И вот тогда…
На Черном море межсезонье
Ноги мерзнут, бачат очи,
Дождь лупасит с небеси,
Межсезонье в южном Сочи —
Холод жуткий, Бог спаси…
Море хмурится седое,
Ветер кровлю, дуясь, рвет,
Утлый челн время лихое
У причала переждет…
Умывается со рвеньем,
Не проснувшись ото сна,
С нежно-сладким дуновеньем
Волоокая весна…
Пальмы машут вдаль ветвями,
Окна моет хлесткий дождь,
Отрывается на память
Календарный лист на гвоздь…
Позабились в свои норы
Жители окрестных сел,
Пес цепной, с утра понурый,
В конуре грызет мосел…
Скукотища для таксистов,
Скукотища детворе,
Для проклюнувшихся листьев
Холод — дань такой поре…
В круговерти мокрых ливней
С нетерпеньем ждут тепло,
Вспоминая отдых дивный,
Город Сочи и село…
Умывается дождями
Волоокая весна,
Вторят птицы ей: — Бог с нами,
На миру и смерть красна…
Разорвется межсезонье,
Улетит седой туман,
Бог пошлет нам потепленье
Вопреки лихим дождям…
Понаедут к нам на отдых
Жители большой страны,
На полгода выйдет ровно
Сенокос большой луны…
А середины не дано…
Ни звука, ни аккорда, ни звезды,
Сплошная темнота уперлась в очи,
В бескрайнем космосе немы,
Хотя кричим что было мочи…
Падение иль взлет, куда
Несет по космосу нас время,
Журчит иль кажется вода,
А мысль — полет или же бремя…
Так жизнь во сне иль наяву,
В зеленом поле иль в пустыне?
Коль мыслю — значит, я живу,
А сплю — лечу посередине?
Расширит мне сознанье смерть
Или предаст мой мир забвенью,
Я ощущаю телом твердь
И рад счастливому мгновенью…
А середины не дано, наверх иль вниз,
Есть жизнь и в камне,
Подхватит песни наши бриз,
Когда закроют в окнах ставни…
В метро
Иду в метро в потоке без границ,
Как часть истории себя я ощущаю,
И множество мне незнакомых лиц
Я взглядом бесконечно провожаю…
Вот эскалатор нас везет наверх,
Других вниз незаметно опускает,
И в это время глянуть вниз не грех,
Ведь все равно наверх тебя толкает…
В мокром городе
В городе мокром бьется сквозь окна
Ветер и плакса-дождь.
Лужи да слякоть, в квартале Стокманн,
Полный хрустальных звезд…
Роскошь и бедность, сладкое пьянство,
Вечных иллюзий ром,
В яркой рекламе хамское чванство
Лезет за пазуху днем…
Звезды за тучей, вечер могучий
Улицы моет дождем,
Тают надежды, хороший случай
К милой забраться в дом…
Утром потише, растаяли тучи,
Капли — хрустальный лик,
Город умылся, вино тягучее
На дне бокала — шик…
Выходишь утром, розы белые…
Выходишь утром, розы белые
Тебя встречают по росе,
Лучи горячие, несмелые
Ластятся к умной голове…
И потихоньку выливается
Та недодуманность с утра,
Которая с тобой встречается
Уже сегодня, со вчера…
Ну, что же, милая, поехали
В этот невыдуманный день,
Ум мой плетется за огрехами
И косит глазом в эту жмень…
Лети, мой друг, в поля случайные,
Пасись, как выстрел из ружья,
И разговоры наши тайные
Заешь досыта, без вранья…
Почистим зубы и умоемся,
И новый день протрем росой,
И все внутри нас успокоится,
Очистив ум, само собой…
Давно знакомые мне дали…
Ждет понимания извне
Уже уснувшая природа,
В душевной чистой глубине
Поет великая свобода…
Хрустальный цвет, прозрачный дым
Струится вверх в дремотной неге.
