Синий кот
«Смотрите, вот он!»
«О боже!»
«Кот существует!»
«Он и правда синий!»
Не спеша пролетаю через маленькую столовую на лунной базе геологов и исчезаю в стене. Сегодня приехала новая партия учёных. Я давно привык к этим крикам, расширенным от удивления глазам и открытым ртам. Да, я кот, правда синего цвета, и у меня есть ещё одна небольшая особенность, я – призрак.
Конечно же, вы захотите узнать, как это произошло. У меня от вас секретов нет, и на самом деле всё очень просто, я хотел выдать хозяйку замуж. Казалось бы, как, выдавая хозяйку замуж, можно посинеть и превратиться в призрака? Да очень просто. Всё дело в тайном ритуале, о котором знают только коты. Этому обряду уже тысячи лет, и ни один представитель нашего рода не может завести семью, его не выполнив, только после него можно гордо называться «кот». Объясняю. Чтобы стать настоящим котом, сначала надо стать хозяином человеческой семьи хотя бы из двух человек: мужа и жены. Как обозначить, что у семьи есть хозяин-кот? Очень просто – надо поставить свою метку на обуви мужа.
Делается это элементарно. Пару раз надо вместо лотка использовать его тапки и туфли. Это делается только на пользу мужчине. Теперь каждая кошка или кот будут знать, что у этого человека есть хозяин-кот. После этого ни один кот не сможет увести его к своей женщине.
Муж и жена очень радуются таким меткам. От восторга они будут тыкать тебя мордой в обувь и радостно приговаривать: «Кто это сделал, кто это сделал?»
А ты такой гордый отвечаешь: «Я-ааа, Я-ааа!»
И ещё надо сделать подарок хозяйке, и у меня он есть. Это необычайно мягкий, пушистый и приятный на ощупь комок шерсти, который у меня практически уже готов. Чтобы не потерять, я ношу его в желудке, и когда придёт момент, я его достану ей на радость.
Так вот, понравилась мне кошечка с волшебным именем Кока Клава. И она как бы не против завести от меня котят, но есть одно но: у меня нет семьи. А какая кошечка захочет котят от того, кого нельзя считать полноценным котом? Как он будет растить своих котят, если не смог завести простую человеческую семью хотя бы из двух человек? Я срочно занялся поиском второй половинки для своей хозяйки Леночки. Я давно заметил, как она смотрит на Германа и вздыхает. Он, правда, лодырь, целый день сидит за компьютером и кричит в рацию: «Давление! Глубина! Обороты!» Ни разу не видел, чтобы он ловил мышей или вылизывал лапы. Совершенно ленивое создание, но, если хозяйке нравится, ничего поделать нельзя.
Начну с самого простого способа. Загоню его к ней в каюту. Полдня просидел в коридоре в засаде. Успел выспаться и помечтать о кошечках. Ну наконец-то, идёт. Как только он поравнялся с комнатой моей хозяйки, я вскочил, выгнул спину дугой, выпустил когти и зашипел. Вы бы видели его лицо! Он испугался и прижался к стене, замахал на меня руками.
Я подумал: «Ну и дурак же он! Ему просто надо постучать в дверь и спрятаться от меня у Леночки. Он зайдёт в комнату, возьмёт её за руки и поблагодарит за спасение. Между ними проскочит искра – и дело в шляпе!»
Но он обзывает меня плохим котом и снова машет руками и ногами. Делаю свирепую морду, ещё сильнее выгибаю спину, моё громкое шипение, наверное, слышно по всему лунному модулю.
«Стучи в дверь, глупый Герман, и проси помощи!» – пытаюсь внушить ему свои мысли.
Но он их, к сожалению, не слышит.
Открывается дверь, и женская рука тянет его внутрь. Незнакомый запах из комнаты заставляет меня застыть, и я получаю хороший пинок под зад от Германа. Лечу по коридору и думаю о том, какой я глупый кот. Мне обидно не за пинок, мне обидно, что я перепутал комнаты. Теперь понятно, почему меня смутил запах: это комната Светки, нашей соседки. Тупой, тупой кот!
Такой шикарный план, и я его провалил! Не видать мне кошечки Коки, обидно, но я не собираюсь так легко отказываться от своей любви. Надо придумать новый план! Полдня спал, потом ел, снова спал, потом вспомнил, что должен придумать новый план. Не придумал ничего. Пошёл за советом к своей кошечке. Кока за пять минут придумала целых три. Да уж, кошечки – опасные существа, интересно, у людей так же?
Я выбрал самый простой из трёх. Надо просто укусить Германа за ногу. Он пойдёт в медпункт, а там моя хозяйка, ведь она медсестра! Она его спасёт, между ними проскочит искра – и дело в шляпе!
Как назло, не могу найти Германа, уже по второму разу обхожу весь лунный модуль, устал. Если я немного посплю, Герман всё равно никуда не денется. Полез в своё любимое тайное место для сна и застрял в трубе. Сначала пытался выбраться сам, но с ужасом понял, что не смогу. Стал громко звать хозяйку на помощь, одним словом, орал от страха.
Первым на помощь пришёл Герман. Вот почему он не встретился мне чуть пораньше? Щас цапну его за руку, чтобы знал, что котов расстраивать нельзя! Хотя нет, пусть сначала вытащит, а потом я его поцарапаю. Герман меня вытаскивает, я ору, он ругается. Пришла хозяйка, и они стали вытаскивать меня вместе. Вытащили. Леночка позвала его в гости, достала в благодарность бутылку вина, а меня выставили за дверь. Вечером я слышал, как она кричала: «Ещё, Герман, ещё!» Наверное, просила добавки вина.
Что, что вы спрашиваете? Почему я синий и призрак? Ах да! Это случилось, когда я стал дедушкой, а Герман папой. Решил я, значит, вздремнуть от трудов праведных и залез в одну из тёплых штук в месте под названием «Лаборатория телепортации» Они мне что-то кричали и махали руками. Но разве должен настоящий Кот слушать каких-то людишек? Через несколько секунд под крики ужаса я вылетел сквозь стену лаборатории, теперь я синий кот-призрак. Почему именно синий, не знает никто. Но зато как гордятся своим дедом мои внуки! Их дедушка – знаменитость.
(рассказ «Синий кот» написан с тайным соавтором)
Кошки и печень
Не все принцессы одинаково полезны
Свет с трудом пробивался сквозь ветви старого дуба. Казалось, само дерево против того, чтобы солнечные лучи попадали на дом, стоящий под его кроной. Старый, из потемневших брёвен, с одним окном, с трубой, украшенной кошачьими черепами, дом был похож на старого злого волка, ждущего в засаде подраненное животное или утомившегося путника.
– Какого чёрта тебя занесло в самую чащу леса, старый козёл! – в сердцах сказал мужчина, вышедший к дому из высоких кустов. На ходу выпутывая сухие веточки из волос, подошёл к двери. Губы зашептали молитву, оберегающую от тёмных тварей. Постучал.
– Заходи, душегуб, открыто, – услышал он голос.
– Ну да, от кого тебе, колдун, закрываться, ходить к тебе в гости дураков нет, – пробурчал себе под нос мужчина.
Вошёл. Кинул к ногам хозяина дома мешок.
– Принимай работу.
Колдун посмотрел на вошедшего единственным глазом. Развязал, запустил в мешок руку, вытащил за волосы голову. Поднял на уровень своего лица, смотря в открытые и расширенные от ужаса глаза, сказал: «Ну здравствуй, брат! Вот и свиделись». Забросил голову в чёрный зев печи.
– Марк, ты честно выполнил свою часть сделки, – сказал он.
– Не называй меня Марком, колдун, никто не должен знать моего имени.
– Хорошо, хорошо, Баклей, не буду, извини. Хотя я слышал, кое-кто называет тебя Мясником, – сказал он, глядя единственным глазом в лицо гостю.
– Пусть называют, одного такого я вздёрнул на суку у таверны старого Генриха, остальные подумают, прежде чем открывать рот, – ответил он.
– А что, Генрих ещё жив? Так же обдирает путников, напоив их беленой?
