Свидание
Мы договорились встретиться на рыночной площади в Лунде. Я выискиваю его фигуру среди немногих прохожих, укрывшихся под зонтиками от моросящего ноябрьского дождя. Я усиленно озираюсь, стараясь не поскользнуться на мокрых булыжниках. Где же он? Игорь появляется неожиданно, его коренастая фигура вырастает как бы из-под земли, движется мне навстречу и неловко полуобнимает на ходу. Мой лоб касается его небритой щеки.
— А это вы? — говорит он, глядя куда-то в сторону. И добавляет: — Ну-ну, это вы, Лиля?
Чем сразу ставит меня в тупик. Я ожидала чего-то подобного, но теперь, опешив, не могу найти слов, а главное, подобрать верного тона с ним.
Я репетировала, как я скажу при встрече: «Здравствуй, Игореша! Я так рада тебя видеть! Ну пойдем, здесь неподалеку есть хорошее кафе». Но заготовленные фразы застревают у меня в горле и я выдавливаю что-то типа: «Ну пойдем… посидим в кафе?» — фальшивым тонким голосом.
Он по-прежнему смотрит в сторону и говорит: «Я принес вам книгу!» Он пытается открыть свой рюкзачок и вытащить книгу здесь, на стоянке, под дождем. Меня накрывает горячая волна жалости и стыда. Я беру его за рукав и тащу за собой, с этой мокрой стоянки, дождя, промозглой улицы.
— Ну пойдем, здесь недалеко, — говорю я, — за углом есть хорошее кафе!
Он не слышит или не слушает меня. Он покорно идет за мной и всю дорогу — какие-то двести метров — задает мне один и тот же вопрос или вернее констатирует факт: «Жаль, что ты не пришла на презентацию моей книги! Жаль, что ты не пришла, Лиля!» Он повторяет это пять или шесть раз по пути в кафе. Я почти бегу и тащу его за собой. Мне кажется, что кафе спасет меня от этой заевшей пластинки его хриплого голоса, который упорно твердит это обвинение: я не пришла на его презентацию! Я пытаюсь что-то объяснить, но слова отказываются складываются в сносные фразы. Я бормочу: «Я, я была занята, был фестиваль танго», — и не узнаю своего голоса.
Наконец-то спасительное кафе. Полно народу, маленькие столики, тесно наставленные стулья. Я панически ищу место, а он пробирается за мной и продолжает твердить свое. Я уже не разбираю слов, только слышу его бормотание. Мы садимся за столик, я избавляюсь от зонта, рюкзака и куртки и радостно спрашиваю его, что он хочет заказать. Я очень надеюсь, что он закажет что-то вкусное, теплое, сладкое и перестанет бубнить. Он действительно переключается на заварку в металлических коробочках и печенье с шоколадной крошкой, долго ищет сахар и ложечку для чая.
Уф, я перевожу дух! Я заказываю себе латте с соевым молоком, прикидывая, насколько мне удастся его растянуть. Мы возвращаемся за столик, протискиваемся, усаживаемся друг напротив друга и с облегчением переключаемся на еду и питье. Он радуется чаю и с удовольствием грызет свое печенье. Мне наконец удается удержать его взгляд, пусть и на короткое мгновение. Мы говорим о книге, о его переводах, об учебе в университете, о его новой квартире, которую он снимает отдельно от родителей. Я засыпаю его вопросами, как будто беру интервью. Он отвечает не на все, на некоторые он только качает головой и говорит свое обычное: «Да, да, Лиля, я переехал, я учусь, а ты не знала?»
Я многого не знала, мы не виделись более двух лет. Я знаю о его жизни только из фейсбука. Мне удается его рассмешить и перевести разговор на более легкий лад. Он дружит с одной милой женщиной возраста его мамы, у которой есть очень забавная собачка Манипуська. Так он ее называет. Веселенькая беленькая болонка. Хозяйка любит завязывать ей бантик и одевать ее в нарядный костюмчик. Над этим многие потешаются, но не Игорь. Он обожает эту собачку и даже сфотографировался с ней для своего аккаунта в фейсбуке. К сожалению, своей собаки он завести не может. «Меня совсем не бывает дома, — говорит он, — она будет скучать!»
