Брачный обряд любви
Глава 1
…Моя встреча с древним племенем гуннов на неведомом острове северных широт стала одним из самых ярких событий в моей жизни, которая оставила в душе неизгладимые впечатления.
Во сне в состоянии второго «пробуждения» в племени гуннов я столкнулся с невероятными событиями, с которыми в реальной жизни мало кто встретится. Там, на красивейшем острове, где дома, дворцы возведены из красного гранита, в глубине скал встретил женщину, которая здесь, на земле, мне одновременно приносила много радости, горя и тревог. На этом острове проживало племя могучих гуннов, от которого отпочковалось племя нынешних гуннов, которое проживает на западной части Кавказской Албании, на берегу Каспийского моря. В этом племени эту женщину я встречал то в облике женщины, то волчицы, то царицей змей подземного царства, то заклинательницей, то великой целительницей-шаманкой. Каждая деталь, частность этого путешествия в те места у меня живо запечатлелись в памяти.
Я случайно попал на древний праздник гуннов, проводимый ими на небольшом лугу, покрытом осенней молодой травой и множеством луговых цветов. На этом лугу, посредине леса, женщины племени гуннов вели приготовления к празднику «брачный обряд любви», который гунны систематически отмечают каждый год осенью. Женщины установили множество шатров на женской половине, а мужчины – на мужской половине поляны. В «брачном обряде любви» разрешалось принимать участие только целомудренным девицам и свободным от брачных уз женщинам. Такие же требования были и к мужчинам. Разведенные молодые женщины, целомудренные девушки на место проведения брачного обряда пришли с корзинами, полными продуктов. Они собирались там оставаться ровно неделю – от пятницы до пятницы. На праздник с собой они принесли ларцы с украшениями, сундуки с нарядами, мешки с нехитрыми женскими пожитками, несложную домашнюю утварь, кухонные принадлежности.
На месте традиционного проведения праздника «брачный обряд любви» зажгли ритуальные костры, закипела предпраздничная круговерть. «Брачный обряд любви» – это самый любимый, долгожданный праздник молодежи гуннов, который отмечают в год один раз, осенью, после завершения сельскохозяйственных работ. На этом празднике в год один раз женщины выбирают себе мужчин, мужчины – женщин. Кто не успел, кому не повезло с выбором невесты, тот дожидается следующей осени, потому что мужчине в другое время года подойти к молодой женщине, тем более к девушке, из другой семьи и завести с ней разговоры не разрешается, карается мечом. Мужчину, нарушившего табу, или убивают родственники запятнанной девушки, или старшина выгоняет со стойбища. А женщину, позволившую себе переступить недозволенную черту приличия, запихивают в кожаный мешок и сбрасывают с горы в пропасть на съедение волкам.
Мужчины на своей половине (граница между мужской и женской половиной до «брачного обряда любви» строго прочерчена) должны вести себя весьма строго, совершенно сдержанно. Молодым претендентам на руку будущей невесты до начала праздника не дозволено вести между собой разговоры, затрагивающие достоинство девушки, принимающей участие в «брачном обряде любви», тем более кого-либо из них обижать. Они обязаны чтить старшину племени, окружающих его аксакалов. А кто из претендентов на руку будущей невесты в дни «брачного обряда любви» осмелится тайно встретиться с любимой девушкой, а эта худая весть быстро распространится и на стойбище, его тотчас или убьют, или выгонят со стойбища, а девицу обрекут на безбрачие. Такие случаи на стойбище почти не бывают. Молодые до начала праздника «брачный обряд любви» не раз находят время тайно встречаться. При встрече между собой влюбленные договариваются, как себя вести на празднике «брачный обряд любви», чтобы никто об их тайне не догадался.
Разведенные молодые женщины, имеющие опыт отношений с мужчиной, знают, как налаживать новые связи с мужчиной, как приструнить излишне навязчивого, как приголубить любимого, главное – как себя вести на празднике «брачный обряд любви». Наиболее смелые и опытные женщины задолго до начала праздника через сводниц тайно не раз встречаются с любимыми, договариваются о своем поведении на торжествах.
Молодые опытные женщины с помощью свах ставят свои шатры, приводят палаточный городок в обустроенный вид. При этом они про себя, как молитву, произносят имена своих суженых, с подружками, не таясь, в деталях обсуждают их достоинства, недостатки, бросают вызывающие взгляды в запретный лагерь мужчин. А наиболее смелые женщины, несколько раз успевшие выходить замуж и развестись, до сих пор не раз принимавшие участие в «брачном обряде любви», с подружками открыто говорят о своей любви, страсти, тайной дружбе с многоопытными воинами, охотниками. Бывалые обольстительницы, раздразнивая девственниц, вгоняя их в краску, восхищенно произносят имена своих мужчин, восхваляют их силу и достоинство, поют песни, посвященные им, демонстрируют носовые платки, которые по ночам тайно от своих родных в качестве знака любви вышивают суженым.
В такие минуты без сожаления не взглянешь на девственниц, которые первый раз осмелились принять участие в «брачном обряде любви». Многие из них, робкие, не оперившиеся до конца, не выдержав душевной нагрузки перед многоопытными претендентками, еще до начала любовных игрищ сдаются перед ними, начинают сомневаться в своих силах, в своей красоте. В итоге они, склонные к переменам, в замешательстве начинают перебирать имена то одного, то другого джигита, даже имена разведенных мужчин. Они в смущении начинают восхвалять то одного, то другого, никак не останавливаясь на ком-либо одном.
Глава 2
Самым значимым событием в ритуале «брачного обряда любви» считается приготовление чапа, брачного вина, любовного напитка. Это важное дело поручается наиболее опытным и искусным мастерицам винного дела. За малейшее нарушение технологии приготовления этого напитка, тем более «брачного обряда любви», грозилось отменой важнейшего ритуального обряда гуннов, который отмечается тысячелетиями. Нарушительницу приготовления любовного напитка ритуала «брачный обряд любви» ставят вне закона. Такого виновника старшина племени строго наказывает. Дело доходит до того, что виновника, переступившего запретную черту, с завязанными руками и ногами вывозят в прикаспийские степи и оставляют на съедение шакалам, степным рысям. Поэтому по указанию старшины племени приготовление напитка «брачного обряда любви» происходит в строжайшем секрете от любопытных глаз, тем более от взоров враждебных племен и завистников. Место проведения праздника «брачный обряд любви» заранее оцепляют дружинники старшины, а таинство проведения брачного ритуала, приготовление брачного напитка доверяется только самым опытным, доверенным, искусным женщинам-виноделам.
