Размышление о новой русской революции
Честно признаюсь: не хотелось бы мне, чтобы сегодняшние российские события так или иначе переросли в революцию. Не потому, что не разделяю митинговую тягу к политическому раскрепощению: идеологическая несвобода не намного лучше физического насилия, к тому же частенько его провоцирует. Но в деле построения гражданского общества, как и во всяком другом, дьявол кроется в мелких деталях, поэтому экспансивное решение серьёзных проблем неизбежно срабатывает в пользу дьявола.
Со стороны революционный сценарий выглядит вполне оптимистично и воспринимается как безусловное благо. Возможно, поэтому в последние десятилетия стало хорошим тоном использовать цветные революции для искусственной унификации развития стран, различающихся многими аспектами культуры. Резкий рывок — и вчерашнее патриархальное болото обращается в бурлящий водоворот современности. Об отжившем и канувшем во вчерашний день предлагается просто забыть: вырос народ из прежних одёжек, повзрослел, обрёл силушку богатырскую. Но на практике ускоренная смена условий существования сталкивается с базовым национальным стереотипом восприятия, тонет в нём или преступно его разрушает.
Ещё в восемнадцатом веке революционные фанаты заметили, что мать их и идол пожирает своих и, добавлю, чужих детей. А кого не успеет доесть — тех, выражаясь языком старого анекдота, понадкусывает. И речь не только об ужасе беснующихся толп, растерзанных трупов, голода, холода, политического и экономического хаоса. Революция «в белом воротничке» отличается от своей площадной товарки внешне, но не по сути. И та, и другая принуждают, не строя мосты между прошлым и будущим. Человечность — а это и есть камень, о который спотыкается любая деспотия, — летит прямиком в пропасть.
Посмотрите, к чему мы пришли вследствие великой информационной революции, буквально перевернувшей образ существования человечества и поставившей его с ног на голову. Люди перестают различать искусственную и природную реальность. Цивилизация всё больше разадаптируется, противопоставляя себя остальному миру.
В Россию информационная революция явилась лет двадцать — двадцать пять тому назад. Постепенно обжилась и окрепла, точнее сказать, заматерела. И перетекла в смертоносную для национального самосознания фазу, когда смыслом потребления информации стало лишь владение ею — в ущерб аналитическим и эмоциональным потребностям человека. Зачем напрягаться, вдумываясь в неоднозначно понимаемый текст книги, если можно получить блестяще выстроенную готовую картинку? И повальное увлечение примитивным развлекательным чтивом обусловлено информационным «перееданием»: возможности мозга велики, но не безграничны. А возможности нетренированного мозга не безграничны вдвойне. Люди устают от агрессивной информационной текучки и нуждаются теперь не в осмыслении своих глубин, а в сладкой колыбельной, будто впечатлительное дитя после визита буйных гостей.
Идейным содержанием русской литературы всегда было размышление о духе и бытии, обострённое переживанием неоднозначности жизни. Именно на этом размышлении зиждется русская культура. Культура, понимающая силу слабых и слабость сильных, требующая справедливости и милосердия к тем, кто не способен себя защитить. И вдруг российским обществом овладевает идея потребления как высшего мирового блага, идея разумности эгоизма и привлекательности наживы. От открытий, не совместимых со своей природой, душа нации просто впала в шок. Стратегически это опасно — зашкально опасно! Триумф научных методов познания рассредоточил внимание общества по необъятному информационному полю, но не только не освободил от мракобесия, как мы рассчитывали, а запутал ещё сильнее.
Не подумайте, однако, что я против перемен вообще или даю негативный прогноз будущего Российского государства. Несмотря на тяжелые симптомы, страдаем мы, скорее всего, болезнью революционного взросления, лечить которую помогают природа и время. Обращали внимание, как непропорционально развиваются подростки? То у них вырастают вдруг длинные руки на коротком ещё туловище, то начинают уродливо заворачиваться стопы, то лицо расцвечивает непонятная гнойная сыпь. Это результат скачкообразных изменений в организме, приводящих к его временной разбалансировке: одни процессы не поспевают вслед за другими, хотя обязаны были бы их уравновешивать. Психика и здоровье подростка идут вразнос. Когда судьба уберегла его от самого худшего, самочувствие выровнялось, он становится способен себя понимать и контролировать. Какое счастье!
Чем-то похожим на подростковый синдром болеет и сознание общества, охваченного тотальными перестройками. Консерватизм не свалился на голову человечества с луны. Это защитный природный механизм, призванный блокировать мутации, грозящие организму потерей самоидентификации, осознания своего изначального предназначения. Конечно, беспредельный консерватизм есть зло, он мешает нормальному обновлению и приводит к тем самым революциям, о неоднозначности последствий которых я и веду речь. Но психика как таковая (в отличие от интеллекта) не может перестать быть консервативной, иначе мы превратимся в толпу монстров, каких показывают в фильмах ужасов. Эволюция поспешает медленно, но успевает больше. На страже человеческого генотипа стоят тысячелетия видового развития, приспособившие его к природной среде с её естественной скоростью генерирования значимых событий, цветовой и звуковой насыщенностью, цикличностью и способностью к самовоспроизведению.
Революции время от времени случаются, и от них никуда не деться. Справиться с их последствиями может только усиленное развитие в областях, ограничивающих те, в которых произошёл прорыв. Чтобы они не стали раковой опухолью на теле цивилизации.
Прагматизм технаря отлично сдерживается романтизмом гуманитария. Цинизм власти — нравственностью народа. Всеядность обывателя — воспитанием культуры потребления. Доминирование одного народа над другим — идейным сопротивлением ему.
На земле нет лишних культур и нет лишних национальностей — каждая несёт в себе элемент мировой духовной мозаики. Сообщество, считающее себя граждански развитым, обязано ценить и хранить многообразие доставшихся от предков способов чувствовать себя и жизнь. Очень хочется мне, чтобы накопленная Россией эволюционная энергия сработала на нашем общественном поле мягко — аналогом мирного атома, а не как бомба замедленного действия.
