Притча (рассказ)
Каждое лето я стремился приехать к деду Алексею в деревню и отдохнуть хотя бы неделю. Иногда, соскучившись по деду и по мудрому, размеренному укладу деревенской жизни, я приезжал к нему зимой на выходные дни.
Дед был неизменно весел и энергичен, но у меня сжималось сердце, когда я смотрел на его сутулую спину и редеющие седые волосы.
Долгими зимними вечерами хорошо сидеть у русской печки, смотреть на жаркие языки огня и слушать, как весело потрескивают дрова. На улице завывает вьюга, сугробы видны вровень с низкими окнами зимовки, и, наверное, от этого в теплой избе бывает особенно уютно.
В один из таких вечеров дед Алексей рассказал мне эту историю.
– Мы несколько недель готовились пойти на охоту, чтобы добыть лося, – начал рассказ дед Алексей. – Стояла студёная трескучая зима.
– В каком году? – спросил я.
Дед достал папиросу из начатой пачки «беломора» и с задумчивым видом принялся неторопливо её разминать.
– Год не помню. Я был тогда ещё молод, но постарше, чем ты сейчас, – подумав, ответил дед.
Я с нетерпением ждал, когда он закурит и продолжит свой рассказ. Наконец дед выпустил длинную струю дыма и аккуратно положил спички на шесток.
– Тогда в наши леса уже пришли кабаны, – вдруг вспомнил он.
– Пришли кабаны? – удивился я. – А раньше их не было?
– Да, раньше не было, – подтвердил дед. – К нам в Северозападные области они пришли через несколько лет после войны, в начале пятидесятых.
Я смотрел в чёрную непроглядную ночь за окном, слушал, как потрескивают дрова в печи, и мне стало немного не по себе.
«Вот не было кабанов, и вдруг они пришли, – думал я, – почему пришли, к чему бы это?»
Вокруг нашей деревни на многие десятки километров тянулись дремучие леса. Их прорезали редкие ниточки дорог и тропинок. Я представил себе, как выглядит зимний лес ночью с высоты птичьего полета, и мне стало немного жутковато. Я засыпал деда вопросами.
– Почему они пришли это хорошо или плохо? – спрашивал я, скрывая волнение.
– После войны в наших лесах совсем не осталось волков, – сказал дед. – Я думаю, иначе кабаны не пришли бы. А ещё говорят, изменился климат, в наших лесах стало теплее. Но сам я в этом не уверен.
– Понятно, что волк опасен для кабана, – сказал я. Загадка разъяснилась, и я успокоился. Ночь за окном уже не казалась такой тревожной.
– Конечно, в одиночку волку не одолеть взрослого кабана, – продолжал дед. – Кабан-секач очень силён и движется быстро. Он смело нападает на любого противника. Но волки всегда охотятся стаей. А в глубоком снегу они получают большое преимущество, потому что наст держит волка, а кабан проваливается, устаёт и ранит ноги.
– Но откуда ты всё это знаешь? – удивился я.
– В лесу после любого происшествия остаются следы, а бывалый охотник по этим следам, как по книге, легко прочитает, что произошло, – улыбнулся дед.
Дед Алексей раскурил потухшую папиросу и продолжил рассказ об охоте на лося.
– Мы несколько раз ездили в районный центр, чтобы оформить лицензию. Ходили в лес и искали лосиные следы. Потом снаряжали патроны, смолили лыжи и покупали разные припасы. Наконец всё было готово. Накануне мы нашли недалеко от деревни свежие следы и решили – пора. Я остался ночевать у товарища, чтобы, когда начнёт светать, не теряя времени сразу отправиться в путь.
И вот настало утро, когда мы в полном снаряжении вышли на крыльцо, готовые к долгому преследованию лося. В прошлом на охоте нам не раз приходилось ночевать в лесу.
Дед ненадолго замолчал. Он достал кочергу и принялся шевелить и поправлять дрова в печке. Огонь разгорелся с новой силой. Взметнулись языки пламени и осветили внутреннее устройство печи, превращая его в сказочный зал. Стало жарко, и я немного отодвинулся от устья печи.
Дед Алексей аккуратно положил кочергу и взял ухват с длинной потемневшей от времени и немного потрескавшейся деревянной ручкой. Ручка была отполирована руками не одного поколения людей и выглядела очень надежной и крепкой. Так же, как и обхватившие её жилистые и смуглые руки деда.