Но зато у него есть замечательная картина на стене в его комнате. Ее подарила ему одна русская художница.
— Что это за картина? — спрашиваю я.
— Но разве ты не видела на моей странице? — он бросает на меня удивленный взгляд. Последний месяц мы поддерживаем с ним контакт, немного пишем друг другу, я часто комментирую его фото. Я помню эту картину — на ней голова молодой женщины: незрячие глаза вознесены к небу в страдании, морщины немого вопроса на лбу, рот искажен мольбой. На переднем плане двойной ряд колючей проволоки и бабочка — ажурные желтые крылья в черной окантовке. Молодая женщина в библейском обличии на фоне современного гетто.
Кто эта женщина? Почему художница нарисовала ее? Что она хотела выразить? Свою тоску по родине? Почему она подарила именно эту картину Игорю? Я осторожно замечаю, что, по-моему, картина мрачновата. Он отвечает — главное, что мне ее подарил человек, который меня ценит! У меня перехватывает дух, и мне опять становится стыдно за свои комментарии. Я говорю — это важно! — сама не зная, что именно я имею в виду. Я думаю о том, что, когда нам делают подарки люди, которые нас по-настоящему ценят, им нет цены. И на них может быть изображено все что угодно!
Ему так важно, чтобы его ценили! Это важно всем, но ему особенно. Игорь — особенный, он не такой, как все. У него нет друзей-сверстников, подружек, походов в клуб, вечеринок и других атрибутов молодежной жизни. У него есть подружки — дамы с собачками. Еще у него есть дар писательства, чувство языка, он очень одарен.
Я бережно беру книгу стихов с его переводами. На оборотной стороне обложки подпись: «Лиле от Игоря» — ломаным детским почерком. Так пишут ученики в первом классе. Я аккуратно кладу книгу в рюкзак, и он сразу начинает одеваться, словно я дала ему сигнал — пора!
Я одеваюсь нарочито медленно, мне не хочется расставаться с ним. Я говорю: «Проводи меня до автобуса!» Он радостно кивает, и мы медленно бредем по мокрой мостовой. Дождь кончился, и на душе у меня посветлело. Мы болтаем о пустяках, он иногда смотрит на меня своим здоровым глазом и щурит другой, больной. Мы садимся в автобус, идущий в мою сторону, и он едет со мной до кольца, моей остановки. Он провожает меня до двери парадной. Там мы стоим еще пару минут.
— Счастливо, Игореша! — говорю я ему. Эти слова складываются у меня легко и даже весело.
— Хорошо, Лиля! — отвечает он, кивая своей большой вихрастой головой. — Хорошо, спасибо тебе!
Он ждет, пока я войду в дверь. Не оборачиваясь, я одним прыжком одолеваю крутую лестницу и, не снимая куртки, подбегаю к окну. Там, на въезде на парковку, стоит знакомая коренастая фигура с рюкзаком и машет мне рукой. Теплая, жгучая волна наконец переполняет меня и уже не сдержать слез. Так меня давно не провожали.
Об авторе:
Вероника Габард (Тарновская) родилась 24 сентября 1963 года в Санкт-Петербурге. Окончила Ленинградский институт точной механики и оптики и работала инженером-теплофизиком до 1994 года. В годы перестройки сменила специальность на маркетолога. С 1998 года проживает в Швеции. В 2002 году окончила магистратуру, а в 2007 году защитила докторскую диссертацию. Работает лектором по международнуму бизнесу в Школе экономики и бизнеса Лундского Университета и ведет исследования в Швеции и развивающихся странах. В 2013 году стала доцентом.
Литературой увлекалась всю жизнь, но прозу и стихи начала писать недавно. Ее проза впервые появилась на страницах альманаха «Российский Колокол» (2/2014). Стихи вошли в сборники «Поэтическое слово» (7/2014) и «Стихия природы» (6/2014). В октябре 2014 года ее стихи также выйдут в двуязычном литературном альманахе «От сердца к сердцу» (Мальмё, Швеция).
