По адресам
Мы сидим у Никиты на его уютной кухне и пьем. Нам никто не мешает, потому что Никита не женат уже в третий раз. Никита – самодеятельный артист и мой лучший друг. Артист, каких мало, но как-то не складывается его актерская карьера. Свободный художник, постоянной работы нет. Он говорит, что тяжелые времена никогда не заканчиваются. Артистов много, рабочих мест мало, все хорошие места заняты давно, а плохие – недавно. Его фотография и резюме имеется во многих рекламных агентствах и некоторых театрах, а что толку?
Но сегодня работа есть – выход в народ в виде Деда Мороза. В прихожей висит синяя в серебряных звездах шуба, обшитая белым ватином, и такая же шапка. А так же борода с усами. Красный нос и очки лежат на холодильнике рядом со списком. Список, который он мне зачитал, после того, как мы дёрнули ещё по одной за всё хорошее в уходящем году, состоит из пяти адресов. В трёх случаях надо поздравить и развлечь детей неких важных персон. В четвертом – поучаствовать в названном качестве в молодежной вечеринке. Пятый случай был особым. Предполагалось участие в юмористическом розыгрыше одной значительной женщины – заказ старых друзей. Ничего особенного, пара милых шуток, бокал шампанского, сто пятьдесят баксов, и с Новым годом. Правда, его предупредили, что реакция на милые шутки может быть не вполне адекватной.
В конце концов, мы нажрались. Никита – в хлам, я не очень. Чем дальше он пытался рассказывать о предстоящих актерских предновогодних делах, тем больше его клонило с табуретки в сторону дивана. Между тем, на часах было уже начало седьмого, и надо было идти работать.
Творческая посиделка закончилась тем, что Никита жалобно смотрел на меня, уже с дивана, и говорил, что никак нельзя подвести людей, то есть не выполнить работу. И дело не в деньгах, а в том, что можно угодить в черный список и уже больше никуда и никогда не пригласят…
– Влад, только ты можешь спасти это дело… – чуть не стонал он. – Пройдешь по адресам… наш район… раздашь подарки… поздравишь там, по ситуации… Тут ничего сложного нет, в крайнем случае, не заплатят… Работы на два часа… Выручай, брат…
Пьяные слезы, жизнь в тупике, карьера под угрозой. Я взял список с холодильника и пошел надевать шубу.
1-й адрес
– Сергеич? Здорово, что-то ты на себя не похож! В прошлом году ты был моложе, что ли…
– Я – не Сергеич, Сергеич в больнице. Я за него, – сказал я, перекладывая мешок на другое плечо.
– Да ладно, какая разница, Сергеич, Михалыч… Давай, иди выступай, там полна горница детей…
– А делать-то что?
– Ёпста! Брат, не выводи меня из себя, это твоя работа, раз ты залез на эту ёлку! – возмутился хозяин, конечно, он шутить не настроен, – Иди, блин, песенки пой, хороводы води, я тебе чё, ещё и учить должен!
Я вошел в комнату, где на меня с ожиданием вперемешку с презрением поглядывали две разряженные в золоте особы и человек шесть детишек.
– Здравствуйте дети, – попытался, как можно веселее сказать я, – Вот и Новый год пришел, и подарки вам принес развеселый Дед Мороз.
Дети так же, как и дамы, продолжали молча смотреть на меня.
– А теперь, – продолжил я, – мы споем с вами песенку…
Дело было не из легких. У меня нет слуха и голоса. И я, как следует, не знаю всех слов песенки «В лесу родилась елочка», только самое начало и чуть-чуть в конце. Вообще, это произведение надо исполнять всем вместе. Но поддержки зрителей что-то не чувствуется, как тут работать?
И я запел, наверное, довольно дурным голосом, потому что когда дошел до «срубили нашу елочку под самый корешок», одна девочка заплакала и сказала сквозь слезы, «ты – нехороший дед, ты злой!» Мамаша, со словами «напугал ребенка», стала успокаивать девочку. И меня, наверное, просто бы вышвырнули сразу же, но хозяин, который скрестив руки стоял в дверях, строго сказал:
– Так, ладно, с песней не получилось. Значит минус пятьдесят долларов. Что дальше будем делать?
