Филателисту
Послушай, страстный собиратель,
Давно ль средь радостных чудес
Ты выбрал это?.. Как Зевéс,
Как Мира доблестный создатель,
Взираешь ты на дивный ряд
Роскошных маленьких творений,
Где лица прошлых поколений
Нам о грядущем говорят…
Взгляни! Вот видишь, в злой пустыне
Добряк горбатый нам предстал,
Своей торжественной гордыне
Он верен, как горцу кинжал…
Вот взгляд пантеры возбуждённый
Скользит средь девственных лиан.
Бросок – и кролик побеждённый
Уже попал в зубной капкан.
Вот нам явил орёл паренье
И, Солнце крыльями затмив,
Уж стал легендой. Будто миф,
Он отражает несмиренье…
Вот милых рыбок карнавал
Идёт спокойной чередою,
И крохотный жемчужный лал
Их нежит лаской световою.
Но что же здесь? Рисунок стёрт,
Поблекли краски созиданья,
Изображён Восточный порт –
Артура давнее преданье.
Всмотрись! Средь сгорбленных людей
Ты не увидишь взгляд беспечный.
Меж тем их хлáдит ветер встречный
И слéпит жар чужих огней.
Они толпою непреклонной,
Приняв оружие отцов,
Давно не видя милый кров,
Но с верой, верой вдохновенной,
Стоят железною стеной
И незапятнанной рукой
Подняли меч непобеждённый…
В своей бессилен злобе враг,
Когда отечества идеи
Горят и Славы Прометеи
Кроваво-красный держат Флаг.
…Порой поблекшая картина
Содержит более чудес,
Чем златорамна портретина.
Лето 1980 года
Воспоминания о Лиепае
Я частью помню годы молодые:
Свободы резвость, без границ морской простор,
Томáса Риги, берега златые
И райский плод, затерянный меж дол.
То были дни… С тех пор уж позабыты
Отдельные черты моих забав,
Когда гранитные седые плиты
Балтийских волн ломали буйный нрав.
Там óгни маяка таинственно мерцали
Под сумраком ночи у брежных вод,
И Духи ветров мой покой ласкали
Созвучием Природных Од.
Я слушал и внимал: то бури завыванье,
То шумных волн суровую красу.
Молчал и видел их чередованье,
И память их в Душе своей несу.
Стихии голос чувствую доныне,
Он мой кумир и друг блаженных нег.
Его безмолвный, но коварный бег
Воздвигнул тайный щит гордыне.
Зима 1980 года
Библиофагу
Руссó тетради, дух Мелье,
Демократизм Мерешале,
И гуманизм Монтескье,
И гений мудрости Паскáля.
Гольбаха мысль, Вольтера строки,
Дидро научные тома,
Буддизма древние истоки –
Не много ль это для ума?
Поосторожней с этим грузом,
Я видел виды поскромней –
Года влачат с таким союзом
Средь сумасшедших и врачей.
Лето 1982 года
Чтобы зажёгся солнца луч
Хочу страдать иллюзьей дальной,
Чтобы в судьбе моей печальной
В конце зажёгся Солнца луч,
И ненапрасным было время.
Январь 1991 года
Ещё в ребячестве своём
Ещё в ребячестве своём
Я чувствовал своё призванье.
Дичился сверстников… Кругом
Мне было скучно оправданье.
Я всё считал, что тесно мне,
Что, окажись я в стороне
От назиданий, поучений,
Расцвёл бы мой дремавший гений,
В восторг суровый приводя.
Весна 1991 года
Я там, в тиши, произрастал
Я там, в тиши, произрастал
И Мир единый созерцал,
Извилистым путём тревожно постигая
Устой общественный.
Причиной ли неродственных кровей –
Не знал, каким Богам молиться,
Возвысив чередою дней
Своё унылое терпенье,
Оправдывая назначенье
Философических затей.
Весна 1991 года
Где Отечество
О, где же прежние стада и вдохновенье?
О, где же светоч умственной Души?
Где гордое к врагам презренье?
Обитель где и леса шалаши?
Осиротел я… Более не в силах
Внимать постыдный шорох языков.
Сокрыт мятежный Дух в могилах,
Зашли герои за альков.
Всё шатко, всё иного просит.
И чужд для Мира Пушкин, Данте и Шекспир…
Потомков дерзновение уносит
В иной, неотвратимый Мир.
Кругом аборигенов злоязычье,
И пал герой, мечи сложив у врат.
И человек другому уж не брат,
А недруг злейший, славящий двуличье.
Декабрь 1991 года
Где ты, страна
О ты, страна любви небрежной,
Страдания холодный дом,
Страшусь тебя Душой мятежной,
Борясь с тобой твоим же злом.
Декабрь 1991 года
Какая доля вышла нам
Мини-поэма
I
Какая доля вышла нам,
Сказать – не высказать устам:
Что первобытно Мирозданье,
Блестящих Звёзд чередованье,
Что сущий Мир – единый Храм.
