Я иду дорогой скорбной
Повесть
Ялтинские минареты видны издалека. Что с моря, что со стороны гор — куда ни ткнись — всюду белеют десятки башен-ракет. Многие считают их символом города, а по мне они просто копируют турецкие. Безликие новоделы, на строительстве которых кое-кто здорово нажился. Только не говорите мне, что я завидую. Просто я точно знаю, как можно украсить Ялту. И если б я был городским архитектором, то построил лишь одну мечеть. Восемь куполов цвета небесной лазури. Журчащие фонтаны у входа и прохладные мраморные полы с тончайшими орнаментами. Своды колонн, испещренных изящной вязью. И лучи света, проникающие сквозь витражи на молельные коврики.
Звонок мобильного телефона прервал мои мечты. Незнакомый номер.
— Камиля позови, — буркнул мужской голос в трубке.
— Это я. Чем могу служить?
— Слушай сюда. Я ищу архитектора. Тебя хвалили уважаемые люди. Хочу, чтоб мой новый дом был не хуже, чем у Мустафы-бея.
— Простите, а с кем я разговариваю?
— Э, ты что, не узнал меня по голосу? — в трубке раздалось цоканье. — Я Фархад Ширинский.
Я привстал. Фархад. По слухам, его банда контролировала добрую половину городских рынков и подпольных кабаков.
— Слушай сюда. Сейчас к тебе приедут мои ребята. Бери, что там тебе нужно, и пулей ко мне. Я свой дом показывать буду. Скажу, что надо сделать. Ты все понял?
— Да, Фархад-эфенди. Я…
В трубке раздались гудки. Вытираю рукой лоб. О Аллах, сам Фархад хочет сделать у меня заказ. Последние месяцы дела мои шли неважно. Те, кому нужны были услуги архитектора, предпочитали экономить. Им проще скачать эскизы и дать турецким гастерам в работу. А я не шел на уступки — не люблю торговаться. И цены у меня недешевые. А тут такой клиент, да еще сам на меня вышел.
Я видел дом Мустафы-бея. Чумовая пародия на Тадж-Махал, дворец в Алупке и Кастель Сант-Анджело. Как мой бывший однокурсник Арслан мог согласиться на такую чудовищную халтуру — один аллах знает. Причем этот кошмар теперь выдают туристам за последнее веяние исламского зодчества.
Едва я успел собраться, как в дверь мастерской громко постучали. Я открыл дверь и увидел прямо перед собой двух бугаев в кожаных тюбетейках.
— Ты, что ли, архитектор?
— Да, я…
— Поехали давай. Хозяин ждет.
Меня подхватили под руки и потащили к машине.
— Эй, а нельзя ли полегче? — попробовал было возмутиться я и тут же получил удар по ребрам. Меня втолкнули в микроавтобус, и я растянулся на полу.
— Тебе ж сказали, хозяин ждет, — прошипел один из бугаев и кинул мне мешок, — надень на голову. Мобильник где? Давай сюда.
Морщась от боли, протягиваю телефон.
Бугай довольно хмыкнул.
— Молодец, быстро врубаешься. Не то что твой предшественник.
— Вы о ком? Какой предшественник?
— Такой. Скоро узнаешь, — бугай ухмыльнулся и кивнул водителю. — Поехали, аркадаш.
***
Ехать пришлось долго. Или, может, мне так казалось из-за мешка на голове? Машину сильно трясло всю дорогу. Из обрывков разговоров я понял, что мы едем в сторону Кафы по разбитому горному серпантину.
Наконец автомобиль остановился. Меня подхватили под руки и потащили куда-то вверх по лестнице.
Яркий свет стробоскопов больно резанул по глазам, когда мешок сдернули с головы. Проморгавшись, я увидел перед собой восседающего на тюфяках лысоватого толстяка. Он не обратил на меня никакого внимания, лениво смотря, как перед ним танцуют несколько девушек. Фархад-бей покачивал головой и прищелкивал пальцами в такт музыке.
Девушки исполняли танец живота. У каждой в руках кривая сабля. Из одежды — полупрозрачные куски ткани, расшитые золотыми монетами, едва прикрывавшие их соблазнительные округлости.
Мы стояли на уличной террасе, откуда открывался вид на ночное море.
Одна из танцовщиц привлекла мое внимание. Она плавно кружилась в танце, положив саблю на грудь.
Остановившись, девушка взяла клинок в руки и подбежала к Фархаду. Окружавшие хозяина дома бандиты выхватили пистолеты, но Фархад знаком остановил их. Танцовщица поставила свою ногу на его лоснящийся голый живот и поднесла саблю к горлу Фархада. Затем подбросила ее в воздух, схватила за кончик и метнула в пальму, стоящую в кадке у стены. Сабля вонзилась в ствол, а девушка растянулась у ног хозяина, склонив голову.
Фархад радостно хрюкнул и взял девушку за подбородок.
— Эй, Зульфия, ты так больше не шути, да? А то мои аскеры тебе чик-чик сделают.
Фархад оттолкнул ногой девушку и захохотал. Танцовщица поднялась с пола. Перед тем как уйти, она бросила дерзкий взгляд на меня.
К уху Фархада наклонился один из бугаев. Фархад повернулся ко мне и приглашающе кивнул. Охранник слегка подтолкнул меня, и я подошел поближе к хозяину.
— Сюда садись. Ешь, пей, — Фархад махнул рукой, и передо мной тут же поставили тарелку с пловом и бокал вина.
Я изрядно проголодался в пути. Плов таял во рту, а вино сразу разлилось по телу жгучим теплом.
— В общем, короче. Ко мне через месяц приедут уважаемые люди из Туркестана. И мне надо, чтоб к их приезду мой дом стал похож на дворец Топкапы в Стамбуле.
Я поперхнулся пловом и закашлялся. Топкапы за месяц? Да он что, сумасшедший совсем?
— Простите, Фархад-бей, но…
— Слушай сюда. Твой предшественник работал здесь полгода и почти закончил. Тебе осталось завершить начатое. За деньгами дело не станет. Все чертежи и эскизы тебе покажет мой помощник Селим. Что будет нужно купить — скажешь ему. Все понял?
— Да, только я хотел узнать, а кто делал работу до меня и…
— Селим, проводи гостя в его комнату. Утром позови Зульфию — она все объяснит ему.
***
Поместье Фархада располагалось над высоким обрывом у моря. Я стоял у самого края пропасти и смотрел, как волны внизу налетают на камни, разлетаясь на мириады сверкающих капель. Знакомое место. Мыс бен Ладена. Он же мыс Ильи, где когда-то стоял маяк, развалины которого торчали из-под строительного мусора. Вдалеке виднелись минареты Кафы, такие же безликие, как ялтинские.
Мы приезжали сюда в детстве с мамой, и она рассказывала мне историю о том, как часто корабли разбивались о скалы в этих водах. И одна женщина на свои деньги построила маяк — в честь избавления своего сына от недуга.
Солнце уже встало и потихоньку начинало выглядывать сквозь облака. Слышу шум приближающихся сзади шагов и оборачиваюсь. Ко мне подошли Селим и вчерашняя танцовщица.
Селим всучил мне в руки портфель.
— Держи, ар-хи-тек-тор, — Селим кивнул в сторону девушки, — вопросы ей задашь, если что не понял, да?
Я посмотрел на портфель, и мне показалось, что я где-то его видел, и не один раз. Правда, тогда он был гораздо чище, без этих коричневатых подтеков.
В кармане у Селима запищала рация. Он быстро отошел в сторону, прикрыв рот рукой.
Открыв портфель, я увидел эскизы поместья с заметками на полях и сразу узнал почерк. Ну конечно, это был Арслан Семецкий, кто бы сомневался. Только куда он делся?
— Меня зовут Зульфия, — услышал я низкий грудной голос и поднял взгляд. Девушка взяла из моих рук один из чертежей и стала внимательно изучать его.
— Да, я в курсе. А вы что, разбираетесь в архитектуре? Или все-таки больше в танцах? — решил почему-то съязвить я.
Девушка усмехнулась и оглянулась на Селима, стоявшего чуть поодаль.
— Я училась в строительном колледже в Симф… то есть в Акъмесджите. Увлекалась восточными танцами. В студию ходила, в конкурсах участвовала. Даже побеждала пару раз. Вот там меня и приметили. Предложили танцевать в стриптиз-клубах. Ну а деньги были очень нужны, чтобы дальше в институт поступать.
— А как вы… как ты оказалась у Фархада в гареме?
— Как обычно оказываются. Хозяин ночного клуба, где я танцевала, проиграл меня Фархаду в нарды.
— Ну и как тебе тут?
— Нормально. Днем отсыпаюсь, вечером танцую, а ночью…
Я отвернулся и стал внимательно листать чертежи.
