Свет твоей души
Свет твоей души
— Я не смогу так, понимаешь?
Девушка, глотая слезы, пыталась подавить внутри себя огромный ком отчаянья, боли и невыносимого страха, с каждой секундой растущего внутри. Сердце сжималось, леденея — казалось, чей-то невидимый холодный клинок приближался все ближе… Боль была совершенно осязаемой, волнами бьющаяся о душу, с каждым новым ударом сердца заставляя ее тело сотрясаться под очередной лавиной слез.
— Я не смогу так, — она говорила отрывисто, ком в горле не позволял даже дышать. — Я не смогу жить, понимая что ты жертвуешь всем… Жертвуешь собой.
Девушка посмотрела заплаканными глазами на юношу с надеждой. Ее черные, словно ночь, волосы сейчас спутались; она обнимала свои колени, сидя под ярким звездным небом в полной темноте. Холодный ветер рвал на ней одежду, но она не замечала ничего. Город вокруг был пуст: так же, как и внутри нее — только слезы и боль.
— Я останусь с тобой, — юноша сел ближе и взял холодные влажные руки девушки в свои. — Мне не нужна эта чертова жизнь, если в ней не будет тебя. Пусть всего несколько дней, пускай несколько секунд, но я буду жить. Буду действительно жить, ибо жизнь моя — это ты.
Девушка закрыла глаза и склонила голову. Слова были едва различимы под яростными порывами ледяного ветра. Холодный дождь начал упруго бить по пустым улицам, смешиваясь со слезами.
— Я просто хочу, чтобы ты жил. И это все, что мне нужно. Если ты останешься со мной… Или если останешься вместо меня…
— Я знаю.
— Я буду виновна в…
— Не говори так! — юноша привлек к себе девушку и почувствовал тяжелое биение ее сердца. — Это мое решение, и все, что произойдет — только на моей совести.
Несколько секунд было слышно только как дождь упрямо отбивает свой неровный ритм по пустым улицам, освещенным лишь слабым светом далеких звезд. Юноша посмотрел на небо и застегнул повыше свой поношенный китель.
— Что значит жить? — он сел рядом, облокотившись спиной на холодную стену высокого здания. — Человеку отпущено очень мало времени. Каких-то несколько десятков лет. И слишком много из той толики, что дает ему Бог, он тратит на то, что не приносит ему удовольствия, на то, что, напротив, заставляет его озлобляться, терять веру, становиться безучастным, подозрительным и грубым — он общается с людьми, которые строят козни за его спиной, каждый день встречается с обманом, сплетнями, насилием и фальшью. И к тому моменту, когда он встречает человека, посланного ему судьбой, он порой даже не замечает этого: он уже исповедует презумпцию виновности — подозревая априори, проверяя, нанимая сыщиков или просто устраивая расспросы, словно на суде… Но он забывает или просто не знает того, что жизнь его началась только сейчас, а все, что было до — это лишь путь, позволяющий ему стать сильнее, позволяющий ему получить некий опыт и вступить в свою истинную жизнь подготовленным, способным обеспечить и защитить то, ради чего, собственно, он и родился: защитить любимого человека. И чем раньше он встретит его, тем больше он будет жить. Не выживать, не учиться жить, а именно жить. И я знаю: моя жизнь — это ты. И я готов на все, на все что угодно ради того, чтобы дышать с тобой одним воздухом, чтобы смотреть в твои глаза и радоваться каждому рассвету. Даже если их можно будет сосчитать по пальцам одной руки. И я не хочу ничего более. Для меня жизнь — это свет. Свет твоей души.
Девушка вытерла слезы и прижалась горячей щекой к его плечу. Дождь тем временем все настойчивее обрушивал на город потоки небесной воды.
***
— Где капрал Ронез? Я, черт возьми, отдам этого сумасшедшего под трибунал по возвращении на базу! — человек в форме остановился возле широкого пульта управления и повернулся к смуглому мужчине, стоящему в нескольких шагах от него возле двери по стойке «смирно». — Вы нашли его?
— Никак нет, сэр. Он покинул расположение ориентировочно ночью и до сих пор не выходил на связь. Посланы две розыскные бригады на флаерах. Результаты пока отрицательные.
— Вольно, майор. Без специального снаряжения он не протянет там долго. Если не удастся его найти до завтрашнего вечера, необходимо прекратить поиски: мы должны отбыть по графику.