Иным из нас уйти бесславно,
И точно: отданы подавно
Все замыслы притворно жить,
Замком покои сторожить
И долг повременить усладой,
Ничтожной утешась наградой.
Влагая в ножны меч святой,
Уже воззрит потомок дальний
На дело жизни, в час прощальный
Завет исполнив золотой.
Сей меч потоки обращают
Природной волей, но она
Противоречия полна
И разрешиться обещает,
Быть может, только чередой
(По кругу льющихся смолой)
Унылых дней, без сообщений
О нечувствительности к злу,
Несокрушимому, как Гений,
Прошедший медленно хвалу.
II
Откуда Мир и в чём причины
Распространения идей,
Why man? Но мутны величины,
Пустым числом сочтя людей.
Им начинают путь извечный
Рожденья, быта и кончин
И, пригласив на праздник тесный,
Там примеряют новый чин.
Нужда ли закаляет службу
Для продвижения на чин,
Когда блаженный Августин,
Оставив ветреную дружбу,
Ортодоксии посвятил
Свои мечтательные годы,
То, внемля замыслу Природы,
Нуждою знанье утвердил.
III
Структуру Неба видел я.
Вдали от временных желаний
Нашёл я дальние края
Неколебимых Мирозданий.
Они небесною толпой
Пускались в ход единый свой,
Усиливая мощь друг друга,
И пляской замкнутого круга
Я центр вычислил пустой,
Разглядывая назначенье
Собранью трепетному сфер
(Нам объясняет всё пример
И длительное упражненье
Между вещами отыскать
Глубокий смысл и возможность
К противоречию восстать,
Спеша в волнительную сложность).
Но слабый, в муках истощённый,
Я в жáру был страстей бездонных
И, напряжением томим
(О том скажу, что я раним),
Уж не восстал от чувств смятённых;
И я настроился понять,
Чтоб Мир святой совсем признать,
Но смутно в Сердце одиноком,
Хотя и мыслишь о высоком.
IV
Я внял пучин глубокий хор
И восхитился мимоходом
Равновеликим их проходом,
И кожей воспалённых пор,
Когда случилось продвиженье,
Узрел я зорко поврежденье –
И мой раздался кругозор!
Меж ними лопнувшие звенья
Там истекали лошадьми;
Оставленных на поле бранном,
Я сосчитал их до семи.
Они потоком первозданным
Прошли меня, оставив гул,
И тайный шум меня сомкнул,
Вложив слепое размышленье
О только виденном… Смятенье,
Однако, мне передалось…
Скрипела беспрерывно ось,
И шар, насаженный от тренья,
Струивший безупречный свет
И замедляющий полёт,
Вручил мне луч холодный в око,
Куда вошёл он одиноко
И устремился в темноту,
Рассеяв множеством черту
Моих бесчисленных сомнений…
V
Шли годы. Возбуждённый гений,
Родитель и начальник сил,
Уж тлел во мне. И вот остыл,
Сложив предметы к созерцанью
Мозайкой пёстрой. (Кальдерон
Гласит уныло: «Жизнь есть сон».)
Структуре чужд, я друг страданью
И в бесконечность обращён.
Исполнясь внутренним приказом,
Душе пречистой ум отдал
И чернь придирчивую глазом
В кровавой схватке наблюдал,
Осмыслив чуждые устои,
Я устремился на покои
И возмущаться перестал.
VI
Но благотворные влиянья
Окажут следствия для нас,
Отметив в беспризорный час
Наскучившего Мирозданья:
Блаженство тщетное постичь
В сиянии удобных кресел,
Стеснённый догмой будет весел
Себя открытьем утвердить.
1993–1994 годы
***
Я с миром жил
И долг вложил
В деяние святое –
На поприще,
Мне отведённом.
Весна 2001 года
***
Умру я так же тихо, как и жил,
И взора к року своему не привлекал в изгнанье…
Но стих мой будет жить, хоть я уйду,
Так не познав при жизни должного признанья.
Весна 2001 года
О, если б речи слышал я
О, если б речи слышал я
Людей, послушных Мирозданью,
То в их совместности глубокой
Я б исцелился навсегда.
Но внемлю я пустому звуку
И зрю убогое жилище.
Мне дурно посреди общенья,
Где разочарованность терзает.
Невыносимо долг служить,
Когда вокруг тебя собранье.
Как тягостно испытывать страданья,
И счастлив лишь бываешь в сновиденьях.
Осень 2001 года
О творце
Посылка Бога – дар бесценный:
Порыв являя вдохновенный,
Когда творения текут,
Одно другим перемежая,
Угадчик тайну постигает
Одновременно там и тут
Освобождением от пут.
Гласит его Закон высокий,
И он, повсюду одинокий,
Как странник, поприще избрав,
Всегда влекомый в неизвестность,
Ему в границах жизни тесно.