Участницы ритуала «брачный обряд любви» с утра разбрелись по окрестным лесам. Они собирают дикую алычу, малину, ежевику, черную смородину. А самых опытных, отважных джигитов отправили собирать мед диких пчел в углублениях скал, дуплах вековых деревьев. Из всех этих ингредиентов заготавливают вино для «брачного обряда любви». К этому времени поспевает и дикая алыча, в лесах сладким ядреным соком наливается красная малина, ежевика, черная смородина – основные компоненты, используемые в любовном напитке.
Когда сборщиками ягод в корзины, сплетенные из коры липы, бересты, ивы, было собрано достаточное количество сливы и ягод, с драгоценной ношей возвращаются к месту празднества. Виноделы приступают к приготовлению первой части «огненного напитка». Они высыпают содержимое корзин в три огромных медных казана, стоящие на треножниках, которые еще со вчерашнего дня на арбах, запряженных буйволами, были доставлены на поляну, где в полнолуние главный ясновидец и главная ясновидица провели обряд очищения. Технологи виноделия под казанами разжигают костры. Через некоторое время, когда в казанах стали слышны булькающие звуки, помощницы виноделов, став на огромные камни, установленные возле них, деревянными лопатами с длинными ручками начинают перемешивать содержимое. Когда кипение содержимого доходит до определенного уровня, сбавляют огонь, а потом его полностью убирают из-под казанов. Густой массе в казанах дают время остыть. Когда содержимое в казанах остывает до установленной температуры, женщины-виноделы, омыв ноги заговоренной главной ясновидицей водой, залезают в казаны. Они, приподняв подолы белых холстяных платьев, поддакнув их за пояс, начинают ногами давить содержимое в казанах.
Другая группа молодых женщин, оберегая брачное вино от дурного сглаза, заговора злых людей, демонов и шайтанов, которые тайно могут принять участие в «брачном обряде любви», замыкает казаны в три кольца. Они, обращаясь к Творцу мира, читают молитвы, поют хвалебные песни своим богам. Третья группа, плавно кружась вокруг казанов, заменяя друг друга, с утра до вечера исполняет обрядовый танец посвящения вину. Процедуры, связанные с технологией приготовления первичного сырья вина, продлеваются долго, до полудня.
После обеденной молитвы те же самые виноделы с помощницами на края среднего казана положили три выструганные и вычищенные до белизны твердые палки, а сверху установили сыто с дном, сплетенным из волос гривы коня. Огромными черпаками вычерпывая содержимое из первого и третьего казанов, стали переливать и процеживать его во второй казан. В этих хлопотах закончился первый день. Все работы, связанные с технологией приготовления вина, по обряду полагалось заканчивать до заката солнца. С последними лучами солнца содержимое в казанах до его восхода на следующий день пряталось под чистыми холстяными скатертями и сверху накрывалось огромными чугунными крышками. Ни одна живая душа содержимое в казанах до полного его приготовления, тем более после захода солнца, не должна видеть. Если нарушен ритуал приготовления вина, тогда оно считается обесчещенным, внеобрядовым, и обрядовый праздник немедленно прекращается. Обесчещенное вино, читая молитвы, заговоры, заклинания, немедленно выливают в ямы; а специальная группа женщин из свиты главной ясновидицы казаны, оскверненные заколдованной чапой, тщательно вычищают, омывают освященной водой.
Поэтому ночью казаны с содержимым, сменяя друг друга, охраняют воины, одетые в кольчуги, вооруженные копьями, мечами. После захода солнца ни одному молодому мужчине, тем более молодой женщине, допущенным на таинство «брачного обряда любви», не разрешается уходить домой. Самим таинством ритуала уход претендентов в женихи, невесты с обрядового праздника «брачный обряд любви» жестоко карается.
Участницы «брачного обряда любви» к концу дня, после завершения дневных хлопот, ушли купаться на речку. На речке участницы обряда выстирали свои наряды, успевшие испачкаться за день, а сопровождающие их лица, так называемые свахи, до блеска вычистили приданое невест, кухонную утварь. Участницы обрядового праздника поплескались в воде, посмеялись и в приподнятом настроении шумливой гурьбой вернулись в свои шатры.
***
На ритуальный праздник «брачный обряд любви» были приглашены виртуозные музыканты-женщины. Вечером на майдане, в женской части, устроили пляски, состязание на музыкальных инструментах. Наиболее смелые участницы «брачного обряда любви» показали свое мастерство: умение петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах. К концу торжества участницы устроили девичьи игры, жмурки. Здесь же участницам «брачного обряда любви» дали праздничный ужин. Джигиты, участники «брачного обряда любви», на своей половине слышали музыку, песни, раздающиеся из женского лагеря. Им до условного знака, который должен подать старшина, запрещено принимать участие в совместном веселье. Этот знак будет подан только завтра.
***
На заре заиграли большие и малые барабаны, возвещающие наступление праздничного дня. С боем барабанов в лагере все ожило. У технологов брачного напитка с раннего утра закипела работа: помощницы виноделов еще раз вычистили, вымыли казаны. Главная ясновидица окропила их священной водицей. Чародеи брачного напитка содержимое второго казана через дуршлаг процедили в первый и третий казаны. Пошел процесс брожения первичного продукта. Месиво, пузырясь, пенясь, поднималось высоко, до краев казанов. Тот момент, когда казалось, все содержимое казана выбежит, на краю шаровидная пленка с треском лопалась; оно с шумом оседало на дно, чтобы набирать новую силу кипения.
