Княгиня Ксения Ярославская
1. ВЕЛИКАЯ БИТВА НА СИТИ 1238 ГОДА
Бедой, обрушившейся на христиан, летописцы называют поход монгольского хана Батыя, внука Чингисхана, на Русские земли. Великим князем Руси в то время был Юрий Владимирский, который кликнул клич князьям русским сойтись на реке Сить в пределах Ярославского княжества и побить вражью силу.
На клич Великого князя Юрия откликнулись только сыновья ростовского и ярославского князя Константина Мудрого, к тому времени уже почившего в Бозе. На реку Сить прибыли дружины Василько, князя Ростовского, Всеволода, князя Ярославского, да Владимира, князя Угличского. Больше никто не пришел, ни брат князя Юрия, Ярослав, отец Александра Невского, ни сам Александр Невский, потому как корысть свою лелеяли. Знали, что, коли погибнет князь Юрий, следующим на высокий престол сядет Ярослав и будет зваться Великим князем.
Так случилось, что сила Батыева одолела русскую отвагу. И в битве на Сити погиб Великий князь Юрий, которого нашли обезглавленным на поле боя. Погибли и два брата Константиновичи — старший Василько Ростовский, замученный «тартарами», и средний Всеволод, князь Ярославский. А князь Владимир, видя, что не одолеть силу несметную, подался с остатками дружины в Угличе Поле. Тем и спасся.
2. КНЯЗЬ ВАСИЛИЙ ВСЕВОЛОДОВИЧ ЯРОСЛАВСКИЙ
Юный князь Василий, сын Всеволода Константиновича Ярославского, который защищал отца своего со спины, был найден на поле брани митрополитом Кириллом, шедшим от Белоозера в Ростов. Набрели его спутники на останки побитых врагом русичей. Стали обходить поле битвы и нашли несколько человек израненными, но живыми, в их числе и нашего князя Василия. В ту пору было ему около десяти лет от роду.
Доставили княжича в город Ярославль, полностью сожженный врагами. В те времена постройки городские строились из дерева. Горели быстро и жарко. Н.М. Карамзин пишет: «Еще на дорогах, на улицах, в обгорелых церквях и домах лежало бесчисленное множество мертвых тел» [1]. Требовалось «немедленно погребать их, чтобы отвратить заразу и скрыть столь ужасные для живых предметы».
Из лесов возвратились ярославцы со своею княгинюшкой Мариной Ольговной и младшим ее сыном Константином, которому к тому времени было годков восемь.
Из руин поднимали город, из пепла.
3. МОНГОЛЬСКАЯ ВЛАСТЬ
Войско Батыя к тому времени схлынуло в южные степи к морям Черному да Хвалынскому, что ныне Каспийским называется, там и разбило свой стан.
Был отдан приказ русским князьям явиться в Орду за разрешением на управление своими княжествами. Князья роптали, но вынуждены были у хана подтверждение спрашивать и за то деньгу звонкую платить.
За время своего мужания ярославский князь Василий Всеволодович ходил в Орду со своими двоюродными братьями Борисом да Глебом Ростовскими да Владимиром Угличским, почитай, раз шесть.
4. НАЧАЛО ДРЕВНЕГО ДЕТЕКТИВА
«Князь Василий вступает в брак с княжной Ксенией около 17 лет от роду, в 1245 году…»[2] Откуда взял жену, из какого рода-племени, источников не имеется.
Ксения родила Василию сына, а потом и дочку. Поскольку о судьбе сына ничего не известно, то есть предположение, что умер он во младенчестве, а дочка Ксении и Василия, Мария, вошла в историю.
Отец Марии, князь Василий Всеволодович, внезапно умер на двадцать первом году жизни. Что же приключилось с ним, молодым человеком, полным сил и желания жить, пережившим битву кровавую с Батыем?
Начинается детектив, выплывающий из древнерусского тринадцатого века. Детектив, которого почему-то не заметили ни древние летописцы, ни современные историки. А может, заметили, да не стали писать о том, чтобы не компрометировать сильных мира сего?
А истоками жестоких событий являются события международные, крутые и жестокие, далекие от нас и покрытые мраком веков. Попробуем разобраться.