– Да, некому прирезать этого старого пройдоху. Тащи монеты! И кувшин холодного вина! – потребовал гость.
– Да, да, сейчас.
Колдун взял со стола кувшин, открыл дверь в одну из комнат дома.
– Пора нам попрощаться с тобой, Баклей, – прошептал колдун. – Ты слишком много знаешь, да и жаден стал до моих денег.
Достал из кармана мешочек с тёртой беленой, пересыпал в кувшин. «Этого хватит, чтобы отправить на тот свет пятерых», – подумал он. Налил вина и вышел к гостю.
Ухмыляющееся лицо Баклея было последним, что он увидел в своей жизни.
Мясницкий топор разрубил его голову на две половинки.
– Слишком много у тебя золотишка для одного человека, – сказал убийца телу бывшего работодателя. – Делиться сейчас будешь.
Осмотрелся по сторонам, направился к двери, обитой железом. По пути снял с кривого гвоздя новую кожаную шляпу с разноцветными перьями и мандолину. «Такие хорошие удавки привязали к куску дерева», – подумал он, на ходу снимая первую из струн. Открыл дверь,
вошёл.
– А деньги где? – спросил он сам у себя, оглядывая помещение, в котором был десяток кошек и больше ничего.
– Нет здесь денег, – ответила одна из них.
Баклей от удивления выпустил мандолину.
– Колдовство! – воскликнул он и схватился за оберег от нечистой силы, висящий на шее. Зашептал молитву: «Отведи от меня нечисть, Владыка Неба, дай мне силы побороть тёмных тварей».
Кошки удивлённо смотрели на Баклея.
– Ты чего, менестрель, инструмент свой роняешь? – укоризненно сказала чёрная кошка, лежащая на бочке.
– Кто вы? – заикаясь, спросил он.
– Девушки. Просто заколдованные. Мы пленницы Одноглазого. Он всех нас выкрал у родителей и теперь требует за каждую выкуп в сто золотых монет. А в кошек превратил – чтобы не сбежали.
– Так вы все богачки? – уточнил Баклей. Он не мог поверить в такую удачу. Конечно же, лучше бы здесь были мешочки со звонкими монетами, но и это тоже хорошо.
– Да, даже принцесса есть.
Баклей утёр выступивший пот рукавом куртки, вот так повезло!
– А где ваш платочек? – спросила одна из кошечек. – Я надеюсь, вы благородных кровей?
– Мадам, свой шёлковый платочек я вчера отдал дочери лесника. Продав его, она купит себе хлеба! – произнёс он совершенно серьёзным тоном.
– О мой герой! – прошептала одна из кошек и залезла на его плечо, следом вторая. Чёрная протянула лапку, дотронулась до его щеки. – А ты нас расколдуешь?
На мужчину вопросительно уставилось два десятка печальных глаз.
– Эх, барышни, как же вам повезло! – Баклей уселся на один из стоящих в комнате стульев. Ударил по струнам мандолины:
– Конечно, расколдую. Я же принц!
– Принц! Принц! – восхищённо заговорили кошечки. – Настоящий!
– Три года и три дня искал я мерзкого колдуна, похищающего девиц и приносящего горе в их семьи. Стёр пять пар сапог и загнал сорок лошадей. Нашёл и сразился с негодяем в честном бою. День и ночь сражался я с тёмной силой колдуна. Сотни заклятий сыпались на меня, тысячи монстров нападали из темноты! И только под утро с помощью Владыки Неба и моего королевского меча колдун был повержен!
– Колдун мёртв! – наперебой заголосили кошки. – Ты наш герой!
– Спасибо! Я тебя люблю! Возьми меня замуж! – наперебой заговорили они.
– Дамы, я как принц Бакле… Баклеегор дэ Рамбольди (на ходу придумал себе имя бандит) первым делом должен спасти принцессу.
– Я – принцесса, – сказала рыжая кошечка, лежащая на атласной подушке.
– Я тебя, конечно, расколдую, но родители ждут меня дома с невестой, – ответил Баклей.
– Мой рыцарь, мой спаситель, мой герой! Я, конечно же, выйду за тебя замуж! Дай мне отпить из пузырька, висящего на поясе колдуна, и я превращусь в девицу.
– Ну, пойдём, принцесса, дам тебе зелья.
Баклей взял кошку на руки и вышел из комнаты.
– А мы? А нас? Расколдуй! – запричитали кошки.
– С вами я потом разберусь, мои золотые монетки, – улыбаясь, ответил Баклей. Вышел, закрыл дверь на засов. – Сидите тихо, а не то на шапки пущу!
– Так, блохастая, пей зелье, я не собираюсь бегать за тобой по всему лесу. Да и дел ещё много, надо с людьми Живодёра из Каменной Россыпи связаться, уж больно он до молодых баб охоч. Правда, не все после его утех выживают. Но монет по триста он за каждую заплатит.
Баклей присел перед кошкой, открыл флакон с зельем, капнул на ладонь и дал кошке слизнуть.
Грома и молний не было. Кошка просто стала увеличиваться в размерах, приобретая человеческие черты, лишь отвратительный хруст костей сопровождал это действо. Баклей стоял не в силах пошевелиться, его глаза не моргая смотрели на результат превращения. Вместо стройной и красивой девицы перед ним стояла обнажённая девушка в короне из ржавого металла, украшенной человеческими зубами. Длинные руки до колен, раздувшееся лицо, во рту острые кривые клыки. Подошла к Баклею, взяла его за пояс.
– Ну здравствуй, принц!
Из её рта после слова «принц» выпал опарыш.
– Ну ты что, никогда принцессу упырей не видел? – спросила она, видя его ошарашенное лицо.
Баклей хотел ответить, но смог только облегчить мочевой пузырь.
– Папенька выдал меня замуж за Одноглазого, – начала свой рассказ упыриха. – Приданое хорошее дал. А этот козёл превратил меня в кошку. У нас даже первой ночи не было! Я бы сама его убила, да ты, дуралей, влез. Я полгода в теле кошки голодная просидела. И не сбежишь ведь – колдун стаю волков приручил. Догнали бы и порвали на куски. Видишь черепа кошачьи на трубе? Это беглянки. Ну, не будем о грустном, давай о нас поговорим. Ты знаешь, что у меня сегодня на ужин? Правильно! Принц!
Одной рукой упыриха схватила Баклея за отворот куртки, вторую с размаха вогнала ему в живот. Вырвала печень и стала жадно пожирать. Следующими были почки. Бросила ещё живого мужчину на землю, сказала, ухмыльнувшись: «Не уходи». Подобрала пузырёк с зельем и отправилась в дом. Подошла к комнате, которая последние полгода была её тюрьмой. Приоткрыла дверь, в образовавшуюся щель кинула пузырёк.
– Девочки, пейте зелье, разбивайте окно и бегите. Как только у нас с принцем закончится романтический ужин, я пойду за вами. Бегите и не оглядывайтесь!
Вот так закончилась, не успев начаться, жизнь принца Баклеегора дэ Рамбольди и семейная жизнь принцессы упырей. Хоть и упыриха, а бабу жалко.
Конечная остановка
Пятничный вечер в конце мая. В ярком пятне света остановка «Машиносчётная» на улице Пионерской. Стою жду автобус. Надеюсь, это будет тридцать второй, а не тридцать третий: идти лишние сто метров к подъезду поздно вечером никакого желания нет.
«Вот же гад», – вспоминаю своего начальника. Из-за него так поздно возвращаюсь домой. За границей светового пятна – пьяная компания. Им лет по двадцать, наглые, развязные, шумные. Громко разговаривают, смеются, гремят пивными банками. Скорее бы автобус приехал. Неуютно. Иногда бросаю взгляд в сторону разгорячённой спиртным молодёжи.
– Ты чё, мля, вылупился, дядя? В глаз захотел?
Неприятный голос из темноты заставляет вздрогнуть.
– Да нет, вы что! Я на вас даже не смотрел.
– А с буя ли не смотрел? Мы что, для тебя слишком плохие? Сюда иди!
– Ребята, мне неприятности не нужны, я сейчас уеду и больше смотреть на вас не буду.
