Устал
То была множество раз обкатанная колея. Он знал – она ведёт в тупик. Догадка возникла почти мгновенно, лишь они вышли в рейс. Конечно, старшой весьма добросовестный человек, уж он, как никто другой, умел основательно простучать его паровозные косточки. Но столь скрупулёзно, как накануне поездки… Такого он и не припомнит. Хотя, как сказать. О, старшой был тогда ещё молод. Конечно, всем заправлял машинист. Но его помощник, тот самый, кого он всегда считал старшим, знал каждый его, паровоза, винтик, любую деталь. Из разговора экипажа ему стало ясно: дорога предстоит дальняя, трудная. А название конечной станции запомнил сразу: такое ёмкое и звучное – Надым. Состав отправлялся с каким-то важным грузом. Много было людей в погонах. В нескольких вагонах хрумкали сено и пережёвывали овёс лошади. После он понял, что они везли для знаменитой и проклятой ГУЛАГовской 501-й стройки пополнение – зеков, шпалы, рельсы, конструкции речных мостов, станки для мастерских. Плюс какое-то большое начальство. Он, как и все, любил короткое и яркое заполярное лето. Весело рвёт его гудок прозрачное голубое небо, старшой внимательно следит за левой стороной полотна, помогает кочегару, открывает тяжёлую дверцу топки. Её бушующее от адского пламени нутро жаждет новых порций приятного воркутинского антрацита, чтобы кипела вода в котле, а пар яростно толкал колёса по отшлифованным рельсам. Мимо летят болотца, кусты ивнячка, тальника, низкорослые берёзки, да радуют цветки шафрана, бархатцев, настурции. Как любил он бег в полную силу своих машинных лёгких. Вон за тем поворотом будет один из самых знаменитых на 501-й стройке лагерей, где в бараках рядом с политическими, которых вертухаи злобно звали неким странным и грустным именем – «предатели, враги народа», отбывали тяжкие сроки бандиты, убийцы, отморозки, каких не видел свет божий. Однако тут «ломать рог» этим сукам-предателям не с руки: отряды метр за метром вели основное полотно, и тяжкий труд валил напрочь десятки и сотни зека. Не зря ходила молва, что под каждой шпальной решёткой зарыт заключённый. В этом лагере кантовался знакомый старшого, политический. Да местным буграм он был не по зубам, лорд – прораб, в прошлом большой московский чин, где-то неосторожно обмолвившийся о наших «фронтовых победах большой кровью». Тут остановка. Злобно матерясь, заключенные выгружают охрененной тяжести груз. Меж тем, его старшой с «лордом» о чём-то переговариваются, из рук старшого переходят в карманы прораба сухари, кусочек сала, маленькая плитка чая. Увы, его друг — старшой был тоже зек. И снова дорога. А позже, когда внезапно умрёт «вождь народов» и 501-ю закроют, он узнает, что вон за тем поворотом вертухаи будут кончать сотни и сотни лошадей: одна винтовочная пуля – и нет лошадиной души. Кто хоть слово замолвит за этих трудяг? Или иной поворот, за которым от города шла паромная переправа. Он помнил ту лютую зиму, когда на лёд сибирской реки намывали ледяную переправу. Его как раз и готовил к испытанию старшой, сам и входил в первый экипаж, пересекший зимой на нём, паровозе, скованную толстым панцирем буйную по весне реку.
Много-много сил он отдал Северу, как и его старшой. Он теперь чувствовал, что сильно устал, видать, своё отработал. Но ещё его железное сердце стучало, а колёса вели вперёд. Только не было в нём того прежнего желания мчать, что было сил, по колее, навстречу новым километрам, неизведанному дотоле пространству. И тут этот поворот. Рельсы заржавели. Тупик. Вечная его стоянка. Он впал в свою машинную кому. Не видел, как экипаж пересел на мотовоз, как горючая слеза старшого скатилась по обветренной щеке. Он давно был на свободе, да тут, на Севере, женился и осел, что называется. Спустя годы душа бренного тела старшого, помощника машиниста, малюсенький светлячок, приплывёт сюда, чтобы сквозь забитое досками паровозное окно проникнуть в будку и погоревать, вспомнив далёкое пережитое. Потом он вернётся на юг, где над его холодным лицом склонились жена, дети и друзья. А когда старшого в последний путь повезёт машина, прольётся весенний дождь, и в память о нём прокричат гудки маневровых локомотивов. Судьба некогда свела жизни человека и машины, чтобы люди их помнили.
Об авторе:
Коркин Владимир – сибиряк, образование высшее (специальность: журналистика), редактор массовой литературы. Большой опыт работы в прессе. Имеет ведомственные награды, член Союза журналистов РФ. Выпустил две книги прозы на Кубани, где живёт с 1997 г. А также две книги выпустило на русском языке немецкое издательство: «Матушка Мира» и «Похождения, катавасии переумка». Русская редакция английского издательства «Альбион» выпустила в свет три электронные книги, две из которых на бумажном носителе – повести «Откровения гаснущей звезды» и «Пространство нелюбви». Пишет стихи и прозу (фантастику).
