Высоцкий

Людмила РУЙЕ | Поэзия

В ранней юности селом Усольем
Летом бабушку шла навестить.
Жизнь казалась таким раздольем,
Что не хватит мне рук охватить.

Вдруг земля содрогнулась от гула,
Церковный колокол задрожал.
Я в невесомость словно шагнула,
Тела вес как будто исчезал.

Пробежали мурашки по телу,
Со вселенной наладив мне связь.
От вечности гулкого зова
Вера в бога во мне родилась.

Стал насыщен звоном колокольным
Воздух так, что по нему я шла.
Полететь готова с ветром вольным,
Птицею крылатой я была,

И не шла теперь я, а парила,
Не касаясь будто бы земли.
С высоты теперь мне видно было,
Судьбы дороги куда вели.

И тогда я поняла, что где-то
Сила высшего разума есть,
От которой ждать нужно ответа,
Для чего я появились здесь,

Уготована будет мне кара
За неприглядные все грехи.
Или рай и вечная слава,
Дела добрые коль велики.

А год спустя на Кольце Садовом
Песня вдруг вырвалась из окна,
Прошлась по нервам она ознобом,
И поняла я, что не одна.

Хриплый голос из магнитофона
Силой насыщенной поразил,
Как тот звук колокольного звона
Наэлектризован чувством был.

И мурашки током пробежали
В этот раз не только по спине,
Они внутри меня трепетали,
Откликаясь на звуки из вне.

Пробежав электрическим током,
Хриплый голос по нервам моим,
Он как будто живительным соком
Дремлющее сердце напоил.

И переполнил грудь до отказа
Высокой энергии поток,
Только крик душевного экстаза
Спасти её от разрыва мог.

Я как будто тогда вниз упала,
Прямо в устье подземной реки,
И ада девять кругов узнала,
Предназначенные за грехи.

Было жутко от громкого стука,
Еле набат в груди уняла,
Но терпимой была эта мука,
Так как в этот миг я поняла,

Что явление аномальное
Произошло у меня в груди,
И душа, как тело астральное,
Будет мне чем-то вроде судьи.

А потом вдруг в небо воспарила,
Где покой царил и благодать,
С богом душа моя говорила,
Сущность жизни учась постигать.

И тогда поняла, что не просто
Пришла на Землю существовать.
А я здесь для душевного роста.
Ближе к богу в делах, чтобы стать.

А слова песен, как постулаты,
В памяти своей теперь храню,
И что бьют тех, кто невиноваты,
Никогда и я не полюблю.

Своего не имел коль мнения
И в борьбу не вступил с палачом,
То нет никакого сомнения
В том, что в жизни ты был ни при чём.

Всем доказательствам научным
И опроверженьям вопреки,
Поняла, что стал бы мир наш лучшим,
Если б мы друг друга берегли.

Мне в страну, где от чувств всё ликует,
Песен слова распахнули дверь,
Что взаправду счастье существует,
Я была уверена теперь.

Голос, как раскаты грома, жесткий
К жизни душу мою возродил,
Откликаться на чувства Высоцкий
Способности во мне пробудил.

Русский нос расширенный «уточкой»,
И не пить вроде воду с лица,
Но, как трубадур своей дудочкой,
Так он голосом взял в плен сердца.

Бродяга, поэт неприкаянный,
Он пронёс свой с достоинством крест,
Разбудил его голос отчаянный
Миллионы дремавших сердец.

На фотографиях и на сцене
Исходила из глаз благодать,
Будто хотел Господь в самом деле
На рай обрести чрез него дать.

Краем глаза дано ему было
Божью суть одному лишь узреть,
И кричал он до связок разрыва
Нам о ней, не боясь умереть.

Что любая личность уникальна.
Он проникновенно нам пропел,
И пришло в тот миг вдруг осознанье,
Что каждый цену свою имел.

И нас больше не ставил на место
Выпад снобистский: «Ты кто такой?
О тебе никому неизвестно,
Да ты просто без палочки ноль!