5. ПРИЗЫВ НА КУРУЛТАЙ
В далекой Монголии, которая за стремительный тринадцатый век превратилась в центр мира со столицей Каракорум, несколько раз менялась власть. Когда сын Чингисхана Угедей «ушел в страну предков», вдруг объявились несколько претендентов на Великую Кошму. Среди которых был сын Угедея, Гаюк, давний враг хана Батыя.
А Батый, как истинный чингизид, честно и преданно выполнял волю самого Чингисхана, который дал наказ своим потомкам «дойти до края земли». Войско Батыя перевалило через Карпаты, направляясь к Адриатическому морю через Венгрию. В это время приходит известие, что в далекой Монголии собирается Курултай — съезд всех чингизидов для избрания очередного Великого хана.
Ничто так не беспокоило Батыя, как этот приказ явиться в ставку, в Каракорум. Он знал, что Гаюк попытается покончить с ним как со своим врагом. Долго размышлял Батый, как ему переиграть своего врага, и принял решение: отправить посла с правом принимать участие в выборах от его, Батыя, имени. В Монголию был отправлен отец Александра Невского, Великий князь Руси Ярослав, с тайным наказом передать деньги хану Мунке, который тоже претендовал на Великую Кошму Монгольской империи, и подкупить как можно больше сторонников Мунке.
Путь до Монголии и обратно порой занимал более двух лет. Так случилось и в тот раз. Отъехал Великий князь Ярослав Всеволодович в Каракорум в 1246 году, а вернулся в 1248 году. В гробу, залитым воском.
6. СМЕРТЕЛЬНАЯ БОРЬБА ЗА ВЛАСТЬ
Что же случилось там, в Каракоруме?
После смерти Угедея власть временно перешла к его жене Туракине. Под ее присмотром должен был пройти Курултай по избранию ее сына Гаюка на Великую Кошму.
Мудрая и властная Туракине разгадала хитрый план Батыя и поняла, кто должен был исполнить его поручение. Призвав к себе Ярослава, она преподнесла ему пиалу с кумысом, которую русский князь не мог не принять. Один из пальцев с длинным ногтем царица опустила в пиалу в знак особого уважения к гостю.
Долго пил кумыс Ярослав, отрыгивая и вновь припадая к краю пиалы. Туракине зорко следила, чтобы священный напиток из ее царственных рук был выпит до дна. Только после того, как пиала была опустошена, Туракине выразила одобрение и отпустила Ярослава.
На другой день монгольский чиновник принес в шатер князя Ярослава ярлык, так называемую пайцзу, для скорого и беспрепятственного пересечения территории монгольского ханства. Это был приказ покинуть столицу Каракорум.
В пути Ярослав почувствовал себя плохо, тело его покрылось синими пятнами, и стало ясно, что он отравлен.
Н.М. Карамзин пишет: «Верные бояре привезли его тело в столицу владимирскую. Говорили, что он был отравлен; что мать нового хана Гаюка, как бы в знак особенного благоволения предложив Ярославу пищу из собственных рук, дала ему яд, который в седьмой день прекратил его жизнь и ясно обнаружился пятнами на теле умершего» [3].
7. КРОВАВЫЙ ПУТЬ К РУССКОЙ ВЛАСТИ
Батый доверял своему улуснику Ярославу, ведь он первым из русских князей кинулся в его ставку в прикаспийские степи, чтобы выразить свою преданность завоевателям. Сын Ярослава, Александр, будучи воеводой Великого Новгорода, также с дорогими подношениями явился в шатер Батыя и выразил желание быть с его сыном андами, т.е. побратимами. «Анды как одна душа» — гласит монгольская поговорка.
Идя на союз с завоевателями, Ярослав преследовал цель: обеспечить своему потомству чистый путь на Великий Русский стол. Вертикаль власти монголов восхитила Ярослава и его сына Александра. Именно при этих князьях и их потомках было покончено на Руси с вечевым строем и с лествичным [4] правом наследования власти.
По старинному русскому лествичному праву после смерти Ярослава Великий стол должен был получить его брат князь Михаил Черниговский, но не сын Александр.