— Ночью я тоже сплю. Фархад уже слишком стар, чтобы что-то смочь. Да и вообще его женщины особо не интересуют. Ну, если только очередную партию аульных дурочек заслать в секс-джихад в Сирию. Зато его очень интересует строительство дворца. А когда я подсказала пару идей по дизайну, то Фархад приказал, чтобы я докладывала ему о ходе стройки.
Зульфия вернула чертеж и ненароком коснулась меня бедром. Складываю бумаги в портфель. Селим закончил говорить по рации и подошел к нам.
— Хозяин звонил. Велел, чтоб сегодня уже начали, — Селим пристально посмотрел на Зульфию, но ничего не сказал.
Мы быстрым шагом вернулись в поместье. По дороге тихо спрашиваю у девушки:
— А где Арслан? Выгнали, что ли?
— Убили его.
Я уронил портфель из рук. Из него посыпались бумаги, и мы оба стали их собирать.
— За что? — только и смог спросить я.
— Деньги стал красть. Попался на ерунде. Притащил кучу старого хлама и решил выдать его за антиквариат. Ну, а у Фархада ведь есть свои спецы-антиквары. Арслан быстро раскололся.
— Что вы там шепчетесь, а? — Селим ударил меня носком ботинка по щиколотке. Я упал, скривившись от боли. Зульфия поднялась и топнула ногой.
— Ты что, совсем сдурел? Я ему про Арслана рассказала, чтобы быстрее работал, а ты его хочешь инвалидом сделать? Знаешь, сколько пальцев на обеих руках Фархад-бей тебе за такие дела отрежет?
Селим побледнел.
— Брат, прости, да? — он протянул мне руку и помог подняться. — Только хозяину не говори, да?
Я только мотнул головой и продолжил путь. Зульфия шла рядом.
— Тебе главное успеть все быстро доделать, что Арслан начал. Осталось-то всего ничего. Менять ничего в эскизах не надо, а то не успеешь, и тебя…
— Хорошо, я постараюсь. Только мне надо осмотреть объект.
***
На мысе, где когда-то стоял знаменитый маяк, мой предшественник решил построить угловатую башенку наподобие Ласточкиного гнезда. Я стоял у ее подножия и наблюдал за работой каменщиков. Строители клали кирпич под присмотром бандитов Фархада, щедро лупцующих нагайками по спинам людей. Вряд ли это были турецкие гастарбайтеры.
— Эй, архитектор, не хочешь курнуть, а? — Селим протянул мне сигаретку с гашишем. — Тебе не помешает расслабиться, брат.
Я чертыхнулся про себя и углубился в чертежи. Семецкий был, конечно, тот еще раздолбай, но иногда его озаряли неплохие идеи. Мне понравился проект, и я решил ничего не менять с внешней стороны. А вот внутри башенки стоит кое-что поправить.
— Мне нужен мощный компьютер с программой для отрисовки проектов. Чертежная доска. Много листов бумаги, — я посмотрел на Селима и добавил: — И вели охране, чтобы перестали бить рабочих. Иначе я скажу хозяину, что в срок не успеем.
— Все сделаем, брат. А вот насчет рабочих — это ты сам с хозяином говори.
— Хорошо, поговорю. Откуда они?
Селим пожал плечами и хотел что-то ответить, но тут у него снова запищала рация. Присев на корточки, Селим, отчаянно жестикулируя, стал что-то объяснять.
Я подошел к строителям и спросил, кто у них за старшего.
— А вон там, видишь, седой такой замеры делает, — махнул рукой в сторону пристройки молодой парень в тельняшке, — мы его Дедом кличем.
— А имя-то у него все-таки какое?
Парень распрямил спину и зло посмотрел на меня.
— Имена это у вас, эфенди, а у нас только клички, как и положено животным, — он воткнул лопату в землю. — Еще есть вопросы?
Я что-то невнятно пробормотал и зашагал в сторону «деда», который оказался высоким стариком лет под шестьдесят с длинной седой косичкой. Он старательно вымерял стены отвесом. Негромко кашлянув, я спросил:
— Простите, мне сказали, что вы здесь старший.
Старик повернулся ко мне. Его холодные синие глаза впились в мое лицо.
— Ну, допустим, что и так, молодой человек. Чем обязан?
— Меня нанял Фархад-бей. Я новый архитектор. Простите, как ваше имя?
— Дед мое имя. Этого будет вполне достаточно. Так чем я обязан?
— Я хотел сказать, что договорюсь с Фархад-беем, чтобы ваших строителей перестали избивать.
— Вот как? — старик прислонил отвес к стене. — Чем же мы заслужили эту милость, господин? Неужели нас решили поощрить? Или, может, сюда мчатся на белых верблюдах наблюдатели из Совета Европы по защите прав сексуальных меньшинств? Хотя это вряд ли — педерастия среди наших, как вы изволили благородно выразиться, строителей не практикуется.
— Послушайте, — я уже начал жалеть, что затеял разговор, — я вас сюда не отправлял. Меня только наняли в качестве архитектора.
— Откуда вы, молодой человек?
— Я местный. Из Ялты.
— Местный, — усмехнулся старик, — где же все вы были, господа местные, когда нам сюда путевку выписали?
Я опустил взгляд вниз. Когда исламисты пришли к власти и перекрыли границы, то тысячи людей — и славян, и татар — согнали в лагеря в засушливых крымских степях. Как и многие другие, я старательно делал вид, что не замечаю исчезновения соседей и знакомых. Иногда мне казалось, что они просто уехали куда-то отдыхать и осенью обязательно вернутся.
— Никто не знал тогда, что так все выйдет. Сами помните, что только после того, как шариатские гвардейцы смогли отбить вторжение свидомых, на полуострове стало более-менее спокойно. Мы ведь все вместе радовались, когда ворам-чинушам отрубали руки на площадях.
— Руки, значит, говорите. Я родился в Коктебеле. Там жил поэт…
— Я знаю, о ком вы, — торопливо начал я, — и мне очень нравились его стихи:
…Я иду дорогой скорбной в мой безрадостный Коктебель…
По нагорьям терн узорный и кустарники в серебре…
Старик наморщил лоб и, закрыв глаза, произнес:
…И не смолкает грохот битв
По всем просторам южной степи
Средь золотых великолепий
Конями вытоптанных жнитв…
Старик взял в руки отвес и долго смотрел на него.
— Воронцов Арсений Павлович. Это мое имя. Благодарю, что хлопочете за нас, но, право, не стоит. Зульфие поклон от нас за еду, что вчера передала. Я ведь с ее матерью… — старик замолчал. — Впрочем, неважно. А теперь идите. И да хранит вас Господь.
***
Зульфия стояла у развалин маяка и смотрела на море, прикрыв ладонью глаза от солнца. Я встал рядом с ней.
— Меня, кстати, Камиль зовут.
Девушка обернулась ко мне и улыбнулась. Я продолжил:
— Тебе поклон просили передать. Ну, ты знаешь, за что.
— Дядя Арсений?
— Он самый. Ты его откуда знаешь?
— Мы с ним оба родом с одного поселка. Он часто к сестре своей больной приезжал. И с матерью моей знаком с детства. И я у него на коленях часто сидела, когда совсем малой была, — Зульфия вздохнула.
— Поможешь мне отрисовать интерьеры внутри?
— Ну, я постараюсь, — Зульфия поправила волосы. — Правда, я не особо шарю в этих новых программах.
— Да это легко. Главное, чтобы ты смогла выдержать единый стиль.
К нам подбежал запыхавшийся Селим.
— Эй, архитектор, айда в дом, хозяин обедать зовет. Гость к нему приехал важный. Хочет, чтоб ты компанию составил. — Селим недобро посмотрел на Зульфию: — А ты иди на женскую половину, нечего тебе тут шастать.
***
— А, проходи, садись, дорогой, — Фархад решил изобразить сегодня гостеприимного хозяина. Кроме него за столом сидел полноватый офицер в натовской форме.
— Полковник Уандералес, — представился он и широко улыбнулся. — Я приехать в гости к Фархад-бей и узнать, что ты есть новый архитектор. Как тебя зовут?
— Камиль, — я присел за стол и знаком указал слуге налить бокал вина. Если уж участвовать в этом спектакле, что ж, я сыграю свою роль подобающим образом. — Вы хорошо говорите на крымско-татарском.
— О, — гость довольно заулыбался еще шире, — я изучал ваш язык в Каламбия юниверсити. Точно говоря, я знаю по чуть-чуть все тюркские языки. Мой образование — политология.
— А как же вы стали военным?
