Все дороги ведут…
Автомобиль, казалось, легонько чиркнул бампером по собачьей морде. Но сто сорок километров в час – и этого хватило. Пса откинуло далеко за обочину.
Я испуганно жму на тормоз, но машина катится еще добрых сто метров, пока равнодушно встанет.
Вышел.
Труп собаки почти не виден. Так, лежит что-то в траве. Идти туда не хочется и боязно.
А вдруг жива?
Я не готов сострадать.
Осматриваю бампер – лишь небольшое пятнышко, трещин нет.
– Тьфу ты! – нерешительно ругаюсь. – И куда ж тебя понесло, на трассу, дурья твоя голова?! – корю несчастное животное.
Глянул на руку. Пальцы почему-то дрожат.
Хотя какое там «почему-то»…
Убил живое существо. Непривычно.
Раньше бы за сигаретой потянулся.
Будто поможет.
Глубоко вдыхаю.
Переживаю вновь.
Собака на обочине. Я стремительно приближаюсь. Скорость, музыка и предвкушение. Еду домой. Жизнь прекрасна!
Вдруг животное делает несколько шагов влево.
«Ох!» – тяжко вздыхает кто-то внутри меня.
Твердый стук – и все.
Ни визга, ни стона.
Пес летит в сторону, а я вот зачем-то стою тут.
Собака погибла.
Глупо переживать.
«Как говорят французы: “Такова селява!”», – любит шутить один мой приятель.
Однако на душе тяжко.
Трусливо посматриваю туда.
Мысленно прошу прощенья.
У кого-то… То ли у пса, то ли у Бога…
Мимо грохочут железные монстры, волны жаркого воздуха с силой раскачивают мой автомобиль. Трасса – апофеоз цивилизации!
Это смерть – холодная, твердая и тяжелая. Неотвратимая.
Я оглядываю свою машину. Красивый и дорогой механизм – сияет на солнце. Достаю канистру с водой и тряпку.
С трудом смываются пятна размазанных по стеклу насекомых.
Вытряхиваю из-под дворников мертвых мотыльков, густо набившихся туда.
Осматриваю радиатор. Бывало, находил там погибших птиц.
Каждый раз дорога делает нас чуть равнодушнее…
***
Снова дорога.
Поездка не обещает особых впечатлений – обычная, рядовая.
Жму на газ. Машина резво взбирается в гору.
И вот я на господствующей высоте. Позади – широкая равнина, испещренная полями, впереди – волнистая даль с перелесками.
Воздух сегодня кристально чист.
Я поднимаю глаза и замираю.
Шамбала!
Над долиной, раскинувшейся на многие километры, нависли далекие горы. Белыми и синими шипами вонзились в горизонт.
Мимо такого просто ехать нельзя!
Останавливаюсь.
Дышу тихо – сражен величественной картиной.
Это Саяны.
Они, конечно, очень далеки. И лишь сюрприз погоды – в дар мне – расчистил воздух от всевозможных дымов, пыли, туманов и туч. Дал разглядеть то, что обычно скрыто.
– Ай, спасибочки! – шепчу в восхищении я. – Ну порадовали!
Здесь шустрят машины. Зеленеют поля, шумят листвою деревья. Лес, синеющий вдали, пышет жизнью и грешит мелочностью.
А оказывается, над суетным миром всегда возвышаются стражи!
И не исходит от них холодное презрение, нет!
Как может вечность презирать секунду? Она – часть ее.
Так и эти исполины лишь напоминают о бренности сущего и о том, что лежит путь всякого живого существа к безвременью.
И всегда будет над нами некая громада, что высится и способна подавить своим величием всякого.
Забывать этого не стоит!..
Что я вообще знаю о горах?
В голове, кроме песен Высоцкого, ничего не возникает:
Лучше гор могут быть только горы,
На которых еще не бывал…
Саяны – горы молодые.
Молодые?
Это пятьсот миллионов лет…
Трудно представить, что нас, людей, как вида не существовало, а они уже стояли. И кажется мне, что выглядели так же.
Ну, может, вон там челочка чуть сбилась! Или справа хохолок вылез за последние миллионов пятьдесят лет. Так, пустое, через миллионов тридцать уляжется.
Мы как мотыльки-однодневки для них. Нас не будет, а эти гиганты так же спокойно будут возвышаться, поблескивая на солнце ледяными панцирями.
И сколько еще восхищенных взглядов отразится от их могучих фигур?!
А еще, говорят, в горах живут люди – горцы. Шотландцы там всякие, швейцарцы, афганцы…
И ходят слухи, что жители гор очень воинственны и сильны!
И храбры!
Что ж, пожалуй.
Недаром же шотландцы столько неприятностей доставляют до сих пор английской короне. А швейцарцы еще сто лет назад считались одними из лучших наемников в мире.
Я улыбаюсь.
Мне-то известно, что лучшими воинами на планете стали отнюдь не горцы. Нет.
Народ-воин выковал в боях необъятную империю, защитил ее в диких схватках с грабителями и продолжает выситься над миром, как эти богатыри-скалы!
Русские…
Однако, кажется, я отвлекся!
Громкие слова, пафос!
Того и гляди читатель начнет досадливо морщиться.
А может, это боль сердца ищет себе выход?
Так что даже на горы любуясь, возвращаешься мыслями к бедам народа моего?..
– Ну, бывайте, витязи сказочные! – Я подмигиваю далеким вершинам. – Даст бог, свидимся. А повезет – так ждите в гости.
Сажусь за руль. Дорога предстоит долгая.
Но главное она уже сделала – явила чудо!
Навсегда изменив кусочек души. Я чувствую.
Жить мне отныне всегда под неусыпным оком великанов.