Содержимое в двух казанах, пузырясь, опять поднималось вверх, с хлопаньем ударяясь об их стенки, лопалось, с резким придыханием опускалось на дно, заново начинался новый процесс бурления. Когда вино дошло до второй стадии созревания, к содержимому в котлах, которое приобрело цвет меди, виноделы добавили мед диких пчел. В вино добавили еще один ингредиент, его секрет виноделы держат в тайне от всех членов стойбища. На пятые сутки, к пятнице, чапа – любовный напиток – был готов. Все это время любовный напиток находился под неусыпным оком закрепленных за ним охранников, главной ясновидицы, ее помощниц.
Время созревания чапы было временем любовных заклинаний. Каждая из участниц в «брачном обряде любви» подходила к казанам с любовным напитком и тихонько нашептывала над одним из них имя своего суженого. Своим заветным заклинанием претендентка на жениха добавляла в чапа свое желание и свою тайну.
Чапа созрело. Сегодня будет самый главный праздник в жизни молодых претендентов-гуннов на руку невесты. Этого дня все племя гуннов нетерпеливо ждало весь год.
В главный день общинного праздника на главном стойбище гуннов тоже с раннего утра все засуетились: родители женихов и невест, все его жители наряжались, красовались. Группа джигитов готовила коней к джигитовке. Все торопились в лагерь молодых, где должны были пройти главные ритуальные торжества.
Участницы «брачного обряда любви» с согласия старшины с раннего утра занялись своими сундуками, ларцами с приданым. Они за эти дни сколько раз примеривали свои наряды, головные уборы, обувь, надевали, снимали драгоценности. С помощью свах меняли один наряд на другой, надевали, снимали, пускались в слезы. Когда взглядами случайно сталкивались с разодетыми соперницами, судорожно хватались за новые наряды, шепотом обсуждали их со свахами, не соглашаясь, вновь ударялись в слезы, хватаясь за другие наряды. Из сундуков доставали костяные гребешки, шкатулки с благовоньями, косметикой. Наконец, выбрав нужные наряды, с узелками, ларцами с драгоценностями спешили к речке очиститься в заговоренной главной ясновидицей речке, наряжаться. В узелках, чтобы до начала обряда скрывать от завистливых глаз соперниц, несли архалуги, сшитые из замши, бархата, замшевую обувь, заморские шали, в ларцах под замком – бусы, кулоны, серьги, браслеты… Участницы торжества в самых секретных тайниках прятали то, что их в состязании в глазах женихов, соперниц делает неотразимыми.
На специально отведенную часть речки, кроме участниц «брачного обряда любви», их свах, никто не допускается. Любое нарушение запрета карается смертью. У речки соперницы бросились врассыпную: одни в нижнем белье, другие полностью раздетые бросались в запруды, третьи плескались у самой кромки реки. С одобрения свах на речке между соперницами начался первый этап настоящего соперничества, психологического противостояния: кто стройнее, у кого бюст выше, стан тоньше, глаза крупнее, ярче, ноги длиннее, волосы на голове пышнее…
Искупавшись, каждая участница тайного обряда вместе со свахой должна была уединиться в отведенном ей шалаше, сплетенном из прутьев орешника, ивы, папоротника. Участницы ритуала в шалашах с помощью свах наряжались, заплетали волосы в косы. Это таинство каждая из претенденток должна была проделать наедине, без чужих завистливых глаз. Нельзя было наряжаться, расчесываться на виду у соперницы, ее свахи, ибо они могли лишить более красивую претендентку красоты, даже отнять силу любви. Если две женщины были влюблены в одного молодого человека, любая из них могла накликать на более удачливую соперницу порчу, даже с помощью колдуньи заговорить, заколдовать.
Участницы состязаний надевали самые красивые наряды, которые матери, не засыпая по ночам, шили своим дочерям в течение года. Самая сложная задача, которая стояла перед участницей «брачного обряда любви», – это подбор украшений и нарядов к состязанию. Участница состязания, природой наделенная чувством вкуса, интуитивно, в цвет лица, глаз, волос подбирала наряды, украшения… Некоторые неопытные девицы, да и разведенные женщины, рассчитывая на то, чем больше на них будет украшений, тем они будут красивее, на себя без разбору надевали все, что под руки попадалось. Потом на состязании убеждались, как они жестоко расплачивались за свою неразборчивость.
Глава 3
На майдане забарабанили в барабаны, раздались звучные трели зурны. Это был сигнал, оповещающий начало торжества «брачный обряд любви». Участницы обряда, наряженные в бархат, замшу, дорогую парчу, увешанные нагрудными серебряными украшениями, ожерельями, серьгами, подпоясанные широченными серебряными поясами, наводили на себя последние штрихи. У многих участниц на запястьях рук, щиколотках ног звенели золотые, серебряные браслеты. Они уже который раз с дрожью оглядывая себя, покидали свои шалаши. Самые яркие модницы щеки, шею, грудь натерли специальным соком растений, который дает тонкий аромат, а губы подвели алым соком известных только женщинам растений. Среди них были и такие смельчаки, которые, чтобы подчеркнуть выразительность глаз, ресниц, бровей, их подводили соком бузины.
Майдан, отведенный женской части, окружили матери, сестры участниц состязаний, подружки, любители острых ощущений. Неопытные девицы, первый раз принимающие участие в «брачном обряде любви», застенчиво прижимались к группам бывалых женщин, успевших побывать замужем, не раз принявших участие в магическом обряде любви. Опытные участницы торжества вели себя увереннее, вызывая зависть у соперниц, восторг у мужчин, в то время когда в глазах неискушенных девиц отражалась неуверенность, нерешительность, даже испуг.