— О, если короче сказать, то когда ваш рипаблик просить поддержку у западный мир фо борьба против… э-э-э… киевский и московский хунта, то мы прийти на помощь. И я переводил при подписании акта о независимости речь ваш лидер в этом, э-э-э… не, не Севастополь, а э-э-э…
— Ахтияр, — услужливо подсказал Фархад.
— О да. Йес, Ахтияр. Прекрасный город, наши моряки очень довольны. Столько красивый юнош энд чилдрен. Итак, э-э-э…
— Давайте выпьем за Крым! — подымаю бокал и, не дожидаясь других, выпиваю до дна.
— О, йес, за Крым! — полковник чокнулся с Фархадом. — Великий страна! Великая история!
— История как история. Войны, набеги, восстания. Все как у людей, — меня почему-то стал раздражать этот не перестающий лыбиться американец.
Уандералес покачал головой.
— Вы суметь заставить дрожать от страха русский. Ваши ханы брать Москву много раз в плен. Даже Гитлер не смочь взять Москву!
— Я не историк, мистер Уандералес, — я усмехнулся, — но, по-моему, крымские татары ни разу не смогли взять Москву, а только сжигали ее пригороды.
— Эй, архитектор, ты давай там, не особо, — Фархад нахмурил брови, — я сам много раз слышал, как по телевизору об этом говорили. А там врать не дадут. Сам знаешь, что ждет этих. Ну, которые агенты проплаченные.
Я попросил слугу налить еще вина. Полковник широко улыбнулся и спросил:
— А ваши предок был депортирован в Туркестан или быть здесь?
— Мои предки не были депортированы. Их проверили и оставили жить здесь, как и почти всех крымских татар. Но вы ведь об этом прекрасно знаете, полковник?
— О да, мистер Камил. Странный сталинский операций: почему-то депортировали чуть-чуть.
— У моего деда двоюродного брата выслали, — Фархад грыз баранью кость, — у немцев в легионерах служил. Как вернулся — все на парады ветеранов ходил со своими. Там и прихватило сердце.
— Мистер Фархад, ваш героически предок служить на благо ваш рипаблик Крым! Без него вы так и быть колония Москва или Киев. Вы согласен, мистер Камил?
Я пригубил бокал.
— Я думать, что сегодня, когда Крым ваш защищать наши военный базы и ваши турецкий братья, — полковник улыбнулся и указал рукой в сторону моря, — когда вы входить в Европа как демократик страна, вам нечего бояться Москва. И когда у вас будет много оружия и воинов… э-э-э… Аллаха, йес… вы пойти в поход на Москва и наказать ее за столетий колониальный жизнь!
Полковник еще долго разглагольствовал на темы истории и политики. Я изредка кивал и старательно ел да пил. Лишь когда речь зашла о планах Фархада на устройство его поместья, я решил вставить свои пять дирхамов.
— Мистер Фархад, ваш будущий дворец быть очен красив, — восторгался мистер Уандералес, — я видеть проект. Фантастик!
— Фархад-эфенди, — я старался говорить отчетливо, несмотря на то, что уже был немного пьян, — сегодня я видел, как ваши охранники избивают рабочих. Так нельзя, они их убьют или покалечат, и мне не успеть выполнить свою работу. Прикажите перестать их бить.
Фархад поставил бокал на стол и вытер губы салфеткой.
— Хорошо. Я прикажу. Но если ты не успеешь, — Фархад зло усмехнулся, — а успеть теперь ты должен не за месяц, а за три недели, — я тебя сам забью, понял?
***
Прошло полторы недели, а отделочные работы не были сделаны и наполовину. Охранники скрипели зубами, но рабочих не трогали. По крайней мере при мне. Поначалу работа на стройке шла своим чередом. Только вот почему-то спустя несколько дней строители вдруг все как один стали трудиться вначале вполсилы, а потом и того меньше.
На мои увещевания люди кивали, обещали закончить в срок. Однако стоило мне отойти, как они устраивали бесконечные перекуры, ругались и даже дрались между собой, — одним словом, делали все, только чтобы не работать.
Селим зло усмехался, видя мои страдания, и изредка продолжал предлагать мне покурить траву.
— Брат, люди такие все, да. По-хорошему никто работать не хочет, даже ишак. Нужна палка. И сила. Чтоб уметь сильно бить, — Селим пустил подряд несколько колец дыма. — Зря ты хозяина просил. Теперь мне придется сказать ему, что не успеваешь. Сам знаешь, Фархад тебя накажет.
Я поежился. Мы сидели втроем, вместе с Зульфией, в мастерской и пили вино. Зульфия оказалась толковой чертежницей и неплохо разбиралась в дизайне. Вот и сейчас она, наморщив лобик, что-то ваяла на компьютере.
Селим продолжил:
— В Туркестане у Фархада очень важные партнеры. С Чуйской долины. Упаси тебя аллах что-то закосячить. Так что думай, брат, как ты теперь выкручиваться будешь.
Зульфия подняла взгляд.
— Эй, Селим, хватит уже. Человек людям жизнь спас, может, а ты…
— А ты вообще молчи, женщина, — ощерился Селим, — твое дело танцевать и это, рисовать. Поняла?
— Поняла-поняла, — хмыкнула девушка, — только и ты пойми, что про твои делишки я очень хорошо знаю, и если что… ну ты понял ведь, да?
Селим ударил кулаком по столу и вышел на балкон.
— Я поговорю с дядей Арсением сегодня вечером. Так что не беспокойся, — Зульфия протянула мне бокал, — лучше налей еще вина.
Мы допили с ней всю бутылку. Уже стало смеркаться. Оглядываюсь кругом, поискав взглядом нашего вечного спутника. Его нигде не было. Девушка усмехнулась и подошла ко мне.
— Ты что, скучаешь по нему? Ха-ха! Смотрю, без него как без рук, да?
Я покраснел и встал с кресла, слегка покачиваясь на нетвердых ногах.
— Плевать я хотел на него. И вообще, хватит о нем.
— Ого, какие мы смелые, — Зульфия обвила мою шею руками и прижалась, горячо задышав, — иди ко мне…
***
Мы лежали, обнявшись, на пыльном ковре, среди помятых чертежей, и курили траву, оставленную Селимом. Трава была так себе. Только голова разболелась. Хотя Зульфия, судя по тому, что ее распирал смех, все-таки «приплыла».
— Скажи, а что вы с Селимом не поделили? — спросил я. — И про какие такие делишки его ты знаешь?
Зульфия прыснула со смеху.
— Мы с ним все-е-е-е прекрасно поделили. Мы так с ним все поделили, что когда он ко мне полез домогаться, то так получил ногой между ног, что неделю еле ходил. Ха-ха-ха!
Девушка встала и подошла, пошатываясь, к окну. Вспотевшее голое тело озарялось отблесками прожекторов сторожевых вышек. Я смотрел на ее груди и пытался вспомнить, купола какого храма они напоминают.
Красивое женское тело всегда казалось мне одной из самых совершенных архитектурных форм природы. Все эти изгибы и ложбинки, выпуклости и углубления — что может быть более безупречным?
Девушка затряслась от смеха и стала показывать пальцем в окно.
— А вот, кстати, и он, твой Селим. Ха-ха! И не один, а с Фархадом и его охраной. Прямо сюда идут.
Я вскочил и бросился к окну. Дверь распахнулась от удара ноги, и в комнату ворвались люди. Девушка все еще смеялась, когда Фархад выхватил автомат у одного из бандитов и начал стрелять в нее. Звуки выстрелов отдавались в моей голове как удары кувалдой по водосточной трубе. Зульфия сделала несколько шагов и рухнула на пол. Ее глаза удивленно смотрели на меня, а ноги еще долго дергались в судорогах.
Фархад навел на меня автомат и несколько раз нажал на курок. Раздались сухие щелчки. Фархад брезгливо швырнул ствол в сторону и подбежал ко мне.
— Ах ты, мразь! — Фархад сбил меня с ног и стал пинать, норовя попасть в лицо. — Вы думали меня опозорить на все побережье, да? Да я тебя!
— Хозяин, давай убьем этого… только не прямо сейчас, а… — Селим с размаху ударил меня ногой в челюсть, — пусть в подвале посидит, а утром мы придумаем ему такое, вай.
— Якши, Селим. Бросьте в подвал. А завтра утром я сам скормлю его собакам. А эту залейте в бетон.
Охрана схватила меня под руки и поволокла куда-то вниз. Последнее, что я помнил, был кровавый след, тянущийся за мной по пути.
***
Когда я очнулся, уже светало. Подвал, куда меня бросили, был весь заполнен каким-то хламом. Я осторожно попробовал приподняться и застонал от боли. Медные подносы, пыльные ковры, старинные светильники — похоже, об этих дешевых подделках рассказывала Зульфия. Все они были похожи на предметы интерьера в эскизах внутренней отделки, сделанных Арсланом.
