Финалисты конкурса «Несравненное лето»
Утро. Волга. Прибрежный покой
Вадим Сергеев
Колдовская белесая ртуть
И зеленая хмарь – берега.
Утро. Дятла неистовый стук.
Только крест куполов на посту,
Да из труб опалённая гарь.
Серой скатертью хмурый навес.
Незадачливый утренний сон.
Тихий шёпот в зелёной листве,
Да по ветреной стылой тропе
Раскидало дорожный песок.
Деревенский отёсанный быт
Чёртов мост перекинул в века,
По бревенчатым тропам судьбы,
Превращая иллюзии в пыль,
Отправляет телегу в накат.
Это утро разбудит дома.
И калитки, предтечи дорог,
Отбирая постельный обман,
Сводят холодом тело с ума,
Разбросав на траве серебро.
Глупо ждать деревенский уют,
И, зевая, спешат в новый день
Те, кто душу заре отдают
За случайную волю свою –
Поклониться последней звезде.
Утро. Волга. Прибрежный покой.
И зеленая хмарь – берега.
Уезжаю, оставив с тобой
Свои мысли, стихи и любовь,
И паромной сирены раскат.
Море
Ксения Ром
Солёный привкус на губах,
Белёсость на руках и ножках,
И шлёпки, сланцы и сабо –
Без ремешков и без застёжек.
Рассвета нежный макияж,
Прохлада утреннего бриза.
Здесь, в плеске тысячной волны
Все растворяются капризы.
Не обжигает душный зной:
Стеной прозрачной зависает
И с каждым солнышка лучом
Разорванность души латает.
Шуршат по гравию слова:
Я в голове их просто мыслю.
Звенит июльская листва,
Кисель акаций, кипарисы.
Дымок и запах шашлыка,
Огни аттракционов парка.
Здесь отдыхающих – толпа,
Черны глаза у ночи жаркой.
Но море освежает вновь
Вокруг себя всё: воздух, тело.
И разливается вино
Бесхитростным напитком пенным.
Листвы нежнейшей изумруд
В оцепененье дышит томно.
Все отдыхают, но не ты,
Ты мерно катишь свои волны.
Вдоль набережной в парапет,
Бросаешь планомерно влагу
Солёно-горькую на вкус,
Но сладко пахнущую брагой.
Йожуч, или Хроника летнего путешествия
Ксения Ром
Времени на раздумья у Маши было теперь предостаточно.
Большую часть она просто спала или впадала в беспамятство. Отдыха не получалось: в голове сидел он, внутренний голос. И он не просто сидел. Маша ощущала его присутствие кожей. А закрыв глаза, она не могла отмахнуться от наваждения, что этот кто-то смотрит на неё. И этот взгляд – не то змеи, не то дракона – был внимательным и пытливым.
– Кто ты? – набравшись смелости, произнесла про себя женщина.
– Скорее – что, – последовал тихий ответ.
– Окей, что?
– Ай-ай-ай, – с мягкой иронией произнёс голос. – Учительнице русского языка негоже злоупотреблять иностранщиной.
– Господи! Ещё один зануда на мою голову! – не успела она подумать, как услышала ответ.
– «Я – часть той Силы,//Что вечно делает добро, желая зла» («Фауст» Гёте).
– Ага, и змей ты, искуситель, души моей больной спаситель, – нервно хохотнула Машка.
– Заметь: не я это произнёс, – тихим эхом ответил голос.
– А голос-то всё-таки мужской, – куда-то не туда полетела Машина мысль.
«В христианстве змей-искуситель отождествляется с Сатаной на основании Откровения Иоанна Богослова», – так мозг МарьИванны молниеносно отреагировал на поступившую информацию…
Зазвонил сотовый.
Спросонья надевая очки, Маша рассмотрела высветившуюся надпись: «ГБУЗ № …надцать, вызов врача на дом».
– Мария Ивановна, добрый день. Это вам из поликлиники звонят.