Видны огоньки автобуса, через минуту он будет здесь, и всё закончится. Напряжение спадает, сердце сбавляет обороты, и его удары не отдаются гулкими толчками в ушах.
Грубый толчок в спину. Один из компании просто обошёл меня и вытолкнул из спасительного света в темноту. От приданного ускорения с кем-то сталкиваюсь. При ударе невидимый для меня человек роняет пиво. Брызги. Мат.
– Да ты чё, ваще оборзел, урод?
– Извините, я не виноват.
Глаза привыкли к темноте, и я вижу лицо человека, перекошенное от злобы.
– Да ты знаешь, на кого наехал?
В его руках появляется выкидной нож. Пыряет меня в живот. Попадает в большую металлическую бляху ремня, лезвие ломается. Парень удивлённо смотрит на испорченный девайс. Внезапно он начинает хрипеть, падает на землю. Начинаются конвульсии, изо рта показывается пена. «Эпилептический припадок. Вызван алкоголем и резким скачком эмоционального состояния из-за сломанного ножа», – делаю я вывод. Самый трезвый из компании пытается вызвать скорую. Набирает «ноль три», но скорую с сотового так просто не вызвать. Его лицо растерянно-испуганное.
Кто-то наклонился и трясёт припадочного:
– Тощий, ты чё? Очнись! Тощий, мля!
Через пять минут приступ заканчивается. В горле эпилептика булькает, изо рта вместе с пеной вываливаются кусочки пищи.
«Аккуратно проверьте, свободны ли дыхательные пути: их могут перекрывать куски пищи или зубные протезы. Указательным пальцем удалите крупные куски. Если зубные протезы смещены, аккуратно удалите их из полости рта», – вспоминаю порядок действий в таком случае. Три года работы фельдшером не дают о себе забыть. Но там речь идёт о спасении человека! Человека!
Провожу пальцем по бляхе ремня. На ней глубокая царапина от ножа.
«А ведь на его месте должен оказаться я с кишками наружу», – думаю про себя. Подонка, пырнувшего меня ножом, человеком считать отказываюсь.
Подъезжает автобус. Из него выходит мужчина, смотрит на нас, пытаясь разглядеть в темноте, что происходит.
– Что вылупился, пошёл отсюда, пока зубы целы! – орёт один из хулиганов. Кидает в него пустую банку из-под пива. Мужчина вздрагивает и спешно уходит.
Через минуту припадочный умирает, захлебнувшись собственной рвотой.
Пьяная компания растворяется в темноте. Я ухожу в сторону следующей остановки.
Бэтмен и Супермен
У ночного клуба на окраине Амстердама стояли два человека. Один из них курил крепкие французские сигареты «Житан» без фильтра.
– Андрис, ты же бросил курить? – вопросительно сказал второй.
– Да, Пьер, бросил. Но вчера курс биткоина упал, я потерял тысячу грёбаных евро.
Старые механические часы на соседнем здании пробили четыре часа утра.
– Смотри, Андрис, вон стоит одна из глупых туристок. Наверняка у неё есть деньги. Пойдём пощупаем курочку.
– Точно! Да ещё и встала в самом тёмном углу. Нам даже тащить её никуда не придётся, – довольно улыбаясь, согласился с ним подельник.
Мужчины посмотрели по сторонам и пошли в сторону беспечной туристки.
Подошли. Андрис достал нож-бабочку. Пару раз крутанул нож в руке. По переулку разнёсся звук лязгнувших металлом ручек ножа.
– Money or life, – сказал он.
– Ой! – пискнула женщина и прижала к себе сумочку.
– Ты чё это, Машка? – произнёс вышедший из тёмного угла мужчина. Одной рукой он пытался застегнуть молнию на ширинке брюк, во второй была початая бутылка пива.
Мужчина увидел нож и без раздумий ударил Андриса бутылкой по голове. Тот упал.
– Бабки у моей жены отжать хотел? – спросил у бесчувственного тела мужчина.
Пьер, стоявший «на шухере», смотрел на лежащего подельника испуганными глазами. Из уголка рта стонущего человека вязкой массой вытекала слюна с кровью. К такому развитию событий он не был готов, совсем.
«Бежать! Бежать! Бежать!» – казалось, одно слово заполнило все мысли второго бандита. Слово билось в голове и просилось наружу.
Пьер побежал. Так быстро он не бегал со времён студенческих соревнований.
– За Родину! – донёсся из тёмного угла голос. На свет вышел второй мужчина. Он кинул свою бутылку вслед убегающему грабителю. Она летела, переворачиваясь в воздухе, капельки янтарной жидкости вылетали из горлышка, оставляя след из пива на земле и стенах. Импровизированный снаряд пролетел мимо.
– Колян, ну ты чё промазал? В армии, что ли, не служил? – укоризненно спросил тот, который ударил первого бандита по голове.
– Гена, извини, у меня это… прицел сбился, – расстроенно ответил мужчина.
– Прицел у него сбился! С женой он у тебя тоже сбивается? – под смех спросил он.
– Я буду называть вас Бэтмен и Супермэн! – сказала женщина. – Вы – мои герои. С меня литр! – добавила она.
– Чур, я Бэтмен! – сказал Гена. – Я в детстве с крыши спрыгнул и ногу сломал. Меня за это в школе Бэтменом прозвали.
– Мальчики, идём снимать стресс!
Женщина взяла мужчин под руки, и троица пошла в сторону ближайшего бара.
Дураки
Лето. Жара. Сидим с дружбаном Костей у меня на кухне, шлифуем пол-литра «Столичной» пивом. Мой кот по прозвищу Боцман трётся об ноги, выпрашивая еду со стола.
– Костян, прикинь, мой кот по шторам вверх и вниз лазить может!
– Все коты могут.
– Мой это смешно делает, боком, вот смотри!
Беру кота и подкидываю его на шторы, под самый потолок.
Возмущённо мяукнув, кот выпускает когти и цепляется за ткань. Поворачивает голову, укоризненно на меня смотрит. Мне становится стыдно. Боцман спускается вниз. У подоконника цепляет вазу для цветов. Сделав оборот в воздухе, она с громким «бдзынь» разлетается на куски. Кот пугается звука бьющегося стекла, пытается спрыгнуть на пол, но запутывается задней лапой в шторе и падает на осколки. Начинает орать и перебирать передними лапами, разбрасывая стекло.
– Боцман, не шевелись! Изрежешься весь!
Засунул левую руку под грудь кота, правой глажу вдоль спины.
– Спокойно, сейчас хозяин тебя спасёт.
Правой рукой убираю осколки в сторону. Большой кусок стекла вытаскиваю из-под живота. На ладони замечаю кровь:
– Боцман! Ты порезался!
Запускаю руку под кота, приподнимаю его, кровь капает на пол, стекая по пальцам. Неужели он стеклом сделал себе харакири?
– Боцман, не умирай! Мы тебя спасём!
– Руку не убирай! – в ужасе кричит Костя.
С облегчением вспоминаю, что в соседнем доме ветклиника.
Выпутываю из тканевого плена лапу Боцмана. Встаю вместе с котом, поддерживая его под живот. Он крутится и пытается сбежать. С ужасом представляю, что будет, если он упадёт на пол. Второй рукой покрепче хватаю его за холку.
Руки скользкие от крови, держать кота становится сложнее.
– Костян, во втором ящике изолента, возьми и обмотай мои руки вокруг вместе с котом.
Друг старательно обматывает мои руки с Боцманом посередине, стараясь не попасть под его когти. Кот перебирает лапами, царапая меня.
– Костян! Свяжи ему задние и передние лапы.
Готово, лапы накрепко примотаны друг к другу. В голове, под мое похихикивание, появляется мысль, что получился кровавый бутерброд. Снизу и сверху мои руки, посередине кот, и всё это соединено изолентой.
3аходим в приёмную ветклиники. В очереди две бабушки с птичками. Видят двух мужиков, перемазанных кровью, и ошалевшего кота. Смотрят на нас, открыв рты.
– Бабульки, нам срочно надо!
– Проходите, – говорит одна.
Заходя в кабинет, слышу в спину: «Вот изверги, кота зарезали».