Девицы неуверенно обращались к опытным участницам с вопросами: «Чье имя назвать? На ком остановиться?» Они мало что знали о джигах, мужчинах, принимающих участие в таинстве. Девицам до сих пор не приходилось сталкиваться с хитросплетениями «брачного обряда любви», разве кое-что могли слышать от подруг на посиделках, молодых женщин на роднике. Путь торжества «брачный обряд любви» для них был утыкан множеством «подводных камней», о которые могли споткнуться, даже упасть, разбить лицо в кровь. Хотя к «брачному обряду любви» участниц подолгу подготавливали матери, старшие сестры, свахи, но при столкновении с наиболее опытными участницами они терялись, все, чему учили, забывали. Да, в состязаниях каждый год не раз умудрялись принимать участие разведенные, опытные в любви женщины, не желающие выходить замуж, но ищущие острые ощущения. С ними тягаться не могла ни одна участница обряда.
А между тем желание обрядового вина должно было быть прямым и целенаправленным. Оно не допускало колебаний, тем более неопределенности, смутности чувств, расплывчатости в выборе мужчины.
***
Золотокудрая девушка Имара больше всех участниц состязания колебалась в своих способностях. Она украдкой от всех соперниц над любовным напитком прошептала одно имя, другое. Она запуталась в именах мужчин, своих желаниях, действиях. Ей стало страшно, мурашки пробежали по коже тела, ноги стали подкашиваться. Она испугалась своего желания, остаться без выбора мужа. Она больше всего страшилась проигрывать в состязании «брачного обряда любви», потом за спиной слышать колючие насмешки соперниц. А проигрыш грозил ей тем, что она еще один год в девицах останется в отцовском доме. А ей так надоели придирки матери, жен старших братьев. От этой мысли она ужаснулась, глаза заполнились слезами.
Она наклонилась к уху своей соседки Саиды и чуть слышно задала вопрос, который все это время ее мучил:
– Соседка, подскажи, чье имя шепнуть любовному напитку?
–Спрашиваешь, чье имя назвать? – невинно пролепетала Саида. – Скажу по секрету: назови имя Шархана!
Перед глазами Саиды замаячило противное лицо палача животных, ее кровного врага. Она его презирала, его имя напомнила, чтобы поиздеваться над наивной девчонкой.
Имара исподтишка наблюдала за Саидой, случайно не издевается ли эта хитрая лиса над простушкой-соседкой. Нет, соседка вроде бы была серьезной и участливой к ней.
–Тогда я, – трусливо отводя глаза, прошептала Имара, – любовному напитку назову имя Шархана: «Чапа, чапа, любовный напиток, дай мне силу соединиться с Шарханом!»
–Нет, соседка, лучше назови имя Пира, он порядочнее, – увлекаясь, криво улыбнулась Саида. – Нет, выбирай Кафара, он сильнее всех, – заключила она, лопаясь со смеху.
Интригующие речи лукавой соседки Саиды с одной стороны волновали сердце Имары, с другой – смущали, унижали ее. У нее сердце застыло, оно чуть ли не ушло в пятки; лицо покрылось пурпурной краской; глаза наполнились слезами обиды. Но Имара все еще крепилась. Она обиженно отвернулась к другой участнице состязания – Патимат и шепотом задала тот же самый вопрос.
Патимат повернулась к сопернице и суровым взглядом ошпарила ее. Ее лицо стало пунцовым. Имара, кажется, задела чувства Патимат. В это время она сама перебирала имена Шархана, Пира, Кафара.
– Его имя назови! – шепнула Патимат, задыхаясь от злобы.
– Кого? – не поняла Имара, потупляясь перед ее яростным взором.
– Его, – повторила Патимат, – воина, гунна…
– Воинов, гуннов много, подскажи конкретное имя.
Патимат трясло от назойливой Имары так, что готова была на нее наброситься.
– Куцехвостого волка! Строптивого волка!.. Отвяжись от меня! Если не знаешь, зачем пришла, пока не поздно, уходи! – обиженно от нее отвернулась.
Опытные женщины-участницы, чувствуя свое превосходство над такими простушками, от души смеялись.
Имара была в отчаянии, глаза полны слез, вместо заклинания в казан с любовным напитком упала горькая слеза. С губ невольно сорвались проклятия в адрес Саиды и Патимат. Она вдруг остановилась, пугливо озираясь по сторонам, прикусила язык. Хорошо, что за всеобщей суетой никто ее проклятия не услышал. Иначе старшина тотчас бы прервал ритуал, посвященный «брачному обряду любви». Имару бы по его поручению зашили в мешок и сбросили с горы.
Глава 4
В «брачном обряде любви» во сне в состоянии второго «пробуждения» принимал участие и Шархан. Его на это участие спровоцировала царица змей Саида. Она со скуки, может, ради потехи над соперницами не раз принимала участие в ритуале «брачный обряд любви». А Шархан давно без ума был влюблен в царицу змей Саиду. А Саида ему дала слово, что в этот раз она сделает свой выбор. Шархану из женщин со стойбища кроме нее никто не был нужен. Саида давно знала о чувствах Шархана, большой любви к ней, и в душе смеялась над его уверенностью в себе. Шархан на этот раз был упрям и решителен, если Саида не согласится, он ее украдет, в крайнем случае просто убьет!
Шархан со всеми участниками состязания находился на половине мужчин. Там торжества, мужские игры начинались иначе, чем на женской половине. Сегодня было полнолуние. И начало восхода луны по правилам «брачного обряда любви» совпадало с началом поиска потенциальной невесты.
Молодые джигиты, неразлучные друзья, как только наступал этот миг, неожиданно менялись, становились потенциальными соперниками, даже врагами. В порыве страсти соперник мог ненавидеть соперника, даже избить, изувечить. С этого мгновения они становились охотниками на невест, могли неотступно следить и следовать за соперником, улучив момент, выкрасть полюбившую женщину, даже достать ее из исчадия ада.