В 1246 году Михаил был убит по распоряжению Батыя в ставке хана. Была ли эта смерть случайной или по заказу заинтересованных лиц, история о том умалчивает. Ясно одно — путь на Великий стол для Александра был расчищен Батыем.
После смерти Ярослава власть должна была перейти к Александру Ярославичу (Невскому). Так думал сам Александр, созывая съезд князей во Владимире зимой 1249 года.
И тут произошло некоторое недоразумение. Почему-то никто из Ярославичей не принял во внимание, что на Углицком столе сидит старший по возрасту, по очередности, по преемственности Великой власти, Владимир князь Угличский. Тот самый Владимир Константинович, который приходился родным дядей ростовским князьям Борису и Глебу и ярославскому князю Василию. Тот, что отважно бился с Батыем на реке Сить.
Кроме Александра, объявляется второй претендент на Великую власть — Владимир Константинович Углицкий. И этот князь, должно быть, имеет неслабую поддержку в лице потомков Константина Мудрого, ведь он соблюдает древнее русское лествичное право! Самой первой и самой верной опорой ему является Василий, князь ярославский, его соратник.
Надо полагать, что мнения на съезде разделились. И, как я думаю, большинство князей, соблюдая лествичное право наследования власти, склонялись в сторону князя Владимира Угличского. Тогда князь Александр Ярославич понимает, что может навсегда потерять возможность стать во главе Русской земли! Выход только один: устранение соперника.
В примечании к четвертому тому «Истории государства Российского» у Н.М. Карамзина на стр. 217 читаем: «В 1249 г., на память Св. Первомученика Стефана, скончался во Владимире князь Владимир Константинович: «Плакася над ним Александр князь и с братьею много и проводи его честно из Золотых ворот, и везоша в Угличе Поле (в Углич). Епископ же Кирилл и с игумены певшее песни погребальныя, и положише его у Св. Спаса».
Вот так. Главный претендент на власть «скончался во Владимире»! Так когда же это произошло? А на память Первомученика Святого Стефана, говорит летописец. Беру Жития Святых, том четвертый, читаю: «Декабрь месяц, день двадцать седьмой».
Дальше у Н.М. Карамзина на стр. 217 т. 4 читаем: «Тое же зимы Василий князь Всеволодович преставися в Володимире на память Св. Федора, и повезоша его на Ярославль, и Олександр князь проводи его, и Борис и Глеб и мати их [5]. Епископ же Кирилл с игумены и попы певшее песни погребальныя и положиша его честно у Св. Богородицы».
В томе четвертом Жития Святых за декабрь месяц нахожу «Житие и страдание Святого Преподобного мученика и исповедника Феодора и брата его Преподобного Феофана начертанных» [6]. Декабрь месяц, день двадцать седьмой. Тот же самый день и месяц!
Почему монах, писавший летопись, зная о смерти князей-соратников в один и тот же день, расставил их смерть будто в разное время?
В 1249, на память Св. Первомученика Стефана, скончался во Владимире князь Владимир Константинович.
И далее: Тое же зимы Василий князь Всеволодович преставися в Володимире на память Св. Федора.
«Той же зимой», да не просто той же зимой, а в один и тот же день со своим дядей, князем Владимиром Углицким, ратным товарищем и претендентом на Великий Владимирский престол, умер Василий, князь Ярославский.
Значит, монаху-летописцу было что скрывать! Видимо, «нужной» [7] смертью умерли оба участника Ситской битвы — князья Углицкий и Ярославский, освободив путь на Великое княжение Александру Ярославичу, которого впоследствии при Иване Грозном назовут Невским. А иначе чем объяснить, что молодые по возрасту мужи умерли в один день в одном месте при множестве свидетелей, съехавшихся на съезд князей. Ярославскому князю Василию было в ту пору двадцать лет, Владимир Углицкий был на десять лет старше. Были ли они отравлены, как это делалось в Монголии, или заколоты мечом, или зарезаны ножом, — история о том умалчивает.
Известно, что Иван Грозный, боясь самой мысли о незаконности его власти, извел под корень старую боярскую знать, которая хорошо знала происхождение каждого русского рода и само лествичное право. Он же повелел переписать летописи и найти героя русского, от которого якобы пошла его ветвь власти. Остановились на Александре Ярославиче, придав ему имя Невского. Авторитет этого князя был поднят так высоко, что никто в дальнейшем не покушался на его честь и святость.