Маша уже узнала голос участковой:
– Да, Алла Юрьевна?
– У вас положительная реакция, – продолжила доктор.
– Не понимаю: что это значит? – вцепившись свободной рукой в перила кровати, Маша пыталась принять вертикальной положение.
– Это значит, что у вас коронавирус. С сегодняшнего дня вы на двухнедельном карантине вместе с сыном. Из дома никуда не выходите.
«Какое, к чёрту, не выходите? Я до туалета-то еле дохожу», – возмутилась Маша.
– Завтра с утра к вам приедет доктор и привезёт лекарства. Если будет хоть малейшее ухудшение, вызывайте скорую и называете свой диагноз: вас сразу госпитализируют. Да. С сыном старайтесь не контактировать, выделите себе отдельную посуду, – закончила свой инструктаж врач.
– Ага, и отдельную кухню с туалетом в придачу.
Мысли в голове сменяли одна другую.
– Ну, с родителями я теперь непонятно когда увижусь. С сестрёнкой тоже. Иван из-за меня институт пропускать будет. У моих в школе ВПРы через неделю начинаются. Господи! О чём это я? Я ж сейчас – источник опасной инфекции! Где я его подцепила? Когда? В транспорте? В глазной клинике? Кто-то на меня чихнул-кашлянул или до чего-то дотронулась?
Сейчас, когда болезнь как констатация факта уже свершилась, какая разница, когда и где? От этого ведь ничего не поменяется!
В памяти всплыл Лев. Их разговор о разводе. Маша тогда пыталась объяснить супругу, что в сложившейся ситуации им не имеет смысла больше находиться в браке. Любовь давно ушла, уважения никогда и не было с его стороны, а терпеть бесконечные упрёки и придирки у неё не было больше сил. Женщина хотела спокойной размеренной жизни. Без скандалов, упрёков и оскорблений.
– Разлюбила, значит? – голос мужа громогласным эхом раскатился по квартире. – Назови мне год, месяц, дату, день! – продолжал свой ор супруг…
– Неужели я стала мыслить, как Лев? – женщина глотнула спасительную воду. Маленькие бутылочки стояли рядом: раз врач сказала, что надо постоянно пить, значит, надо пить. Напоминать об этом организму было бессмысленно: постоянная тошнота и слабость заставляли держать воду под рукой на прикроватной тумбочке
– Значит всё-таки ковид, – слёзы предательски текли по щекам. Всё внутри Маши возмущалось и неистовствовало.
Взяв себя в руки, Маша написала в вайбер родителям, сестрёнке, старшему сыну и сообщила на работу.
От всех, кроме родителей, получила единогласное «пипец». Ну и замдиректора, непосредственный руководитель МарьИванны, ответила коротким «ок».
Наконец Маше удалось уснуть. Головная боль немного отпустила, и лихорадка под двумя одеялами медленно сошла на нет.
– Ох уж этот вирус! И ни денег с ним не заработать, ни на море летом отправиться, – устало выдохнула Маша.
– Зачем же ждать лета? Давай рванём сейчас! – сладко произнёс голос.
– Опять Чужой, – подумала Маша. И увидела красивое зеркало, на котором красивыми синими буквами появилось слово: «Йожуч».
– Я буду Чужой, но наоборот. Думаю, что вскоре ты убедишься в полной абсурдности своих мыслей.
– Моих ли? – горько усмехнулась женщина. – Я и змеев-то особенно не люблю.
Не успела Маша додумать свою мысль, как увидела море, пальмы и себя в уютном маленьком шезлонге в тени от этих самых пальм. Белый песок, пустынный берег и мужчина, идущий по направлению к ней. На фоне ослепительной синевы неба на его красивом, мускулистом теле весьма гармонично смотрелось синее полотенце, плотно облегающее стройные бёдра. Их взгляды встретились и задержались друг на друге. На мгновенье Маша замерла, увидя своё отраженье в глазах незнакомца. Она снова была блондинкой с копной длинных, развевающихся на ветру волос. Моложе и стройнее. Мужчина улыбнулся, и мягко воткнул ей в волосы красную орхидею. Маша почувствовала его дыхание на своей шее. Мужчина отстранился, протянул ей правую руку и произнёс:
– Пойдём в дом или пройдёмся по берегу?