Мужчины на своей половине затеяли ритуальную песню. Они восхваляли полюбившихся женщин. Но соперники в песнях чаще осмеивали своих противников, их недостатки, вредные привычки, нежели достоинства, красоту своих избранниц. Между ними за вчерашний вечер и за ночь не раз завязывались ссоры и брачные поединки. Джигиты, которые мирно не могли поделить любимую, по правилам игры на единоборство должны были уходить в лес. Бились на кулаках до крови, до потери пульса. По общепринятым правилам племени гуннов, древнему и мудрому, в «брачный обряд любви» с оружием в руках запрещено было драться. Такое противостояние каралось смертью. Но иногда поединки некоторых соперников принимали ожесточенный характер. В порыве соперничества некоторые молодые воины над собой теряли контроль, состязание превращалось в ожесточенную драку. В этом состоянии соперники могли и поубивать друг друга. Чаще всего соперники возвращались с состязаний с поломанными носами, руками, ногами, перебитыми пальцами. Но такие ушибы никто в племени не воспринимал всерьез. После праздника «брачный обряд любви» соперники сразу мирились, совместно шли на охоту, на врага. Они быстро забывали об обидах, ушибах, нанесенных в порыве страсти.
***
На «брачном обряде любви» ожесточеннее всех между собой состязались Шархан и Пир. В обычное время Шархан и Пир дружили друг с другом, ходили в гости, вместе охотились на пещерных медведей. Но каждый раз в полнолуние, перед «брачным обрядом любви», в них словно вселялся бес. За любовь Саиды, царицы змей, они готовы были поубивать друг друга. В общине на всех мужчин, желающих жениться, хватало молодых разведенных женщин, девушек. Мало того, в их праздновании в последнее время стала принимать участие и молодежь с соседних стойбищ. Поэтому и празднование «брачного обряда любви», как правило, проходило без особых происшествий. Разве что каждый раз в этом состязании в бочку с медом ложку дегтя добавляли Шархан с Пиром! Они с каждым годом на ритуальном празднике за сердце Саиды дрались все ожесточенней и кровожадней. Саида, самая обольстительная женщина на стойбище, во всем округе, всегда находилась под пристальным вниманием мужчин. Она знала об этом, это внимание мужчин подогревало ее самолюбие. И с каждым годом к «брачному обряду любви» она подходила все изощреннее в хитросплетениях, непревзойденнее, неожиданнее.
На женской половине претендентки, взбудораженные возбужденными голосами на мужской половине, нетерпеливо ждали начала ритуального праздника. Наконец старшина племени подал знак, и со своей половины на женскую половину гурьбой стали выходить джигиты, наряженные в строгие черкески, подпоясанные узкими ремнями, с которых свисали небольшие кинжалы. Женщины, приветствуя джигитов, издали клич ликования. Джигиты ответно испустили боевой клич своего племени. Обе половины, с трудом сдерживая эмоции, исподтишка бросая друг на друга жгучие взгляды, по майдану сделали ритуальный круг. На определенно указанном месте обе половины друг к другу повернулись лицами, развернулись в шеренги. Мужчины подняли копья, с воинским кличем стали ударять ими о свои боевые щиты. По знаку старшины племени воины громогласно воскликнули:
–Умчар! Береги и сохрани нас! – так они призывно обращались к Богу.
– Умчар! Береги и сохрани наших воинов! – подхватили женщины.
По команде старшины воины повернулись кругом, покинули майдан. Они свое оружие стали складывать на обочине игральной площадки. Старший ясновидец с группой охранников воинское оружие сверху прикрыли зелеными ветвями ясеня, окропили священной водой, чтобы злые духи не напустили на них порчу.
По сигналу старшины племени участницы и участники «брачного обряда любви» опять стали друг против друга на окраинах площадки.
«Солнце, великое Солнце, зажигай!» – замолвили с мужской стороны.
«Я твоя Луна, я твоя Жена!» – ответили с женской половины.
«Отражайся буром ярким!» – воскликнули с мужской стороны.
«Буром ярким отражайся во мне!» – подхватили с женской стороны.
Началась брачная пляска, стенка воинов и стенка женщин пошли друг на друга. Строй воинов наступал стремительно, с возгласами и гиканьем, будто он шел брать бастионы неприятеля. Джигиты-воины к веренице женщин подступали так близко и страстно, что их горячее дыхание обжигало лица женщин. На границе разделительной линии женщины и джигиты резко разворачивались и отступали назад, чтобы с новой силой начинать очередной круг брачной пляски. У всех девственниц состязания «брачного обряда любви» между большим и указательным пальцами правой руки свисали белые носовые платочки чистоты и целомудрия. Опытные женщины плясали, делая плавные круги, уверенно планируя руками, перебирая ногами. Они под вуалью длинных ресниц играли страстными глазами, их губы распахивались вызывающей улыбкой, мимолетные взгляды горящих глаз пронзали сердца претендентов руки невест, вызывая в их сердцах дрожь. Претенденты и претендентки, руками чуть касаясь друг друга, на майдане сделали один общий круг, разошлись, стали на свои места.
***
Приветственная часть праздника «брачный обряд любви» пришла к завершению. Теперь перешли к совместным играм, где определят первых победителей. Из мужской половины на состязание в беге на два километра первым вышел быстроногий Ислам. Женская половина со своей стороны выставила не менее быструю бегунью Эльнару. Делом мужской чести Ислама было как можно быстрее догнать и вырвать из рук девушки носовой платочек чистоты и непорочности, вышитый из китайского шелка. Если любовь взаимная, девица в состязании незаметно для зрителей начинает поддаваться любимому. Но если девице попадется соперник, к которому она не испытывает симпатии, она выкладывалась так, чтобы джигиту сложно было ее догонять, тем более ее обуздать. Нередко такое состязание заканчивалось проигрышем и позорным выбытием из игрищ джигита.
По сигналу старшины началось состязание. Эльнара, быстрая, ловкая, извиваясь как змея, на длинных и легких ногах уносилась вдаль. С первых шагов видно было, что Ислам в беге был намного ловчее и резвее Эльнары. Судя по резвости, с какой неслась Эльнара по майдану, можно было понять: она в своей ловкости, легкости не уступает Исламу. На первый взгляд казалось, что джигиту сложно будет одолеть напарницу. Женская половина, хлопая в ладошки, гикая, поддерживала, поддразнивала подружку. Им в упорстве не уступали джигиты. Эльнара сделала вокруг луга первый, второй круг. Она, незаметно для жюри и старшины, жалея суженого, начала сбавлять шаг. На третьем круге Ислам догнал и вырвал из рук Эльнары платок чистоты и невинности. Они, возбужденные, красные, подошли к старшине. Главный ясновидец с главной ясновидицей прочли молитвы. Они благословили их. Так образовалась первая брачная пара.