Видимо, поэтому так старательно обходят летописцы и даже уважаемые историки факт убийства во Владимире, на съезде князей, в один и тот же день, законного претендента на Великое Русское княжение Владимира Угличского, и его племянника, Василия Ярославского, который, по своему благородству, стоял до смерти за своего ратного друга и товарища, но не отступился от истины.
У С.М. Соловьева читаем: «В 1249 году умер последний сын Константина Всеволодовича (Мудрого), Владимир Углицкий, оставив двоих сыновей… В один год с Владимиром умер племянник его Василий Всеволодович Ярославский, не оставив сыновей, вследствие чего произошло любопытное явление: удел Ярославского князя, за неимением сыновей, переходит к дочери покойного князя, вследствие чего дочь Василия Всеволодовича начала княжить в Ярославле с матерью (княгиней Ксенией), которая стала искать ей жениха» [8].
8. КНЯГИНЯ КСЕНИЯ
У Н.М. Карамзина читаем: «Василий Всеволодович, внук Константинов, умерший еще в 1249 году, оставил на престоле Ярославской области супругу Ксению и малолетнюю дочь Марию….»
И тут я бы хотела заметить, что эти сведения уважаемый историк Н.М. Карамзин взял, конечно, из проверенных источников, в частности «Степенная книга» и др. А если имя Ксении упоминается в древних источниках, то можно с уверенностью сказать, что это была неординарная личность с характером такой силы, которую не могли обойти древние летописцы.
Само выражение: «Оставил на престоле супругу Ксению…» говорит о многом. Почему на ярославском престоле оставил князь супругу, женщину, а не родного брата Константина, который был младше князя Василия всего-то на два года? Ко времени смерти Василия Всеволодовича брат его Константин был совершеннолетним мужчиной, владевшим ратным искусством и, как мы увидим, впоследствии возглавившим борьбу ярославцев с ордынскими чамбулами [9]. В 1255 году Константин Всеволодович погиб в ратном бою на Туговой горе на подступах к Ярославлю, чтобы не сдать город врагу.
От даты смерти князя Василия до Туговой битвы проходит примерно 6-8 лет. Но даже в эту пору правит Ксения, а не Константин. Почему?
Если княгиня обладала сильным и властным характером, не позволившим Константину вступить на престол, тогда деверь и невестка должны быть врагами. Но Константин и Ксения не были врагами, они прекрасно уживались в одном городе и, видимо, бесконфликтно сосуществовали. По-видимому, князя Константина вопрос власти не особо волновал. А волновало его другое: безопасность ярославцев, любимой племянницы Марии Васильевны и, возможно, безопасность любимой женщины, самой княгини Ксении. И, как мы видим, князь Константин Всеволодович положил жизнь к ее ногам. Поступок рыцаря без страха и упрека.
К чести Ксении надо сказать, что память о братьях Всеволодовичах, один из которых был ей мужем, другой деверем, она свято хранила в сердце своем. По этой причине не хотела делить ярославскую власть ни с кем.
Со смертью Константина Всеволодовича пресекается мужская линия первой династии Ярославских князей. А вот как об этом событии пишет митрополит отец Иоанн (К.Н. Вендланд):
«На княжеский стол Ярославля садится дева — Мария, дочь Василия. Ей тогда было не более 11 лет, и дела правления ведет ее мать Ксения, тоже еще молодая женщина, не старше 30 лет. Женщина правит княжеским столом немаловажного удела! Это событие небывалое в древней Руси» [10].
Судьба к княгине Ксении сурова, она потеряла мужа, который утратил жизнь не в бою с врагом, а вследствие княжеских интриг, несправедливых и подлых. Через несколько лет она похоронила деверя Константина, который был ей опорой и, возможно, последней любовью. Оставшись с малолетней дочерью в окружении иноземных врагов, много слез пролила эта женщина, много передумала, и сердце ее окаменело, а воля окрепла.
