Из романа «Инвестком»
В настоящем номере альманаха публикуется глава только законченного эпического романа Леонида Подольского «Инвестком» (2011-2012 гг.) Это пятый роман из замысленной автором исторической серии «Идеалист» — о распаде Советского Союза и о становлении новой России. Из планируемой серии, кроме «Инвесткома», на данный момент вчерне написан только третий роман «Финансист». В «Инвесткоме» повествуется о становлении новорусского капитализма, о беззаконии и бесправии, творящихся вокруг, о крушении нравственныхустоев, о риэлторах и юристах, об истории вторичного рынка недвижимости, о попирающей законы фирме-монополисте, о бессилии и кризисе государства, но в первую очередь — о судьбах людей.
* * *
…Игорь хотел проститься, но Виктор неожиданно заговорил о другом.
– Помните выступление Юрия Бондарева на девятнадцатой партконференции? Он сказал, что мы похожи на пассажирский самолет, который взлетел с аэродрома, не может вернуться назад и не знает, куда лететь дальше. И запасного аэродрома нигде не видно. Тогда все дружно думали, что он, ретроград и консерватор, прирос к советской системе. Вслед за Бондаревым выступил Григорий Бакланов и стал убеждать, что мы знаем, куда лететь. И все думали, что знаем. А ведь Юрий Бондарев оказался прав.
– Да, он оказался прав, – неохотно согласился Игорь.
– Мы снова строим страну-обманку, у нас снова нет чертежей, – сказал Виктор. – Опять не знаем, куда лететь… Даже хуже… Вот коррупция. Это не только чудовищные откаты и распилы, это – много серьезнее, болезнь духа… Церковь прогнила, нравственные скрепы распались… Понимаете, Россия больна той же болезнью, от которой умер Союз… Многие народы исчезли в истории… Они не перестали существовать физически, они – просто исчезли как общность, потому что иссяк дух… У нас один настоящий Бог – деньги… Мы стали презирать труд. Мы больше не работаем, не созидаем, мы – только делаем деньги…
«Да, Юрий Бондарев оказался прав, – думал Игорь, простившись с Женей и Виктором, – мы и через двадцать лет не знаем, куда летим. Впрочем, человечество не знает этого тысячи лет».
Игорь испытывал глухое раздражение и недовольство собой оттого, что Виктор своими рассуждениями застал его врасплох, и он ничего не сумел ответить. В последнее время Игорь много размышлял о происшедшем за последние двадцать лет. И сейчас, выйдя на улицу, он почувствовал, как его охватывает возбуждение. Игорь не раз испытывал это ощущение за последнее время – происходило нечто грандиозное, магическое, мало зависевшее от отдельных людей… Будто где-то там, а не на земле, решались судьбы… Словно невидимый демиург на глазах у человечества творил Историю. Горбачев, Ельцин, Путин – они были только куклами в руках демиурга… Нет, не так… Исторические фигурки, почти случайно, слепо выбранные судьбой, но в то же время – куклы в руках демиурга… Лишь очень большие фигуры могли бросить вызов Богу… и то на короткое время… Или – большими фигурами становились только те, кто действовал по Его воле?.. Ленин, он действовал против Бога, против природы человека, он использовал самые низменные инстинкты, хотел навязать свои законы Истории, но – проиграл. История отторгла его как чужеродное тело; пусть с кровью, с миллионными жертвами, с умопомешательством миллионов – собственно, революция и есть умопомешательство масс, – но отторгла. И что осталось от него? Как пустыня зыбучими песками заметает оазис и со временем остается лишь маленький холмик, под которым скрывается прошлое, так и от Ленина в Истории остался только маленький холмик. Оболочка высохшего тела в мавзолее. В этом было что-то египетское, языческое. В сущности, русский большевизм – это дикий всплеск язычества… А Сталин? Марксист–дилетант, азиатский владыка, восточный деспот, осовремененный портрет вавилонских и ассирийских царей… Не у них ли он позаимствовал депортации? Не как в Египте ли сгонял на строительство каналов рабов? Сам дьявол водил его руками и говорил его устами… Азиатский способ производства – вот его социализм. И, однако, Сталин – имя России… Сталин совпал с русской матрицей…
…Как карточный домик История разметала Советский Союз, империю царей и генсеков, воссозданную и накрепко сколоченную им. Империю зла и лжи… Империю, спасшую человечество… Быть может, самую противоречивую в истории империю, где добро и зло были неразрывно переплетены… Где мечта о человеческом счастье сочеталась с беспощадным презрением к человеку… То было предопределение Истории, ее суд, движение тектонических сил. Горбачев, Ельцин – щепки в ее мутном потоке, орудия в руках великой Судьбы… Были десятки, или даже сотни причин, отчего Советский Союз разрушился в один исторический миг; никто не скажет точно, что было самой главной причиной этого мгновенного крушения – нет таких весов у науки, где бы можно было по частям взвешивать каждый фактор истории. Погибла ли империя от самонадеянности силы и мощи, от лжи, не выдержав открывшуюся правду, оттого ли, что толпы вчерашних рабов вышли на улицы, или оттого, что стал исчезать страх, из-за экономического паралича или из-за предательства номенклатуры, которая не могла не предать… Система упорно растила номенклатуру, которая должна была стать ее убийцей… Сталин, скрепляя империю кровью, не думал (а может, думал, предчувствовал и в этом и был источник его паранойи, его панического страха?), что дети и внуки репрессированных придут к власти?..
