Чапушило 9 – 12 июня
За эту любовь многие погибли. Надобно любить всех, а больше всего – Бога. Если по плоти живёшь, то и душу, и плоть погубишь.
Прп. С. Саровский
Кто нас корит, тот нам дарит, а кто хвалит, тот у нас крадёт. – Не хвались, горох, что ты лучше бобов, размокнешь – сам лопнешь.
Прп. Амвросий
Кто, на что и на кого учился!
13 июня на предложение хозяина к помощнице; куплю тебе бельё всё новое, чтоб ты была со мной! И как твоё здоровье и можно ли будет с тобой мне спать?
Ответила: в твоих глазах, какая я? Всё успокойся, больным нельзя нервничать. Всё успокойся, все равно я не буду такой, как ты хочешь видеть. Никуда я с тобой не поеду, чего же я буду тебя злить. Я же тухлючая, вонючая, в твоих словах и на этом точка жирная, большая. Не хочу, я бабка уже и более с тобой ни жить, ни спать.
Не хочет молодиться в свои шестьдесят, и нравится в глазах, не хочет за жизнь биться, держать себя в узах.
Ты жила, жила с язвой на языке, язвила как гадюка и гадила везде. Предо мной не красовалось, не старалась в жизнь мою войти, так волчицей и осталась, меня за всё прости…
Итак, описание того что произошло накануне предшествующего праздника России, в самый его разгар, внутри, глубоком состоянии его, внутри российского народа.
Приехала крестница в 12 часов из Москвы, предварительно позвонив.
– У меня сегодня, 9 июня, день рождения. Крёстный, почему не поздравляешь? Ни разу сами не поздравите – ни крёстная с Красного Пламени, ни ты, – укоряет.
– Приезжай, поздравлю, я в Александрове теперь. Рады, что у тебя день рождения и к нам что решила приехать.
– Вот и поздравляю, – обнимает крестницу Наталью, впустив в квартиру.
Наталья молодая, гибкая, с чуть недоразвитым станом двадцатиоднолетней девушки, в белой курточке и джинсах похожа больше на подростка, прошмыгивает через порог и молчит в объятьях хозяина, уже как три года шестидесятилетнего тучного мужчины с белой бородкой интеллигента, с большим животом.
– Ещё поздравляю и приглашаю к столу. Вот вино, курочка отварная, разливайте с бабкой, да я и сам налью, – суетится крёстный и ставит крестнице конфеты в коробке «Вдохновение», наливает вина в два бокала.
– Извините, я не буду пить, вот с бабкой – пожалуйста, у меня в полдень лекарство, таблетки. Как там Москва? Где ты сейчас работаешь? Давно что-то не звонишь. Я звонил – не отвечаешь. Совсем пропала.
– На стройке я сейчас. В магазине обманули, перешла в другой универсам – тоже, до сих пор должны выплатить зарплату. На стройке там и живу.
– И как там, много приезжих?
– Да все приезжие, своим работу не создают и не дают, Чапушилы.
– Вот отдыхай с моей помощницей, кушайте, я уже пообедал, – гладит свой живот.
– Я ненадолго. У меня в четыре часа вечерний автобус в Вишняково. Уеду, там меня ждут. Там будем день рождения отмечать.
– Вот как, и дождь нипочём, в деревню торопится, – недоумевает крёстный.
– Видно, кто-то ждёт, ухажёра завела?
– Какой ухажёр, Чапушило, – дует губы Наталья. – Мне не надо. Нет у меня никого, просто одноклассники. Надо проставляться, у меня же день рождения! – заключает она.
Крёстный пытается увести разговор с шашлыков на святого, который на этот день в святцах значится, но крестница обрывает:
– У меня Наталья 8 сентября, и ближе в календаре никого нет.
– Быть такого не может, – тащит свой православный календарь крёстный. Крестница выпивает второй бокал вина и то звонит, то ей звонят; Миша или Лёша?
– У неё одни мужчины? – Вставляет тихая сегодня бабка.