Пожилой ветеринар – само спокойствие. Разрезает изоленту, очищает шерсть животного от крови. После осмотра взгляд врача полон недоумения.
– Первый раз вижу, чтобы рану вместо бинта котом перевязали.
– Не понял, – отвечаю ему.
– У кота пара царапин, у вас глубокий порез на ладони.
– Так это моя кровь? – уточняю у него.
– Да, и вы благополучно остановили кровотечение своим котом.
– Так с ним всё в порядке?
– Да, но у него стресс.
Чувствую, как от стыда краснеют уши.
– Спасибо, доктор. Сколько с нас?
– Для вас … бесплатно, – отвечает врач.
И мы с Костей понимаем, что слово «дураков» он из вежливости пропустил.
Глюк
Фухх! Дошёл! Первый раз радуюсь, что хрущёвки такие маленькие и кухня размером с собачью будку. Сел на табурет. Протянул руку, открыл холодильник. Достал водочку, пару помидорок и огурчик. К одной помидорке прилип кусочек сыра. А ведь всего-то пошёл к соседу Володе за рулеткой. Как домой попал – не помню.
Разрезал помидорку на четыре части, посолил. Налил холодной водочки, выпил, закусил.
Хорошо-то как! За окошком запели птички, солнышко ласково коснулось щеки.
Из кухонной стены вылезла рука, за ней голова и часть плеча.
– Слышь, братан, есть чё закусить? Без закуси пить неприлично, мы ж не алкаши какие.
Обычный мужик. На лбу длинная глубокая царапина, густо намазанная зелёнкой.
Как во сне, отрезаю четверть хлеба и с помидоркой протягиваю незнакомцу.
– Спасибо, друг, спас!
Человек исчезает вместе с закуской.
Я в состоянии глубокого потрясения наливаю вторую рюмку. Что это было? Глюк? Пришла «белочка»? Для «белочки» рано, а вот глюк вполне может быть. Наверное, не выспался. Надо с водкой завязывать. Убираю в холодильник бутылку и огурчик. Вторая помидорка пропала, от батона «Столичного» отрезана четверть.
Провожу рукой по стене. Стена как стена, ничего необычного.
Принёс из кладовки кувалду. Да, она у меня есть. Выиграл на свадьбе сестры пару лет назад. Хорошая кувалда, перевязана розовым бантом ещё со свадьбы.
Снял бант, повесил на шею, чтобы не потерять, размахнулся и ударил в стену. Ничего! Вмятина и порванные обои. Провожу рукой по месту удара. В мою ладонь что-то упирается, отталкивает от стены дальше и дальше. Так, это же голова уже знакомого мне мужика!
– Стучал? – спрашивает он меня.
– Ага.
– Зачем?
Ответить не успеваю. Он видит на шее розовый бант.
– Зачем тебе бант? Ты чё, из этих? Не стучи к нам больше, извращуга!
– К кому – к нам? – кричу в ответ.
Мужик пропадает. Кидаю ему вслед бант. Хватаю кувалду и долблю стену:
– Ты куда делся?! Вылазь!
Штукатурка осыпалась, выпадают кусочки кирпича и… розовый бант.
Пробиваю дыру на кухню к соседям, просовываю в неё голову. Ошалевшая от такого вторжения соседка Наташка со всей силы бьёт меня половником в лоб. В глазах темнеет.
Открываю глаза. Сижу на кухне, стена совершенно целая. На столе батон «Столичный» без четверти, порезанный помидорчик и водка. Заснул. Приснится же такое! Или это не сон? Пойду к соседу, похмелимся, и всё ему расскажу.
Стучу. Дверь открывает Володя.
– О! Здарово, заходи. Ты как после вчерашнего? Третьим будешь? – сыпет он вопросами. – А рулетку ты вчера так и не забрал!
Начну с самого важного вопроса:
– Почему третьим?
– Братан утром пришёл, поэтому третьим.
Захожу на кухню. На столе бутылка водки и пара рюмок, хозяин ставит третью.
– А брат где? – спрашиваю его.
– Он заснул на диване в зале. Сейчас разбужу.
Через минуту появляются оба.
– Вот, познакомься, мой брат Андрей, – представляет мне Володя зашедшего на кухню мужчину. – Блин! Пепельница на телевизоре осталась, – добавляет он и возвращается в комнату.
А я смотрю на Андрея и даже встать не могу. Это лицо я сегодня уже видел. Глубокая, длинная царапина на лбу, густо намазанная зелёнкой, не даёт в этом сомневаться.
Из зала возвращается Володя.
– Андрей, вот держи, ты это на диване забыл. Зачем ты вообще это туда принёс?
Володя протягивает брату четверть «Столичного» и помидорку с прилипшим кусочком сыра.
Деревенский водевиль
«Дорогие друзья! С 20 по 30 августа в нашей газете проходит конкурс «Деревенские деньки». Ждём ваши стихи о жизни в деревне. Работа победителя попадёт на первую страницу нашей газеты с фотографией автора».
Перечитал ещё раз, всё правильно. От волнения задрожали руки. Попасть на страницы уважаемой городской газеты «Поэты и писатели Крайне-Амурска» – это же отличный старт для молодого начинающего поэта. Да и Катенька должна обратить внимание. Моё фото на первой странице – верный путь к сердцу поэтессы Екатерины Загадочной.
Что я знаю о деревне? Так-так… «Весёлый молочник», «Домик в деревне», трактор, Простоквашино…
Не густо, с такими познаниями конкурс я не выиграю. Прекрасная, как муза Пушкина, Екатерина Загадочная в моих мечтах уходила в туман, махая мне на прощание изящной ручкой с ярко-красными ноготками. Всё пропало! Жизнь дала трещину. Что делать?
В кармане запищал телефон. Достаю, одной рукой вытираю выкатившуюся от расстройства слезинку. Мама звонит: «Сынок, у дочери тёти Иры сын родился, я съезжу на денёк, это недалеко, километров семьдесят, деревня Нижние Левые Лапки».
Эврика! Деревня! Де-рев-ня! Мама, спасибо! Приеду, соберу материал, напишу стихотворение, и – здравствуйте, первая полоса газеты и Катенька! Сердце забилось с удвоенной силой, коленки задрожали, открывшаяся перспектива ошеломила. Мама, я еду с тобой!
***
Вот я и в деревне. Надеваю белую рубашку, галстук, чёрные брюки и сандалии «Экко». Интеллигент к выходу за материалом готов, под мышку блокнот. Подхожу к зеркалу – красавец! Выхожу на улицу, вдыхаю полные лёгкие чистого деревенского воздуха с нотками коровьего навоза. Поют птички, даже свинья тёти Иры похрюкивает в ля-миноре. Пора и на сбор материала отправляться.
Пройдусь вдоль улицы, посмотрю, как люди живут.
Так, а вот и бабушки на лавочке сидят, классическое деревенское трио. У той, что посередине, на ногах кроссовки «Адидас» без шнурков.
– Здравствуйте, бабушки, – здороваюсь со старушками.
– Здравствуй, милок, а ты чей будешь? – интересуются бабушки.
– Я к тётке приехал, меня Андрей зовут, я – поэт!
– Бабоньки, он поёт, артист! Вечером в клубе споёшь? – спросила одна из них.
– Я не певец, я поэт! Петь не буду!
– А, вот ана чо, поэт он, бабоньки, петь не умеет, – сказала та, на которой были кроссовки «Адидас». – И много нонче денех поэты зарабатывают? – поинтересовалась она.
– Я пока ничего не заработал, – отвечаю.
– Так ты лодырь! – сделали бабушки вывод. – Ну, иди, милок, куда шёл.
– Пойду, конечно.
Обида за поэтов душила, не давая нормально вздохнуть.
– Молодой человек, а вы правда поэт?
Приятный голос молодой девушки отвлекает от грустных мыслей.
Поворачиваю голову. Стоит, скромно потупив взгляд и сложив руки на животе. Лет восемнадцать на вид, в синем сарафане и сандалиях, длинная коса, ни грамма косметики. Юна и прекрасна, как ангел.
– А про меня стишок придумаете? – спрашивает робко.