9. КНЯЖОНКА МАРИЯ ВАСИЛЬЕВНА, ДОЧЬ КСЕНИИ
Ростовские дядья Борис и Глеб более двух лет занимались поисками достойного жениха для ярославской племянницы со всей тщательностью и серьезностью.
К тому времени княгиня Ксения, полюбившая единоличную власть, не очень хотела отдавать дочку замуж, зная, что когда в Ярославль явится князь «мужеска пола», придется сдать свои властные позиции. А она уже многое сделала для защиты и развития города, который расширялся не только концами (улицами), но и посадами, за возводимыми по приказу княгини городскими стенами.
Поэтому Ксения отказывала претендентам на руку Марии по любому поводу: некрасив, не воинствен, небогат, худороден, и еще множество причин могла найти сильная властью Ксения, чтобы не отдать дочку замуж, а по существу — не упустить власть из своих рук.
10. ЗЯТЬ КНЯГИНИ КСЕНИИ, ФЕДОР РОСТИСЛАВИЧ
Как ни упиралась княгиня в своем нежелании отдать дочь замуж, жених все-таки нашелся. И был это Федор Ростиславич, князь Можайский. Чем же отличился этот жених перед другими претендентами?
В первую очередь благородством происхождения. Был Федор третьим сыном Ростислава Мстиславича, князя Смоленского и Великого князя Киевского, род которого идет от самого Рюрика. Ко времени описываемых событий князь Ростислав Смоленский умер и оставил после себя троих сыновей. Двое старших — Глеб и Михаил Ростиславичи — забрали себе большую часть смоленского княжества со Смоленском, а младшего Федора отправили в ссылку, в незначительный и бедный городок Можайск.
Во-вторых, Федор отличался способностями к созидательному труду. За три года хозяйствования в Можайске князь Федор сумел сделать Можайское княжество обширным, с установившимися торговыми связями. Эта его созидательная деятельность получила одобрение ростовских князей, дядей невесты. По разумению их, молодой князь «должен был и в Ярославле сделать то и еще более того, что сделал в Можайске».
Третьим «немаловажным обстоятельством была красивая и представительная внешность Федора» [11]. На одной из икон (Минея, сентябрь. Икона начала 17 века) князь Федор изображен в клобуке, скрывающем большую часть его лица, но зато хорошо выписана аккуратная рыжеватая борода. Значит, был он белокур, кудреват и, следовательно, белолиц.
Кроме всего прочего, с ранних лет Федор был прилежен к чтению книг и по тому времени был широко образованным человеком, отсюда его дипломатичность и глубокое знание добрых обычаев.
Ксения уже не могла отказать сватам, своим ростовским родственникам, князьям Борису и Глебу, и согласилась на брак дочери с красавцем князем Федором Можайским.
Но, по ее разумению, жених должен был соответствовать достоинствам семьи, в которую вошел. А семья ярославских князей соблюдала высокие традиции героев и святых мучеников. Всерьез стоял вопрос: окажется ли Федор достойным такой семьи? Способен ли он стоять за ярославскую землю, как это делали отцы и деды его невесты?
Упреки, явные и скрытые, мать Марии не стеснялась выражать пришлому зятю. Для Федора наступила пора тяжелых испытаний. Можно представить, как теща, крепко держась за власть, всеми силами препятствовала деятельности Федора на Ярославской земле и всем его начинаниям. Конфликт интересов был налицо.
У митрополита Иоанна (К.Н. Вендланда) в очерке о «Жизни князя Федора» читаем, что первый брак Федор заключил в 1260 году. Тогда жениху исполнилось 20 лет, а невесте около 13 лет. Митрополит Иоанн (К.Н. Вендланд) предполагает, что брак этот был заключен по любви, потому что за короткое время Мария Васильевна рожает двух дочерей от Федора. Остается она беременной третьим ребенком в ту пору, когда муж ее уходит в Орду, чтобы заступить Ярославль перед ханской властью. Родив трех детей, Мария Васильевна слабнет здоровьем. И представляется она мне такой белокурой, с бледным цветом лица, с тихим голосом, возможно, больным сердцем, но полным любви к своему мужу Федору.