Я вспомнил, что в печи в чёрном закопченном чугунке варится картошка. На столе уже стояла запотевшая с холода трехлитровая банка с солёными рыжиками, и я с удовольствием подумал о предстоящем ужине.
Дед Алексей знал все грибные места в округе, и я любил ходить в лес вместе с ним. Порой уже в самом конце лета мы находили множество чудесных крепких рыжиков, но иногда наша добыча едва закрывала дно корзинок. Я не задумывался о практической пользе таких походов, и радость приносил сам лес и процесс поиска замечательных оранжевых пятачков.
– А дальше что? – не выдержал я, когда дед уже переставил чугунок на новое место поближе к огню. – Вы пошли на охоту?
– А дальше произошло одно из самых удивительных событий в моей жизни, – ответил дед и положил ухват на место. – Я вдруг увидел лося! Он спокойно стоял почти посреди деревни в конце улицы. В нескольких десятках метров от крыльца, на котором были мы с товарищем. В утренних сумерках я не мог рассмотреть его в подробностях, но хорошо запомнил отчётливый тёмный силуэт на светлом фоне. Он стоял неподвижно и, казалось, прислушивался или принюхивался к чему-то. Не помню, как я достал из чехла и зарядил ружьё. Меня трясло от волнения, но я взял себя в руки и начал медленно, чтобы не вспугнуть зверя поднимать двустволку. На таком близком расстоянии я просто не мог промахнуться. Я уже почти прицелился, но товарищ меня остановил. Он положил руку на ствол моего ружья и наклонил его вниз.
– Не стреляй, – прошептал мой товарищ. – Это притча. Я его не понял.
– Почему? – также шёпотом спросил я.
– Это притча, – повторил товарищ.
Кажется, невдалеке тявкнула собака или был какой-то другой шум. Не помню. Но я смотрел на лося и успел увидеть, как он исчез. Как чёрная молния! Только что был здесь, а через мгновение его уже нет. Момент был упущен. Вот так-то, – сказал дед.
Мы помолчали. Я услышал приглушённое двойными рамами завывание ветра. Старенькие часы на стене, казалось, стали громче отсчитывать неумолимый ход времени.
– В общем-то, мой товарищ был прав, – наконец заключил дед, нарушив тишину.
– Но почему же? – удивленно спросил я, тщетно пытаясь понять смысл рассказанного дедом случая.
– Что это за притча такая? – спросил я снова и принялся вспоминать определение притчи.
– Притча – это просто история. Наверное, короткая и поучительная. Ну, может быть, даже со скрытым смыслом, – рассуждал я вслух. – Но при чём здесь это? – спросил я снова.
– Яне знаю, – спокойно ответил дед Алексей.
– И я не знаю точно, что такое притча, – добавил он. – Но я точно знаю, что нельзя целый месяц готовиться к долгой и трудной охоте на лося, а застрелить его с крыльца собственного дома. Это неправильно, – сказал дед и замолчал, раскуривая вновь потухшую папиросу.
Я вдруг понял, что внутренне сразу признал правоту деда. Почувствовал его правоту и по привычке принялся искать логически понятное объяснение, но не нашёл. Зато я впервые посмотрел на всё с новой точки зрения и сделал для себя неожиданные выводы.
Правильные решения или поступки не всегда могут быть обоснованы логически. Во всяком случае, такое обоснование может не лежать на поверхности.
– Да, вы поступили правильно, согласен, – наконец сказал я. – Но почему правильно я не могу объяснить.
Дед невесело засмеялся.
– Это, наверное, потому что мы привыкли всё измерять с точки зрения выгоды. Причём выгоды сиюминутной. Да и вообще человек по своей природе хищник, и от этого никуда не денешься, – печально заключил дед.
С последним выводом деда Алексея мне не хотелось соглашаться. Я задумался, но не нашел аргументов и ничего не сказал. Мы опять помолчали, погрузившись каждый в свои мысли.
– Наверное, как-то странно было после этого идти на охоту? – спросил я.
– А мы в тот день и не пошли. И весь день у нас было хорошее, просто замечательное настроение, – весело сказал дед Алексей.
Об авторе:
Дмитрий Трипутин публиковаться начал в 2009 году. С той поры появилось более тридцати печатных публикаций, в том числе два персональных сборника (один в издательстве Stella). Один из победителей фестиваля-конкурса литературы и искусства Германии «Русский Stil-2012» и финалист «Русский Stil-2013». Победитель лауреат и номинант международных поэтических конкурсов. Произведения Д. Трипутина переведены на немецкий и венгерский языки в антологиях современной российской литературы.