Не успевая объяснить происхождение ангела, который даётся при крещении православному, крёстный разливает остатки вина, бабка прикрывает свой бокал ладошкой, мол, хватит мне. Допивает крестница. Еле успевает крёстный принести свой фотоаппарат, щёлкает именинницу.
– Всё мне пора. Надо ещё водку покупать и мясо.
– Возьми у меня тушёнку, – предлагает хозяин.
– Нет не надо. У нас же шашлыки и мясо!
– Там в Вишняково у тебя дом остался от родителей или квартира?
– Полдома. Дом на две семьи. Правда там тоже никто не живёт постоянно. Фермы нет, совхоза нет, все разъехались. Все дачники теперь.
– Ну, приезжай, заезжай и не пропадай.
– Вот, бабка, и у нас гости побыли. А ты горевала, куда конфеты в коробке деть. Пригодились. Вот смотри, какие снимки получились в фотоаппарате. – Показывает свой цифровой «Никон».
– Надо сделать фотокарточки и ей передать.
– Да сейчас скачаю на флешку. И иди в фотостудию, пусть по одной сделают.
Утром следующего дня, идя на рынок за морской капустой и мёдом, помощница-бабка делает фотографии.
Ближе к обеду крёстный звонит по сотовому Наталье. Долго идёт вызов.
– Рано ещё, видно, спит после пьянки?
– Аллё. Слушаю, у меня проблемы, – сдавлено говорит в трубку крестница.
– Что случилось? Как ты?
– Да вот еле не задушил. Пришлось ножки раздвигать, – поясняет, – изнасилование.
– Кто, что за гад там?
– Убежал, милиция сейчас ищет, какой-то украинец, тут с полгода живёт.
– Заезжай за фотографиями.
– Ой, некогда, мне ещё к криминалистам, к врачу снимать побои, мазки сдавать.
– Держись, держись, я за тебя переживаю. Спаси Боже, – заканчивает разговор с крестницей – и бабке:
– Вот как с мужчинами праздновать и пускать к себе неизвестных. Вот это справила день рождения. Вот это Россия и День России изнасилованный. Что молодёжь творит, в ста километрах от столицы – и такой разврат, что творят? Ты позвони ей попозже, пусть хоть приедет, вымоется. Там, поди, в деревне и дров нет?
Приехала Наталья поздно, в полночь почти. Привёз её друг из Москвы, приехал за ней. Вымылась, осталось на ночь.
Утром на замечание крёстного: «Надо быть осмотрительнее», – сникла.
– Как у тебя хохол тот оказался?
– Одноклассники привели. Там бардак, – чуть не хлюпает Наталья.
– И сколько же ему лет? Что с вами гуляет.
– Тридцать шесть, – еле выдавливает крестница.
Дальше разговор не идёт. Крёстный ушел к себе в комнату. Наталья ещё долго сидит с бабкой на кухне. В 12 уходит в милицию.
Стойкий перегар в прихожей.
– Приходи, не теряйся, – бросает крёстный вслед.
Проветрил квартиру. Тяжело вздыхает.
– Эх, эх, жалко молодёжь покинутую. Спаси нас Бог.
Двенадцатого вручал президент России премии тем, кто страну лучше делает. Что я видел и как?
Что же говорил, не помню, примеры. Пословицы приводил. Всё высказал своей надомнице. А главное вот забыл. Вспомнил лишь академика Свердлова, государственную премию президент вручал. И то, что нет открытия случайного, если трудов, законов ты не изучал. Гергиев сказал о патриотизме, о самых патриотах, забытых внутри страны, и о забытом финансировании, россиян одной судьбы. Печаловать – думать. Жалеть – любить по-русски, везде об этом говорят, когда произойдёт это без натуги. Что боги Русь простят?
Только подготовленные умы, делают случайные открытия.