Пропадёшь без нашей подсказки
Лучше тихо сиди и молчи!»
Но, Добрыней из народной сказки
Мы вдруг встали с печи и пошли.

И включались в соревнование,
Творческий почувствовав азарт,
Желали людского признания,
Веря, что есть и у нас талант.

То, что он необычный, мы знали,
Но были уверены, что и мы
Слово последнее не сказали,
И что равной с ним величины.

Казалось, такие ж мы гении,
А в дерзаньях творческих смелей,
Стать лучшим из лучших в стремлении
Мы, конечно же, были сильней.

Повсюду его беспокоили,
Доказать стремясь все, как один,
Что мы тоже чего-то стоили.
Стал для нас он, как адреналин.

Нам хотелось, чтоб он, а не водка,
Жажду духовную утолял.
Залечь на дно, как подводная лодка,
Он желал и покоя искал.

Вроде свадебного генерала
Стал он востребованный теперь,
Больше покоя в доме не стало,
Днём и ночью звонит кто-то в дверь.

Утопающему даём руку
И в огне горящего спасём,
А вот прославившемуся другу
Даже передохнуть не даём.

Его будто бы рвали, как парус,
Ощутив, что стоит за ним Бог.
Хватит сил на всех, ему казалось,
Стоит сделать воздуха глоток.

Поражал энергией несметной,
Оживляя он всё, как фейерверк,
Только был простой он смертный,
Как и все, обычный человек.

Думал он, что силы с лихвой хватит,
Чтобы сделать счастливыми всех,
И, не жалея, её растратил,
Разделяя с нами свой успех.

Дать хотел он нам всё больше, больше,
И, конечно ж, сил не рассчитал,
Мог прожить намного дольше,
Если б нам себя не раздавал.

И на тройке без удержу мчался,
Пил жадно ветер, глотал туман,
Так внезапно тот бег оборвался,
Что, казалось, ввели нас в обман.

Достучаться хотел он так рьяно
До наших дремавших сердец,
Что иссякла сила слишком рано,
Протрубил ангел жизни конец,

А он не верил и всё хватался
За искусственный источник сил,
И донести всё до нас старался,
Как прекрасна жизнь и этот мир.

Мы все, как будто остолбенели,
О его смерти услышав весть,
А наши души осиротели
Без того, кто воспел нашу честь.

С колокольни колокол рухнул,
Когда кончился яростный бег,
И с таким гулом подземным ухнул,
Что раскололся двадцатый век.

Душа, потеряв свою опору,
Выла волчицею от тоски.
Незачем теперь бежать к забору
И выпрыгивать ей за флажки.

И закричала она, что есть мочи,
Во вселенскую синюю ширь:
«Что же делать теперь, Аве Отче,
Если оставил нас поводырь?!»

Вскоре впала она опять в ступор,
Не получив ответ от богов,
Как тут вдруг Высоцкого рупор
Подхватил элегантный Тальков.

Песня о генеральской тетради
Вызвала в душе такую боль,
Что стало ясно, не хлеба ради
Мы проделать пришли путь земной.

Стало стыдно впервые за смерти
Людей, не вписавшихся в строй,
Как будто тризну справляли черти,
Унося самых лучших с собой.

И, срывая запретов балласты,
На подмостки вышел кочегар,
Ленинградский юноша скуластый,
В мужестве своём нам фору дал.

Как струна натянутая, голос
Звонко пел: «Мы хотим перемен!»,
Ударил в сознанье, будто молох,
И небесным громом прогремел.

Души нужно было от застоя,
Как «красавиц спящих» разбудить,
И электрический голос Цоя
К жизни вновь сумел их возродить.

Стали мы повторять тогда хором,
Что хотим коренных перемен
И не желаем жить за забором.
Нас не страшит, что придёт взамен.

Даже гибель их не испугала,
Ничего не страшно стало нам.
От напора народного шквала
Государство трещало по швам.