Эх, Арслан, Арслан, если бы ты не пожадничал и не стал скупать всякую дрянь, то я бы сидел сейчас на ялтинской набережной и пил турецкий кофе. И Зульфия бы осталась жива. Ну зачем тебе, например, понадобился вот этот ржавый медный кумган? Неужели ты думал, что такую подделку под старину, пусть даже и очень качественную, никто не раскроет?
Беру кувшин в руки и вытираю пыль, пытаясь прочесть надпись по-арабски. Я уже почти отчистил надпись от грязи, когда услышал сверху тихий голос:
— Эй, юноша, вы живы?
Я приподнялся и подполз ближе к узкому зарешеченному окну. Сквозь решетку виднелось лицо Воронцова.
— Боже, что с вами сделали!
— Они убили ее, Арсений Павлович!
— Я знаю, юноша. Да упокоит Господь ее душу, а души ее убийц я отправляю в Джаханнам сам, — глаза старика недобро блеснули в полутьме, — а вам бежать надо. Идти-то сможете?
— Смогу.
— Тогда слушайте. У двери стоит охранник. Нужно, чтобы он зашел в подвал.
— Но я не знаю, как я…
— Молодой человек, вас завтра… Вы что, правда не сможете ударить охранника?
— Не знаю.
— Хорошо. Тогда через пару минут начните стучать в дверь, чтобы охранник отвлекся. Сможете?
— Попробую.
Старик исчез. Я вытер рукавом пот со лба и подошел к двери.
О Аллах, помоги мне.
Посчитав про себя до трех, я изо всех сил стал бить ногой в дверь.
— Эй, ты, — раздался раздраженный голос охранника, — ну-ка быстро заткнулся. Или я тебе…
Раздался звук глухого удара и приглушенный стон. Через мгновенье дверь распахнулась. На пороге стоял Воронцов с автоматом в руках.
— Скорей, юноша, — старик схватил меня и потащил за собой, — только пригнитесь.
Мы прокрались вдоль стены строящегося дворца в сторону ворот. Недалеко от них стояло несколько машин.
— Вы водить машину умеете? — старик положил автомат на колени.
— Умею. Я даже смогу завести вон те «Жигули» без ключей.
— Ох ты, — довольно хмыкнул старик, — откуда такие познания? Вы часом не угонщик?
— Не. Просто у отца были такие «Жигули», и когда мне нужно было покатать подружек, я знал, что надо сделать, — я размял пальцы, похрустывая суставами, — ничего хитрого.
— Тогда вот что, сударь. Подберитесь к машине. А когда заведете, я отвлеку их внимание на себя.
— А как же вы? Давайте вместе сбежим!
Старик усмехнулся.
— Не выйдет у нас вместе. Дай бог, у вас одного получится, если я смогу отвлечь их. На вышке, видите, вон, — старик мотнул головой вверх, — пулеметы. Так что план такой. Заводите машину, я отвлекаю, а вы ворота сносите и айда по трассе. Бежать-то есть куда?
Я пожал плечами. Фархад не успокоится, пока не найдет меня и не убьет. Это и морскому ежу понятно. В Ялте ли, в Кафе ли и даже в Ахтияре — везде меня будут ждать. Или его бойцы, или прикормленные стражи шариатской гвардии.
— Юноша, в десяти километрах отсюда по дороге в Акъмесджит есть поворот в сторону горы Ак-кая. Свернете на него. Доедете до скал и увидите указатель на пещеру Алтын-Тешик. Сбросьте машину в пропасть, а сами идите пешком до верхней пещеры. Там вы найдете наших. Передайте им поклон от меня.
Старик перекрестился и передернул затвор автомата. У меня сжался комок в горле.
— Ну, с богом, юноша.
***
— Так тебя, значит, Воронцов сюды направил? Этот, ну тот, который дворец тут построил в Алупке, да? — голос с ехидцей шел будто из самой электрической лампы, направленной мне в лицо.
— Послушайте, еще раз вам говорю, — я потянулся, забыв, что руки связаны, — старик сказал, что здесь я смогу укрыться. Он назвал свое имя — Воронцов Арсений…
— Может, хватит уже Ивана разыгрывать, а? Или скажешь всю правду и мы тебя быстро отправим на тот свет, хоть к аллаху, хоть к шайтану. Или я сейчас позову Ахмеда, у которого твои дружки из шариатской гвардии забили камнями дочь. Так он тебя так оприходует, что ты будешь молить, чтобы мы тебя поскорей убили!
Я заскрипел зубами, вспоминая, как я прорвался сквозь ворота, как старик расстрелял охранников на вышке, как я шел под палящим солнцем через горные перевалы…
Удар ноги выбил из-под меня стул, и я упал. Лежа на полу, я увидел, как в помещение кто-то вошел.
— Прекратить! — раздался высокий мужской голос. — Жабров, сколько раз уже было говорено, пытки — это у них! А у нас или сразу признается, или со скалы сбрасываем!
— Дык ведь это, Искандер, — голос слегка изменился, — ты, конечно, в авторитете и все такое. Мы тебя все оченно уважаем. Только вот насчет того, как допрос вести, — это уж мы сами разберемся. Тем более что Совет так и не принял решение о запрете пыток. А этот типаж оченно подозрительный. Каким-то образом смог пройти сквозь патрули гвардейцев. Про Воронцова тут шнягу прогнал. Мол, он у какого-то барыги чалился с другими и помог ему с побегом. А мы же все видели, как его бомбой разорвало, когда на турецкую облаву на перевале нарвался.
— Подыми его, сейчас разберемся.
Меня рывком сдернули с пола и усадили на стул. Я, сощурившись, посмотрел на говорящего, чей голос показался до боли знакомым.
— Вот так встреча! Камиль! Развяжите его немедленно!
Я смотрел на говорящего, все еще не веря своим глазам. Искандер. Мой бывший одногруппник. У которого я когда-то увел девушку. А потом дрался с ним из-за нее. И с которым в итоге подружился. Когда Амина бросила и меня. Эх, как же мы напились тогда с ним…
— Так вы, значит, знакомы, — Жабров снял кожаный передник и закурил.
— Знакомы, — бросил Искандер, помогая освободиться мне от веревок, — я за него ручаюсь.
— Это хорошо, аркадаш. Только это ведь не означает, что его не могли завербовать и забросить к нам. И ежели потом выяснится, что он совсем не тот, кого ты знал раньше, сам понимаешь…
Искандер пристально посмотрел мне в глаза. Я вкратце рассказал всю историю, опустив некоторые подробности.
— Я его заберу к себе. Под мое личное поручительство, — Искандер помог мне встать и, придерживая, повел к выходу.
— Якши, Искандер, забирай. А вечером на Совет вместе с ним придешь, — Жабров зло усмехнулся, — там и поглядим, что стоит твое слово.
***
— Воронцов классный был мужик. А знаешь, чем он до всего этого занимался? — Искандер достал бутылку массандры и разлил по пиалам. — Историю преподавал в Севасте. В Военно-морской академии. Ну а когда началось… Вначале, как и все, ходил на митинги. Статьи писал в Интернете. Пока его квартиру с женой и внуками не взорвали. Потом пропал на полгода.
Искандер замолчал и поднял пиалу.
— Давай не чокаясь. Светлая память ему.
— Амин!
Я оглядел крохотную каморку Искандера, где мы сидели. Узкий топчан, портрет Гаспринского, стопка книг в изголовье вместо подушки, пара охотничьих ружей в углу. Тусклый свет лампочки выхватывал из полутьмы надписи арабицей на стенах.
— Ты, наверное, слышал, как в порту один за другим подорвали два турецких торпедных катера и американский эсминец? Так это его группа устроила. Воронцов же был до гражданки боевым пловцом. Он бы еще потопил корабли, да нашелся предатель. В общем, он смог уйти, шел к нам, да попал в засаду на перевале. Мы видели взрыв, думали, он погиб, а он вот, значит, выжил…
— Ты-то сам как здесь оказался? — спросил в свою очередь я. — Ты же здесь вроде как один из командиров?
— Долгая история, — усмехнулся Искандер.
— А я не тороплюсь.
— Что ж, да рассказывать особо и нечего. Ты же сам помнишь, как все радовались, когда навели порядок и покончили со свидомыми. А у меня до этого были разборки с братвой из-под Гезлева — денег требовали с моих ресторанов, типа закят на джамаат. Я тогда их послал, а эти упыри потом опять ко мне пришли, но уже в форме шариатских гвардейцев.
В дверь каморки постучали, и, не дожидаясь ответа, в нее вошел парень в рваном камуфляже.
— Селям алейкум, Искандер-бей!
— Селям. Что тебе?
— Совет уже начался. Вас обоих велено позвать.