Творец, уже от сна восстав,
Перед дремотою народов
Меж них не станет равновес.
Творящий мысленно чудес
Пронзит прицельно Небосводы
И отлетит ракетой он,
И зашумит Вселенной звон,
Его в семейство приглашая,
Где Боги, равные собой,
Бессмертий образуют строй,
В покое вечном пребывая.
Осень 2001 года
***
Я б кончил век,
Застигнутый в трудах,
И мёртвый пал,
Имея на устах познанье.
Осень 2001 года
***
Хотел бы я всю боль забрать людей
И стать счастливым,
Хотя в безумстве этом нет решенья жизни,
И я страданьям обречён.
Осень 2001 года
О малой родине
Полжизни в Азии моей прошло.
Прошло в любви, в восторгах, в восхищенье.
Как сон загадочный, там жизнь моя текла
В той светлой юности, счастливой, безмятежной.
Прошедших дней очарованье,
Зачем же вновь всплываешь ты?
Зачем разбужены воспоминанья
И замолчавшие мечты?
Зачем Душа туда стремится,
Где жизнь текла, какой уж нет?
В родной мне край не возвратиться
И не вернуть минувших лет.
Зима 2006 года
О высоком помышляя
Дайте мне надмирной жизни –
Существа под Небесами.
Пусть сполна напоминает,
Что болезненные Души,
Убегая от мучений,
Сил находят в утешенье,
О высоком помышляя.
Весна 2006 года
Сонет № 3
(Портрет одноклассника – Д. Н.)
Рука сильна, но не Зевéс,
Поэт в Душе, но не Петрарка,
Любитель мысли и чудес
И друг Церерина подарка.
Отрада дев, но не Пирам
И не Сократ, хоть мудр не в меру,
Властитель душ приятных дам
И аналогия Вольтеру.
Презрел людей, но не Макбет.
Он может выслушать совет
И не последовать примеру.
В застолье искренен и смел,
Певец – подобие Гомеру
И зачинатель нужных дел.
Лето 1983 года
Сонет № 4
Прощай, безмолвия обитель,
Угрюмый край ветров и дол,
Прощай, усердный покровитель
И сладостной любви посол.
Когда зефир твоих владений
Моих собратьев ободрял
И славный чудотворный Гений
Мои порывы вдохновлял,
Я, удивлённый, восхищённый
Твоей суровой красотой,
Внимал и счастье, и покой,
Запечатляя стих прощальный.
И, оживляя думой кровь,
Познал и верность, и любовь.
Декабрь 1983 года
Об истине
Прочтя бессмертные творенья,
Чтоб их забыть, усилив бденья
Вещей поблизости себя,
Переосмыслив их, трубя,
Любовь передавая, свойства
И внутреннего беспокойства,
И повелительных Небес,
Им тоже приказав равненье,
Меж них поставив уравненье…
Тогда уже бы рассужденье
Об истине имело вес.
Весна 1998 года
Сущность № 13
Соединения разного рода – так плодородны порою,
Что возрастает могущество тех,
От которых не ждали согласий.
То ли так значимо то, что предложено ими,
И назначенье земного приравнено к нужности Солнца?
Скоро картина пред взором предстанет сияньем,
Необходима лишь сила заложенной мысли.
Декабрь 2004 года
Памятник
Я памятник себе воздвиг подвижный,
И наперёд не знаю я, где обрету покой.
Найду ли чуждый стан или смышленый ближний,
Облившись радостной слезой,
Сосредоточится и тем придаст движенье,
Стремясь усиленно в возвышенный союз,
Установляя зримый срок для исполненья
В земном устройстве справедливого порядка.
Зима 1991 года
Об авторе:
Александр Золотов-Сейфуллин
(1965–2007)
Талантливый, самобытный поэт и мыслитель с очень сложной творческой судьбой. Родился в Ташкенте, где прожил большую часть своей жизни. С распадом СССР Александру пришлось испытать все тяготы беженства.
В 2000 году они с матерью смогли переехать в Россию.
По специальности средний медработник.
Со школьных лет писал стихи, мини-поэмы и философские размышления. Творческое развитие поэта и мыслителя проходило в обстановке безвременья девяностых, когда литература была загнана и выброшена на задворки общественной жизни, поэтому авторскую индивидуальность ему пришлось формировать, опираясь исключительно на себя. При жизни печатался крайне мало. В России – лишь в газете «День литературы» и региональных газетах. Первые оценки его творчества были сделаны после его смерти издательствами «Российский писатель» и «Беловодье», позднее – ИД Максима Бурдина и ИСП.
Александр – лауреат конкурса газеты «День литературы» «Высокий стиль – 2012», в ИД Максима Бурдина лауреат литературной Премии мира в номинации «Проза» (2018). В 2020 году на конкурсах ИСП поэзия удостоена трёх дипломов, в том числе диплома I степени Военно-патриотической премии им. А. В. Суворова.
