Зараза
Весна восемьдесят девятого года уже обозначилась на календарях мартовскими праздниками, но на дворе ее присутствие выдают разве легкие темные пятна на почерневших сугробах. Да еле уловимый запах, что уже нет-нет да и врежется в ноздри густыми отсыревшими волнами в послеобеденные часы.
А так – зима.
Но главная примета смены времен года – я.
Да. Всесильный и невидимый (а потому неуловимый). Всегда разный: вечно новый и всякий раз более опасный, чем прежде. Неистребимый и неотвратимый, как сама любовь, вирус.
Откуда? Как проникаю в дома? Кто придумал?
На все эти вопросы наука, конечно, ответы уже дала. И лекарства придумала. Но мне плевать, и я с бешеной скоростью разлетаюсь по свету, проникая в организмы жалких людишек без сопротивления. Воздушно, так сказать, капельным путем. Я един в мириадах своих воплощений. Поражаю, убиваю, несу страдания и слышу, и вижу все, что они говорят, делают и… даже о чем мыслят.
Вперед!
Легкий, теплый и почти весенний ветерок подхватывает мое невесомое величие и мчит вдоль дороги. Ох уж эти маленькие грязные городишки: старые распахнутые форточки, косые двери со щелями, битые окна подъездов. Есть где разгуляться. А вот хотя бы сюда.
Врываюсь в приоткрытую дверь подвала и, стукнувшись о грязные стены раз, два, три, наконец замираю посреди.
Здесь сумрачно и затхло – то что надо.
Мальчишки воробьями лохматыми расселись у старого деревянного стола. Их трое. Один горячится, рассказывая увлеченно.
– Это половина успеха, – говорит он, – дисциплина. А у них там – круто. Не забалуешь. Накажут.
– Где? – встрепенулся в облаках витающий второй – сонный.
– Да в армии американской, говорю, – откликается первый.
– Почему ты так решил? – Сонный удивленно таращит глаза.
– Балбес ты! Опять о девках мечтаешь? – Дает ему шутливую затрещину третий – здоровяк. – Тебе же человек рассказывает, что журналист наш служил в американской армии. И написал в «Огоньке» об этом. Сколько? Два месяца? – Он вопросительно уставился на рассказчика.
– Да.
– Ну и что? – Сонный ждет продолжения.
– А то, что вот бы нам туда! – Мечтательно закатывает глаза первый. – Там за полгода из тебя такого здоровяка бы сделали, всем тут, – он кивнул на дверь подвала, – навалял бы…
– Да ну, – С сомнением пожимает плечами сонный.
– Ну да! – Первый снова заводится. – Там, например, нормативы отжиманий, знаешь, какие? Сто раз минимум. И бабы даже восемьдесят должны выжимать. А бегать нужно сколько?
– Ну?
– До фига! И в полной выкладке. И рукопашный бой обязательно изучается.
– Вот это класс! – Парни одобрительно закивали. Настроение их с последней фразы сместилось в сторону симпатии к американским вооруженным силам.
– И форма у них классная, – мечтательно проговорил первый. – Не то что у наших. – Он презрительно сплюнул.
– А чего американская-то? – спросил наивно сонный.
– Что? – удивленно обернулся здоровяк.
– Дык и у нас армия есть. Там тоже тренируют.
– Ага, – здоровяк потянулся, невольно показывая весь свой огромный рост, – рожу бьют да портянки стирать заставляют. Я бы в такую армию ни за что не пошел.
– Да я в кино видел, – вдруг стал спорить сонный. – Там, в Америке, тоже новобранцев оскорбляют и даже бьют.
– А разница в том, дурень, что тут просто бьют и издеваются, а там чтобы научить. Сделать из тебя человека. Понимаешь? – высокомерно парировал первый.
– Оскорблениями? – пожал плечами сонный.
– Да ты совсем очумел, сравниваешь? – Первый вскочил. – Ты глянь хоть бы и внешне. Вот сержант в Америке: классная форма, весь подтянут, крутой, спортивный, красивый. Он все умеет. Песню слыхал? Эту, как ее? «Ю ин зе арми нау»?! То-то! А про нашу армейку таких песен что-то не пишет никто… А-апчхи!