Искандер хмыкнул.
— Ну, раз велено, то пойдем.
Мы шли по узким пещерным коридорам, освещаемым часто мерцающими лампами. По дороге Искандер рассказал о том, как устроена жизнь в пещерах.
— Люди здесь разные собрались, Камиль. Я командир отряда мусульман. У нас в основном все местные татары, но есть и новообращённые, и с Кавказа ребята, и с Волги. А еще здесь есть отряды русских, украинцев, армян, казаки, байкеры и сектанты. Короче, полный суповой набор. Наверху нас пасут натовцы и шариатские патрули. Сюда пока особо не лезут. Но и не выпускают никого. На склонах дежурят их снайперы. Если б не тайный ход, то с голоду бы умерли. Тебе каким-то чудом удалось пройти, поэтому к тебе так и отнеслись. Мы подозреваем, что против нас готовят карательную операцию. А здесь и так своих проблем хватает. С недавних пор люди стали пропадать на нижнем уровне. Много людей. А у нас там половина запасов хранится. Скоро голод начаться может.
Мы подошли ко входу в хорошо освещенную пещеру, где заседали члены Совета. Среди них я увидел своего давешнего мучителя.
— А вот и наш гость! — выкрикнул Жабров. — Сюда иди. Пусть народ на тебя поглядит. Выходи на середину. А ты, Искандер, погоди, сначала мы гостя нашего поспрашиваем.
Я вышел вперед.
— Ти, значить, вид Воронцова? — спросил парень в папахе и в кожаном пиджаке с повязкой с изображением трезубца. — А чим доведеш?
— Ничем. Арсений Павлович дорогу сюда указал, перед тем как спасти меня, — я оглядел сидящих и продолжил: — Идти мне больше некуда, меня сейчас ищут.
Это я зря сказал. Народ тут же недовольно загудел.
— Этого нам еще не хватало! Может, ты нам еще гостей каких на хвосте привел, а? — зашипел сидящий в углу мужичонка с пистолетом за поясом.
— А я об этом вам и говорил, братва, — влез в разговор Жабров, — или он заслан к нам сюда, или за ним толпа придет.
— Послушайте, — почти выкрикнул Искандер, — я давно знаю Камиля. Он рассказал мне, как попал в такую ситуацию. Предлагаю оставить его у нас. Мы же не звери какие. Я ручаюсь за него.
— Есть предложение, — ввернул Жабров, — поручительство — это хорошо. Но нам бы гостя нашего проверить на деле. Пусть он докажет, что готов стать одним из нас.
— И что ты предлагаешь? Дать ему автомат и послать наверх снять снайперов? — Искандер скрестил руки на груди.
— Автомат дать и послать. Да только не наверх, а вниз. Туда, на первый уровень. Пусть он там все разведает и нам доложит, а? Что скажете, братва?
— Да, верно, пускай идет. А там уж поглядим.
***
— Эй, аркадаш, ты в порядке? Отпускай веревку!
Я стоял на дне глубокого спуска и пытался зажечь сигнальный факел. Наконец яркий свет озарил мокрые стены пещеры.
Отвязав веревку, я снял с плеча автомат. Держа в руке факел, я вошел в узкий тоннель. На стенах пещеры слева и справа виднелись древние надписи и рисунки. Один из рисунков показался мне знакомым. Подойдя ближе, я разобрал надпись по-арабски, изображающую одно из имён Аллаха. Мне вспомнились прощальные слова Искандера: «Разные люди и существа здесь раньше жили, одни из них поклонились Аллаху, а другие Иблису. Местные рассказывали, что здесь живет дракон».
Я прошел по узкому ходу почти полкилометра, когда на плечо мне легла чья-то тяжелая рука и усталый старческий голос произнес:
— Куда путь держишь, странник?
Роняю автомат на землю и сам падаю вслед за ним. Факел выпал из рук. Я пополз в сторону, пытаясь укрыться за камнем.
— Это не имеет смысла, — огонь факела выхватил из полутьмы фигуру старика, одетого в странный наряд, наподобие тех, что носили в старину татарские купцы, — выходи сам. И не задерживай меня.
— Вы кто, эфенди? — я приподнялся.
— Я Акбар, раб милостивого Аллаха, из племени ифритов. Страж этой пещеры, куда посмели забраться твои неверные собратья.
Ифриты. Одно из племен джиннов. Но откуда им здесь взяться? Старик, видимо, с катушек слетел. А как же пропавшие бойцы? О Аллах, неужели я попал в руки маньяка? Автомат валялся в паре шагов от меня. Попробую заговорить ему зубы.
— Селям алейкум, Акбар-бей! — пытаюсь улыбнуться и потихоньку двигаюсь в сторону оружия. — Я не знаю, кого вы называете неверными, но я, Альхамдулиллях, правоверный мусульманин.
— Стой где стоишь, презренный лжец, — прошипел старик, скривив рот, — думаешь, твое оружие поможет тебе? Ну так смотри.
Старик простер руку в сторону автомата, и он на моих глазах моментально покрылся ржавчиной и рассыпался в горстку бурой пыли.
— Твои неверные друзья тоже пытались убить меня, за что сразу поплатились жизнью. Ты, я вижу, хочешь последовать их судьбе? Что ж, да будет так…
Я понял, что еще миг, и моя участь будет решена. И я отчаянно закричал:
— Стойте, стойте! Акбар-бей, не надо меня убивать! Вы же мусульманин!
Старик ухмыльнулся:
— Да, я из праведных джиннов, а не слуга шайтана! И чем же это тебе поможет, презренный?
— А тем, что если вы мусульманин, да еще праведный джинн, то разве вы могли забыть хадис о том, что перед Аллахом легче уничтожение всего мира, чем убийство одного невинного человека?
Старик погладил свою бороду и пробурчал:
— Так то невинного. А все твои друзья сразу начинали метать куски металла из своих орудий шайтана. И ты тоже хотел моей смерти, разве не так?
— Не так! Да и откуда мне было знать, что вы на самом деле праведный джинн! Слуги шайтана часто прикидываются мусульманами, чтобы быстрее увлечь их в ад.
— Гм… а ну-ка произнеси шахаду.
Я перевел дух и сел на колени. Никогда не строил из себя строго соблюдающего мусульманина, хотя в наше время попасть в шариатский суд за малейшую провинность было как два пальца об асфальт. И хадис я вспомнил лишь потому, что услышал его недавно в одном из арабских сериалов, что без конца теперь крутят по телевизору. Но шахаду, хвала Аллаху, я помнил.
— Ашхаду алля иляха илляллах ва ашхаду анна Мухаммадан расулюллах!
— Амин!
Взгляд старика смягчился, он подошел поближе и сел напротив меня.
— Я все еще не уверен, что тебе можно верить, э-э-э…
— Камиль.
— Камиль? Что за имена пошли у людей, — старик достал откуда-то из недр халата трубку и задымил. — Так что ты тут забыл, Камиль?
— Акбар-бей, наверху в пещерах живут люди, которые прячутся от других людей, которые… — тут я запнулся. Как я могу объяснить старику или джинну, во что я до сих пор не могу поверить, что нынешние властители полуострова, причисляющие себя к истинным мусульманам, творят чудовищные вещи?
— Что ты замялся, аркадаш? От каких людей вы прячетесь?
— От плохих. От тех, кто, прикидываясь праведными, на самом деле таковыми не являются… — тут я вспомнил, как меня допрашивали наверху, и поежился.
— Продолжай.
— Здесь, в пещерах на нижнем уровне, у нас спрятаны запасы еды. Если мы не получим к ним доступ, то начнется голод.
Старик пыхнул мне в лицо трубкой и небрежно бросил:
— Что-то не очень были похожи твои друзья на тех, кто борется с мунафиками. Я бы даже сказал, что они сами тоже или мунафики, или кафиры. Один ты мусульманин. Впрочем, Аллаху виднее.
— Акбар-бей, разрешите моим друзьям забрать наши запасы, и мы больше вас никогда не потревожим!
Джинн задумчиво дымил и как будто не расслышал моей просьбы. Наконец он выпустил трубку изо рта и произнес:
— Я все размышляю над тем хадисом, что ты успел сказать до того, как я чуть не отправил тебя на тот свет, Астагфируллах. Раз ты говоришь, что они борются с мунафиками, то сам я не могу решить такой вопрос в одиночку. Придется вести тебя на совет джиннов.
Джинн сделал легкое неуловимое движение рукой, и я оказался вместе с ним в светящемся прозрачном тоннеле, несясь на огромной скорости. Старик держал одной рукой меня за шкирку, а в другой придерживал все еще дымящуюся трубку, из которой сыпались тысячи мелких искорок. Наш полет продолжался несколько минут. Наконец тоннель закончился и мы упали со стариком наземь.