– Конечно, придумаю, красавица. Как тебя зовут?
Щёчки девушки заалели, отвечает:
– Наташка я.
Строчки экспромта сложились быстро. Набрал в грудь воздуха и только открыл рот – за забором заблеял козёл. Девушка засмеялась, бабушки засмеялись, смеялась даже лавочка, на которой они сидели. Я покраснел, как новый светофор, но поэта так просто не сломить!
Любил тебя я с ночи до утра,
Любовь моя горячею была.
Я с алых губ твоих любовь
Пил полной чашей,
Как хорошо, что ты звалась Наташей.
В глазах девушки неподдельный восторг, милый ротик приоткрыт.
– Вы настоящий поэт! Вы как Лермонтов!
Юное создание оборачивается, с ней и я. За спиной у нас стоят ещё четыре девушки в разноцветных сарафанах.
– Девочки! Он настоящий поэт! Он мне стих любовный написал! Я – его муза!
На меня с интересом смотрят все.
– Поэт, взаправдашний, – слышу, как переговариваются девушки, бабушки кивают головами.
Поднимаю подбородок повыше, делаю задумчивое лицо, эх, жалко, шляпы нет! Расступись, народ, новый Пушкин по деревне идёт!
Иду, разглядываю людей и дома, люди смотрят на меня, кто-то тычет в меня пальцем. «Поэт, поэт идёт», – слышу за спиной. Немного надуваю для пущей важности щёки, грудь колесом, опять подумал о шляпе. В следующий раз приеду в шляпе и трость у деда возьму, поэт я или кто? Представил, как важно иду по деревне, помахивая тростью, молодухи с восхищением смотрят на меня. Ко мне подходит Наташенька (странно, как это она в мои мечты попала?), подносит рюмочку и огурчик: «С приездом, господин поэт, заждались».
– Эй ты! Слышь, пижон! Ты, что ли, поэт?
Из сладких грёз вырывает голос парня лет двадцати на вид. Стоит не один, с ним ещё четыре человека. Где-то вдалеке замычала корова, закричал петух, к чему бы это?
«Наверное, попросит стихотворение для своей девушки написать», – подумал я.
– Ты, что ли, Наташке стих любовный написал? – спрашивает он.
– Да, я, – отвечаю важно, неторопливо.
– Вообще-то она моя! – отвечает парень. – Ребята, хватаем его и сажаем на борова бабы Нины, пусть прокатится, женишок!
Один из парней забирает мой блокнот.
Четыре пары крепких рук хватают меня, пятый выводит здоровенную свинью. Сажают сверху, смеются.
– Не боись и держись покрепче, – советуют они. Самый мелкий из парней бьёт свинью по ляжке крепкой мозолистой рукой, меня отпускают. Свинья с визгом срывается с места.
До самого последнего момента в душе жила надежда, что это просто шутка. Нет, не шутка. Свинья рванула вдоль по улице. Она воняет и орёт. Я тоже ору от страха, руками вцепился в свинячьи уши, ногами покрепче обхватил бока, один сандаль потерялся во время бешеного старта. Проезжаю на своём «коне» мимо бабушек на лавочке, обгоняю неторопливо идущую Наташу с подружками. У девушки от увиденного в глазах испуг и сострадание. В голове рождаются стихи:
Вот моя деревня,
Вот мой дом родной.
Вот качусь я в санках
По горе крутой…
То, что вместо санок свинья, неважно, поэт остаётся поэтом в любой ситуации.
Свинья на полной скорости пытается забежать в полуоткрытую калитку. Удар. Небо – земля – руки – небо – голова – забор – земля. Лежу. Надо мной склоняется ангел с лицом Наташи: «Вы целы?»
– Да, сейчас встану и проверим. Меня, кстати, Андрей зовут.
Не спешу вставать, любуюсь её лицом. Тёмно-карие глаза, чуть припухшие губки, чётко очерченные скулы, легонько покачивается крестик на серебряной цепочке. Тону в её глазах.
– Наташенька,
Тобою стоит любоваться,
Взгляд невозможно отвести.
Заставишь ты повиноваться,
К ногам твоим цветы нести!
Лицо девушки залила краска смущения.
– Вставайте, Андрей, хватит лежать, притвора! Раз стихи мне читаете, значит, всё нормально.
Берёт меня за руку и помогает подняться. Стоим, держимся за руки, время остановилось, только она и я.
Хрупкие секунды стеснительной тишины разбивает визгливый женский голос:
– Где моя свинья?
От голоса бабы Нины оба вздрагиваем. Маленькая и нежная ручка девушки потихоньку выскальзывает из моей руки. Чувствую, как пальчики Наташи скользят по моей ладони, по пальцам; чуть сжимаю руку, стараясь продлить это мгновение. Всё. Появляются звуки и запахи, мы возвращаемся в реальность.
На другой стороне улицы, над новым зданием сельсовета, едва касаясь крыши кончиками пухленьких пальчиков ног, парили два купидона.
«Гармоний, ты видел? Со ста метров обоим прямо в сердце! Ну и кто из нас лучший стрелок?» – спросил один другого. «Да, ты, Любвоиил, мастер, признаю, – ответил второй. – Полетели, угощу тебя амброзией». «С пыльцой Афродиты!» – требовательно дополнил стрелок. «Хорошо, – вздохнув, согласился Гармоний, – с пыльцой».
– Где моя свинья? – второй раз спросила баба Нина, добавив в голос визгливых ноток.
Понимаю, что её вопрос относится ко мне. Оглянулся. За пару минут вокруг нас собралось человек десять деревенских.
– Где твой конь, ковбой? – спросил выпивший мужик с одним валенком под мышкой. – У тебя, кстати, сандаля правого нет, могу тебе валенок подарить, он как раз правый.
– Не надо, он мне по цвету не подходит, – отвечаю ему.
Ябедничать на местных парней не стал. Не по-мужски это. Вздохнул. Надо что-то придумать. Творческий человек я или нет? Эх, Наташка!
– Извините, баба Нина. Всю жизнь мечтал на свинье прокатиться. А ваш хряк – просто загляденье, большой и красивый.
«О боже, что я говорю, хорошо, мама не слышит! Ну, всё, – думаю, – баба Нина сейчас перед всей деревней извращенцем назовёт».
– Вы слышали, люди? – над домами разнёсся голос бабы Нины. – Мой хряк – самый большой и красивый! Эта сам поэт из городу сказал. Теперь с каждой покрытой хрюшки по ведру зерна! Для поддержания красоты!
– А ты, милок, найди и приведи хряка туда, где взял.
***
Искать свинью не пришлось, хряк сам вышел на улицу. Подошёл к нему, говорю: «Уважаемый хряк, пойдёмте на место». Реакции на мои слова ноль, отвернулся и копается в земле под забором. Взял я его за ухо, потянул. Стоит, машет хвостиком, похрюкивает, куда-то идти даже не собирается.
Выход только один – сбежать! Пусть сами со свиньёй разбираются. Поворачиваюсь в сторону дома тётки, бросаю последний взгляд на деревенских, снимаю левый сандаль и застываю на месте. Начинаю тонуть в Наташкиных глазах. Чтобы избавиться от наваждения, опускаю взгляд пониже. Теперь я смотрю на её грудь, стою, рот открыл. Наташка начинает краснеть. Чувствую удар по спине чем-то большим и мягким. Поворачиваюсь. С валенком в руках стоит баба Нина. «Ты куда смотришь, охальник! Чай, не жених!»
– Делом займись, – говорит она и показывает пальцем на хряка.
Э-эх! Подхожу к свинье, сажусь сверху, одной рукой берусь за ухо, обхватываю её ногами. Ладонью бью по толстой ляжке. «Поехали, родимая!» Свинья медленно идёт по улице, сзади, как верный Санчо Панса, Наташка с моим сандалем.
На плечо садится муза, хитро улыбается и поворачивается ко мне задом. Кто бы сомневался, попка со свинячьим хвостиком. «Ну что, герой, поработаем?» – говорит она. Слез с борова, подошёл к Наташе, пошли по улице, взявшись за руки. Я читаю девушке стихи, слова сами складываются в строчки о любви:
Любовь приходит к нам незвано,
Она, как белый снегопад,
Всегда красива и желанна,
И каждый человек ей рад.