— Так точно.
— Гражданские укомплектованы?
— Да, сэр. Двести пятьдесят семь человек. Сто два получили сильную дозу облучения, трое в тяжелом состоянии, у остальных пока нет симптомов лучевой болезни.
— Хорошо. Колония эвакуирована более чем на девяносто процентов. Сколько человек гражданских не получили возможности отбыть?
— Порядка трехсот человек.
— Жаль, мы не можем взять больше людей, — капитан повернулся к иллюминатору, окинув взглядом пустой почти город. — Можете быть свободны. Держите меня в курсе относительно операции поиска Ронеза.
— Есть, сэр, — мужчина отдал честь, повернулся и открыл дверь.
— И вот еще что, — капитан остановил майора; тот обернулся. — Прими мои соболезнования по поводу Кэрри…
Мужчина кивнул и вышел в коридор, закрыв за собой дверь.
***
Они шли и уже не обращали никакого внимания на разбитые стекла когда-то ярких витрин, на размытые следы крови на асфальте, на покореженные флаеры и открытые настежь двери. Они в полной мере пережили весь ужас тех первых дней, когда стало известно о проникающей повсюду радиации, об эвакуации и — главное — о том, что места не хватит, чтобы вывезти всех. Дополнительный транспорт с ближайшей базы высылать было уже бессмысленно: за неделю, которую он бы находился в пути, оставшиеся люди умерли бы от лучевой болезни в любом случае, а прибывшим экипажам ничего иного бы не оставалось, кроме как тут же развернуться и взять обратный курс.
Девушку то и дело тошнило. Черные круги вокруг глаз говорили не столько об усталости, сколько о той немалой дозе гамма-излучения, которую она получила за все это время. Юноша держался чуть бодрее, хотя в голове его словно стоял туман и, казалось, туман этот был настолько осязаем, что его можно смахнуть простым движением руки. Есть не хотелось. Желудок сводили судороги, а перед глазами время от времени пританцовывали красные точки; кровь давила на виски, подгоняемая неровными глухими ударами сердца.
Начиналось утро.
Юноша обнимал девушку за талию, не давая ей упасть, проклиная все, что есть на этой планете и этот голубой шар вообще, ведь именно природная катастрофа стала причиной всего происходящего безумия. И в скором времени станет причиной их медленной и мучительной смерти.
Боль и отчаяние сверлили его душу не переставая, и он то и дело прокручивал в памяти у себя тот разговор: будь проклят этот чертов капитан! В первую очередь он.
***
— Войдите, — голос звучал властно. Сидя за своим веерообразным белым столом, капитан внимательно изучал рапорты, полученные из центров наблюдений.
Дверь открылась, и на пороге появился высокий молодой человек в форме, в ту же секунду встав по стойке «смирно».
— Сэр, капрал Ронез здесь. Он требует встречи с вами. Говорит, это вопрос жизни и смерти.
Мужчина за столом поднял глаза на вошедшего, снова бросил взгляд на бумаги, затем коротко вздохнул и ответил:
— Пригласите его войти.
Молодой человек кивнул, отдал честь и скрылся за дверью.
Через пару секунд дверь снова отворилась, и в кабинет вошел невысокий юноша с острыми, почти орлиными, чертами лица и серьезными печальными глазами. Не дав ему представиться, капитан начал первым:
— Капрал Ронез, как я понимаю.
— Так точно, сэр.
— И что за вопрос, ради которого ты решил отнять время у меня, — особенно в такой тяжелой ситуации как эта? Если это какая-нибудь мелочь, будешь драить дезинтеграторы до самого прилета, — он посмотрел на юношу. Тот с невозмутимым видом смотрел чуть выше головы капитана: именно так, как того велел устав.
— Так точно, сэр.
Капитан вздохнул и отложил бумаги.
— Я слушаю.
— Я пришел просить вас о присутствии на борту еще одного человека.
— Если он в списках — с этим нет никаких проблем, только передай местоположение этого человека в отдел контроля, и они заберут его на борт. Хотя я думал, что гражданские полностью укомплектованы…
— Этого человека нет в списке, сэр.
Повисла тишина.
— То есть, капрал, ты просишь меня нарушить приказ верховного главнокомандующего по сектору и взять на борт постороннее лицо, не упомянутое в приказе? — с каждым новым словом голос его становился все громче.