Акбар первым встал на ноги и довольно осмотрелся кругом.
— Добро пожаловать в мир джиннов, аркадаш. И да свершится воля Аллаха!
***
— О вы, которые уверовали! Если нечестивец принесет вам весть, то разузнайте, чтобы не поразить по незнанию невинных людей, а не то вы будете сожалеть о содеянном! Так сказано в аятах!
— Акбар, мы не хуже тебя знаем священные аяты! Давай-ка лучше послушаем, что нам расскажет человек. Итак, ты поведал нам о том, что властителями полуострова стали люди, притесняющие правоверных и людей писания, прикрываясь священным Кораном?
Высоко надо мной в воздухе реял огромный человек, ноги которого будто вырастали из холодного синего пламени. Рядом с ними зависли без движения десятки других людей, одетых в старинные одеяния.
Я откашлялся и продолжил:
— Да, именно так. Они погубили многих невинных людей, а других сделали рабами. А те, кто не захотел им подчиниться, сейчас скрываются в пещерах, и их участь зависит от того, поможете ли вы им.
— Гм… все это очень странно, человек. Люди, почитающие Коран, не могут так поступать.
— А если это слуги шайтана, которые хотят сбить с пути истинных правоверных? — подал голос один из джиннов, помоложе. — Разве не могут они прикинуться праведными властителями?
— Может, ты и прав, ифрит. В нашем джихаде, что длится от сотворения мира, мы видели всякое. Многие наши джинны перешли на сторону Иблиса, поддавшись на увещевания. И теперь его сила многократно возросла.
Джинны стали переговариваться, шум нарастал.
— Вот что я скажу, правоверные. Мы выслушали этого человека и теперь должны подумать, как нам поступить. Предлагаю пока оставить его под присмотром Акбара, а завтра вновь соберемся на наш меджлис.
Я с облегчением вздохнул и расправил плечи. Джинны быстро разлетелись, и мы остались вдвоем с Акбаром. Я находился в месте обитания джиннов всего несколько часов и увидел совсем немного. Джинны жили в огромном городе, похожем на древний Багдад из голливудских фильмов. Белые глиняные дома, узкие переулки с высокими заборами, многоголосые рынки и возвышающиеся над ними минареты. А посреди всего этого — дворец совета джиннов, где и слушалось мое дело.
— Бисмиллях, — старик Акбар взмыл в воздух, обхватив меня за пояс, и мы полетели над городом. Мимо нас пролетали на большой скорости другие джинны, но мы удивительным образом избегали с ними столкновений. Через полчаса мы приземлились на окраине города во дворе дома, где росли вишни.
***
Старик Акбар завел меня в дом и усадил на топчан. Обстановка внутри напоминала стандартное убранство татарских домов
в степных районах, разве только не было телевизора и фотографий на стене.
— Переночуешь у меня, аркадаш, а завтра… — старик задумался, и хотел было продолжить, как дверь в комнату резко отворилась и впорхнула девушка с длинной черной косой, в шароварах и золотистом халате.
— Дедушка, здравствуй! Ой, а кто это с тобой? — девушка с интересом посмотрела на меня.
— Малика, это человек, он не из нашего мира. Я встретил его там, наверху, в пещерах. До завтра он наш гость. Давай-ка накрой нам на стол, внучка. Мы проголодались.
— А имя есть у этого человека? — спросила девушка. — И вообще он разговаривает?
— Меня зовут Камиль.
— А чем ты занимаешься, когда не бродишь по пещерам?
— Я архитектор. Проектирую дома и дворцы.
— Дворцы? Ух ты!
Старик недовольно закряхтел, и девушка, смутившись, побежала накрывать на стол.
— Акбар-бей, скажите, а почему вы сами не живете во дворце? Ведь вы же можете себе наколдовать все что угодно? И магической силы у вас хватает на это.
— Аркадаш, я из тех джиннов, кто раб Аллаха, а не слуга Иблиса. Да, мы можем использовать магическую силу, когда воюем со слугами шайтана. И еще мы можем очень быстро перемещаться. Таковы наши способности. — Старик вздохнул и продолжил:
— Тяжелые дни настали для праведных джиннов. Полчища Иблиса впервые за многие века приблизились к стенам города и вот-вот пойдут на приступ. А наши силы сильно ослабли после того как многие молодые джинны поддались на посулы неверных и перешли на другую сторону. Вот даже бывший жених Малики стал кафиром и приспешником Иблиса. Она его вроде уже забыла, да нет-нет и всплакнет.
— Почему же молодежь уходит?
— Тому много причин. Сатана искушает джиннов возможностью совершать все то, что запрещено в Коране, обещая им, что
в день Страшного суда их, как и его самого, Аллах простит. Иблис говорит им, что он действует, выполняя договор с Создателем. Однако тут он лукавит, ибо Аллах оставил Иблиса для лишь того, чтобы с его помощью отделять истинных правоверных от неверующих и лицемеров.
В комнату вошла Малика и стала расставлять еду на столе. Я старался не слишком пристально смотреть в ее сторону, и мне показалось, что я неплохо справился с этой задачей. Накрыв на стол, девушка присела с нами.
— Камиль, а чем у вас молодежь вечерами занимается?
— Ходит гулять, в кино, рестораны, дискотеки и еще много куда.
— А что такое ки-но? И эти, как ты сказал, — рес-то-ра-ны?
Я, как мог, попробовал кратко объяснить девушке про последние достижения человеческой мысли в индустрии развлечений. Малика время от времени прикрывала рот от смеха, качала удивленно головой.
— Ну а вы чем тут развлекаетесь по вечерам? — я попробовал предположить, чем могут заниматься молодые праведные джинны и джинии. — Тоже, наверное, танцы, песни, игры какие-нибудь?
Малика вздохнула и украдкой посмотрела на старика.
Акбар молча грыз баранью кость, так смачно чавкая, что, видимо, не слышал наш разговор.
— Да ничем мы тут не занимаемся. Музыка запрещена, танцевать нельзя, рисовать только узоры. Девушка всегда должна ходить не одна, а под присмотром родственников. Книги только самые скучные. И ладно еще у меня дедушка такой добрый, а у других чуть что — до тех пор, пока замуж не выйдешь, — за малейшее прегрешение плеткой бьют!
— А как же твой бывший, с ним-то ты как познакомилась?
— Это тебе дедушка проболтался, да? Нас сосватали друг другу еще с пеленок. Я вначале его терпеть не могла, а потом привыкла, он даже нравиться мне стал. Да только… — девушка вздохнула. — Он все хотел, чтобы я… Ну, в общем, хотел согрешить со мной. Но у него ничего не получилось с непривычки. Он жутко рассердился, а тут как раз в город проникли шайтаны обоих полов. Вот он с ними и загулял, а потом исчез. А с ним еще с десяток парней с нашей махали.
— Ты знаешь, у нас там тоже наверху хотят, чтоб без музыки, танцев, вина и табака. Но пока еще не запретили. Точнее, кое-что запретили, да все равно люди тайком пьют, гуляют и занимаются прочими неприличными вещами.
— Астауфирлах! — возопил старик, расслышавший мои последние слова, — что вы там обсуждаете?
— Камиль рассказывает, какие нравы у них там наверху, а я про то, какие праведные джинны живут в нашем городе! — быстро нашлась с ответом Малика.
— Машаллах, — произнес старик, — раз ты уже поел, то давай-ка я тебя отведу в чулан и запру — я ведь как-никак за тобой присматривать должен. Айда, пошли.
Малика с грустной улыбкой проводила меня взглядом, когда старик уводил меня в свой доморощенный зиндан. Мое узилище оказалось достаточно комфортным, и если бы не замок на двери, то я бы счел его съемной хатой для отдыхающих на море. Я с удовольствием растянулся на кровати, рассчитывая вздремнуть часок-другой, когда дверь в мою тюрьму отворилась. В дверном проеме стояла Малика.
— Расскажи мне о тех неприличных вещах, которыми вы занимаетесь у себя там наверху, — прошептала девушка, сбрасывая одежду на пол…
***
— Давай убежим отсюда! — Малика лежала на моей руке и игриво покусывала меня за ухо. — Я ведь джиния, вмиг унесу тебя на самый край нашего мира.
— А как же твой дедушка? — я привстал на локте и поцеловал девушку в плечо.
— О нем можешь не беспокоиться — он-то у нас ходок еще тот. Думает, я не знаю, зачем он шастает по нескольку раз в неделю
к Дефне-ханум. Ну так что, бежим, или ты будешь ждать, чем кончится суд джиннов над тобой?
Я замотал головой. Еще мне не хватало, чтобы джинны отправили меня куда-нибудь на очередное испытание моих нервов.