Давно ли был я молодым,
В наивном солнечном разбеге…
Смотрю в природный чистый храм,
Где воздух чист и помысл чистый,
Где очень близко к небесам
Торит дорогу птица свистом…
Давно знакомы места,
Давно знакомые мне дали,
Хрустально-чистые леса,
А вы бы как про них сказали…
А вы бы как про них сказали,
Смотря на этот сизый дым,
Уносит вдаль мои печали,
Я был когда-то молодым…
Забыли мы…
Мемори, мемо́ри — память,
Индивидуальный личный банк,
От винтика до мощной рамы
Танк по натуре, только танк…
Ржавеет толстое железо,
Стирает время четкий след,
Зато у дерева на срезе,
Как паспорт, кольца долгих лет…
Так исторические драмы,
Как будто гости, входят в дом,
Когда ломают люди храмы,
Играясь с памятью огнем…
В чем сила сладкого мгновенья,
Прочь разрушения экстаз,
Гоните пошлые сомненья,
В прошлом спасение для нас…
А жизнь рисует по спирали
Свое большое колесо.
Забыли мы, что раньше знали,
Вот и плюем себе в лицо…
Вернулись снова наши чувства…
Тоскует сердце, душа просит
О новой встрече облака,
Ужели ждет нас только осень,
А не весенняя река…
Ужели ждут нас только крики
Вдаль пролетевших журавлей,
И на воде остывшей блики
Еще мерцающих огней…
Ужели ждет нас расставанье,
Забвенье зимнею порой,
Зачем душевное стенанье
Зовет меня к тебе весной…
Но ведь любить не запрещают
Ни расстоянья, ни года,
Пусть щедро всходы поливает
Эта весенняя вода…
Вернулись снова наши чувства
На крыльях белых журавлей,
Но почему же мне так грустно
Среди распаханных полей…
Все здесь вольница…
Ничего не лезет в голову —
Подмести пора чулан,
Запаяет чайник олово
И поднимет тяжесть кран…
Испарится в воздух утренний
Набежавшая роса,
Крик пичужий, робкий, искренний
Улетит под небеса…
Наберу грибов пророщенных,
Съем малину на ходу,
Над полями и над рощами
Дождь сорвется на беду…
Понамокнут ноги босые,
Понамокнут волоса,
И в луга падет с покосами
Замечтавшая гроза…
Быстро ветер успокоится,
Солнце высушит листву.
Для стихии все здесь вольница,
Вот и я еще живу…
Все привязано к чему-то…
Все привязано к чему-то:
Цепь к собаке, дым к трубе.
Ересь к речи баламута,
И последний штрих в судьбе…
Все привязано к чему-то:
Берег к речке, облака
Вдаль плывут своим маршрутом,
Привязавшись к нам слегка…
Все привязано к чему-то:
Тело к духу, дух к душе,
Взмыла птица в небо круто,
Как граница на меже…
Все привязано к чему-то:
Брак, несчастье, драка, смерть,
Муж к жене, одна минута —
Этой жизни круговерть…
Даже лес привязан к полю,
К небу чистому, к земле.
Не познать в неволе волю
Без открытия в себе…
Все привязано к чему-то:
Красный бок, синяк, рука,
То, что тут уже раздуто,
А казалось, на века…
Все привязано к чему-то,
Повязала всех нас нить,
Лишь секунды мчатся люто —
Жить еще или не жить…
Где мой дом
Грезится ночью родительский дом,
С детства знакомый сад,
Крик петуха поутру за окном
Несколько раз подряд…
Теплая печь, вкусный запах борща
И на столе блины,
Бабушкин голос, слегка ворча,
Добрый, сквозь сон у стены…
Ходиков тиканье, времени ход,
Серый в окне рассвет.
