Когда ты медленно прошла, горячим телом…
Когда ты медленно прошла, горячим телом…
Когда ты медленно прошла, горячим телом…
Я вспомнил запах скошенной травы!
Она волною только что играла,
и профиль ее выгнутой спины
ладонью щекотал июньский ветер,
и иван-чая маленький букетик
ворона прятала под крышу, плача,
когда я вспомнил запах скошенной травы,
листы каталога одежды от «Версаче»
перебирая воином «апачи»
в ногах у глянцевой натурщицы бутика.
Когда ты медленно прошла, горячим телом
едва задев мои бурлящие флюиды,
я надкусил плоды у будущей победы!
И я вспомнил запах скошенной травы!
Когда вот только что, на срезах капли сока,
и в душном мареве испарина земли,
и звон бруска о лезвие косы,
обратный ход, движения в такт, и хохоток идущих баб
за косарями, по колкой выбритой земле, с граблями,
и птиц, сводящих мужиков с ума
своим стремленьем увести их от гнезда.
И длинноногий контактёр — кузнечик,
сидящий под одеждами, на плечиках,
бросающий свой треск в хоры, на ветер,
должно быть, тоже в это время вспомнил
и звонкий смех девиц в коротких платьях,
с напевом целый день снопы творящих,
избы иссохшие за годы жизни бревна,
чернеющие, в трещинах; оконные
некрашеные, в грязных стеклах рамы,
красивое лицо бабули Тани,
колдунии, известной всей округе…
Я вспомнил запах скошенной травы!
Я вспомнил дерево шершавое на козлах
и зубы той извилистой пилы,
когда расписывался мой злаченый «паркер»
за узелок с одеждой, у колонки,
в которой перекачивают звонкие монеты.
Я вспомнил себя маленьким мальчонкой,
хватающим шлифованные ручки, лемех, и в плуге,
уткнувшемся в фундамент, столько силы —
я вспомнил! К венцу приставленные силосные вилы,
высокое крыльцо, и гаммы,
овеществленные в крестьянском снаряжении.
Я вспомнил сени и запах дуба в теле толстых бочек,
и конской черной гривы клочья,
и седел кожу, хомутов, поленья дров, и половиц качели,
ведро с холодной ключевой водой
у самой двери. Я вспомнил — гений
Строителя-крестьянина поставил
в стыкованном космическом причале
загон для телки и быка, свиней, курей, два места козам.
И смесь парного молока с парным навозом
я вспомнил, убиваемый «Клима» —
такими нежными, и древними духами.
Должно быть, Музы их потрогали руками
пред тем как ты осмелилась войти.
…Я вспомнил запах скошенной травы!
(стих из первого тома моей «Миграции души», 2012 год)
Георгиевская ленточка на пальме
Немцы покаялись, так покаялись,
Нам подгоняют «ауди» к нашей Победе,
На стали надеты знаменитые ленточки —
Дизайнер работает, наш агент.
Нам бы так сделать за мавзолей,
Церковь поставить на Красной площади,
Там, где стоял он, — за церковью, — с лошади
Сходит Россия на каждый день
Довольная, сыта, бокаста, бровьми союзна
Любовь, женихами окружена из разных стран
И шоколадного растопила Обаму —
Около церкви дизайнер странный
Поставил какао-бобовую пальму,
Для сока березового к ней приделан кран.
И чтобы не капал он — перевязана ленточкой,
Георгий-Победоносец прижимистый, рядом
На копье накалывает мандаты гадов,
Каждому, к нам входящему, дает банан.
02.06.15.
Когда детей приносят книги-самолеты
Венчалась Мери в ночь дождей,
И в ночь дождей я проклял Мери.
Не мог я отворить дверей,
Восставших между мной и ей,
И я поцеловал те двери…
(с) Галактион Табидзе
Поэт не знал, что эти двери
Открываются вовнутрь.
Он в свои книги только верил
И открывал их каждым утром.
Мораль: в тех книгах его пусто,
Детей не прячет там капуста.
Поэт, ты аист окольцованный,
А не петух, на «я» подкованный.
Бери билет, c ней улетай!
Тогда детей находят в книгах,
Когда поэт живьем живет в них
И душ читающих терзает.
На дверь читательниц надавит,
Снося им мозг, в нее вторгается
Словами так, как будто колья
Они — таран, должно быть больно.
Потом целуй и гладь — заполнить!
Рассматривай, чтобы запомнить.
Тогда те двери не из дерева,
А первородная материя,
Тогда венчание — преддверие,
Стих — не словесное поветрие,
Стих — брак, а не бракованный,
И с Музой связан ты оковами,
И Мэри вовсе ни при чем.
01.07.15.
Рецепты вечного приготовления для быстрого питания
Пробьется с Солнца и в Россию, к дому, ослепленный лучик
Сквозь ветром слепленные, вздутые, бесформенные тучи.
Управлять можно потоком масс овечек и баранов человечьих,
Но не предстанут монолитом смысла тонны слов и звуков речи.
И сфокусируется в дырочке весь свет, дающий жизнь, всевышний
А не было бы туч, и не узнали бы, что существует лучик, лишний.
Ведь невозможно все учесть в движении сил, и Рокфеллеру неподвластных,
У них и радуга бесспорная, рассеется — момент, возникнет и погаснет.
Рисуй хоть семь цветов, хоть серым все, но остаются вечно фланцы:
Орбита Солнца и Земли, России, дома, уголок американский
Как результат разрыва туч, процесс слиянья новых масс и темени,
И где-то урожай сожгут, а где потопят, в рост живот, но это временно.
Родится лишь все то и там что Бог посеял, это Авин (не был и план),
И миллиарды света волн и точек тверди, высшим разумом подгаданы.
И едут, мчатся, кто куда, бывают молнии и гром — цель ненавязчива:
Встряхнуть все массы и взболтнуть, перемешать ничто, образчики —
Не прикипели бы. А то сойдет со сковородки мертвый ком материи
Или достигнута будь цель — мы вечно голодны и блюдо сыро, не поделено.
02.07.15.
Виктор Авин, Санкт-Петербург. Изданные книги: трехтомник «Миграция души». Том 1: 270 стр., том 2: 198 стр., том 3: 209 стр. Трехтомник издан в 2012-м году Продюсерским центром Александра Гриценко и Московской Городской Организацией Союза писателей. Публикации: большие подборки (минимум по 10 страниц в формате «ворд») в каждом номере альманахов «Российский колокол» и «Литературная республика» за 2013, 2014, 2015 годы. Награды: орден Лермонтова в 2013-м году, награжден МГО СП, и медаль за второе место на конкурсе имени Анны Ахматовой в 2015-м году, который проводился под эгидой МГО СП.