11. ВОССТАНИЕ ПРОТИВ ОРДЫНСКИХ ЧИСЛЕННИКОВ 1262 ГОДА
Надо сказать, что время, в которое жили наши герои, было далеко не спокойным. Старая Русь, патриархальная, исповедовавшая правила чести и поклонения ветхим старцам, пришла в движение и вдруг должна была подчиниться новым законам, получать ярлыки от завоевателей, дававшие право на жизнь и на смерть. Начался переходный период от старого, привычного быта к новому порядку, установленному чужаками, пришлыми из-за тридевять земель.
Во всех землях Древней Руси началось брожение и недовольство. С одной стороны, люди не желали подчиняться завоевателям и принимать их законы, с другой стороны — находились такие «человеки», которые вызывались служить новой власти.
Не только Ярослав Второй, но и его сын Александр (Невский) приняли службу хану как вынужденную необходимость. Служба в Орде хорошо оплачивалась, близость к хану вызывала высокое самомнение, потому объявлялись охотники до службы монголам. Служба Ордынскому хану давала статус слуги самого Царя Ордынского, а значит, почет. А еще жалованье, возможность выслужиться и подняться по социальной лестнице.
В летописях мы встречаем имя монаха-расстриги Зосимы, который иноческую жизнь в монастыре променял на службу хану. Он дослужился до статуса баскака и с отрядом численников двинулся на Север, в русские пределы, в частности, в Ярославль.
Такие же отряды шли в другие города Руси. Русские баскаки были ценными служителями для ордынского ханства. Русские знали пути-дороги, знали, как открываются ворота городов, знали, сколько дворов в городах, сколько душ в каждом дворе, сколько скотины. От таких численников не было способа укрыться. Это были «русские» ордынцы.
Волна гнева прокатилась тогда, в 60-е годы тринадцатого века, по всей Руси.
Княгиня Ксения, соблюдая традиции русской вольности, также не желала допустить переписчиков в город, хотя понимала всю тщетность сопротивления. И это нежелание подчиниться воле хана делало ее в глазах народа героиней, гордой и непреклонной. Матушкой всему городу, каждому ярославцу!
Умная и расчетливая княгиня приняла сторону восставших, потому что был у нее личный интерес. Она знала, что за восстание на Руси должен будет держать ответ перед ханом Великий князь. В то время им был Александр Невский. Это ли не случай отомстить за смерть мужа? Знала Ксения и то, что за восстание в отдельном конкретном городе ответ перед ханом будет нести лично князь того города и той земли, на которой произошли кровавые события неповиновения. Таким князем был ее зять Федор.
Противостояние ордынцев и ярославцев закончилось тем, что ярославцы побили монголов, изловили баскака Зосиму и обезглавили его, а тело бросили в овраг «на снедение псам». Когда накал страстей утих, стало ясно, что за смерть баскака придется отвечать перед ханом в Орде. Князь Федор, отстояв службу в храме, простившись с любимой женой Марией, покидает Ярославль с тревожным ощущением неминуемой смерти.
12. ЕДИНОВЛАСТНАЯ ПРАВИТЕЛЬНИЦА
Княгиня Ксения с уходом молодого князя в Орду вздыхает свободно, ибо остается единовластной правительницей огромного Ярославского княжества, простиравшегося на север до самого Кубенского озера. Она собирает вокруг себя старую знать, приближает бояр, которым были не по нраву нововведения Федора.
Между тем дочь Ксении, княгиня Мария Васильевна, разродилась младенцем «мужеска пола», которого торжественно нарекли Михаилом. Это событие явилось более чем значимым для Ярославля и самой княгини Ксении. Ярославль больше не нуждался в пришлом князе-мужчине. Здесь, на берегах Волги, народился свой князь, истинно Ярославский — князь Михаил, и опекуном его, отодвинув дочку от власти, становится княгиня Ксения.
А Мария Васильевна на глазах увядает, съедаемая тоской и тревогой за мужа Федора.
13. КНЯЗЬ ФЕДОР В ОРДЕ
Боголюбивому Федору судьба благоволила. Пока он добирался до ставки хана Берге, в ханских кругах разразилась «замятня» [12]. Произошел переворот во власти, и Берге был убит приближенными темника Ногая.