Вечно мурлыкавший ласковый кот
И дребезжащий буфет…
Ночью над крышей большая звезда,
Месяца острый серп,
И за плетнем все в тумане, когда
Ветер гоняет зебр…
Снова трамвай дребезжит за окном,
Город, проснувшись, гудит…
Где же ты, старый родительский дом?
Спит мой рассудок, спит…
Будь гением!
Течет река вдоль берегов,
Река седого времени,
В воронку, в точку всех основ,
И в темноту из темени…
Душа плывет, плывет вперед,
В сумятице, с смятением,
Что ее в черной точке ждет,
С плывущим туда временем…
Но, говорят, в воронке той
Есть свет, любовь, прозрение.
Так не мятись, душа, а пой,
Будь в жизни светлым гением!!!
Диктуют часто обстоятельства…
Диктуют часто обстоятельства
(Причина может быть ведь, веской)
Исполнить наши обязательства
Довольно быстро, емко, резко…
Причина может быть банальною
(Своя рубаха ближе к телу),
А вот задачи нереальные
Мы посылаем к черту смело…
Бывает мысль альтруистической
(Энтузиазма здесь хватает),
Вот только воплотить практически —
Ну что ж, хотя бы помечтаем…
Но если цель поставил главную,
Без болтовни и без ехидства,
Работа выйдет, братцы, славная,
Ведь важно в действиях единство…
И так вот, часто не мечтая,
Трудимся до седьмого пота.
Года как птицы улетают,
Зато ведь кормит нас работа…
Но скучно жить без мыслей избранных
(Невыполнимое желанней),
И я признаюсь снова искренне,
Что на Земле я только странник…
Жизнь не искоренится…
Все равно жизнь не искоренится,
Металлы плавит солнце, плавит пот,
Куда наше сознание стремится
После решенных, сделанных работ…
Объемы есть, и будет перспектива,
Планировать — приятная среда,
И думать надо с искрой позитива,
И все получится как надобно тогда…
Вот так гнездо свивает даже птица,
Копает суслик длинную нору,
И нам ведь не зазорно потрудиться,
Чтобы достичь далекую звезду…
Бери желанья, смешивай их в кружке
И пей напиток новых свежих лет.
Слетит с болванки кожистая стружка
И ветошью протрет в науку след…
Захотел есть — ешь. Захотел пить — пей…
Захотел есть — ешь,
Захотел пить — пей,
Затыкаю брешь
Моей жизни всей…
Ну, а подождать,
Не трамвая, нет —
Птицею летать,
Созерцая свет…
Свиньям нужно есть,
Чтобы думал я,
Где бы мне присесть
И сожрать себя…
Обглодаю кость
Моей жизни всей,
Я всего лишь гость,
Среди прытких вшей…
Кровь мою сосут,
Впрочем, как и я,
Титьками трясут,
Жил-то как свинья…
Рылом в гущу лез —
Нет бы отойти,
Между ребер бес
Клял меня — прости…
Потому бреду
И тащу свой хлам,
Замолю беду,
Возвратившись в храм…
Бей не в бровь, а в глаз,
Коли стал умней,
На прощанье раз,
До краев налей…
Вот и думай тут,
Есть ли смысл вокруг,
Коль невинных бьют
И пургу несут…
Затыкаю брешь
Моей жизни всей.
Захотел есть — ешь,
Захотел пить — пей…
И вот тогда…
Мои воспоминания, как утренняя свежесть,
Сплетаются в косицу, в крепчайший прочный жгут.
Забытое, случайное, непонятое — реже,
Ненужное забыли и выкинули жуть…
Того, чего не помню я и не было на свете,
Пускай со мной останется лишь яркий белый свет,
Приятные мгновения в журнале пусть отметит
Мне память благородная на много, много лет…
Уйду ли я, погибну ли, а память пусть останется,
И новое сознание вернет мне все ключи,
Момент наступит истинный чистосердечно каяться,
И вот тогда скажу я ей: «Ты, память, не молчи…»