Мы быстро оделись и украдкой проскользнули мимо мирно храпящего старика Акбара.
Малика обхватила меня за пояс и взлетела над крышами домов.
— И-и-ихху-у! — закричала она, и мы на огромной скорости полетели из города.
Под нами проносились леса и пустыни, реки и озера. Иногда в небе нам встречались другие джинны, с удивлением глядящие на нас. Через пару часов мы приземлились на берегу моря, в уютной бухте, на берегу из мелкой гальки.
— Какая красота! — девушка засмеялась и, быстро скинув одежду, нагишом прыгнула в волны. Я стоял у самой кромки воды и смотрел на догорающий закат. Чайки отчаянно голосили и проносились над нами, широко раскрывая клювы. Скоро мне стало казаться, что ничего из того, что случилось за прошедшие дни, на самом деле не было. Я сел на песок и закрыл глаза, представив, что я загораю на ялтинской набережной и смотрю на медленно плывущие далеко в море корабли.
Шум шагов по осыпающимся камням заставил меня открыть глаза и обернуться. Передо мной стояло несколько омерзительных существ в темных одеждах, похожих на джиннов, но только с маленькими отростками на голове. Один из них взял меня за воротник и притянул к себе:
— Вот так удача, воины Иблиса! Нам попался человек. Ха-ха-ха!
Где-то позади пронзительно закричала Малика. Я повернул голову и увидел, как девушку вытаскивают из моря и волокут
в нашу сторону по песку за волосы.
— Ай-яй-яй, человек, как не стыдно, а? Совратил праведную джинию с пути истинного. Ай-яй-яй!
Я попробовал отпихнуть шайтана, но тут же упал наземь рядом с Маликой.
— Послушай, меня, аркадаш, — протянул слащаво шайтан, — зачем оттягивать неизбежное? Ведь ты и так уже по сути перешел на сторону великого и всемогущего Иблиса — разве нет? Осталась чистая формальность — отречься от… не хочу даже произносить его имя, и поклясться в верности истинному властителю
миров — Иблису!
Шайтан взял подмышки плачущую Малику и поставил на ноги.
— Джиния, тебе что, хочется назад в ваш убогий и бессмысленный город праведных джиннов, где все тайком грешат налево
и направо, а? Пойдем с нами, милая. Прости, что мы были так грубы с тобой, — вот, укройся!
Шайтан накинул на едва прикрывающую свою наготу руками девушку плащ.
— Вот, выпей, тебе это поможет быстро успокоиться!
— Что это? — спросила, вытирая слезы, девушка.
— Это самый лучший на свете напиток из лозы винограда, дарящий радость душе и уму, погружающий нас в иные волшебные миры. Пей, не бойся, вот так. Ну как, уже лучше? Ну-ка, еще бокальчик, хи-хи! Итак, продолжим, аркадаш. Так ты, значит, человек? Что же ты тут забыл?
— Я попал в плен к джиннам, когда шел по пещере.
— А, знаю я это место. Мы там иногда бываем и частенько подшучиваем над стариком Акбаром. Ну так и что же ты там делал? Может, ты из этих, кто прячется в пещерах от других людей наверху? Я угадал?
— Я уже запутался, кто от кого прячется. Послушайте, не мучайте девушку, отпустите ее, она не виновата. Это все я.
— А кто ее мучает, аркадаш? Сам посмотри — ей же очень хорошо с нами, да? Так ты согласна пойти с нами, а? Хорошо-хорошо, пусть подпишет пергамент своей кровью, и подарите ей все возможные наслаждения, которых она была лишена все эти годы,
ха-ха!
Я рванулся к Малике, но чьи-то сильные руки удержали меня. Громко хохоча, девушка запрыгнула на плечи одного из шайтанов и взлетела с ним в воздух, расплескивая во все стороны вино из кувшина. Пролетая надо мной, она крикнула:
— Ай да вино! Камиль, лети с нами! И-и-и-ихху-у!
— Не переживай, аркадаш. Ей теперь так хорошо! Да и тебе пора давно уже присоединиться к нам, а?
Я собрался с духом и быстро произнес:
— Аузу билляхи мина ш-шайтани р-раджим!
Лицо шайтана зло искривилось, и в этот момент я увидел, как в небе появились десятки джиннов.
— Тебе повезло, презренный! Твои дружки прилетели. Но мы еще с тобой встретимся и продолжим разговор. Это я тебе обещаю!
Шайтан взмыл в воздух и бросился догонять своих товарищей.
Рядом со мной опустились на землю несколько джиннов вместе со старшим джинном, допрашивавшим меня на Совете.
— Мы долго думали, нужно ли тебя спасать, человек. Но за вас с Маликой просил старик Акбар. Где она, кстати?
Я сжал кулаки и пробормотал:
— Она ушла с ними.
— Ясно. Я не буду тебя спрашивать, что вы с ней делали. Пусть это останется на твоей совести. А теперь полетели обратно. Суд над тобой будет завершен до того, как взойдет Луна на небе.
***
— О праведные джинны, прежде чем мы приступим к суду над этим человеком, я хочу сообщить печальную весть, — глава Совета джиннов глубоко вздохнул. — Старик Акбар только что умер. Его сердце не выдержало того, что любимая внучка присоединилась к приспешникам Иблиса. Да успокоит Аллах его душу в Раю!
Джинны возмущенно загудели. Я стоял посреди огромного зала, прикованный к столбу тяжелой цепью. Рядом сидел на топчане джинн-палач с ятаганом, пробуя пальцем остроту клинка.
— Правоверные, будем ли мы разбирать дело или сразу приговорим человека к наказанию как положено по законам шариата?
Мнения джиннов разделились.
— Отрубить ему голову!
— Нет, он же не совратил замужнюю джинию — ему полагается лишь сто плетей за прелюбодеяние!
— Да какие сто плетей — он же не ушел с ней к Иблису!
— А что с ним дальше делать? Разве можем мы его оставить в нашем мире? И обратно вернуть тоже нельзя! Выходит, лучше казнить?
Я стоял, озираясь по сторонам, пытаясь разобрать сквозь громкие крики перебранки джиннов слова тех, кто предлагал меня простить. Наконец старший джинн заставил всех замолчать и обратился ко мне:
— Праведные джинны решили приговорить тебя к наказанию ста ударами плетей за прелюбодеяние с незамужней джинией. Однако поскольку ты устоял перед посулами шайтанов, тебе полагается всего лишь… десять плетей. Палач, приступай!
Палач разочарованно отложил в сторону ятаган и достал кожаную плеть.
— Бисмиллях! — вскрикнул джинн и стал хлестать меня по спине. Я закусил руку от боли, слезы выступили у меня на глазах.
Наконец он остановился, когда я, скорчившись, лежал у столба, нервно вздрагивая в ожидании новых ударов.
Когда я открыл глаза, все джинны уже разошлись, кроме главного.
— Встать-то сможешь? — грозно спросил он.
— Да… — простонал я и поднялся на ноги.
Джинн схватил меня подмышки и вылетел из дворца. В этот раз меня ждала не убогая хибара на окраине города, а роскошный особняк с мраморными львами у входа и высокими колоннами в коринфском стиле.
Джинн отнес меня в беседку в саду и положил на ковер.
— Что же с тобой делать, э-э-э… странник?
— Меня Камилем зовут. А тебя?
— Омар ибн Булгари. Есть хочешь, наверное? — джинн хлопнул в ладоши, и передо мной из ниоткуда возникли блюда с изысканными кушаньями и напитками. Я молча схватил тарелку с пловом и стал зачерпывать рис прямо руками и быстро отправлять его в рот.
— Расскажи мне еще о вашем мире, человек.
— Да я уже почти все рассказал. Ну, про самое главное.
— Меня интересует, могут ли нам помочь люди в войне с шайтанами? Я как-то подслушал разговор людей в небе. Они летели на двух железных птицах и говорили о том, что у вас есть много невиданных видов оружия, которым можно уничтожить всю земную твердь.
— В Крыму его еще нет. Американцы обещали в этом году разместить ядерные ракеты, но пока только площадки в горах подготовили для баз.
— Ра-ке-ты?
Я рассказал Омару про ракеты и ядерные бомбы и подлодки. Джинн качал головой и восторженно цокал и восклицал время от времени: «Машаллах!»
Когда я доел, то попросил Омара показать мне внутреннее убранство дома — я старался запомнить все эти сказочные орнаменты и узоры. В самой большой зале я увидел на столе кувшин, который показался мне очень знакомым. Я не мог вспомнить, где его уже видел.
— Омар ибн Булгари, а что это за кумган? — я дотронулся до кувшина.
