза, в райисполком и каждый раз снимал с седой головы видавший виды картуз, мял его от волнения, спрашивал насчёт шифера, получал ответ: «Дедушка, лимита нет на шифер. Вы бы сходили к председателю колхоза Колымахину, может, он выпишет», – отвечала председатель сельсовета.
«Да у него и зимой снега не выпросишь», – пояснил дед.
Дома Лукерья с Кузьмича снимала пристрастный допрос:
– Ходил в сельсовет? Спрашивал про шифер?
– Ходил, чёрт бы их побрал: хоть головой бейся об стенку, ничего не добьёшься, – отвечал Кузьмич.
– Боже мой, нет нигде правды и милосердия, – сокрушённо проговорила Лукерья.
– Голубушка ты моя, Луша, ты только сейчас поняла, что нет правды? Того, кто сам был Правдой и Истиной, давно распяли на кресте, чтобы Зло свободно бродило по земле, – задумчиво пояснил дед.
Перед православным праздником Троицы пошёл проливной дождь с грозой. Дождь крестьянам нужен, да только деду с бабкой хоть караул кричи. Лукерья не успевала выливать дождевую воду. Всё пустила в ход: корыто, вёдра и даже кастрюли, а худая крыша, словно ненасытная утроба. Уже и дождь перестал, на улице яркое солнышко, радуга всеми цветами переливается, птицы поют, а в хате Кузьмича неуютно, сыро и всё: кап, кап, кап. Этот противный звук словно пулей простреливал сердце Кузьмича. Вышел он на крыльцо хаты, закурил самокрутку с крепким самосадом; в голове роились мрачные мысли, и тут-то он вспомнил, как в самом начале войны у него за сараем артиллеристы Красной армии окопались с пушкой-сорокапяткой, небольшим лёгким орудием для отражения противника. Замаскировались и ждали фашистов с южной стороны.
Но фашисты внезапно проехали на мотоциклах в центр села с другой стороны. Красноармейцы бросили орудие, не успели даже снять замок орудия, оставив боеприпасы к нему, поспешно скрылись. Кузьмичу, как старому артиллеристу, жалко стало маленькой пушечки. Воспользовавшись моментом, когда немцы находились в центре села, положил ящик с боеприпасами на лафет пушки. Закрыл всё своим старым прорезиненным плащом и кусками рубероида, а сверху прикрыл соломой и забросал навозом-коровяком.
Шло время, дед совсем забыл про это несчастное орудие и только в момент душевного расстройства вспомнил. Вилами раскопал пологий холмик, заросший лебедой, крапивой да лопастным лопухом. Орудие сохранилось. Дед Кузьмич протёр его, вынул из трухлявого ящика бронебойный снаряд, зарядил орудие и перекрестился. Он не стал пробуждать в себе чувство совести. Видно, хождение за шифером притупило его душу, глянул в прорезь щита пушки и прямой наводкой выстрелил по зданию сельсовета.
Благо, что этот случай произошёл после рабочего дня и в здании никого не было. Эхо выстрела после дождя долго витало над Высочугами, будоража сельчан. От ствола орудия вился сизый дымок и запах пороха, напоминающий о войне. Может быть, в самом деле это было началом войны. Только не с иностранными захватчиками, а с местными чиновниками и бюрократами. Люди, бросив домашние дела, бежали к Кузьмичёвой хате, а детвора, Боже мой, тут как тут, с весёлым гомоном облепили пушку.
Прибежали: председатель сельсовета, парторг, председатель колхоза Колымахин, кто-то из активистов позвонил по телефону в райцентр:
– В селе Высочуги из орудия, прямой наводкой разбили новое кирпичное здание сельсовета! – впопыхах кричал активист в телефонную трубку.
На другом конце телефона требовательно надрывался голос дежурного районной милиции:
– Кто стрелял? Что за орудие, объясните толком!
– Дед артирерист! – взволновано искажая прозвище деда-артиллериста, кричал активист Полынин. Но в трубке надрывался всё тот же голос дежурного:
– Какой террорист? Сколько их? – но активист бросил телефонную трубку и убежал к Кузьмичёвой хате, где собралась толпа зевак.
Накануне этого случая по линии МВД из области все уши прожужжали о терроризме, была получена бумага о бдительности в борьбе с терроризмом. Дежурный милиции доложил своему начальнику, что в дальнем селе Высочуги террорист с орудия разбил здание сельсовета, телефонной связи с селом нет, видно террорист уничтожил. начальник районной милиции Потапов недоумённо, сомневаясь пожал плечами и доложил в райком партии и райисполком и поднял по тревоге милицию.