Зная – они здесь, рядом!
Вечно!
***
– Стой.
– Что?
– Да стой же! – Я сердито шепчу Серёжке и прикладываю палец к губам. – Слушай, какая тишь…
Сын останавливается в недоумении, но прислушивается.
Мы на лесной дороге. Впереди – на полет стрелы – огромная поляна, обрамленная зеленой ажурной стенкой берез по краям и частоколом суровых елей и сосен впереди.
Тишина – сказочная.
Не трещат моторы, нет людских голосов. Не стучит и не бряцает разная житейская дрянь. Даже мычания и кудахтанья нет – безмолвие!
Лишь жужжат редкие насекомые по своим делам мимо нас да шумит ветер листвою кудрявых березок и высокими травами вдоль дороги.
– Здорово? – подмигиваю я Серёжке.
– Угу, – соглашается он.
– Идем дальше?
– Пошли.
Мы медлим.
За многие годы я впервые там, где можно не спешить.
Путь лежит былинный, таинственный. Того и гляди камень увидишь, а на нем: «Направо пойдешь – коня потеряешь…»
Нет у нас коня. Да и камня нет. Поэтому идем прямо.
Ноге мягко, дорога простая – лесная колея.
Однако деревья не растут, значит – езженая.
Травы вокруг сочные, высокие. Живая зелень ласкает глаз, врачует намозоленные серой городской пылью души.
Густо просыпал кто-то синие, белые и желтые огоньки полевых цветов.
Что-то саднит в груди. Просит замедлить шаг, присесть.
Нужно рассмотреть каждый стебелек, былинку. Всякого жужжащего над ними.
Кажется, это умилением называется?
– Глянь! Какой красавец! – Цветок на обочине заслуживает внимания.
Высокий – до пояса будет.
Большие синие бутоны вызывающе пялятся на прохожего. Дерзок, силен и ярок. Возвышается, подавляя окружающую мелочь.
Притягивает взгляд.
– У нас бы давно сорвали, – радуется за него сын. – Хорошо, что женщин нет.
Я улыбаюсь в ответ. Он прав. Редко какая дуреха прошла бы, не погубив цветок.
Приеду домой – обязательно узнаю, как он называется!
Шагаем дальше.
Вошли в лес. Высокие темные сосны обступили разбойниками. Здесь колея заметно глубже. Лужи и грязь в низинах.
На городской машине лучше не соваться.
Намучаешься, пока помощь найдешь.
Скоро лес снова редеет. Все больше просветов в стене деревьев, и вот у дороги следы жизни.
Ветхие.
Слева – останки изгороди. Торчат трухлявые столбики, кое-где сохранились жерди, упершиеся в землю. Дальше – первая усадьба. Пролет забора и высокий крепкий остов ворот – старый, с крышей по гребню, густо покрытый темно-зеленым мхом.
Дом провалился к середине, кровля была тесовая. Развалины утопают в крапиве. Ее здесь целые плантации!
Царствует запустение. Сказочное, волшебное. Потому что домики эти строились еще при царе Горохе.
А вот и деревенский перекресток. Одна дорога пошла вдоль своенравной таежной реки, а другая – поперек.
Над перекрестком холм. Венчает его – крест.
– Смотри, как романтично. Похоже, чья-то могила.
Мы подходим ближе.
Крест обнесен легким забором из жерди. Рядом скамья и стол.
Нигде нет надписей.
– Вот вам и загадка этих мест. Кто здесь лежит, посреди умершего села? И почему так вот – посреди?
– Какова будет твоя версия? – обращаюсь к Серёжке.
– Не знаю, – неуверенно тянет он.
– Эх ты! – корю я сына. – Ты разве не понимаешь, что тут похоронен деревенский колдун? В груди его осиновый кол, что держит злодея лунными ночами в могиле! Но дух ведуна все равно подымается в полнолуние и бродит по окрестностям…
Юноша улыбается.
Его уже не напугаешь.
– Это ты для Сашки прибереги – россказни свои, – смеется он, намекая на младшую сестру.
– Нет! Нет! Все это чистая правда! Я узнал ее, читая священные свитки в местной библиотеке…
Сергей не поддерживает моего ерничества, и я умолкаю.
Мы стоим на холме посреди заброшенного села. Солнце клонится к закату, бросая неповторимую таинственность на загадочное погребение.
Старая Русь, ушедшая в прошлое, раскрыла нам здесь свои объятия. Заключила в них и освятила теплом домашнего очага.
Вот так.
Ведь много лет оно сиротствует над заброшенной деревенькой, ищет живых душ, зовет к себе. Желает одарить несостоявшимся счастьем.
Находит нас, неприкаянных городских жителей.
И мы получаем нетленную искру его!
И остается яркий след, что будет греть нас всю оставшуюся жизнь.
Пройдена еще одна дорога, и она, равно как и все предыдущие, привела нас к новому, к мечте, памяти сердца, вечному…
И мы уже никогда не станем прежними.
Потому что все дороги ведут в будущее!
Об авторе:
Родился 30 мая 1973 года. В 1995 году окончил Иркутский государственный университет по специальности «историк». В девяностых трудился рабочим на Восточносибирской железной дороге, продавцом-консультантом. С 1997 года – учитель истории. Живет в Усольском районе Иркутской области. С 2009 года – директор школы. За свой труд награжден медалью губернатора Иркутской области «80 лет Иркутской области», почетной грамотой губернатора Иркутской области. Круг увлечений – история, литература, искусство. Любит туристические походы, велосипедные и автомобильные путешествия. Женат.
Литературные произведения публикует с 2009 года в сети Интернет под псевдонимом Александр Александров. Неоднократно становился победителем конкурсов на различных литературных сайтах.
