Запах солнца на курточной ткани, поездов несмолкаемый гул…
* * *
Запах солнца на курточной ткани,
Поездов несмолкаемый гул.
Сигаретные смолы в гортани ‒
Снова выдохнул, снова вдохнул.
К поездам вышел снова навстречу,
Но дорога, как сердце, пуста.
Никого не увижу, не встречу,
Проводить не смогу до лифтá.
Здесь лежат одинокие шпалы
И собаки по рельсам снуют.
За спиною концертные залы,
А за ними находится суд.
Пусть впустую я вышел к перрону
И напрасно над щебнем курил.
Ожиданием сердце затронул,
Хотя в жизни еще не любил.
Снова выйду за двери вокзала,
Запах солнца отдаст воротник.
Почернеют безмолвные шпалы,
И услышится поезда крик.
Пусть он едет за наши границы,
За унылые стены суда.
В этом городе вымерли птицы,
В этом городе дышит беда.
* * *
Солнце, автобус, рельсы,
Травами воздух запáх.
И в спокойствии мое тельце,
Только чешется что-то пах.
Остановка, шлагбаум, поезд:
«Подожди, — говорит, — потом»,
Черный дым выпускает, ноет.
За вагоном опять вагон.
И «потом» наступило сразу,
Как отъехал зеленый хвост.
Город пьяный глаза замазал,
Переехал автобус мост.
А здесь тоже запахло дымом,
И траве открывают дверь.
Исчезают от солнца глыбы,
И стучится в окно апрель.
И без шапки уже не страшно ‒
Выхожу с волосами в мир.
Я покинул на время пашню:
Кто-то добрый меня просил.
И автобус довез до цели:
«До свидания, старый друг!».
Через час я уже в постели,
Рядом столик, цветы, утюг.
И приснился мне день вчерашний
С его танцами на золе.
И прогулка по первой пашне,
Что-то белое на столе.
Звук машинный вернул, и окна
Озарили огнем глаза.
Здесь душа, словно нить, промокла
И просила вернуть назад.
* * *
Дождь закапал на пшеницу,
Дождь закапал на дубы.
И ничто не шевелится,
Успокоились шумы.
Здесь пшеница спит на поле,
И промокли провода.
Здесь утихло наше горе,
Стала мертвою беда.
И туман застыл над хлебом,
Захватил в объятья нас.
Здесь задернутое небо
Лучше солнечных прикрас.
А вдали составы едут,
Как живые существа.
Листья празднуют победу,
Насыщается трава.
И, застыв на поле русском,
Мы забыли обо всем —
Ничего теперь не грустно,
Счастье тоже за селом.
* * *
Пропиталось водой, устремилось на дно
То, что ночью вчерашней писалось.
Кормит рыбы ночное письмо,
От которого память осталась.
Растворилось в воде мое слово,
Размышлений измученных суп.
Для печали, для радости повод
Унесенный течением труп.
Подо льдом эти строки отныне ‒
Мне жалеть их, наверно, нельзя.
Зеркала моей сути уплыли,
Все напрасно, а может, не зря.
И смотрю я, прижавшись к перилам,
На речную холодную гладь:
Там слова обретают могилу,
Как погибшая темная рать.
Струи снега садятся косые
И теряют молочный окрас.
Растворились в воде запятые,
Пескари запускаются в пляс.
Скоро станет водой целлюлоза,
Устремится в каспийскую соль.
Моих мыслей ничтожная доза
Обретет в этом мире покой.
Что смотреть, прижимаясь к перилам?
Ведь письмо уже в мутной среде.
Растекается сон по квартирам,
Мои мысли остались на дне.
Об авторе:
Игорь Лукин родился в 1988 году в городе Бровары (Киевская область, Украина). В возрасте пяти лет переехал с родителями в город Орел, где в 2005 году окончил школу и поступил в Орловский государственный университет на филологический факультет. В 2010 году окончил учебу в университете и поступил в аспирантуру, где некоторое время изучал творчество А. Платонова.