Между прочим, рядом с ним уже стоял второй мужчина компании и довольно грозного вида. Весь вид его так и говорил: «не встречай меня вечерком на узенькой дорожке».
– А теперь, танцы! Ну-ка, взялись за руки, друзья! Слава Богу, по телевизору Боярский запел «Пора-пора-порадуемся на своем веку», это было то, что надо. Я, как мог, стал покачиваться в такт песне, размахивать руками, изображать подобие присядки. Случайно зацепил палкой хрустальную люстру, но без последствий. И хотя, ко мне никто не присоединился и не взялся за руки, девочка, которая плакала, стала смеяться – показывая на меня пальцем, приговаривая: «какой смешной». Постепенно захихикали другие дети, потом присоединились и взрослые. Обстановка разрядилась, и я понял, что бить точно не будут. Вторая женщина сделала телевизор погромче («Хэй мамбо, мамбо италиано» пел Киркоров), и вместе со мной танцевали все, кто как мог. Пляска продолжалась минут пятнадцать, потом я вытащил из мешка подарки и раздал детям. Краем глаза уловил, что злая мамочка, вроде как, смягчилась, что, конечно не означало, что она уже меня уважает.
После хозяин отозвал меня на кухню и налил полстакана коньяку.
– Ладно, зачет, – примирительно сказал он. – Без тебя ещё хуже было. Только бороду подклей, а то она у тебя на соплях болтается.
Он дал мне сто долларов и пошел провожать. Провожать меня до лифта пошла вся кампания. Главная девочка, когда я уже стоял в кабине, спросила: «А ты к нам еще придешь?»
Конечно, приду. Дед Мороз всегда приходит к детям. Это его главная задача.
2-й адрес
По второму адресу долго не открывали. Упились уже все, что ли? Нет, кто-то зашуршал за дверью, потом дверь приоткрылась, и на меня уставился внимательный глаз.
– Чего надо? – спросил хозяин глаза.
– Деда Мороза вызывали? – весело спросил я. Первый успех и коньяк на старые дрожжи меня воодушевил на новые свершения.
– Вызывали? – переспросил глаз. – Не думаю, сейчас.
Он скрылся за дверью, сквозь которую послышались приглушенные голоса. Вообще-то, странно, музыки не слышно. Дверь отворилась.
– Заходи, прямо по коридору и направо.
Я прошел по коридору, зашел в комнату направо, и от увесистой плюхи меня бросило на стену, по которой я осел на пол. Когда пришел в себя, то увидел напротив людей в черных рубашках, внимательно меня изучающих.
Трое, коротко стриженых молодчика и один, похоже, главный, в пенсне с увесистой печаткой на безымянном пальце правой руки.
– Ну и что, – изрек он, обращаясь к своим товарищам, – что за маскарад? Неужели, Николай Иваныч ничего более интересного не придумал? Уж лучше бы тогда Снегурочку прислал!
– Да я по вызову пришел, с подарками… – попытался объяснить я. – Улица Широкая, дом пятьдесят два, квартира сто тринадцать.
Все засмеялись. Никаким Новым годом здесь не пахло. Ни телевизора, ни елки, более чем скромный стол. Без шампанского и мандаринов.
Я с усилием поднялся, меня двое взяли за руки, а третий ловко обыскал. Потом заглянул в мешок и, скривившись, пробормотал про себя: «сплошное дерьмо».
– Пустой, хозяин, – доложил он.
– Ну-ка, снимите с него это тряпье. Помощники проворно стянули с меня шубу, оторвали бороду и очки с носом.
– Виталий, это он или не он?
– Не он, хозяин.
– Если ты, молодой человек, за деньгами пришел, то я не дам тебе денег, – произнес Хозяин, почти с сожалением. – Так и передай Николаю Ивановичу. Не буду я с шестерками разговоры разговаривать. Выбросьте его отсюда, пока я не разозлился.