– Может, просто посидим на берегу? – Маша с наслаждением прищурилась, глядя на солнце. В лёгких не было боли, и она жадно вдыхала морской солёный воздух.
Мужчина поцеловал Машу в лоб. Больше она ничего не помнила.
Проснувшись от холода, Маша не сразу поняла, что её опять сильно лихорадит. «Колбасит», – как выразился бы старший. Наощупь щёлкнув выключателем, женщина медленно села на кровать и встряхнула градусник. Голова камнем потянулась к подушке.
– Господи! Когда же это закончится!
Сделав несколько глотков из спасительной бутылки, она взглянула на шкалу термометра: 38,9. Приплыли. После двухнедельного лечения на фоне противной 37,2 – повторное повышение температуры.
– Неужели всё заново? По второму кругу?
2 часа ночи. Сын постучал в дверь:
– Мам, у тебя всё нормально? Помощь нужна?
– Спасибо. Всё нормально, температура опять подскочила.
В 6.00 градусник снова показал 38.
Снова борьба – организм пытается сопротивляться; снова мокрая, как мышь, снова провал в чистое, сухое, всё в пёстрых бабочках бельё: подушка, два одеяла, бутылка со спасительной водой.
Проснувшись к полудню, Маша, не открывая глаз, старалась восстановить в памяти события прошлой ночи.
Старинное зеркало, очень большое, в красивой коричневой раме. Синие буквы, чётко выводившие имя. Море и Он, кого она окрестила Йожучем.
Как ни странно, ни отчуждения, ни чувства омерзения незнакомец у женщины не вызывал.
– Вот чё ты вечно прикапываешься? Нормальный мужик, – или его телесная оболочка?
Разговаривая сама с собой, Маша поняла, что её бедный мозг никак не может состыковать два совершенно разных понятия: мужчина и змей.
Змей Маша не любила.
На даче родителей водились только ужи, но все встречи с ними у женщины вызывали неприятные ощущения. Плюхаешься ты, к примеру, в озеро, спасаясь от жарищи, а по твоему плечу – вжих! – ужик промчался.
Несёшь в компостную яму траву, нагибаешься, чтобы взять в руки кусок шланга, а он у тебя в руках изгибается и голову в твою сторону поворачивает. Пальцы сами разгибаются, и это чудо природы, гад ползучий, коснувшись мягкой земли, в две секунды исчезает из поля твоего зрения.
Но вершиной неприятия был прошлогодний случай. Мама только укачала в коляске племянника, как обе женщины вздрогнули от истошного вопля. На дачном участке никого, кроме них не было, поэтому женщины переглянулись, но звук повторился.
За коляской стояла железная печка-буржуйка, обойдя стороной которую мама и дочь увидели следующее: среднего размера уж схватил лягушку… за попу. Бедное животное отчаянно звало на помощь. Мама бесстрашно схватила железную кочергу, и пару раз, так, чтобы ни одно из животных в данной ситуации не пострадало, постучала по ужику.
Товарищ-уж явно не ожидал такого поворота событий, и не сразу расстался с лакомой добычей. Но вопль лягушки ещё долго стоял у Маши в ушах…
Да, вот к драконам МарьИванна относилась явно лучше, чем к змеям.
Вспомнился ей почему-то маленький дракончик Бойся-Бойсь, мечтавший стать воробышком из детского мультика и дракончик-сладкоежка, обожравшийся шоколадом.
Сказочные восточные мудрые драконы. То, что папа – дракон, а мама – змея по восточному гороскопу, тоже для чего-то сейчас вспомнилось.
Сон. Очередное погружение в сон и встреча с ним. Маша поймала себя на мысли, что уже успела соскучиться по своему новому знакомому.
