Ритуал отзывчивых сердец
Ритуал отзывчивых сердец
Неразлучные мои подружки Маша и Мрявка почувствовали, что я вернулась, когда я вышла из лифта, как по команде, вышли меня встречать. Синхронно потянулись, по очереди выгнули дугой гибкие спинки. Угольно-черная, похожая на маленькую пантеру, с большим белым пятном на шее, желтоглазая Маша с беспокойством, подробно обнюхала мою руку, — я погладила ее по мягкой шерстке, — деликатно чихнула, покачала головой и укоризненно посмотрела на меня. Я прочитала в ее глазах слова упрека: «Ну, где тебя носило столько времени, а? Где ты набрала отвратительный букет запахов? Что мне с тобой делать?»
Да, в который уже раз я убедилась: животные умнее многих людей и, точно, отзывчивее. Они умеют быть благодарными.
Затем Маша, считавшая своей прямой обязанностью заботиться об укотяренных ею неразумных хозяевах, два-три раза искренне, ласково потерлась о мою ногу, слегка боднула ее головой — и ничего не сказала: по характеру она хозяйственна и рассудительна, но не слишком общительна, сдержанна, молчалива, недоверчива, особенно к чужим.
Мрява, пушистая трехцветная кошечка с ангельской мордочкой (и не ангельского нрава), с рыжими и черными пятнами, разбросанными на белой шерсти, уставилась на меня огромными, продолговатыми, поразительного виноградного цвета нахальными глазищами. Она назвала себя Мрявой сама в босолапом кошачьем детстве: любую свою речь начинает со слова «Мря». Вот и теперь Мрявка мрявкнула в знак приветствия: по характеру она любознательна и упряма — полная противоположность Маши.
После исполнения программы кошачьего приветствия обе подружки, деловито помахивая хвостами и синхронно покачивая боками — Маша, как обычно, следом за нахальной лидершей Мрявой, — отправились в кухню узнать, не готов ли ужин. Извечный ритуал демонстрировал глубину кошачьей любви, и нарушить его невозможно! Кошки посидели в кухне, время от времени умильно поглядывая на меня, а самоуверенная Мрявка два раза произнесла вечное решительное «Мр-ря», что означало: «Кушать когда?» Но было рано, и кошки прилегли подремать, каждая на раз и навсегда избранном месте, поглядывая на красноухую черепашку, что живет в акватеррариуме. Та слезла с полочки, где грелась под лучами лампочки, притворяющейся солнцем, и прижалась к стеклу своего жилища, подняв над водой продолговатую головку и выпучив от радости глаза, точно пришитые черными нитками зеленые пуговки. И она ждала свой ужин — ложку крупного мотыля.