Мне навешали полкило оплеух и вытолкали за дверь, выбросив в вдогонку мои дедморозовские принадлежности.
Только на улице я понял, что это – неправильный адрес, и при определенных условиях он мог бы стать для меня последним.
3-й адрес
Слегка потрепанный, я кое-как оделся, подхватил мешок, бороду, палку и пошел по третьему адресу.
– А где Ваша борода? – с порога спросила меня улыбчивая хозяйка.
– Да тут, видите ли, до вас, я не туда попал, адресом ошибся, немного досталось.
– Что ж бывает. Но Вас сюда пригласили не самодеятельностью заниматься. Ну-ка живо, надевайте свою бороду, и вперед, работать! – хозяйка на глазах из приветливой хохотушки превратилась в мегеру с глазами навыкате. Подошел из кухни мужчина в переднике и с засученными рукавами.
– У вас, случайно, ваты не найдется, – робко осведомился я, разглядывая испорченную во время обыска бороду.
– Вы что, издеваетесь? Вы, что, не знаете, что в таких случаях надо иметь запасную бороду? Где я вам сейчас буду искать вату и клей? Это в чулан надо лезть!
В боковой комнате открылась дверь, и высунулся мальчик лет шести-семи, в очках.
– Пап! Ну, вы долго еще? – поинтересовался он.
– Сейчас, Черный плащ. Дедушка не может без бороды. Без бороды выступают только дилетанты.
– А что такое дилетанты?
– Это такие дяди, которые лезут не в свои сани, и потом их освистывают. Закрой пока дверь, Человек – паук!
Ваты и клея так и не нашли. Нашли белый мохеровый платок и повязали под подбородок. В таком виде я и появился перед публикой, в лице единственного очкастого вундеркинда.
– А где борода? – был его первый вопрос.
– У дедушки заболели зубы, – едва сдерживая ярость, прошипел пап. – Очевидно, у него их слишком много. Поэтому пришлось перевязать. Но ничего, после его выступления мы это дело поправим. Мила! Сделай телевизор потише, сейчас будет выступать Дед Мороз, – и мне грозно в полголоса: – Давай, работай, мудак, рассказывай сказку, что ли!
Я понял, что надо импровизировать. Мальчишка серьезный, одним глазом смотрит на меня, другим – в экран компьютера. Такого Красной Шапочкой не накормишь. Надо что-нибудь современное, например, из жизни Гарри Поттера. Но я не знал ничего о современной жизни Гарри Поттера, потому что даже не смотрел ни одного фильма, когда их показывали по телевизору. Поэтому Поттер отпал сам собой.
– Как тебя зовут, вундер? – голосом колдуна из сказки «Старик Хоттабыч» вопросил я.
– Гаврилка, – сказал мальчик, нахмурив брови. Он не понял, что я имел в виду под обращением «вундер», но спрашивать не стал. Решил, что по ходу разберется. Хитренький мальчик.
– Так вот, Гаврилка, – пропел я голосом Водяного, – Дедушка Мороз имеет для тебя (слушай внимательно!): рассказать страшную-престрашную историю, либо показать загадочный-презагадочный фокус, или спеть смешную-пресмешную песенку. Выбирай поскорей, а то мне ещё надо заехать в Лапландию за подарками для других детей.
Вундеркинд на мгновение растерялся. Он ожидал, максимум, «В лесу родилась Ёлочка» и новый мобильник (который мне в мешок успел всунуть пап в коридоре).
Потом хитровато прищурился и выдал:
– А давай сначала страшную историю, потом фокус, а потом подарок.
Пап и мам удовлетворенно переглянулись, им понравился ответ своего отличника. Конфуз закончился, теперь дело было за малым: придумать страшилку и вспомнить фокус. На всё про всё времени у меня было всего ничего.
И я начал.
– Однажды… одному непослушному мальчику … под Новый год дедушка подарил резиновую Скулапендру, – начал я загробным голосом, подмигнув озаботившимся маме и папе, дескать, на самом деле, сказка будет совсем не страшной, а смешной и поучительной. Но пап предупредил:
– Только давайте покороче, в двух словах. В Лапландию опоздаете.