Бывают бури и сомненья,
Бывает ревность, как гроза.
Но нет прекрасней ощущенья,
Чем посмотреть любви в глаза.
Она украсит все мгновенья,
Позволит в небесах летать.
От скуки вмиг найдёт спасенье,
Позволив чувствами дышать.
Идём, улыбаемся, а ведь в конце улицы нас ждут пятеро молодых парней, один из которых Наташин ухажёр. Зачесался нос. Свернуть в сторону нельзя, в деревне одна улица, прямая и без перекрёстков.
В это время на горе Олимп.
– …и, значит, парень этот на свинье приехал, пришла хозяйка борова, Наташка стоит и человек десять деревенских. Любвеиил и говорит: «Спорим на бутылку амброзии, со ста метров прямо в сердце попаду?» Я ему отвечаю: «Со ста метров ещё никто не попадал». Ну, значит, достал он стрелу, прицелился и выстрелил. Бац! Прямо ей в сердце! У меня глаза по золотому! Достаёт вторую стрелу и стреляет. Вторая в сердце! Ему, прямо через валенок!
– Гармоний, какой валенок?
– Ну я же говорил, мужик с валенком стоял. Одну стрелу ему, вторую бабе Нине. Самое смешное, что до этого они друг друга ненавидели! А теперь у них любовь!
– А как же Андрей с Наташкой? – спросил один из купидонов.
– А им наша помощь не нужна. У них любовь с первого взгляда. Они, правда, пока об этом не догадываются. Вот, вниз с Олимпа посмотрите, видите в ночи огонёк? Это они, скоро их любовь так полыхнёт, что днём видно будет. Бахус, тащи бочку своего лучшего вина! За настоящую любовь пить будем!
Идти босиком не очень удобно, камешки искололи ноги, ступни горят. Наташе ничего не говорю, мужик я или нет?
– Андрей, ты же непривычный босым ходить, давай ко мне зайдём, я у папки старые тапочки попрошу.
– Наташенька, ты – чудо! – отвечаю ей. Облегчённо вздыхаю, встреча с хулиганами откладывается на некоторое время.
– Андрей, а как ты на свинье оказался? – спрашивает девушка. Она опустила голову, сцепила руки в замок и, кажется, затаила дыхание. Она очень хочет узнать ответ, но боится услышать что-то не очень приятное. Я знал, что этот вопрос рано или поздно прозвучит.
Какая же она красивая! Опять меня затягивает в омут этих бездонных глаз.
– Я твоего парня с друзьями встретил. Ему не понравилось, что я для тебя стихи написал.
Лицо Наташи становится удивлённым.
– Парня? И за это тебя посадили на свинью? – уточнила она.
– Наташа! Я бился как лев! Нас, поэтов, так просто не возьмёшь! Да я рифмами собак бешеных разгонял!
– Андрей, ты их избил?! – с волнением в голосе спросила она.
– Кого, собак?
– Да нет же, ребят! – отвечает девушка.
– Наташа, я не зверь! Только классическая борьба. Я одного раз! Второго раз!
Прекрасные глаза Наташи становятся больше, щёчки краснеют. Чувствую, в глазах девушки я превращаюсь в бесстрашного рыцаря в сияющих доспехах.
– Тут свинью выводят. Бац, через бедро! И через забор!
– Андрей, свинью-то за что через забор? Она же не виновата! – укоризненно говорит она.
– Не свинью, хулигана, который её привёл.
– Какой же ты герой, Андрюшенька! Но как же тебя на свинью посадили?
«Да-а, заврался я здорово, аж самому стыдно. Но делать нечего. Ради такого восхищённого взгляда придётся. Потом со всем разберусь. Наверное».
– Коварный солнечный удар, Наташа, сбил меня с ног. Я же без шляпы был. А у нас, поэтов, в голове столько рифм, не говоря уже о ямбах и хореях. Нам без шляпы нельзя.
– Ну да, вы, поэты, к деревенскому солнцу не привыкшие, – согласилась девушка. – Сейчас у бати тапки попрошу и панаму от солнца, пойдём к хулиганам, пусть перед тобой извиняются.
– !!!
– Я здесь живу, – девушка показывает на крышу дома за высоким деревянным забором. Открывает калитку, покрашенную в чёрный цвет, с тремя полосками и лейблом «Adidas», нарисованными от руки.
– Это брат, – отвечает она на мой невысказанный вопрос.
По двору ходит коза, волоча за собой верёвку. Отвязалась, наверное. Из большой деревянной будки лениво вылезает собака. Смотрит на меня. Представляю, что она видит: босой, брюки в пыли, белая рубашка похожа на поношенную портянку, воняю хряком бабы Нины. Пёс подозрительно на меня смотрит. Чувствую, как в его собачьих мозгах что-то щёлкает, определяя уровень моей опасности. Собака зевает, отворачивается, пару раз лакает из погнутой кастрюли, заменяющей ей миску, и лезет в будку. Обидно – судя по её поведению, по уровню опасности я нахожусь после дохлой мыши и коровьей лепёшки.
– Андрей, ты собаке понравился, теперь она тебя не тронет – кричит с крылечка дома девушка.
Из собачьей будки доносится подозрительный звук. Клянусь, она смеётся!
***
Сажусь на какую-то железную штуку. Думаю. Основная цель моего приезда в деревню достигнута. Я – знаменит! Да нет, я же за материалом приехал о деревенской жизни. Ну что же, его я насобирал достаточно, можно целую поэму написать. Да я прямо сейчас сочиню:
Эх, деревня, три двора,
Улица кривая,
Трактор едет – дым идёт,
Вот здесь жизнь какая!
Ну что же, отличное начало, ещё пару дней для закрепления, и можно возвращаться. Но появилось одно но – Наташа. О Екатерине Загадочной я не вспомнил ни разу. Нет, вспомнил, только что. В доме музыки в бежевом вечернем платье на концерте пианиста Александра Махрова. Посмотрел на Наташку, сарафан, сланцы, в руке верёвка, к которой привязана коза. Девушка смотрит на меня, улыбается. Я улыбаюсь в ответ. Нет, не специально, губы сами растягиваются в улыбку, лицо приобретает глуповатое выражение, в голове трубят ангелочки. Судя по всем признакам – я влюбился.
– Андрей, подержи Маньку, я за тапками, – просит Наташа.
Стою, держу, на конце верёвки сделал петлю для удобства. Коза смотрит на меня, подмигивает левым глазом. Я подмигнул ей.
– Привет, – говорю, – я Андрей.
Коза удивлённо на меня смотрит. Может, надо просто в тенёчек встать? Солнце – печёт как в июле.
***
Зайти в тень не успеваю. К дому подъезжает трактор, я его ещё не вижу, но слышу, тарахтит он громко. Открываются ворота рядом с калиткой. Во двор заходит тракторист, на крылечко выбегает Наташа.
– Наташка! – кричит тракторист. – Твой батя сказал прицеп забрать.
– Я знаю, дядь Миш, забирайте, – отвечает она.
– Эй, паря, помоги прицепить, – просит меня тракторист и показывает рукой на прицеп.
– Хорошо, а что делать надо?
– Вот эту штуку засунешь, когда подъеду, – отвечает тракторист и показывает железный штырь.
– Хорошо, только козу привяжу.
Цепляю верёвку к какой-то железке, подхожу к трактору.
– Смотри, паря, как эти два отверстия совпадут, засунь в них железку. Понятно?
– Да уж понятно, что же я, совсем глупый? – отвечаю трактористу.
– И ворота за мной закрыть не забудь, поэт!
– Откуда вы знаете, что я поэт? Я, извините, первый раз вас вижу.
– Бабы обед в поле приносили, рассказали, как ты хряка объезжал. Это же надо додуматься – на свинью седло и уздечку надеть! Вот вы, городские, с прибабахом. Ты теперь деревенская знаменитость, тебя все знают. А жена Вовки Дылды, она училка в школе, назвала тебя Дон Кихот свиняческий.
Тракторист заржал, похлопал меня по плечу и уехал.