Кузьмич не успел докурить цигарку, как на легковушках подъехало районное начальство: председатель райисполкома, молодой инструктор райкома партии КПСС, военком и начальник милиции с оперативной вооружёнными группой. Кузьмич сидел на лафете орудия и отвлечённым взглядом смотрел себе под ноги, затягиваясь крепким самосадом. К нему подошёл председатель райисполкома:
– Отец, – обратился он к деду Кузьмичу, – зачем же ты расстрелял советскую власть? – спросил он.
Но не успел Кузьмич слова сказать, как послышался голос начальника милиции:
– За хранение огнестрельного оружия и боеприпасов, умышленное уничтожение государственного имущества мы привлечём вас к уголовной ответственности.
– Не стращай, мне один хрен – хоть сейчас арестовывай. Я воевал в Гражданскую не за вашу советскую власть, а за народную. Которая могла бы ценить и уважать человека и не измывалась над стариком.
Дед Кузьмич повернулся к председателю райисполкома и, глядя ему в глаза, выпалил:
– Развели бюрократов и всюду твердите: «Лимита нет, нельзя, нельзя». А чего нельзя – и сами-то не знаете. Вот ты, председатель советской власти района, ответь мне, почему нельзя? Ваши чиновники-бюрократы твердят: «Нетрудовой доход»! Человек до утренней зари сто потов проливает в личном хозяйстве, чтобы семью прокормить, с зарей идёт на колхозную работу! Это что по-вашему, нетрудовой доход? Молчишь, то-то! – с досадой, бросая окурок, притаптывая его кирзовым сапогом, спросил Кузьмич.
Председатель райисполкома размышлял: «Арестовать деда – нельзя, молва пойдёт не в пользу советской власти, народ не поймёт нас, оставить без наказания – партия либералов не любит, всё же здесь нужен компромисс, председатель райисполкома повернулся к Колымахину и с юмором проговорил:
– Смотри, председатель, сколько народу собрал дед одним выстрелом! Тебе не собрать столько народа на колхозное собрание. Поднимай своих строителей, сегодня же перекрой крышу Кузьмичёвой хаты.
Колымахин заколебался:
– Сказать начальству, что, мол, шифера нет, – а вдруг проверят? Тогда мне несдобровать – роились мысли в его голове. Он тихо проговорил:
– Сделаем!
Вскоре районное начальство уехало. Участковый милиции Горелов подогнал грузовик, люди помогли погрузить злополучную пушку и увезли её в район. Привезли с колхозного склада шифер и с шутками-прибаутками вместе с сельчанами колхозные строители стали перекрывать дедову крышу. Под конец работы в лучах заходящего солнца Кузьмич с Лукерьей любовались новой шиферной крышей. Вот такая история была в нашем селе, её уже не помнят сельчане.
Об авторе:
Иван Митрофанович Кветкин родился в 1935 году на хуторе Зелёная Роща Ровеньского района Воронежской области (ныне Белгородская область). Окончил горнопромышленную школу № 10 на Урале; начальный курс ЗНУИ, отделение «Рисунок и живопись»; Ольховатское училище механизации; Саратовскую школу милиции. Двадцать два года прослужил в россошанской милиции – участковым инспектором, старшим инспектором уголовного розыска, дежурным помощником начальника ДПН ГРОВД. По выслуге лет вышел на заслуженный отдых в звании майора. Ветеран труда, ветеран МВД.
Автор книг «Страницы истории россошанской милиции» (Воронеж, 1997), «Выстрел после дождя» (Россошь, 2010), «Россошь мастеровая» (Воронеж, 2016). Лауреат всероссийских фестивалей самодеятельных художников России «Славные сыны Отечества» (Москва, 2004), «Салют Победы» (Москва, 2005, 2010). Прошли две персональные выставки в городе Россоши и персональная выставка в Музее наивного искусства «Моё святое ремесло» (Москва, 2014).
Публиковался в газетах; «Знамя Ленина» Верхотурского сельхозуправления Свердловской области, «Россошь», «Химик Придонья», «За изобилие», в журнале «Подъём» (Воронеж).
В 2016 году принят в творческий Союз художников России и в Общероссийский Союз военных писателей «Воинское содружество» России. В настоящее время проживает в городе Россоши.