– … дедушка был старенький, – продолжал я, – и забыл предупредить Гарика (так звали непослушного мальчика), что за каждую шалость, или нехороший поступок, Скуня будет ночью кусать его за ногу…
– Достаточно, – вмешалась мам, – что-то такое я уже видела по телевизору. Потом ему отрезали сначала одну ногу, потом…
– Нет-нет! – поспешил я, – совсем нет! Они потом подружились и стали шалить вместе… то есть, я хотел сказать, делать добрые дела…
– Тебе сказали, хватит! – строго сказал пап. – Давай фокус.
– НЕТ! – Гаврилка выскочил из-за компьютера и топнул ножкой, – я хочу про Скулапендру! А ну, давай рассказывай… а какая она, Скулапендра?
– Она вся такая… в пупырышках, зубастая. А, в общем, ничего, у меня дома… э-э-э в Лапландии, такая на холодильнике до сих пор стоит.
– А она ядовитая?
– Совсем немножко, и то, для кого ядовитая, а для кого и нет. Своих не трогает. Ладно, так и быть! В следующий раз, я тебе привезу её, прямо из Лапландии. А ты, Гаврилка, – я опять заговорил с колдовскими интонациями, – раз уж у нас туго со временем, сочини про неё рассказ, и пришли мне в Лапландию, мы его издадим, и подарим всем нашим читателям.
Я заметил подобие одобрения на строгом лице папы, и знак «люкс», который он мне украдкой показал.
Прокатило. А вот фокус… Впрочем…
– Будьте добры, – обратился я к папе, – дайте мне, пожалуйста, три тысячи рублей, это надо для фокуса.
Пап и мам удивленно переглянулись, но пап всё же вытащил деньги и протянул мне.
Я взял купюры, сделал пару магических пассов, помахал ими в воздухе, и сказал: «Мумба! Юмба! Каррр-амба!». Потом спрятал деньги в карман брюк под шубу.
– И это всё? – почти в один голос, искренне удивились мам и Гаврилка.
– Нет. Сейчас, когда я уеду в Лапландию, ты, мой Бледнолицый Брат, возглавишь отряд кладоискателей, и найдешь здесь, у себя в комнате Клад. Но запомни, поиски клада можно начинать только после моего ухода, – грозно сказал я и три раза стукнул палкой по полу.
Потом достал из мешка коробку с мобильным телефоном, подарочный сладкий набор, и со словами: «За вами будущее, юноша», вручил Гаврилке. Пап и мам похлопали в ладоши. Потом пап сфотографировал нас с Гаврилкой и мамой у ёлочки.
Гаврилка сказал по-взрослому: «Спасибо, приятель», и пожал мне руку. «Ну всё, пока, ты ведь опаздываешь в Лапландию, правда?» Ему, видимо, нетерпелось начать поиски клада. Лицо мальчика сияло, я ему пришелся по вкусу. Было видно, что и родители это оценили.
Пап пошел меня провожать до двери, и по дороге мы завернули на кухню. Он налил по рюмке водки, и мы выпили. Начавшее было портиться у меня настроение опять поднялось, и я вдруг подумал, а может и мне в артисты?
– Ну и? – пап ждал объяснений.
– А всё, – сказал я, вздохнув, – хороший у вас сынишка. Представление окончено, за работу вы уже расплатились. А клад Гаврилка найдет, с вашей, конечно, помощью – между ветками елки, примерно там, где я стоял, когда вы нас фотографировали. Давайте ещё по одной.
– Ты закуси, фокусник, – он пододвинул тарелку с копченым салом и колбасой, – а то до Лапландии не доедешь. Вид у тебя не новогодний.
На прощанье он сказал: «Здорово как вы сработали, нестандартно. Спасибо, такого я ещё не видел». «Да ничего особенного, это моя работа», – поскромничал я.
Мы пожали руки, и он не спросил, что из себя представляет клад. А я не сказал.