За первой парой еще четыре пары пробежали по брачному кругу. В этот день состоялась и мужская, женская джигитовка, скачки на конях. Организаторы «брачного обряда любви»: старшина, судьи, уважаемые аксакалы, одетые в черкески, расписные накидки из шкур зверей, восседали под временно сколоченным навесом. По решению совета старейшин спортивные игры первого дня объявили завершенными. Впереди предстояло фехтование на саблях, вольная борьба, бросание камня, стрельба из лука, скалолазание. Но все эти соревнования должны были проходить после самого главного события – выбора пар.
Начиналась самая грандиозная часть праздника «брачный обряд любви» – массовый выбор женихов и невест.
Теперь по сигналу, поданному старшиной, участники и участницы «брачного обряда любви» смешались. Участницы состязаний подошли к мешкам, ларцам с провизией, разложенным возле игральной площадки. Здесь находились обрядовые подносы с халвой, вареным мясом, разные сладости, сувениры. К еде никто не притрагивался. Еду участницы состязаний ставили на широченные холстяные скатерти, расстеленные в центре майдана. Еда являлась послебрачным угощением гостей. А сладости свахи носили в шалаши образовавшихся пар. Городок из шалашей мужчины-участники состязаний простроили в начале праздника «брачный обряд любви» недалеко на поляне.
Зато чарующий напиток любви чапа участникам и участницам разрешалось употреблять много и часто.
Женщины-виноделы, которым была доверена и раздача ритуального напитка, с казана сняли покрывало. Медового цвета чапа глухо бурлило и постукивало в стенки казана, как будто просилось наружу.
– Обрядовое вино просит себя выпустить наружу, «брачный обряд любви» вступает в кульминационную стадию! – таким образом главная ясновидица дала знак старшине.
– Выпустить обрядовое вино наружу! – дал команду старшина.
Мужчины и женщины запели песню чапе:
«Мы черпаем чапу,
Сладостное вино,
Кипучее оно –
Любовный нектар.
Магия венца –
Колдовское вино,
Береги любовь,
Любовное зелье!»
Орудием для черпания любовного напитка служила большая блестящая глиняная чаша с массивной рукояткой. К казану подходила каждая участница «брачного обряда любви», из рук ритуальной женщины брала чашу, наполненную вином, обходила круг воинов, подавала чашу тому, кого выбирала, за ним выпивала сама. Густое вино живым огнем разносилось по разгоряченному телу, наполняя огнедышащим пламенем сердце, ударяя в буйные головы. Участники, участницы обряда после вторых, третьих чарок становились смелее, друг друга начинали пожирать жадными, любвеобильными глазами. Крепкое вино расковывало их, горячило молодую кровь; в глазах возбуждалась страсть; они начинали светиться таинственным, яростным пламенем.
Заиграла лезгинка, пошли огненные пляски.
Одни участники и участницы «брачного обряда любви» кончали пировать, в то время когда другие только начинали. А многие одинокие мужчины, опытные, выдержанные, наученные на ошибках прошлых лет, на этот раз процедуры ухаживания за участницами обряда совершали быстро и решительно. Они с одного взгляда, без слов, в знак согласия свои руки соединяли с женщинами, которые тоже отвечали взаимностью, шли на благословение к старшине и с хохотом уносились в кусты для дальнейшего развития своих отношений. В этом любовном вине таилась какая-то чудодейственная сила, воспламеняющая как мужчин, так и женщин, придающая силу и решительность их действиям.
Глава 5
В группе мужчин между двумя охотниками завязывалась потасовка. Зачинщиком столкновения с Пиром стал Шархан. Но охранники старшины, не давая разгораться, заглушили столкновение. Вечер подходил к концу. Сила вина и сила любовной страсти подталкивали оставшиеся пары к любовной развязке, дальше на благословение к старшине, родителям. Получив благословение, влюбленные пары спешили на ложе брачного таинства.
Шархан и Пир весь день были увлечены Саидой. Они на торжестве «брачный обряд любви», кроме нее, никого из участниц не замечали. Саида была великолепна, торжественна, царственна. Шархан с Пиром, как обезумевшие бугаи, с красными, заплывшими от вина глазами, к царице змей Саиде подкрадывались то с одной, то с другой стороны. Она вела себя так, словно их не замечала. Шархан был в ярости. В таком состоянии он был способен на самые сумасбродные действия. Он, не осмысливая, как это получилось, неожиданно выскочил из группы мужчин, ворвался в группу участниц «брачного обряда любви», с тыльной стороны напал на Саиду, грубо ухватился за ее руку, затаскивая в кусты. С другой стороны выбежал Пир, Саиду схватил за другую руку. Каждый из них тянул Саиду, в порыве угара и неразделенной страсти затаскивая ее в свою сторону. Так они могли разорвать ее на части. Саида кричала от боли, звала на помощь. Быстро подоспели охранники старосты. Они раскидали Шархана в одну сторону, Пира в другую. Царица змей Саида изловчилась, выскользнула в группу не определившихся пар торжества «брачный обряд любви» и спряталась за их спинами.
Саиду страшно оскорбили грубые манеры Шархана, она с самого рождения знала его зверем. Но ее больше всего поразило поведение Пира. Он-то другой, адекватный! Пир с Саидой себя всегда вел уважительно, даже трогательно. Что сегодня с ним случилось? Понятное дело, его на грубость спровоцировал Шархан, этот вурдалак! Насилие над женщиной на «брачном обряде любви» гуннов! Такое поведение в племени гуннов считается самым постыдным делом для мужчины.