Налетели чёрные вороны,
Забрали всё, что смогли найти,
Сказали: «На четыре стороны
Вы теперь можете все идти».

Не только должно было воинство
Свободу выбора возвратить,
Человеческое достоинство –
Гарантии дать сохранить.

Чтоб не подвергались изгнанию
Те, кто пищу не могут добыть,
Нужно средства к существованию
Дать тем, кто сильным не может быть.

Из древних веков, так уж водится,
О благополучие семьи
Судят по тому, как относятся
В ней к тем, кто слабы или больным.

Но не так просто на самом деле
Устоявшийся менять режим.
Мы великой смуты не хотели,
Жизнью потому что дорожим.

И те на себя миссию взяли,
Кому нечего было терять,
Кто от жизни ничего не ждали,
И готовы были умирать.

Много дров тогда наломали,
Вожаки пришли ведь из тех мест,
Где отчаянных самых держали,
На плечах не один у них крест.

Стали биться по волчьим законам
За свои земли яро братки,
Погребали с колокольным звоном
Прыгнувших под пули за флажки.

Не певцы историю меняют,
Лишь на подвиг могут призывать,
Но и те пусть с миром почивают,
Кто их клич сумел тогда принять.

Ну, а мимо кого прошли пули,
Не забудут пусть тот романтизм,
Что Высоцкий, Цой и Тальков вдохнули,
И проявят к людям гуманизм.

За флажки тогда вышли мы всё же,
И добились больших перемен,
А теперь пошли мудрости, Боже,
Нетерпимости нашей взамен.

Что высший разум есть во вселенной,
Колокольный звон понять помог,
Что обладаю душой нетленной,
Высоцкий песней объяснить смог.

Необходимы для того церкви,
Чтоб дух высший цели придавать,
А, чтоб дела благие не меркли,
Их поэты должны освещать.

Для того рождаются поэты
С массой светлых, высоких идей,
Чтоб у них все искали ответы
На вопрос, как мир сделать добрей.

Об авторе:

Людмила Руйе, происходит из рода Кошкина Михаила, конструктора танка Т-34, из Переславского района Ярославской области.

«А я с раннего детства всё рвалась кого-то спасать – то бездомного котёнка, то хромого цыплёнка. Хотя помощь чаще всего была нужна мне самой. Однажды зимой провалилась в прорубь, а летом оказалась на дне реки, сорвавшись с перевернувшегося баллона. Отец уверял, что жить я должна с ними, так как вне дома меня подстерегают одни опасности. Даже учиться отпустил с трудом.

Но потом перестройка сломала устоявшийся уклад жизни, и я смогла начать самостоятельную жизнь в Москве. Мое стремление помогать ближним достигло своего апогея, когда я работала комендантом общежития строительного треста. Зарплаты задерживались. Одни квалифицированные специалисты становились похожими на бродяг, а другие – на парней из фильма «Бригада». Для тех и других я хотела отыскать достойный выход из тупика. И, как говорил отец, экстремальные ситуации сами находили меня.

Думала, что в Европе смогу просто радоваться жизни. Но и здесь мое внимание привлекают не архитектурные красоты Лувра и Собора Парижской Богоматери, а бездомные нелегальные иммигранты, сидящие около них. Видимо, это удел поэтов – счастье добывать через страдание.

Публиковалась в альманахах «Родники», «Юность», «Очарованный странник», «Спутник». Имею дипломы участника сборников «Иван Бунин» и «Александр Блок», также публиковалась на литературных сайтах Стихи.ру, Общелит.ру стихи. Являюсь членом Ассоциации в поддержку русской культуры в Париже «Глагол». В 1996 году вышел роман «Всё не так», в 2015 году – сборник стихов «Луч звезды».

Рассказать о прочитанном в социальных сетях:

Подписка на обновления интернет-версии альманаха «Российский колокол»:

Читатели @roskolokol
Подписка через почту

Введите ваш email: