Одиночество Прометея
Вадим сидел над раскрытой книгой, подперев голову руками. Он уже сбился со счета, сколько тысячелетий прожил, листая страницы фолиантов, рукописей, разрозненных записок и глиняных табличек. Подходил к концу срок его девятилетнего заточения. Он прошел девять кругов ада человеческих деяний, и вскоре ему предстояло выйти в мир. Вадим перевернул последнюю страницу последней книги и прочел: «Всему свое время! Ты приоткрыл все завесы! Скажи свое слово!»
Он погладил свою длинную бороду, встал из-за стола и начал ходить взад-вперед между стеллажей с книгами, задвигая стеклянные двери, отделяющие мудрость времен от беспечной современности последнего поколения. Перед тем как выйти отсюда и надеть на себя белые одежды, он решил провести в библиотеке последнюю ночь наедине со своими мыслями.
Это был девятый, самый нижний этаж священной библиотеки. Сюда в течение веков стекались священные книги из разных уголков мира, добываемые всеми
недозволенными способами. Его заточили в этом подземелье, когда он, еще совсем юный, вступил в состязание с высшим иерархом могучей церкви и поставил его в тупик своим последним вопросом. Решение Его Святейшества было одобрено собранием святых отцов, прибывших со всех концов света. Старая вера рушилась, фанатиков становилось все меньше, да и обычные люди стали задавать очень много неудобных вопросов. Они решили, что он должен стать жертвой на алтаре новой веры: только сострадание к жертве может тронуть души, поверившие в силу личной, независимой свободы воли. Ему предстояло найти идею нового учения! Если вера в беззаботную счастливую жизнь после смерти утратила доверие, что может убедить человека прожить свою жизнь праведно и не стяжать то, что уже не лезет ни в карманы, ни в ненасытное нутро? Стяжательство стало пороком пороков, поражающим независимо от возраста, статуса и духовных обязанностей… Ребенок перестал быть святым существом, насилие над которым не подлежит искуплению. Попрана чистота женщины, ее миссия хранительницы родового кода, записанного в ее ДНК, и ее обязанность нести его дальше в соответствии с высшим законом мироздания. Все искупалось Божьей волей. Ни один мессия не смог обуздать злую волю человека.
Дойдя до конца последнего стеллажа, Вадим остановился: перед ним в глубине коридора мерцало зеркало.
«Люблю большие зеркала, – подумал он, – они мистически свободны, они, как времени шкала, рассудку злому чужеродны…»
Он смотрел на свое отражение во весь рост и не узнавал себя.
«Кто я? Зачем я здесь? Я потратил девять лет моей жизни только на то, чтобы узнать, как было. Почему я должен теперь решать, как будет? Я мог бы отказаться от этого… но тогда даже за всю мою жизнь я не смог бы приблизиться к истине, ведь эти двери открывают не для всех. Почему выбрали меня? Я родился там, откуда все когда-то началось, но… я современный человек. И я не рвался в Прометеи… Конечно, они знали, что в моем рождении не все обычно, я «собран» из генов трех родителей. Да, теперь уже поздно: я не смогу продолжать жить, как обычные люди, потому что теперь я знаю! Значит, на это они и рассчитывали!»
Он разглядывал свое отражение. Он разговаривал с самим собой. Ему казалось, что та часть его, за зеркалом, отвечает ему.
– Главное, что отличает человека от животного, – мораль!
– Она утрачена, согласен. Какое решение я могу найти, чтобы человечество прошло эту ступень, освоило урок и смогло двигаться дальше? Почему религии предлагают счастье после смерти, почему они не дают способа жить и чувствовать себя счастливым при жизни? Они используют страх смерти…
– Религии избавили от этого страха, – ответил ему человек в зеркале.
– Но не стала радостней жизнь, стала радостней смерть. Религия снимает тяжесть отчаяния, а счастья это все равно не прибавляет! Смирение не убивает жажду справедливого возмездия: сердце не отпускает, а только притихает, задавленное словами… Жертвоприношение уже было искуплением, жертвами становились поочередно то люди, то звери. Все способы наказания перепробованы в веках, и даже любовь не закрыла своим покровом ребенка от матери-убийцы… Раскаяние оправдывает зло. Горячая молитва возносится за жертву, но не спасает ее. Что должен знать человек, чтобы не причинять боль другому, не стяжать безмерно?
– Любить ближнего, как самого себя… – спорило «зеркало».
– Но полюбить себя – значит простить себе все. «Блаженная печаль самой любви, предчувствие ее неверности…» Раскаяние спасает не жертву… – горестно заключил Вадим и еще раз посмотрел на своего двойника в зеркале. Тот ничего не ответил…
Повернув обратно, он прошел между стеллажами, устроился в удобной позе для медитации, закрыл глаза и задал свой главный вопрос.
…Он увидел себя идущим по лестнице. Впереди него шли люди.
«Куда я иду? Почему я не знаю, куда я за ними приду? Не хочу идти по лестнице!» – решил он.