Блез Паскаль
Утро свежее рабочее после Дня России на третий день, утро летнее в загородном городе подскока для работы в Москве наступает рано: с четырёх утра первая электричка, и к ней начинается работа у перевозчиков пассажиров; рабочих, охранников, врачей, толкачей и прочего люда, кто в этом городе и пригороде возрос.
Под окнами по-прежнему лужи, где аллея из деревьев была, её вытоптали автомобили, раздолбали и теперь с утра такси в них буксуют, и трава не растёт. Бегут женщины, тянутся мужчины, курят на ходу какие-то семейные приезжие, для них наш 101-й километр тоже для подскока брать Москву.
В тринадцатой школе работают ученики седьмого класса. Хозяйничают три класса: А, Б, из перешедших учеников в восьмой класс. Косят, чистят у беговых дорожек бордюры от травы, выросшей сбоку. Подрезают мальчишки нижние ветви у лип, разросшиеся до земли, девочки на грядках высаживают цветы и лекарственные травы с какими-то овощными прошлых советских лет.
Приятно себя здесь ощущать с восьми утра. Как будто окунаешься в своё юношество, когда в совхоз бегал на наряд, получить работу на день. Где бригадир Однаручка раздавал всем наряды: и взрослым тётям, и дядям, и нам, детям. В сенокосную пору с наряда возвращались с гужевым транспортом; конём и телегой, свозить свежескошенную траву, сено и подвозить косцам питьевую воду. Радости было до небес, были гонки, у кого быстрее воз навьют, у кого конь быстрее и так далее. Потом шло окучивание картошки, где один из младших пацанов водил лошадь между рядами, а повзрослее кто, с распашкой, руководил, то есть распахивал. Опять кто быстрее сделает прогон длиной не менее полкилометра, иногда и километр, от Гибков и до гая Селища. Потом в ночное пасти лошадей, с ночёвкой в поле у ольховника, в будке, самими сооружённой. И мама, которая приносила ужин почти в полночь. Или возить подкормку зелёную коровам на ферму. Там дальше шли травы на силос и сено под Шопу – так назывались сенные ряды семеноводческого совхоза «Дружба», нашей четвёртой бригады, размещённые между двумя нашими посёлками – Гибки и Репище, под высаженными нами тоже с двух сторон соснами. Уборка зерновых и семенных культур затягивалась до самых занятий в школе. На уборку овощей посылали редко, только лишь на прорыв в затянувшеюся непогоду.
Потом СПТУ; училище механизаторов широкого профиля и трактористов 1–3 класса, слесарей, токарей и ремонтников. Столовая с обязательной докторской колбасой с макаронами на ужин, кругляши нарезали грамм под триста, не жалея, чуть ошпаривали или поджаривали, сейчас бы такую; полноценную мясную.
Смотрит дед на ребят, внук у него в этой школе уже перешёл в четвёртый класс.
– Хорошо, дай Бог наладится и у них жизнь, к труду придут.
Терпкий запах ароматного шиповника и чайной розы, цветущих во всех углах территории школы – и под лиственницами, и у брусьев спортивного назначения.
– Ещё круг, – кряхтит дед Олег, – утро солнечное удалось. Бежать, бегать держать себя, – ропщет на себя крёстный.
Только хотел встать с пенька большой липы, как из травы со стороны девятиэтажки вывалилась бабка в баловневой куртке с овчаркой на поводке, держит собаку в наморднике. Пошли по молодому ковру из белого клевера между двух беговых дорожек. С той же стороны бежит лысоватый мужчина, крепко сколоченный, под пятьдесят лет, в кроссовках грязного цвета и майке-футболке.
– Вот бессовестные земляки-русаки, выгуливают фашистский завод, собака-то овчарка на людей ими выведена, а она с ней к людям.
Бабка Валька что-то бормочет.
– Не бормочи. Бойцовские породы вообще не должны быть в свободном содержании. А только в специальных местах, для тех дел, на какие они выведены.
Овчарка лает, будто понимает и не соглашается с таким решением.