— Это не посторонний! — юноша впервые посмотрел капитану в глаза. — Это близкий мне человек.
— Насколько я помню, — капитан встал, — единственный близкий тебе человек — это твоя сестра Мелинда Ронез, и она находится в данный момент на борту. А о других близких тебе людях я не хочу ничего слышать. Их просто нет. Так написано в твоем личном деле, — он подошел вплотную к юноше. — Я не занимаюсь благотворительностью, сынок, — он перешел на угрожающий шепот. — Я выполняю приказы и очень советую тебе делать то же самое, пока ты не оказался под трибуналом.
— Там моя девушка, — юноша умоляюще посмотрел на капитана. — И если ее не заберут в ближайшее время…
— Да хоть дьявол собственной персоной! — он почти кричал. — У нас и так уже перебор по пассажирам, у нас не хватает транспорта и времени, чтобы вывезти всех! Если я начну брать на борт кого попало, мы просто не взлетим — а эта чертова планета может развалиться в любой момент! Ты прекрасно знаешь, что после случившегося ее ядро крайне нестабильно, и крутиться вокруг своего солнца ей осталось пару дней, не больше! Хочешь погеройствовать? Давай, выкинь кого-нибудь за борт, освободи место!
Юноша тяжело дышал. Злость, обида и острое чувство несправедливости всего происходящего жгло его, саднило изнутри.
— Утром тебя переведут подальше отсюда. На нижние палубы. Займешься делом и — гляди — не будешь рассуждать о том, что правильно, а что нет. Свободен!
Капитан развернулся и направился к столу. Пройдя несколько шагов, он оглянулся. Юноша все так же стоял на месте.
— Вон из моего кабинета!
Ронез плюнул себе под ноги, развернулся и выбежал за дверь, пронесшись мимо изумленного советника.
***
Силы покидали тело очень быстро. Радиационный фон был настолько сильным, что здоровому человеку хватило бы всего лишь нескольких часов пробыть под открытым небом без защиты, чтобы получить смертельную дозу. Ронез старался не думать, сколько они пробыли в городе с момента гамма-пика — хотя… он уже успел смириться с той мыслью, что жизнь его будет весьма короткой.
Девушка оступилась и упала. Юноша, не чувствуя ног от усталости, не смог удержаться и сел на колени на холодный асфальт. Солнце слепило глаза, заставляя слезы стекать по изможденному лицу. Голова кружилась, мешая сон с явью в один безумный танцующий калейдоскоп. Он хотел что-то сказать, но из груди вырвался лишь хрип. Он почувствовал на зубах вкус собственной крови. Девушка тяжело дышала и находилась, казалось, в бреду. Он поднес к своим губам ее черные густые волосы и заплакал. Силы покинули его окончательно. Он лег рядом и сжал холодную ладонь девушки в своей. Мир рушился вокруг. На руках его умирала его жизнь. Спустя еще секунду окружающее исчезло.
***
Сквозь пелену небытия он услышал чьи-то голоса.
— Я нашел его.
Ронез, словно издалека, почувствовал как чьи-то руки поднимают его, волоча куда-то.
— Что делать с ней?
— Жива?
— Кажется, да.
— Нет времени разбираться, грузи вместе с ним. Капитан решит, что с ней делать.
Затем он почувствовал резкий толчок и потерял сознание.
***
Он открыл глаза в пустой комнате. Память возвращалась рваными лоскутами, мучительно собираясь, словно паззл, в цельную картину. Слабость сковала его тело, но он все же нашел силы, чтобы повернуть голову налево. На соседней кушетке, накрытая наполовину белым одеялом, лежала девушка. От ряда приборов напротив к ее рукам тянулись провода датчиков и трубки капельниц с растворами. Неровный мерный писк показывал частоту сердечных сокращений. Его? Ее? Этого он сказать не мог.
Он хотел произнести имя, но не смог вымолвить ни звука.
Мерный отрывистый писк перешел в сплошной, заложив уши. Ронез пытался понять…
«Я умер?.. Нет, если я могу видеть…»
Осознание приходило медленно, сжигая его сердце и уничтожая его душу. Нечеловеческий, неистовый крик — смесь сотен чувств — вырвался из его груди, заполнив корабль, отражаясь от стен и стендов с приборами.