Люди так же бессильны перед Историей, как перед несуществующим Богом? Также не понимают ее законы? Сегодня мало кто в России добрым словом вспомнит Ельцина. Но, может быть, этот грубый, властный человек, честолюбец и карьерист, упивавшийся властью, послан был Провидением? И то, что народ шел за ним, не зная его, было не только умопомрачением, выражением отчаяния, стихийным стремлением к свободе, наивной верой, игрой непонятных разрушительных сил, но и глубинным, неосознанным инстинктом самосохранения? Народ-победитель, народ-раб больше не мог нести на себе бремя империи. Русские неосознанно, инстинктивно стали бояться раствориться в тюркском зеленом море? Так бывает, когда колонии начинают поглощать метрополию. Так Кавказ грозится поглотить Россию?..».
Трагедия России оказалась не в том, что распался Советский Союз, хотя распад стал трагедией для миллионов славян, оказавшихся на чужбине, но в том, что сама Россия осталась прежней. Обновила одежды и внешние формы, но по существу… По существу из хаоса восстала прежняя суть. Старая, имперская, чуть более современная внешне, более слабая после болезни… Русская система … Ряженые либералы вместе с советскими хозяйственниками и полковниками из охранки, мнимые права человека, подъельцинская конституция – вот она, суть (!), бесправный парламентаризм – видимость, внешние формы. Вроде, Европа, но не Европа. Существовало что-то другое, значительно более сильное и устойчивое. Русская матрица. Эта матрица воспроизводила империю, несвободу, коррупцию, централизм, презрение к человеку и одновременно, парадоксально – удельных князей и сепаратизм. И она же, эта матрица, время от времени воспроизводила хаос, когда система рушилась. Что должно было скреплять систему? Нравственность, свобода, экономический интерес, культура, традиции, сила, законы, гражданское общество, общая история? Но Русскую систему, в основном, скрепляла сила. И потому, когда сила убывала, система начинала рушиться…
Чтобы сохранить империю, советская система хотела создать единый народ, советский. Но единый народ создают свобода и время. Империя одряхлела слишком быстро…
«Стало модно говорить о кровавой, трагической российской истории, – подумал Игорь, – будто история сама по себе. Будто она исключительно трансцендентна. Но ведь русская история, во многом, есть эманация Русской системы. Что же создало Русскую систему? Особость народа, необъятность пространств, православие, близкая Азия, влияние Византии, – хотя Русь была не слишком прилежным учеником, слабо усвоившим греческую ученость и эллинизм, а русское православие – молодой, пассионарной религией, стремившейся к державности, прислугой скорее царей, чем Христа, – державная рука московских князей, географическое положение на самой окраине Европы, отъединенность от центров цивилизации, орда, тирания Грозного, гений Петра и его же деспотизм, превративший Церковь в правительственный департамент, Сталин? Но Сталин, скорее, апофеоз Русской системы. И разве большевизм не есть причудливое смешение марксизма и Русской системы?»
Когда коммунизм умер, Восточная Европа вернулась в свое естественное лоно. Но Россия – не Европа. Россия – что-то иное. Но что? Сквозь недавний коллективизм, официальный альтруизм и лживую преданность идее, постепенно угасавшие по мере дряхления режима, все больше притворные, на первый план вышли эгоизм, жлобство и дикая коррупция. Презрение к человеку. Вышло мурловое нутро. А рабство – сколько ни выдавливали из себя раба, – рабство осталось.
«Православная цивилизация?» – но Игорь не понимал, что это такое. Православие так же истончилось, как коммунистическая идея. Россия заблудилась между прошлым и будущим, между Востоком и Западом.
Русская система превратила в свою марионетку бунтаря Ельцина, и она же, система, привела к власти Путина. К Путину система благосклонна, потому что он – свой. Человек системы, охранитель.
«Так что же должно стать опорой Новой России? – прервав прежние мысли, спросил себя Игорь. – Химера державности? Нет, Россия должна стать Европой». Да, вот что он должен был сказать Виктору. «Мы летим в Европу, – вот что он должен был сказать, – даже если европейская цивилизация переживает глубокий кризис». Даже, может быть, фатальный. Это так просто. Нужно сломать старую матрицу. История не закончилась, Фукуяма поспешил. Если грядет война цивилизаций, Россия должна занять свое место в строю. У нее нет особой судьбы. И особого пути нет…