На улице на меня, прямо таки, обрушилась усталость. Если бы мне кто-то раньше сказал, что актерская деятельность отнимает столько сил, я бы не поверил. Само собой, алкоголь тоже сделал свое коварное дело, и я был выжат как лимон. Я понял, что не потяну ещё два адреса. Там где молодежь, и тем более, решительная женщина с неадекватными реакциями на дружеские шутки. Да меня, наверное, уже и не ждут, на часах (я не поверил своим глазам) было без двадцати одиннадцать, ни фига себе, поактёрил!
До дома было не далеко, но чтобы сэкономить время, я вышел на шоссе и стал голосовать.
Кто-то сзади тронул меня за плечо. Я обернулся и увидел… Никиту!
Его слегка потряхивало, почти незаметно, можно было подумать, что от холода. Он был в красной, в золотых звездах шубе, такой же шапке, с красным носом и бородой, в общем всё как положено.
– Это ты? – я не мог поверить, что это Никита, и он смог прийти в себя. – Во даёт!
– А как ты думал? Профессиональный долг обязывает. Когда ты ушел, я повалялся ещё с час, и мне стало легче. Я подумал, что ты по всем адресам не успеешь, и решил подстраховать. Так и вышло.
– Так ты тоже был по адресам? И по каким?
– По двум последним. Все нормальные Деды Морозы, как правило, начинают с первого адреса. Поэтому я начал с последнего. Там было всё приветливо и нежно, сытая акула, одним словом. У молодежи посложнее, пришлось исполнять рэп под караоке. Давай макнем, а то меня что-то шкивает.
Он достал из своего мешка початую бутылку коньяка (разжился в молодежной компании) пластиковые стаканчики, и половину торта «наполеон» – подарок бизнесвумен. Мы отошли к подъезду, выпили, закусили. Он по ходу рассказал, что второй комплект одежды, его личный, остался с прошлого года, он лишь прошелся по нему пылесосом, и побрызгал дезодорантом.
– И всё же, как ты догадался, что я здесь? – я все ещё не мог успокоиться, вот уж действительно, новогодние приколы.
– Просто так совпало. Я прикинул, что по времени ты должен был отработать по третьему адресу, вот и подошел сюда, – Никита разлил ещё по одной. – Ну, как успехи?
Я вынул из кармана три тысячи и протянул ему.
– Это всё. Второй адрес оказался неверным, и меня чуть не убили. Правда, было ещё сто баксов с первого адреса. Но я показал фокус по третьему адресу, и теперь они в качестве клада спрятаны там, в новогодней елке. Так уж вышло.
Никита махнул рукой.
– Влад, хрен с ними, с деньгами, – он отсчитал две тысячи и сунул в карман моей шубы, – ты скажи, как ты отработал, им понравилось? Вот что главное! Сам понимаешь, профессиональная гордость, престиж профессии и всё такое.
– Наверное, не знаю. Во всяком случае, мне показалось, что кое-кто поверил, что Дед Мороз, в принципе, возможен, если очень захотеть. Слушай, Никита! Уже начало двенадцатого, а ко мне ещё никогда в жизни не приходил Дед Мороз под Новый Год. Поехали ко мне, а? Я тебя выручил, теперь твоя очередь.
Имелось в виду, что мне надо было как-то оправдать перед женой свое отсутствие и полную бездеятельность при подготовке к встрече Нового года, непосредственно в семье.
Он помолчал, прикурил сигарету.
– А тебе не кажется, – наконец протянул он, – что сразу два Деда Мороза по одному адресу, это многовато?
– В самый раз, в нашем деле лучше больше, чем меньше, – со знанием дела ответил я. – Мы, Деды Морозы, приносим удачу, особенно, когда нас много. Пошли, Ленка ждет! Для неё дед Мороз – это аут, для Сашки тем более.
– А-а-а. – протянул он, – ты нашкодил, и теперь хочешь прикрыться мной, чтобы Ленка не ругалась?
– Кто из нас виноват больше, история рассудит, а теперь выходи строиться, у нас всего полчаса!
И мы потрусили по ещё одному, незапланированному, адресу.