– Да, – поддерживает лысоватого мужчину крёстный, – ведь она, овчарка, привыкнет гулять здесь. Когда-нибудь убежит из дома сюда придёт одна и без намордника, а тут люди… и покусает – это же не лайка. Налог на таких собак надо вводить как на роскошь, кто держит их в городе, в квартирах.
– Я приеду вечером, мне надо к врачу, – объявляет крестница по телефону.
– Бабка, Чапушило едет. Что там у неё? Позавчера звонил ей, трубку не брала.
Приехала вечером рано и сразу упала спать, на расспросы лишь ответила:
– Ничего не знаю, следователь Макаров И. А., молчит. Врача ещё не проходила.
Узнав телефон, спросил:
– Что по моей крестнице Хамовой Н. Н.? Как идёт расследование изнасилования?
– По телефону не могу, приходите с утра. Я на вас посмотрю. – Довольно известная бюрократическая машина ждёт чего-то. Крестный понял, что никто, никак, никому не поможет без денег. Сделка по земле затянулась, а где взять их-то денег? А тут крестница грубит:
– Я два раза на один вопрос не отвечаю.
– Ну тогда кто тебе будет искать насильника? Полиция богатых защищает.
А кто эту сироту защитит? Сам у себя ищет ответ, и футбол всплывает, в котором наших, русских, бьют, по игре со Словакией видно – боятся выигрывать. Англичане давили на поле, Дзюбу руками удерживали, а судьи за англичан. Потом флаг России в Лиле топтали болельщики английские на улице и наших били, те пытаются защищаться, их французская полиция хватает, англичане флаг топчут и нападают на русских, их никто не остановит.
То ли ещё будет, если жить самим себе и своим деньгам в угоду, без участия и забот о ближнем.
– Отведи её завтра в нашу городскую поликлинику, – приказывает опять бабке крёстный. – Помоги, чтоб прошла нужного врача.
После посещения поликлиники, узнав, что анализы будут только через три дня, удивился с расследователей и крестнице сказал:
– Сегодня внук, наследник придёт, – давая понять, что её пребывание закончилось.
Об авторе:
Павло Хмыз родился в 1952 году на Гомельщине, в большой крестьянской семье. Учился в селе, окончил СПТУ, работал слесарем, трактористом.
Окончил в армии ВАШМ, служил в начале семидесятых в центре боевого применения и переучивания личного состава ВВС.
Первое стихотворение опубликовал в «Боевом листке».
После армии в 1976 году уехал на Крайний Север, работал проходчиком, взрывником, бурильщиком в геологии. Стройки: Нерюнгринская ГРЭС, Тельмамская ГЭС. В составе гидротехотряда: Миатлинская ГЭС на Кавказе. Окончил Киевский техникум рыбоводства, восстанавливал рыбное хозяйство Сибири от хозяйственной деятельности золотодобытчиков Лензолота. В Подмосковье окончил ВАКЗО, работал заместителем директора птицефабрики, директором подсобного хозяйства.
С 1995 по 2016 год – глава КФХ. Отличное воспроизводство овощей, вплоть до наград.
Непризнанием юридически как поместье ликвидировал и оставил хозяйство.
Не принимает развал СССР (От Киева до Владивостока всё Русь).
Развод страны-Отчизны принял в дороге, ещё не доехав до места рождения, в отдельное уже государство. Выпустил в издательстве «Калейдоскоп» (г. Владимир) сборник стихов «Родинки» с поэмой «Якут». А также роман «Земля Кондратова», продолжение романа «Неизбывна» в дневниках, книгу «Травы». Издательство «BBFF» (Минск) выпустило две книги стихов: «Связь времён», «Карта полей».
Готовы к изданию стихи; книга статей, заметок «Ива-кустарник»; рассказы «Травник», «Вера», «Кулинария, «Ликвидация»; книга новостей «Путь как Поэма». Работает над книгой исторического реализма «Следы преступления».
Член Интернационального Союза писателей. Живёт во Владимирской области.