— Это сосуд, в котором однажды я провел несколько тысяч лет из-за злого колдуна. В другом таком же кувшине был мой брат — Осман. Самый великий джинн всех времен. Его мощь и сила превосходят силы почти всех наших джиннов. Если бы мы могли найти его…
Внимательно смотрю на кумган и стукаю себя кулаком по лбу.
— Омар! Я видел точно такой же кувшин в нашем мире! И надпись, и узоры — все совпадает.
Джинн вскочил на ноги и схватил меня за плечи.
— Ты уверен в этом, человек? Поклянись, что это не обман!
— Я уверен и клянусь, что это так! У меня отличная зрительная память.
— О Аллах, если это правда, то нам нужно срочно добраться до него! Не сегодня-завтра полчища слуг Иблиса обрушатся на нас,
а потом они и за вас возьмутся! Быстрее летим! Я немедленно созываю Совет джиннов!
И снова я стоял перед скопищем джиннов, недоверчиво выслушавших мое сообщение. Но в этот раз Омар не стал тянуть. Он быстро собрал отряд, во главе которого мы полетели наверх в пещеру, где меня подобрал старик Акбар.
Перед тем как отправиться, я обратился к джиннам:
— Праведные джинны, у меня будет одна просьба.
— Говори!
— Помогите моим друзьям одолеть негодяев, угнетающих мой народ!
— Ты говоришь о тех, кто, прикрываясь священным Кораном, убивают невинных?
— Именно так.
— Хорошо. Если это слуги шайтана, то наша ярость будет страшна, — сказал от имени Совета Омар.
***
Встреча джиннов с людьми в пещере началась с того, что по джиннам открыли огонь из всех видов оружия. Я не сразу смог перекричать звуки выстрелов и упросить джиннов не применять свои силы.
— Остановитесь! Прекратите, слышите! Это говорит Камиль, которого вы отправили вниз, чтобы узнать, что там творится!
— Камиль, мы не видим тебя, но если это ты, то скажи, где была родинка у Амины? — я узнал голос Искандера и облегченно засмеялся.
Прижав ладони ко рту, я громко выкрикнул ответ. На той стороне пещеры раздались смешки.
— Это точно Камиль, — крикнул Искандер. — Иди к нам и возьми с собой одного из тех, кого ты привел. Только скажи, чтоб без всяких глупостей.
Мы с Омаром двинулись в сторону людей Искандера, направивших на нас автоматы и испуганно таращившихся на синее пламя под ногами Омара.
Нас провели в узкую пещеру с зелеными от плесени сталактитами, где ждали командиры отрядов пещерных жителей.
— Це що ще за чудисько? — указал удивленно на Омара парень в папахе.
— Джинн, — ответил я.
— Джинн? Это как в сказке про Аладдина, что ли?
Я досадливо поморщился.
— Это не из сказки. Это самый настоящий ифрит, глава племени джиннов, — Омар ибн Булгари. Он обещал нам помочь избавиться от ненавистного ярма исламистов.
— А Луну с неба он тебе не обещал, а? — зло засмеялся Жабров. — Какой он, на фиг, джинн! Фокусы какие-то показывает, и мы на это должны повестись, братва?
Омар посмотрел на Жаброва и протянул в его сторону руку. Жабров вдруг перевернулся вниз головой и взлетел к потолку, отчаянно вереща. Командиры схватились за оружие и направили его на нас.
Искандер закричал:
— Тихо! Успокойтесь! Я все-таки мусульманин и не могу не верить в существование джиннов. И мы находимся в такой ситуации, что нам ничего другого не остается, как пропустить отряд этих существ. Может быть, это все не сказки. Наших запасов еды осталось на два дня, а затем начнется голод. Пусть идут!
***
Джинны уничтожили бойцов Фархада за считанные минуты. Их разрубленные тела тут же сбросили со скалы в море. Сам Фархад пытался спрятаться в собачьем питомнике, но освобожденные джиннами рабы выволокли его наружу и прибили гвоздями к стене почти достроенного дворца.
Омар положил мне руку на плечо:
— Это один тех мунафиков, про которых ты рассказывал?
— Да. Ты можешь стереть с лица земли все это поместье и восстановить маяк, который раньше освещал здесь путь кораблям, Омар?
— Мне ничего это не стоит, только скажи вначале, где кувшин.
Мы спустились в подвал. Кувшин лежал точно там, где я видел его в последний раз.
— Держи, Омар.
Джинн бережно взял кувшин в руки и выбежал наверх. Он потер сосуд, еле слышно читая заклинание.
Кувшин завибрировал в руках джинна, и земля под нами тоже затряслась мелкой дрожью. Из кувшина повалил дым, и через мгновенье из него вырвался джинн размером с океанский лайнер. Он с ненавистью посмотрел на нас и сжал кулаки:
— Презренные твари, молитесь, чтобы ваша смерть была легка!
— Осман, брат мой! Это я, Омар! — джинн подбежал к брату и попробовал обнять его за палец огромной ноги.
— Омар? — удивленно поднял брови джинн. — Брат мой, как же я тосковал без тебя!
Осман поднял на ладони младшего брата, и слезы побежали из его глаз. Братья проговорили друг с другом еще полчаса, когда
я решил напомнить им о себе.
— Праведные джинны, я прошу простить меня, — прокричал я, — но мы договаривались, что вы поможете людям восстановить справедливость! Мои друзья в пещере также ждут помощи!
— Помощи? — Осман нахмурился. — Я ничего людям не обещал и помощи им от меня не будет никогда! Нам нужно спасать свой мир от войск шайтана. А вы уж, люди, сами между собой разберитесь как-нибудь.
Омар попытался что-то возразить, но Осман приложил свой палец к его губам.
— Омар, ты же обещал! — закричал я.
Братья молча переглянулись и взмыли в небо. Вслед полетели и другие джинны. Я кричал им вслед, бежал за ними, но джинны быстро исчезли в облаках. Напоследок из облаков сверкнула молния, все строения задрожали в воздухе и исчезли. И только на самом краю скалы, точно там же, где и раньше, стояла башня маяка из белого кирпича, на самом верху которой ярко вспыхивал луч света.
***
— Эй, юноша, а что грустим?
Оборачиваюсь. Воронцов! Перевязанной рукой прижимает к себе автомат. Бросаюсь к старику.
— О Аллах! Мы все думали, что вы не выберетесь.
— Я тоже так подумал, когда прыгнул в море со скалы. Но Господь зачем-то решил сохранить мне жизнь, — старик присел на камень и закурил.
— Что же нам теперь делать? Сейчас сюда примчатся гвардейцы с американцами! А джинны нас бросили.
— Пускай едут. У нас же есть чем их встретить, а, братцы? — обратился к толпе освобожденных рабов Воронцов. — Джинны, говорите, бросили? Да кто нас только не бросал, и ничего, живы пока, верно?
— Верно говоришь, старик!
— Ну что, так и будем тут ждать у моря погоды? Юноша, как там в пещерах — держатся еще наши?
— Держатся. Только совсем дела их плохи. Запасы и патроны на исходе. Я думал, джинны помогут, а они… — я махнул рукой.
— Тогда вот что. Вы машину еще водить не разучились?
— Нет.
— Тогда позвольте пригласить вас всех на стоянку внизу под скалой — там стоит грузовик.
— Я хочу сам повести, Арсений Павлович!
— Воля ваша, юноша! Только давайте поторопимся, братцы.
Грузовик быстро набирал ход с горы, когда я увидел впереди перегородившие дорогу броневики и солдат. По бамперу защелкали пули, стекло разлетелось вдребезги, царапнув лицо.
Нажимаю на газ, и мотор надсадно рычит. Машина летит прямо на толпу солдат, стреляющих в нас. Я закрываю глаза и шепчу:
— …По долинам тонким дымом розовеет внизу миндаль.
И лежит земля страстная в черных ризах и орарях…
Москва — Партенит, 2014 год.
Об авторе:
Сибгатуллин Айнур Анверович, юрист, публицист. Родился в Москве в 1971 г. Окончил Московскую государственную юридическую академию.
Публиковал статьи, стихи и прозу в федеральной и региональной прессе. Победитель VIII журналистского конкурса «Хрустальное перо» (2005 г.). Автор книг «Татарский Интернет» (2008, 2009 г.), «Исламский Интернет» (2010 г.), повестей «Отец Ибрагим» (сборник «Дети холодного мира», Шико, 2014 г.), «Я иду дорогой скорбной» (сборник «Мистикон», Шико, 2015 г.), а также ряда рассказов, опубликованных в сборниках по итогам литературных конкурсов.
В 2011 г. закончил литературные курсы романистов при Московском отделении Союза писателей.
Участник 1-го международного совещания молодых писателей в Переделкино (2011 г.). Является победителем и призером литературных конкурсов (конвента «Аю-Даг» в 2015 году, конвента «Басткон» в 2014 и 2015 годах).