Сделав невероятное усилие, он сел на кушетке и сдернул с себя присоски и иглы капельниц. Белый пол покрылся мелкими капельками крови, которые превращались в смазанные следы, когда он, хватаясь за стену, пошел к телу своей девушки, теперь безжизненно глядящей в бесконечность. Ее взгляд застыл, провожая этот мир; черные волосы ниспадали с кушетки. Юноша обнимал безжизненное тело, роняя ей на грудь крупные капли слез. Сердце сжалось, казалось, в точку, словно звезда перед коллапсом; дыхание перехватило от боли. Он огляделся и увидел на столике рядом небольшой шприц. Не мешкая ни секунды, он взял его в руки, наполнил воздухом и направил иглу в свое сердце.
***
Две герметичные капсулы медленно скользили прочь от пассажирского корабля. По старой традиции, тела капрала Ронеза и неизвестной девушки были преданы Великой Пустоте — там они обретут свое последнее, вечное и безмятежное пристанище.
Капитан корабля смотрел из своего кабинета на две едва заметные искорки на черном фоне; стоило ему на секунду отвлечься, и они в ту же секунду терялись среди мерцающих точек — светил других миров, так похожих на тот, что покинули они, и так непохожих одновременно. Странное чувство, словно уголь, тлело в его душе сейчас; он не мог определить, какое именно… Вина? Но ведь он сделал все правильно… Он все сделал так, как было написано в приказе — ни больше, ни меньше. Но все же… Да. Определенно, он чувствовал сейчас вину.
Мужчина моргнул, и по его щеке скатилась едва заметная слеза. Ударившись об пол, она рассыпалась на мириады мелких искорок. Он достал платок из нагрудного кармана, вытер глаза и отвернулся от усеянной огоньками панорамы. Об этом он не расскажет никому.
Шагнуть за грань
Комната была пуста. Коридор, гостиная, небольшая кухня — теперь все тонуло во мраке, покинутое, забытое и заброшенное. Окна были плотно завешены кусками толстой материи. Пыль неотвратимо покрывала песчинка за песчинкой столы, стулья, низкие табуреты и книги, разбросанные, казалось, без всякой цели: они лежали на полу, на столиках в комнате и гостиной, они раскрывали свои страницы на небрежно застеленной кровати, словно это были цветы, распускающие свои лепестки навстречу солнцу — с одной лишь разницей: сейчас белые развороты книг являли себя только тьме и ко тьме тянулись. Они — как живые — словно вырастали из небытия и уходили своими корнями куда-то глубоко в гнетущую неизвестность. Воздух будто был вязким. Он жил по своим причудливым правилам и скрывал внутри что-то настолько ужасное и бесчеловечное, что могло существовать только здесь.
Эта комната пребывала отдельно от окружающего ее мира; она была отрезана от света, от звуков и наполнялась только черной вязкой тишиной. И то, что она сейчас была полна людей и солнечного тепла, не имело никакого значения: все это происходило в этот миг совсем не здесь.
— И как давно он пропал? — полицейский достал блокнот, карандаш и сел напротив молодой девушки, взволнованной и угнетенной предчувствием.
— Несколько дней, — она вытерла слезы ладонью и опустила взгляд.
— Когда вы говорили с ним в последний раз? — спросил мужчина, сделав пометку в блокноте.
— В прошлый вторник, кажется.
Юноша, сидевший слева от девушки, положил свою руку на ее и немного сжал: «Я с тобой».
— Чем занимался ваш брат? — продолжил полицейский.
— Он… В общем, ничем, — она всхлипнула. — Последнее время он сидел дома и даже не посещал занятия. Уже тогда я начала за него волноваться. Часто не отвечал на звонки.
— Это как-то связано со всеми этими книгами? Он состоял в какой-то организации?
— Нет… Вряд ли… Я не знаю. Он не любил говорить об этом. В последнее время он стал каким-то… замкнутым.
— Проблемы с девушкой? Может, долги?
— Нет, дело не в этом. Его книги, — это слово она выделила особо, с ноткой ненависти, словно они и были причиной его исчезновения. — Он все читал, читал, читал, он всегда интересовался вещами, которых я не понимала. Если бы я только…
Девушка заплакала. Юноша обнял ее за плечи.
— Чем он интересовался? — спросил мужчина, не поднимая взгляд от блокнота.