Пир не мог не видеть, что в кругу соплеменников он ведет себя вызывающе, ничуть не лучше Шархана. Его лицо горело от стыда. Он глядел на свою избранницу просящими, извиняющимися, почти жалобными глазами. Саида негодовала, она была зла на него. Но она боковым зрением контролировала весь майдан. В этот миг она находилась в своей стихии. Она себя чувствовала не только повелительницей змей, но и повелительницей мужских сердец. Саида никогда не была так красива, так обольстительна, как в этот миг. Лицо ее от выпитого вина приобрело такой цвет, словно молоко смешалось с кровью. Ее сердце ликовало от сознания собственного превосходства над всеми участницами «брачного обряда любви». Она своей красотой и нарядами затмевает всех женщин. Саида была в накидке из волчьей шкуры, что позволялось носить только особам верховного правления племени.
– Накидка, – злобно шипя, опять перед Саидой оказался Шархан, – накидка из волчьей шкуры… Откуда у тебя она?!
– От мужа моего покойного, – ответила Саида громко и весело, чтобы ее слышали и окружающие. – Вот его голова, брачный дар он заплатил своей головой! А моим мужем, ты должен помнить, был Куцехвостый волк… Ты что, мне завидуешь, хочешь лишить меня этой накидки?! Только через мой труп! – она заскрипела зубами. Но быстро взяла себя в руки. В ее глазах затаился гордый огонек, в сердце зажглось мстительное пламя:
– Скажите, а кто из вас, двоих соперников, брачный дар готов заплатить головой?
– Я, я! – вышел вперед Шархан.
– Я! – выкрикнул Пир.
Шархан и Пир пожирали ее глазами. Они на мгновение свои взоры оторвали от соблазнительницы, как острия боевых копий, скрестили их друг на друге.
– Кто из вас это сделает первым?
– Я, я! – ударил в грудь кулаком Шархан.
– Не ты, слизняк, я! – Пир выгнул грудь колесом.
Соперники злобно зарычали, взвыли волками, будто хотели уподобиться покойному мужу повелительницы змей Саиды.
Саида стояла в кругу женщин, холодная, высокая, стройная, темноволосая, в накидке из волчьей шкуры. Она была ослепительна. Ее зрелая красота затмевала красоту молодых соперниц «брачного обряда любви», красоту зрелых женщин. Она соблазняла мужчин пламенем горящих глаз, бархатистой кожей лица, рук, янтарной спелостью губ. Лицо ее было спокойно, коварно, загадочно. Но все мускулы ее тела трепетали. И непроницаемые, чуть раскосые удлиненные черные глаза, взгляд которых на мужчин производил магическое действие, краем следили за каждым передвижением участников торжества по майдану. Волосы ее не были заплетены в косы, а черными волнами разметались по спине и груди. Тело у нее было гладкое, упругое, без единой складки, груди, сосцы, туго упираясь в платье из мягкой замши, одурманивали мужчин.
Саида на «брачный обряд любви» оделась с нарушением всех традиций и даже приличий женщины ее племени. На плечах ее была накидка из шкуры матерого волка, серого, почти бурого цвета. Его огромные клыки были оскалены за ее ушами, волчьи уши торчали над ее головой, как у живого волка. Такую накидку с головой волка и клыками носили только староста и самые известные мужчины их племени. Сегодня в такую шкуру облачена и Саида, повелительница змей. В каждой складке этой накидки и в том, как она ее носит, в каждой пряди ее темных волос, в каждом искрометном взгляде черных глаз просматривался вызов мужчинам. Все это подчеркивало ее породу, династию царей, ее горячую натуру, неуемную энергию, необузданный характер царицы змей.
Руки Шархана и Пира скрестились. Еще минута, и они бы в медвежьих объятиях задушили друг друга. Но на площадке «брачного обряда любви» были запрещены всякие иные объятия, кроме объятий любви. С яростными криками и визгом они оставили Саиду и устремились подальше, под сень деревьев, чтобы там биться за любимую женщину.
Саида провожала их ненавидящим взглядом, хихикала им вслед:
– Вы, говорят, являетесь первыми джигитами у нас на стойбище, великими воинами гуннов!.. Если вы такие отважные, то бейтесь до последней капли крови!..
Эти два разъяренных зверя будто ждали такого сигнала, с кулаками набросились друг на друга. Но поскольку в день «брачного обряда любви» на игральной площадке гуннов соперникам запрещалось биться до крови, охранники старшины их вытолкнули из круга. Они устремились в лес и там возобновили состязание.
Саида тотчас их вычеркнула из сердца, они ей стали совершенно неинтересны. И она направились к более молодой группе не определившихся в выборе мужчин.
***
Перед нею стоял Малик. Он был невысокого роста, полноватый, но некрепкий в кости. Малик перед царицей змей еле стоял на пьяных ногах. Лицо его было бледно, и в широко раскрытых глазах горело отчаяние.
– Ты, – сказал он отрывисто, как будто из себя выдохнул жизнь сквозь сжатые зубы.
– Что тебе, мальчик? – жалостливо обернулась Саида.
– Ты приходила ко мне, – сказал Малик так же отрывисто.
– Когда приходила?
– Ночью, во сне…Ты очень красивая, похожа на нее…
– На кого? – спросила Саида с растущим в сердце негодованием. – Это чапа, любовный напиток, к тебе приходил, – вдруг успокоившись, снисходительно улыбнулась Саида. – Бедовая твоя голова!
– Выбери меня, – простонал он изнемогающим голосом.
– Зачем? – сказала Саида, делая вид, что она его не понимает.
– Чтобы ты могла топтать меня ногами, – прошептал Малик. – Брачный дар – шкура моего тела!
По лицу Саиды пробежала нервная дрожь, оно побледнело, глаза презрительно сузились. В них неожиданно погас свет, вместо обычной холодной твердости в них появилась жалость. У нее нервно задвигался кадык, в уголках глаз появились хрустальные градины. Такими глазами обычно мама смотрит на больного, беспомощного сына. Малик лежал перед ней шкурой, снятой со зверя.
– Котенок, встань, – сказала Саида кротко. – Не женщина должна топтать накидку мужчины, а мужчина – накидку женщины. Встань, иди, дозревай до следующей осени. Может, тогда чем-то заинтересуешь меня…
Он поднял голову и посмотрел на нее, в его глазах было такое отчаяние, отрешенность, что Саиде стало стыдно за свою резкость.