Князь Федор, явившись в ставку хана, с удивлением узнал, что попал на праздник возведения нового хана Менгу-темира на Великую Кошму. По случаю праздника новый хан раздавал деньги, звания и должности, пребывая в благодушном настроении.
Конечно, ярославский князь прибыл в Орду не с пустыми руками, а с подношениями, которые он сопровождал умными и учтивыми речами. Речи эти ласкали слух хана и его приближенных, а внешность князя заставила сильно биться сердца татарских женщин.
Летописец говорит про жену хана царицу Диджекхатун: «И уязвилося сердце ее, как уязвилось сердце Египетской царицы, когда она увидела юного Иосифа»… Диджекхатун была покорена ярославским князем с первого взгляда. Она уговорила мужа не казнить Федора за смерть какого-то баскака, который был изменником своей земли, а вручить ему в руки пайцзу с приказом хана, отправиться на войну с Ясами (аланами).
Это был выход из сложного положения, в которое загнала Федора судьба.
Надо сказать, что в течение двадцати лет татары не могли взять аланский город Дедяков. Князь Федор, имея сплоченную дружину, талант военачальника и татарские полки в помощь, за один год покорил аланов, привел полон и привез сайгат (трофеи), сложив все у ног правителя.
Возвратившись из похода, Федор узнает, что его жена тяжело больна и ждет возвращения мужа, чтобы проститься с ним. Летопись гласит: «А князя Федора Ростиславича царь Менгу-темир и царица его вельми любяше и на Русь его не хотеши пустить мужества ради и красоты лица его».
Не получив разрешения хана, не предупредив Диджекхатун, Федор мчится в Ярославль со своей дружиной.
14. НА ГОРОДСКОЙ СТЕНЕ
Добравшись до Ярославля, Федор с удивлением увидел перед собой закрытые ворота ярославской крепости и безответную тишину за стеной. На призыв открыть ворота вернувшемуся домой князю на стену поднимается княгиня Ксения со свитой бояр.
Летопись гласит: «Не прияше [13] его во град, но рекоша [14] ему: «Сей град княгини Ксении и есть у нас князь Михайло».
В Ярославском историко-архитектурном музее-заповеднике хранится икона, написанная ок. 1560 года. «Святые Федор, Давид и Константин с житием в 36 клеймах». Клейма иконы иллюстрируют летописное сказание о князе Федоре. Четвертое по счету клеймо вверху иконы изображает сцену возвращения князя Федора в Ярославль.
Князь с дружиной на вздыбленных конях кружат возле ворот города, а на стене его стоит княгиня Ксения, позади которой изображен боярин в богатой шубе с лисьим воротником. Княгиня жестом указывает князю «путь чист от города».
У ворот Ярославля Федор узнает о том, что жена его Мария Васильевна умерла, «истаяла, как облак белый», а теща правит от имени младенца князя Михаила — сына, которого Федор еще не видел.
Благородство Федора, его богобоязненность не придали ему решимость взять город «на копье», и с тяжелым сердцем князь и его дружина уходят прочь от стен города его первой и горячей любви. Путь изгоя Федора лежит в Орду. Другого пути судьба ему не указала.
В Орде, узнав о том, что князь Федор остался вдовцом, хан Менгу-темир отдал ему в жены свою дочь, которая так же, как и царица, была влюблена в красавца-князя. При крещении царевна ордынская получила православное имя Анна. Впоследствии она родила Федору двоих сыновей — Давида и Константина.
15. ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ ВЕК О ВЕКЕ ТРИНАДЦАТОМ
В двадцать первом веке при строительстве нового Успенского собора на ярославской Стрелке производились археологические раскопки.
Археологи нашли захоронение в подклети древнего строения. Там в беспорядке лежали скелеты людей, убитых кистенем или порубленных мечом, даже есть скелет молодой женщины с остатками копья в позвоночнике. Все останки датируются тринадцатым веком. Возможно, это ярославцы, допустившие в город врагов, возможно, и другое…
В «Жизнеописаниях угодников Божиих, живших в пределах нынешней Ярославской епархии», составленной графом Михаилом Владимировичем Толстым в 1905 году, читаем такие строчки: «Между тем сын его (Федора) Михаил умер. Благоверный князь Федор отправился в Ярославль с супругою и двумя сыновьями Давидом и Константином, родившимися в Орде… и принудил ярославцев к покорности, а виновники возмущения, по воле хана, были наказаны».