Стою. Недоумеваю. Удивляюсь. Вот так поворот. Оказывается, я свинью оседлал и ездил на ней как на лошади. Интересно, до тёткиного дома слухи уже дошли?
– Андрей, я тапки и панаму нашла, иди примерь, – кричит с крыльца Наташа.
Примерил – обычные домашние тапки с дырками на большом пальце. Панама женская, хорошо, без украшений.
– Надо ворота закрыть и козу на луг отвести, – говорит девушка. – А где коза, Андрей?
– Я её к какой-то железке прицепил, только эта железка пропала, она здесь была, – отвечаю девушке и показываю пальцем на место, где была железка.
Наташа выбегает через открытые ворота на улицу, я за ней. Трактор отъехал уже метров на двести, за ним бежит привязанная к заднему борту прицепа коза.
– Андрей!
– Наташа, да я ж откуда знал, что это за железка.
Кто-то из деревенских замахал руками, останавливая трактор, тычет пальцем в прицеп, смеётся. Из кабины выпрыгивает тракторист, подходит к козе, отсюда слышно, как он ругается, перекрикивая шум трактора.
– Этот… поэт… да я… трактором перееду… городской… коза… – доносятся до нас обрывки фраз.
– Ой, что сейчас будет! – говорит девушка. – Андрей, ты иди к тётке, завтра вечером встретимся. Днём я буду мамке помогать обеды по полям развозить. Ну всё, иди.
***
Захожу в дом, мама и тётя Ира сидят пьют чай.
– Ну что, как тебе в деревне, Андрюшенька? – спрашивает тётка.
– А то вы не знаете, я уже на всю деревню прославился.
– Знаем, знаем. О тебе уже в соседней деревне знают, ковбой!
– А в соседней откуда знают? – спрашиваю тётку.
– Так я же на складе работаю, ко мне за запчастями все окрестные трактористы едут. Мужики на уборке рассказали про тебя соседям, те жёнам, вот и до меня рассказ о твоём «родео» дошёл. Говорят, ты в ковбойской шляпе и сапогах со шпорами приехал. Поймал с помощью лассо свинью, надел на неё седло с уздечкой, ездил на ней по деревне, стрелял в воздух из ливальверов и называл себя Ковбой Мальборо. Да ещё говорят, на Наташку глаз положил.
Мама и тётка вопросительно смотрят на меня.
– Сынок, чёрт с ней, со свиньёй, ты мне про девушку расскажи, – говорит мама. – Тебе жениться пора, а мне внуков нянчить. А тут девушка хорошая и неизбалованная.
Мама вопросительно смотрит на меня. Мои губы растягивается в глупой улыбке, все мысли пропадают. Как есть – телок.
– Влюбился! – делает вывод мама. – Ну и слава Богу, мне эта вертихвостка Катька никогда не нравилась. Моего мальчика всего измучила, ни да ни нет. Поэтесса, одним словом.
– Тёть Ир, а кому обеды в поле развозят?
– Трактористам и ребятам на стяжке, – ответила тётка.
– А мне стяжщиком можно поработать? – спрашиваю.
– Да можно, только это тяжело.
– А что делать-то надо?
– Солому двумя тракторами стягивать в большие кучи с помощью огромных тросов. Трос цепляешь и бежишь за трактором.
– Просто прицепить трос и бежать за трактором? – переспросил у тётки?
– Ну да, – отвечает она. – Зацепил и бежишь.
– Ха, да с такой работой даже ребёнок справится. Да я даже не вспотею от такой работы. Легкотня!
– Ну хорошо, сейчас старшему позвоню, он тебя завтра определит в бригаду. Начало рабочего дня в шесть утра, у конторы сбор в половину, не проспи!
Так, надо приготовиться к завтрашнему дню. Что же взять?.. Очки от солнца, плеер, книгу, блокнот для записей, раскладной стульчик (у тётки взял) и покрывало, чтобы загорать. Я готов!
***
С утра около конторского дома нас собралось человек шесть. У всех только фляги с водой, никто даже журнала не взял. Понятно, они, наверное, и читать-то не умеют.
06:00 – приехали. Поставил стульчик, расстелил плед, положил на него книгу. Пойду поработаю, потом позагораю.
07:00 – бегу за трактором в клубах пыли.
08:00 – потерял блокнот. Пить хочу.
09:00 – поля такие огромные, лесополосы одинаковые, где оставил плед, стульчик и книгу, не помню. Пить хочу.
10:00 – потерял плеер и очки, в горле дерёт от пыли, пробежал уже пару километров, ноги – ватные. Один из парней дал воды.
11:00 – мама, забери меня отсюда! Тросом поцарапал ноги до крови. Тракторист дал аптечку. Я весь в зелёнке, смешанной с пылью, и в бинтах. Не завидую я деревенским жителям. В город хочу.
12:00 – Наташа! Наташа! Спаси меня! За трактором я уже не бегаю. Лежу в лесополосе, чтобы не потеряли, привязал к ветке носовой платок.
13:00 – обед. Тишина, слышно, как птички поют. Пришла Наташа, кормит меня с ложечки. Становится легко и спокойно. Девушка уходит, целует меня в щёчку. Слышно, как смеются ребята и трактористы, знаю, над кем – стыдно.
14:00 – обед закончен. Встаю, иду работать. Понимаю, если сейчас сдамся, в деревню можно не возвращаться.
18:00 – работа закончена. Запомню этот день навсегда. А ведь ещё пару дней назад я представлял жизнь в деревне непрерывной чередой валяния на солнышке, прыжков ночью через костёр и поцелуев на сеновале. Да… как сильно я ошибался!
Сижу во дворе у будки летнего душа, даже зайти сил нет. Тётка сказала, что завтра на стяжку идти не надо. От радости из левого глаза выкатилась слезинка из пыли и мелкой соломы.
***
Вот и вечер. Сердце в груди забилось чаще, опять же на лице эта глуповатая улыбка. Пора идти к Наташе. Попросил у родственников майку и брюки, надел тапочки с дырками и пошёл на своё первое деревенское свидание. Перед домом Наташи задрожали колени и намокли ладошки, почувствовал себя шестнадцатилетним пацаном. Стучу в калитку.
– Андрей, заходи, калитку не забудь закрыть! – кричит девушка из-за забора.
Вошёл во двор. Так, стол с кружками и чашками, накрытый белой марлей, коза гуляет по двору, собака даже не вылезла. Перед козой стыдно, смотрит на меня грустными глазами.
– Извини меня, коза, я не специально тебя к прицепу привязал.
Коза дёргает ушами, собака в будке смеётся.
– Андрей, родители к кумовьям ушли, я с бабкой осталась, поможешь по хозяйству? Быстренько всё сделаем и пойдём гулять, – девушка вопросительно на меня смотрит.
При слове «гулять» представил, как целую Наташу в губы под вишнёвым деревом. С неба на нас умилённо смотрят луна и звёзды. «Какая пара!» – говорит луна. Из её глаза выкатывается слезинка умиления и ярким самоцветом падает к нашим ногам.
– Конечно помогу, – отвечаю ей. – Что делать?
– Там в загоне поросёнок маленький, надо его напоить, справишься?
– Конечно справлюсь, – отвечаю девушке.
Подхожу к столу, беру самую большую кружку с нарисованным на ней танком, набираю воду из ведра, накрытого большой алюминиевой крышкой. Пробую воду, холодненькая и вкусная, наверное, недавно из колодца достали. Иду с кружкой к поросёнку. Захожу в загончик, протягиваю ему кружку с водой:
– На, попей, холодненькая!
Поросёнок начинает визжать и бегать кругами по загончику. Ставлю кружку на землю, ловлю хрюшку. Поросёнок брыкается и не хочет пить. Взял его за голову и засунул мордочку в кружку с водой. Подумал, как тяжело, наверное, молодым мамочкам детей кормить. Поросёнок от страха не пьёт, визжит и разбрызгивает воду.
– Андрей! Ты что делаешь?
Поднимаю голову. Стоят Наташка, коза и бабка. Собака вылезла из будки и тоже смотрит.