Готово. Теперь они мои – все эти поклонники армии США. Будут теперь неделю лимоны в чай давить и парацетамолы разные жевать. Да несильно поможет. Хи-хи!
Я снова вырываюсь на простор грязных и холодных улочек. И уже впереди скрипит старая форточка. За ней тепло.
Паренек в кухне листает журнал. Он почти взрослый – студент, наверное. Старается, напрягает мозг, вникает в новое видение. Или, как у них тут говорят, новое мышление.
Длинные однообразные статьи – все о политике да истории.
– «Сталинские репрессии периода культа личности. Как возникал этот культ? И кто несет ответственность за все, что произошло в эти годы? Культ возникал не снизу. Он создавался сверху…» – прочел юноша и, досадливо отбросив журнал, задумался.
Я мгновенно проникаю в его организм со следующим вдохом: нос, горло, легкие – через минуту он уже весь мой. Даже мысли.
«Чхи!» – мы чихаем, на секунду изумленно прерывая воспоминания о недавнем разговоре.
Преподавательница истории смотрела на него вчера как-то очень растерянно. Спор зашел после занятий. Так слово за слово и пришли к модной теме.
Она явно не знала, как возразить. А паренек разошелся:
– Сталин уничтожил не только цвет партии, но и элиту армии. Поэтому в сорок первом году мы так страшно проигрывали. По его вине. А сам на даче прятался. – Юноша презрительно скривил лицо. – И вообще, если хотите, мне кажется верным, что советский народ победил не благодаря Сталину, а вопреки!
– Да. Это верно. Победил советский народ, – ухватилась за спасительную фразу учительница, – но под руководством партии…
– И компартия тут виновата если не больше Сталина, то точно не меньше, – прервал ее мальчишка. – Да посмотрите только. Эти коммунисты – они же страшнее фашистов. Те хоть чужаков уничтожали. А наши – своих. Свой народ вырезали!
– Вы поймете, – растерянно прошептала учительница. – Вас обманули. Вы все поймете. Но будет поздно…
– Кто обманул? – злобно оскалился студент. – Великий Солженицын?!
Спорят. Да ну их! Некогда мне.
Я должен распространяться: быстро, легко, играя! Пусть этот дурачок остается со своими мыслями, я же…
Ох!
Уже шальным сквозняком брошен на лестничную площадку и быстро затянут в соседнюю квартиру. Ну подумать только – сам себе не хозяин! Кухня, комната – пусто. Где же вы, мои счастливчики, которых я так жажду. Ага! Вот милая картина: телевизор, мама, папа и дочь. Девчонка-подросток, не очень увлеченная скучными толкованиями телеведущих.
А вот родители глядят с интересом.
«Как должны строиться отношения между обществом и власть имущими в демократическом, правовом государстве?..
Чрезмерно большая централизация. Когда масса вопросов не может решаться на местах, их нужно согласовывать с центром…
Прибалтика. Ищет им оправдание. Намеренное обострение ситуации… Отрицательная реакция центра. Устанавливают преимущества для эстонцев – носителей языка. А человек, не владеющий языком, не может занимать массу должностей…»
И снова: «Чхи! Чхи! Чхи!»
А как вы думали?!
Баста! Пришел великий я.
Все у меня закашляете. Всех на сопли изведу…
Великая болезнь свалилась на страну. Тяжким бременем легла на счастливых еще недавно людей. Злобно гасит искорки в их живых глазах. Отнимает волю. Погружает во мрак.
И бесы со всех сторон. Пока еще робко, но с каждым часом все смелее переходят границы здравомыслия.
Об авторе:
Родился 30 мая 1973 года в семье школьных учителей. В 1995 году окончил Иркутский государственный университет по специальности «историк». В девяностых трудился рабочим на Восточносибирской железной дороге, продавцом-консультантом. С 1997 года – учитель истории. Живет в Усольском районе Иркутской области. Женат.
С 2009 года – директор школы. За свой труд награжден медалью губернатора Иркутской области «80 лет Иркутской области», почетной грамотой губернатора Иркутской области. Круг увлечений: история, литература, искусство. Любит туристические походы, велосипедные и автомобильные путешествия. Литературные произведения публикует с 2009 года в сети Интернет под псевдонимом Александр Александров. Неоднократно становился победителем конкурсов на различных литературных сайтах.