— Что-то про реальность. Что человек видит этот мир таким только потому, что воспринимает окружающее через зрение, слух, обоняние и осязание, а если он сумеет абстрагироваться от всего этого, наш мир исчезнет, и человек сможет попасть…
Она замолчала.
— Куда? — полицейский поднял взгляд.
— Я не знаю. В какое-то место, что существует рядом с нашей реальностью, но отделено от нее барьером нашего восприятия.
Девушка посмотрела в сторону. За окном бил солнечный свет, комната была полна звуков. Мир за окном был таким, каким и должен быть.
— Он говорил, что достаточно закрыть глаза и сделать несколько шагов вперед — и все, к чему мы привыкли, все, что окружает нас, просто исчезнет. Он говорил, что скоро сможет наконец понять, как уйти туда. Закрыть глаза и шагнуть за эту грань.
На долю секунды девушке показалось, что в бликах на стекле она увидела искаженное ужасом лицо брата. Она вскрикнула, отвернулась и заплакала, спрятав лицо в холодные от страха ладони. Этот образ будет сниться ей каждую ночь. До самой смерти.
Работа над ошибками
Жуткий грохот эхом заполнил просторный темный ангар. Отразившись от высоких металлических стен, звук снова вернулся в начальную точку.
— Ты что, слепой совсем? — Берт остановился и цыкнул на друга, потирающего ушибленную ногу. — Всех охранников перебудишь!
— Если ты забыл, — ответил Хуч, водружая на место пустую ржавую канистру, — то охранники здесь мы.
— Это с утра были мы, сам знаешь, что у них там все меняется каждый час.
— Мне увольнительная не приходила, — они на цыпочках двинулись дальше.
— Мне приходила утром, только я ее выкинул. — Берт перешагнул здоровенную крысу. — У них же все меняется каждый час.
Крыса посмотрела на него, вздохнула и легла на спину, продолжая считать овец.
— И вообще, мне уже надоело охранять этот чертов пятый ангар.
— Это третий.
— Нет, пятый.
— Я охраняю третий.
— Ну, в таком случае, я — пятый.
— Ты пятый кто?
— Ангар.
— В смысле?
— Нет, твой идиотизм меня поражает.
Они продолжали идти в полной темноте.
— Если ты охраняешь пятый ангар, но сейчас со мной в третьем, то кто тогда охраняет пятый? — спросил Хуч.
— Нет, это ты сейчас в пятом вместо того, чтобы охранять третий.
Мигающая лампочка на секунду выхватила из мрака огромную красную цифру «6» на стене, но это заметила только крыса, тщетно пытавшаяся уснуть под громкие голоса Берта и Хуча.
— Ты точно уверен, что эта марсианская посылка в пятом ангаре? — спросил Берт через несколько минут.
— Она в третьем ангаре, прямо посередине.
— Значит, мы ее не найдем, — пробубнил Берт.
— Там стоит коробка, на которой написано «Посылка с Марса», — тем временем продолжал Хуч. — Что внутри, никто не знает.
— Значит, это знает только тот, кто нашел на Марсе ЭТО.
— Я слышал, что на марсе ЭТО нашли сразу упакованное в картонную коробку с надписью «Посылка с Марса».
— А зачем марсианам упаковывать ЭТО в коробку и оставлять посреди пустыни? Они же вымерли все давно.
— Ну, — напряг извилины Хуч, — значит, для того, чтобы нам не надо было ЭТО упаковывать.
— Логично, — согласился Берт.
Тем временем они прошли по утоптанной тропинке, но не заметили этого — им было не до того, чтобы что-то замечать; и вообще, Хуча сейчас больше беспокоила та канистра — он никак не мог взять в толк, откуда она оказалась в железном ангаре.
Чуть вдалеке заяц спрятался к кустах, услышав громкие голоса.
— Ну а тогда кто ее подписал? — не унимался Берт.
Так много думать Хуч не привык. Он очень вспотел и вытер с лица капли пота попавшимся по дороге огромным лопухом.
— Ну понятно же, что марсиане! — ответил он.
— Зачем?
— Нет, твоя тупость меня поражает. Чтобы людям было понятно, что это посылка с Марса!
Хуч перепрыгнул через бурлящую речку и чуть не раздавил краба, который первый раз в своей жизни вдруг понял, что умеет бегать задом наперед.
— Логично, — Берт догнал Хуча, по дороге пытаясь избавиться от останков краба на подошве.