– Ты же сама сказала поросёнка напоить, вот – пою.
Девушка начинает смеяться, прикрывая милый ротик ладошкой, смеётся бабка во все свои два зуба, смеются собака с козой.
Смеются долго. Я выхожу из загона с кружкой в руках.
Вроде все успокоились.
– Это же папина любимая, – говорит девушка и показывает рукой на кружку.
Собака, коза и бабка после этой новости сразу исчезают.
– Папка будет в ярости. Эту кружку ему свояк подарил на двадцать третье февраля.
– Наташа, так ты же не сказала, где кружка для поросёнка, вот я эту и взял.
– Ладно, эту с собой возьмём и выкинем подальше от дома, – говорит девушка. – А сейчас просто будешь таскать за мной вёдра.
Ещё целых полчаса я наливал и насыпал из вёдер корм и воду для домашней скотины. Деревенская жизнь перестаёт мне нравиться. После такого трудового дня через костёр уже не перепрыгнешь, сил не хватит. Сложилось стихотворение о деревенском поэте.
Нам – пиитам деревенским –
не до балов и вальсов венских.
Пока дровами печь разгорнишь,
пока свиней и кур накормишь,
чужого пса отгонишь палкой,
с чела смахнёшь пот отымалкой,
потом манерой неторопкой
ослобонишь от снега тропки —
и до морковки загове́нья
весь день шукаешь вдохновенья.
Лишь ввечеру двух строчек ради
все девять (самому не верится)
припрутся Музы на ночь глядя
и на моём ковре прихерятся.
Все полногруды, толстопопы,
в особенности Каллиопа.
Все вкруг меня – обычай древний –
поют, танцуют – спасу нет,
ведь я один на всю деревню поэт.
– Так, Андрей, вот душ летний, иди ополоснись, от тебя хрюшками воняет, – говорит девушка. – Я тебе брата майку дам, и сандаль твой второй нашёлся.
Ополоснулся, переоделся. Куда-то идти сил уже нет. Эх, сейчас бы на сеновал завалиться!
– Андрей, я готова, пойдём.
Девушка берёт меня под ручку, и мы выходим на улицу.Не спеша идём, в сумерках всё кажется другим. Перегавкиваются собаки, манит домашним уютом свет в окошках домов. Пахнет свежей выпечкой.
– Куда мы идём, Наташа? – спрашиваю девушку.
– Там дом заброшенный, – показывает девушка рукой в темноту. – Рядом с ним огромное поваленное дерево, мальчики ветки обломали, получилась лавочка. Ребята там вечерами и собираются. Сейчас ещё рано, через часик все соберутся. Мы с тобой на лавочке посидим, о себе мне расскажешь.
«Целый час будем сидеть рядышком. Буду чувствовать тепло, исходящее от девушки, может быть, даже приобниму её в темноте под пение сверчков», – думаю я.
***
Подходим к заброшенному дому. Здесь не совсем темно. Вижу небольшое пятно света, слышны голоса ребят и девушек, смех, музыка.
Свет и музыку даёт старенький «Москвич» с одной горящей фарой.
Выходим в круг света, волнуюсь.
– Ребята, это мой друг Андрей, он к тётке приехал, – представила меня Наташа. Она тоже волнуется, сжала мою руку.
– Да знаем мы, кто это! Ковбой Мальборо собственной персоной! – несутся голоса с лавочки. Смех, деревенские вспоминают, как я на свинье прокатился, добавляются несуществующие подробности.
С облегчением вздыхаю, вроде всё нормально.***Рано, рано я расслабился.Из машины выходит мой давний обидчик и по совместительству человек, называющий Наташу своей девушкой.
Разговоры вокруг смолкают, слышно только музыку, даже сверчки притихли.
– Так, не понял, а это как понимать? – говорит он и показывает на мою майку.
Ответить не успеваю. Подъезжает вторая машина. Из неё выходят пятеро.
– Быстрянские приехали, – говорит мне девушка. – Не к добру это, – добавляет она.
Водитель быстрянских на повышенных тонах обращается к моему обидчику:
– Я же тебя предупреждал, чтобы к Светке не подходил! Сказал же, ещё раз – и глаз тебе на пятую точку натяну!
Хватает парня за грудки, начинается драка: четверо деревенских против пяти быстрянских.
***
– Андрей, ну ты что стоишь? Брата моего бьют! Или мне самой ему помочь? – возмущённо спрашивает девушка.
– Это не твой парень? – уточняю.
– Нет, конечно, это мой брат старший! – отвечает она. – На тебе его майка.
«Я вообще-то поэт, а не боксёр», – хотел ответить девушке, но не смог. Она смотрит на меня таким взглядом, что я готов сразиться даже со стаей тигров. Её глаза обещают и крепкие объятия, и поцелуи под вишней.
Своих деревенских от быстрянских отличить не могу, поэтому просто ринулся в самую гущу событий.***
Отличиться не удалось. Сразу получил в нос и под дых. Согнулся, упал на четвереньки. Из носа капает кровь, вздохнуть не могу. Кто-то через меня спотыкается и падает, со всего маха бьётся о землю спиной. «Башку вырубили», – слышу чей-то испуганный крик.
Драка прекращается. Оказывается, Башка – это зачинщик драки из соседней деревни.
Встаю, вытираю нос, размазывая кровь по лицу и рукам. Башка лежит, смотрит на меня удивлённо, без злости. Протягиваю ему руку. Он берётся и встаёт.
– Вот это я грохнулся, – говорит он. – Аж дух вышибло!
– Санёк, не по-корефански это – к Светке ходить, – обращается он к Наташкиному брату.
– Да ты чё, Башка! Какая Светка? Я же тебе обещал! Да и не смог бы, я на дальних полях, неделю с комбайна не слазю, ещё два поля неубранных.
– Ну да, с дальних полей к Светке не попадёшь. А кто же тогда к ней ходит? – удивился Башка.
– Я не знаю, разбирайся со Светкой сам, – ответил Санёк.***
– А ты кто такой? – спрашивает меня Башка.
– Я Андрей, к тётке приехал.
– Аа-а! Наслышан. Это же ты обещал на бабе Нине жениться, если она тебе своего хряка подарит? И зачем ты его подковал и покрасил хвост в синий цвет? Я думал, ты в ковбойской шляпе придёшь, с револьверами.
Подковал свинью?! Покрасил хвост в синий цвет?! Обещал жениться на бабе Нине?! От возмущения не могу ответить.
– Башка, вообще-то с тебя причитается, – сказал один из деревенских.
– Это точно! – ответил он. Обошёл машину, открыл багажник и достал бутылку самогона и банку домашнего вина. – Вот, ребята, с меня извинения.
Появились пластиковые стаканчики, четверть подсохшего хлеба и луковица.
Выпили по паре рюмочек, перезнакомились, девушки пили вино. Через час все разошлись – утром в поле. Башка с друзьями остались спать в машине.
Проводил Наташу домой. Целый час целовались под вишней у её дома. Луна и звёзды с умилением смотрели на нас, нам под ноги падали самоцветы, бились о землю и таяли разноцветной дымкой. До утра разговаривали. На следующий день я уехал домой.
Если вы думаете, что это конец истории, ошибаетесь. Я уговорил Наташу поступить в медицинский колледж нашего города. Записал её на подготовительные курсы, вместе с ней учил химию и биологию (вот и пригодилась моя золотая медаль). Наташа учится уже на втором курсе. Сегодня пойдём выбирать обручальные кольца, два дня назад сделал ей предложение.
В рассказе использованы стихотворения:
И. Сурикова, Д. Ефремовой, Е. Власовой 5, И. Харабета (стихотворение «Деревенский пиит»)
Об авторе:
Олег Григорьевич Шевченко, творческий псевдоним – Олен Лисичка. Родился в 1975 году в городе Веймар Германской Демократической Республики. Вырос и учился в посёлке Орловский Ростовской области. Пишет сказочные истории для детей и взрослых. Проживает в подмосковном Серпухове. Писателем себя не считает, говорит, что он – «ученик помощника писателя».
Член Интернационального Союза писателей, член академического литературного объединения России «Серпейка» (г. Серпухов).