– Встань, Малик!.. – дружелюбно смягчилась она.
Он обнял ее нагие колени и стиснул их изо всех сил, будто хотел с ними срастись. Потом руки его ослабли и разжались. Он уронил голову на грудь, упал без чувств.
Лицо Саиды исказилось, она чуть не разрыдалась от боли и жалости к этому мальчику и к самой себе. Она нагнулась над ним, одной рукой приподняла, прижала его голову к груди. Другой рукой постлала на земле овечью шкуру Малика, села, укладывая его голову себе на колени. Поглаживая его по щекам, стала баюкать его бесчувственное тело, как баюкает мать ребенка.
– Малик, несчастный мальчик, – шептала она.
У нее в сердце к нему вспыхнуло странное, смешанное чувство. Как будто он является не жалким влюбленным юнцом, а сыном ее плоти. Любовь роднила его с ее плотью и будила в ее непокорном сердце тягу материнства, жаркую, странную, почти плотскую. Ей захотелось его голову прижать к своей груди, как мать прижимает голову младенца. Она желала бы вместо напитка любви напоить его молоком своей груди. Но грудь ее была пуста. При покойном муже Всевышний не дал ей силу почувствовать радость материнства. Она лишилась этого божьего дара, возможности увидеть и ощутить мягкость уст сосущего ее грудь младенца.
Вдруг из леса, шатаясь, весь в крови, но с блестящими от страсти глазами вышел Шархан. В его руках была голова Пира.
– Саида! Ты меня слышишь?!
– Слышу, слышу! – не взглянув в его сторону, ехидно улыбнулась Саида.
– Вот мой брачный дар, Саида! – высоко над своей головой приподнял отрубленную голову человека. – Прими и полюби меня!
Саида метнула на Шархана взгляд и ужаснулась:
– Прочь, прочь, прочь, убийца! – глаза, мечущие гром, брызжущие молнии, затуманились.
Саида отскочила назад как разъяренная волчица, за мгновение ока очутилась у оружия мужчин, прикрытого от злых чар зелеными ветками ясеня. Выхватила первое попавшееся копье, выставила вперед. Шархан не успел опомниться, как она уперла его острием ему в грудь.
По толпе мужчин и женщин пронесся возглас удивления. Одна из женщин запричитала:
– Слыханное ли дело, в день «брачного обряда любви» гунн убивает своего соплеменника!
– Это позор! Позор в племени гуннов! – возмутились мужчины вразнобой. – В день «брачного обряда любви» в нашем племени никогда не было такого хладнокровного убийства!
А женщины запричитали, истошно заголосили:
– Аллах, Аллах, Аллах! – горсточками брали пепел и сыпали себе на головы.
Они, плача, били себя по голове, щекам, царапали лица.
А Саида, уперев острие копья Шархану в грудь, все наступала:
– Крот ты подземный! Шакал ты трусливый! Жаба ты болотная! Как ты осмелился подумать, что в «брачном обряде любви» я выберу тебя, палача всех зверей? Как ты мог возомнить, что я допущу в свою жизнь убийцу ясновидицы Зайдат, ученого-арабиста Хасана, единственного друга Пира, с которым с детских лет ты дружил?! Да ты, лишив друга жизни, сам мертвец! – все наступала, вытесняя его из круга на обрыв. – Видимо, у тебя память коротка, мясник ты кладбищенский, купающийся в крови убиенных животных! Забыл, как в подземном городке тебя ужалила змея? Забыл, что я повелительница змей? Это я ужалила тебя, я! Покажи свою руку! – одной рукой упирая острие копья в его грудь, другой выхватила его руку. – Видишь свое запястье, здесь остались шрамы от моих клыков! Я – царица змей! Я – Рыжегривая волчица! Я – волчица Бике! И я объявила тебе войну! Ты умрешь такой смертью, что от ужаса задрожит весь твой род, земля, по которой ходишь! Тогда, во время последней встречи, по моей просьбе Куцехвостый волк, царь и вожак волчьей стаи, не убил тебя, жалкое существо, а всего лишь «опустил»! Потому что ты заслужил другую смерть! Убийца детей, тебя покараю я! А теперь умирай! – толкнув его в грудь острием пики, сбросила в пропасть…
***
Утро, рассвет. За речкой одиноко завыл волк. К этому вою присоединился второй, третий, четвертый волк… Напротив в лесу захлопала крыльями, заухала сова и замолкла. Испугавшийся ребенок в крайнем шалаше палаточного городка пугливо запищал, уползая, прячась подальше, под бок матери. Луна скрылась за дальним хребтом. Кругом все покрылось мраком. Все стихло, словно остановилась жизнь…
Об авторе:
Гаджимурад Гасанов, уроженец селения Караг Табасаранского района Республики Дагестан. Проживает в Махачкале. Имеет филологическое образование. Является автором трех сборников рассказов и повестей на табасаранском языке: «Зайнаб», «След рыси», «Петля судьбы», изданные Дагестанским книжным издательством. В 2016 году в издательстве «Написано пером» (г. Санкт-Петербург) на русском языке издал сборник рассказов и повестей «Зайнаб». В 2017 году в издательстве «Современники и классики» (г. Москва) вышел двухтомник «Млечный путь Зайнаб. Зарра». В том же году в «СуперИздательстве» (г. Санкт-Петербург) вышел 3-й том сборника рассказов и повестей «Млечный путь Зайнаб. Шах-Зада». Готовятся к изданию 4 и 5 тома сборника «Млечный путь Зайнаб. Очи Бала». Произведения писателя переведены на болгарский, английский языки. Он печатается в журналах «Российский колокол», «Золотые пески Болгарии». Г. Гасанову в Ялте на конкурсе «Ялос-2017» за книгу «Зайнаб» присуждено 3-е место в номинации «Прозаическое» с присвоением звания «Лучший писатель года». Сегодня на суд читателей выносится повесть писателя «Брачный обряд любви».