По краям лестницы, с двух сторон, лежали каменные глыбы. Он ступил на них, пошел вверх и наконец увидел, куда вела лестница: в конце ее, высоко вверху, горела звезда. Он отвел взгляд от нее и почувствовал, что летит среди звезд. Приблизившись к краю своей галактики, присел на краю последней спирали, спустив ноги в бесконечность. Вселенная вращалась, как огромный водоворот, медленно и величественно. Насмотревшись на это циклопическое действо, он повернул голову к бесконечности. Пролетев еще немного, остановился около желтой планеты, и за ее краем ему открылась другая галактика… Это был «Глаз Бога» – совершенный, как Весика Писцис, вобравший в себя все смыслы законов Вселенной и человека, выверенные точными математическими пропорциями.
«Что это? Зачем мне это знать? Что я должен понять?» – подумал Вадим и очнулся.
Он сидел на полу и пытался анализировать свои видения.
Равнодушное солнце уже давно зашло за последнюю черту, отделяющую остатки дня от ночи. В этом «святилище мысли» на каждом подземном этаже были встроены подобия окон, за которыми бежали дни и ночи так же, как наверху. Оставались последние часы – священная ночь, отделявшая его от начала чего-то нового, еще никому не ведомого…
«Почему у меня такое имя? Я и «ветер», и «символ победы», и «сеятель смуты», и «любимый», и «зовущий»… Скажи мне, кто я, если можешь?» – вопрошал он в пустоту.
Распластавшись на своей лежанке, он заснул и начал погружаться в новое видение.
…Он шел по широкой улице. Все вокруг было красиво и нарядно, как в праздник. По улице шли веселые люди, шалили дети. Они поочередно выходили на середину из толпы и пели песни: грустные, веселые, серьезные, меняя настроение толпы, плывущее по волнам мелодий. К пожилому мужчине на середину улицы вышел человек в оборванной одежде и стал петь, как будто споря с ним. Потом он упал, и люди начали стенать и рыдать. Затем как будто выключили свет… Вадим оказался на другой улице. Здесь посередине лежал огромный золотой шар. Люди взялись за руки, ходили вокруг него и радовались. Затем, устав от радости, начали обсуждать, что делать с этим шаром. Попробовали его распилить, расколоть, расплавить… В конце концов решили построить над ним огромный многоэтажный дом и начать распиливать шар сверху. Те, кто оказался на нижних этажах, были вынуждены ждать, и ждать, и ждать, но верили, что они дождутся своей очереди. Все остались довольны тем, что когда-нибудь получат свою долю, и жили надеждой.
«Ничего особенного, – думал Вадим, – люди как люди. Что мне от них нужно? Они меня не замечают, я никакой, один в толпе… в своем глубоком одиночестве».
Его размышления прервал голос: «Ты погрузился в одиночество, а думал жизнь прожить как вешний сон. Исполни тщетное пророчество, сменив одежды на бессмертный трон…» Кто-то протянул ему руку, и он проснулся.
В фальшивом окне занимался рассвет.
«Во сне, – думал он, – происходят необыкновенные события. Мы там живем короткий миг, переживаем как реальность… Где это происходит? Может быть, это и есть тот способ, который поможет человеку «пережить» чувства жертвы. Искупление немедленное, виртуальное исполнение наказания, жертвоприношение себя. И эта неотложенность наказания – последнее испытание человечеству. Каждый раз становясь на место жертвы, невозможно умножать зло безмерно».
– Я готов выйти на свет! Но ты мне не ответил на мой главный вопрос! – сказал он в пустоту и отворил массивную дверь…
Об авторе:
Родилась 25 декабря 1950 года в Ленинграде и выросла там же. В 1972 году с отличием окончила Ленинградский полиграфический техникум, факультет технического редактирования, а в 1982 году – Московский полиграфический институт, факультет журналистики. Прошла путь от корректора до литературного редактора в издательстве «Лениздат» в Ленинграде, несколько лет работала в редакционном отделе Ленинградской лесотехнической академии имени С. М. Кирова.
После перестройки окончила Балтийский институт туризма, факультет менеджмента, и перешла на работу в туристическую отрасль. Организовала и вела агентское направление в туристическом отделе фирмы «Свелен», позже организовала и вела направление «франчайзинг» в туристической фирме «Нева» в Санкт-Петербурге. Совместила работу с мечтой о путешествиях по миру, которые в Советском Союзе, мягко говоря, не поощрялись.
В 2004 году переехала жить в Швецию. Увлеклась рисованием, брала частные уроки у профессиональных художников и в 2009 году окончила курс «живопись и графика» в Fоlkunivеrsitеtеt в Стокгольме. В 2015 году участвовала в выставке шведских художников в Париже, в 2017 году – в Италии и периодически – в художественных выставках в Швеции. В 2019 году родилась и вышла в свет книга сказок «Баклуши для Маркуши». В 2020 году написала две повести, которые будут опубликованы в нескольких журналах в сокращенных вариантах, а выдержки из книги сказок – в английском журнале Russiаn Bеll, номер 4. Готовится перевод книги сказок на шведский язык.