Косточки не виновников ли возмущения против Федора раскопали археологи в слое земли тринадцатого века?
Что касается княгини Ксении, которая, несмотря на враждебное отношение к Федору, была и оставалась для него, видимо, глубоко почитаемым человеком. Потому что в том же «Жизнеописании…» граф Толстой перечисляет подвижников благочестия, не причисленных к лику святых, но местно чтимых в Ярославле. Среди них называются блаженный князь Михаил Федорович (сын Марии Васильевны) и блаженные княгини Мария, Ксения и Анастасия.
Теща Федора, видимо, не была казнена по прибытии бывшего зятя в Ярославль, как некоторые из ее приближенных, а тихо и мирно упокоилась под спудом Петропавловского монастыря. Такое благородное почтение питал Федор к женщине, с которой ему суждено было соперничать и бороться за власть в полюбившемся ему Ярославле.
Такова ярославская княгиня Ксения, которая правила княжеством в самые тяжелые времена ордынского нашествия, не выпуская из рук бразды, твердостью и непокорностью врагам земли Русской заслужила уважение не только окружавших ее людей, но и Святой церкви и самого Святого и благоверного князя Федора Ростиславича Чермного, князя Смоленского и Ярославского.
Негоже и нам, ныне живущим, не знать своих героев седой древности, тем более женщин — героинь земли Русской, а гоже воздать им дань памяти.
Примечания:
1. Н.М. Карамзин, т. 4, стр. 7.
2. Митрополит Иоанн. «Жизнь князя Федора», стр. 25.
3. Н.М. Карамзин, т. 4, стр. 22.
4. Лествичное право на Руси давало право на Великое княжение следующему по возрасту брату, но не сыну.
5. Мати их — автор летописи имеет ввиду Марию Михайловну, княгиню Ростовскую, жену героя Ситской битвы князя Василько. Она же была дочерью того самого Михаила Всеволодовича Черниговского, погибшего в Орде по приказу Батыя в 1246 году.
6. Жития Святых, т. 4, стр. 587, декабрь.
7. Нужная смерть, насильственная смерть, смерть по принуждению.
8. С.М. Соловьев, кн. 2, стр. 163-164.
9. Чамбулы — отряды татарских воинов, имевших целью наживы на незащищенных русских просторах.
10. Митрополит Иоанн, «Князь Федор», Ярославское Верхне-Волжское книжное издательство, 1990 г., стр. 26.
11. Там же.
12. Замятня — политический переворот в Орде.
13. Не прияше — не приняв (древнерусск.).
14. Рекоша — говоря (древнерусск.).
Об авторе:
Ирина Грицук родилась в Советском Союзе в 1939 году в городе Ярославль, в семье главного машиниста сцены Владимирского драмтеатра Алексея Константиновича Галицкого. В 1967 году закончила факультет истории Ярославского педагогического института по специальности «преподаватель истории и обществоведения». Работала с 1958 года проводником вагонов на Северной железной дороге, мастером-кондитером, инспектором по работе с подростками, секретарем ВЛКСМ, начальником смены цеха на заводе «Свободный труд», балансировщицей шин, бригадиром на Ярославском шинном заводе, помощником начальника грузового района в Ярославском речном порту, мастером, диспетчером на Ярославском заводе дизельной аппаратуры. С 1984 года пенсионерка.
С 1966 года публикуется в газетах и журналах. Член Союза российских писателей, историк, обществовед, автор исторических романов «Велесовы внуки», «Любовь и смерть Батыя», «Хан Федор Чермный», объединенных в трилогию «Волнующие красотой», а также романа-исследования «Александр Невский. Триста лет рабства» и «Мерянский роман. Князь Ярослав и его мудреные жены». В 2008 году изданы семейные хроники «Божия коровка, улети на небко» об исторических событиях конца 19 — начала 20 веков. Является автором исторической пьесы «Князь Федор Чермный» и пьесы «По реке плывет топор», а также серии рассказов.