— Мне кажется, мы на месте.
— Тебе только кажется, — ответил Берт.
Они прошли молча еще несколько минут, перекусив по дороге хот-догами, купленными в небольшой забегаловке неподалеку.
Внезапно из темноты показался силуэт. Поравнявшись с друзьями, силуэт спросил:
— Вы тут не видели посылку с Марса?
— Нет, — ответили они хором: Берт, Хуч и краб с подошвы.
— Жалко, — силуэт пошел дальше.
— А вы кто? — осведомился Берт, поворачивая правый глаз на стебельке.
— Я сторожу шестой.
— А что вы делаете в пятом? — спросил он.
— В третьем, — поправил Хуч.
— В шестом, — поправил силуэт. — Это шестой, и не надо мне морочить голову!
— Может, и был шестым с утра, но у них все меняется каждый час, — успокоил Хуч.
— Жалко, — силуэт сгорбился. — Я думал, это шестой.
Силуэт исчез.
— Слышишь, Берт, — позвал Хуч, — мне кажется, ты как-то изменился.
— Тебе кажется. И вообще, я считаю неприличным и воспринимаю как оскорбление, если ты закрываешь голову ушами, когда со мной разговариваешь. Я тебе, по-моему, говорил.
— Извини, — Хуч выкинул уши. — Нет, не говорил.
— То-то, — Берт двинулся дальше.
— Мне кажется, или вон та картонная коробка с надписью «Посылка с Марса» очень похожа на посылку с Марса? — Хуч остановился.
— Я ничего не вижу, — признался Берт.
— Ты в темноте не можешь видеть, — пояснил Хуч. — А, так у тебя и глаз нет — конечно, ты ничего не видишь.
— Логично, — ответил Берт. — А я и не заметил.
— Я ж и говорю — ты не можешь ничего заметить, потому что…
— Да понял я — потому что у меня нет глаз.
— Твоя тупость меня поражает, — угрюмо проворчал Хуч. — Потому что темно и не видно ни черта!
— А почему ты увидел коробку?
— Да ты на меня посмотри!.. Тьфу ты, морочишь мне голову! Нечем тебе смотреть.
— Ладно, что там с коробкой?
— Сейчас лакает воду из речки.
— О, это хорошо. Значит, не заметила.
Берт пытался вглядеться во мрак.
— Жалко, не вижу ничего.
— На, — Хуч протянул пару глаз. — Думаю, поможет.
— Спасибо, — Берт промокнул губы платком. — Вкусно. Дашь рецепт?
— Мама готовила, завтра принесу, — пообещал Хуч.
— Эй, это же лань! — воскликнул Берт, увидев лань.
— Эй, это же Хуч! — воскликнула лань, увидев Хуча.
— Странно, — Хуч нахмурился. — Издалека была похожа на картонную коробку с надписью «Посылка с Марса».
— Ладно, пойдем дальше.
— А сколько нам идти? — спросил Берт, передавая картонную коробку с надписью «Посылка с Марса» другу.
— Пока не найдем посылку.
— А, точно… А что это у тебя в руках? Похоже на лань.
— Это коробка. Ты мне ее передал.
— Я ничего не передавал.
— А кто передал?
— Может, он? — Берт указал на другого Берта, идущего рядом.
— Ты передал? — спросил Хуч.
— Я передал.
— А что это за коробка?
— Это картонная коробка с надписью «Посылка с Марса».
— Не мог сразу сказать? Мы ее уже весь день ищем!
— Я думал, вы знаете, — обиделся Берт и исчез.
— Ну что, мы нашли ее? — спросил Берт.
— Думаю, да.
— Тогда давай смотреть.
— Погоди, у меня фонарик есть, — сказал Хуч и достал фонарик. Тот сопротивлялся и моргал часто-часто своим единственным глазом. — Не проснулся еще, — пояснил Хуч и нажал на кнопку.
Они смотрели на большую картонную коробку с надписью «Посылка с Марса». Посылка тем временем смотрела на них и никак не могла понять, что этим двум ящерицам нужно от нее.
— Смотри-ка, и правда с Марса, — обрадовался Берт, разглядывая марку с марсианским пейзажем.
— Я вам ничего плохого не делала, — посылка отвернулась и громко высморкалась.
— А тебя никто не спрашивал! — сказали хором они: большая крыса, лань и краб на подошве.
— Логично, — ответила посылка и затихла.
— Так, давай ее открывать, — предложил Хуч.
— Я сама! — посылка прочитала молитву, достала нож и совершила ритуал сеппуку, предварительно позвонив детям и рассказав им, где взять ужин.
Берт снял обертку, и они увидели большую белую книжку, привязанную к странного вида агрегату с маленькой зеленой кнопкой.
— Это, наверное, инструкция, — догадалась обертка от коробки, уползая на водопой.
— Ишь ты, умная! — огрызнулся Хуч и открыл книжку.
— Пункт Первый, — начал читать Берт. — Находиться рядом с Аппаратом разрешается только марсианам, так как другое существо может испытывать тошноту, диарею, зуд, отупение, галлюцинации, клиническую смерть и чувство дезориентации, а также у таких существ может чесаться большой палец на левой ноге.
— Врут все. Ничего такого не чувствую, — констатировал Хуч, вертя в руке большой палец левой ноги.
— Пункт Второй, — продолжал тем временем Берт. — Назначение данного Аппарата описано в пункте Третьем. Пункт Третий. Назначение данного Аппарата описано в пункте Втором.
Берт почесал затылок и перечитал три пункта еще сорок восемь раз.
— Пункт Четвертый, — продолжил он, побарывая зуд в большом пальце левой ноги. — Если вы читаете это, то вы не робот.
— Ну, это я и так знаю, — усмехнулся Хуч, меняя свой транзистор.
— Пункт Пятый. Назначение Аппарата: данный Аппарат (далее Аппарат) применяется при желании Субъекта изменить свою жизнь. Аппарат позволяет исправить все ошибки Мироздания, совершенные по отношению к Субъекту (далее Субъект). Если Субъект недоволен своей работой, Аппарат исправит это. Если Субъект недоволен своей внешностью, Аппарат исправит это.
— То, что надо! — Хуч подпрыгнул на всех восьми ногах. Девятая осталась стоять. — Читай, как ей пользоваться!
— Пункт Шестой. Инструкция по применению: нажмите Кнопку (далее Кнопка).
Берт замолчал.
— Ну?
— Что «ну»? Все.
— Все?
— Все.
— Давай, я первый. Я всегда был уверен, что мне надо было прожить жизнь по-другому, что надо было пойти учиться на кого-нибудь другого — и вообще родиться кем-нибудь другим. Сейчас моя жизнь превратится в праздник!
Хуч нажал кнопку и исчез.
Берт огляделся, пожал плечами и продолжил читать.
— Пункт Седьмой. Аппарат исправляет ошибки, совершенные Мирозданием (далее Мироздание). Иногда ошибкой является сам Субъект.
Берт почесал в затылке.
— Ничего не понял.
Он нажал кнопку и исчез вслед за Хучем.
Об авторе:
Вадим Громов родился в июне 1987 года в Москве, окончил Московский институт управления. Более десяти лет работает в IT-сфере, половину из них — на должности ведущего программиста, что нисколько не мешает воображению постоянно проигрывать перед мысленным взором красочные картины неведомых мест, грандиозных событий и ярких историй.
Основной жанр, в котором работает, — научная фантастика: это проблемы и пути развития нашего (в самом широком масштабе) общества, это размышления на тему «а что, если…», это истории, в которых всегда присутствуют неожиданные концовки и непредсказуемые повороты. Помимо своего стремления ко всему, что так или иначе связано с виртуальной реальностью и информационными технологиями, с трепетом следит за новостями и в, казалось бы, совершенно других сферах человеческого знания: это квантовая физика, астрономия и психология. Завораживают выводы, сделанные учеными в этих областях за последние сотни лет, — когда от модели, в которой центром мироздания была Земля, человечество пришло к пониманию того, что галактика — всего лишь незримая песчинка в бескрайнем потоке материи и энергии, именуемом Вселенной.
От модели Средневековья человечество развилось к выводам о том, что даже то необъятное пространство, в котором человечество существует и которое привыкло называть Всем, вовсе всем не является — теперь известно, что Вселенная далеко не единственна. Благодаря выводам, сделанным за последние сто лет на основании развития области знаний, именуемой квантовой физикой, или физикой микромира, видно воочию, что поведение частиц, из которых состоит мир, напрямую зависит от того, наблюдают за ними или нет. Все это заставляет задуматься: а существует ли вообще реальность?
