Амина (повесть)
Моей любимой бабушке посвящается
Альфия, дочка, принеси-ка мне корвалол!
— Мамочка, тебе снова стало плохо? — спросила вошедшая в комнату статная симпатичная женщина. Она быстро накапала в стакан 30 капель и подала его матери. Дрожащими руками та приняла временно облегчающее средство, ей шел 95 год.
Перед глазами постоянно мелькали фрагменты ее прошлой жизни, в голове все путалось, с трудом удавалось воссоздать всю цепочку событий, некоторые остались яркими отпечатками в памяти уже проживающей свои последние дни хрупкой на вид, но очень сильной и смелой духом женщины.
Глава 1. Девочка с кувшином
Село Тулуши Рыбно-Слободского района будило разные чувства в душе человека. Старенькие, но очень чистые ухоженные домики стояли ровными рядами, утопая в зелени деревьев. Душистый запах сирени простирался по всей округе. Только что пропели деревенские петухи, поднимая последних лежебок со своих нагретых постелей. Начинался новый день.
— Мама, мама, посмотри, как блестит! К добротному дому с вырезными ставнями, расположенному на бугре, прибежала босоногая девчушка с большими карими глазами и пушистыми ресницами. Две толстые шелковистые косы обрамляли атласные ленты красного цвета. Девочка была настолько хороша собой и одновременно мила, что просто невозможно было не залюбоваться ею и при этом не зажечься ее задорной улыбкой.
Девочка в руках держала кувшин, который блестел, как золотой.
— Какая ты у меня умница, Амина, — сказала мама, принимая из влажных рук дочери порученное с вечера задание. — Повезет тому жениху, которому ты достанешься! Все ты у меня умеешь делать.
Мать нежно вытерла с ее щеки пятно от сажи, которое только лишь придавало обаяния ребенку, прижала к своей груди, поцеловала в лоб и задумалась.
— Что ждет тебя, доченька, впереди? Кто знает, как сложится твоя судьба?
Если бы женщина могла тогда знать ответы на все вопросы, ей бы стало просто не по себе от тех жизненных испытаний, что выпадут на долю ее любимой дочери.
Глава 2. Дом на бугре
В доме, где жила девочка, с утра до позднего вечера кипела работа. Хозяева дома Аюп и его жена Нагима считались зажиточными людьми среди местных жителей в селе Тулуши, здесь проживали в основном чистокровные татары. Дом на бугре был не только большой, но и создавал впечатление, что жили в нем люди серьезные, трудолюбивые. Встретить такое хозяйство было большой редкостью. Просторный двор вмещал в себя несколько построек: конюшня с лошадьми, коровник, где находилось одновременно 4—5 коров разного возраста, загон для овец и курятник. Рядом с домом большой сад с плодовыми деревьями и личной пасекой. Помогали управляться с таким хозяйством двое работников, которым Аюп исправно платил.
Жестокий нрав и строгость отца заставляли подчиняться тем правилам и устоям, которые были им созданы. В семье было пятеро детей, и у каждого были свои обязанности. Девочки: четырнадцатилетняя Нафиса, десятилетняя Магмура и восьмилетняя Амина исполняли обязанности по дому, им не разрешали учиться в школе и показывать свои лица чужим. Порой одного взгляда отца хватало для того, чтобы по телу пробежали мурашки, если тот чем-то был недоволен. Никто не смел пройтись мимо отца босиком, с неухоженными волосами и в неподобающей одежде. Послаблений не было даже самым маленьким. Мальчики Файзерахман и Агзам, в отличие от девочек, должны были получить образование и стать в будущем главами семейств. Как же им завидовала Амина!
Больше всего на свете девочка мечтала научиться читать и грамотно писать, но никто даже и не думал перечить хозяину дома, у которого своих забот хватало. Аюп был человеком деловым и грамотным, умел строить дома, благодаря чему мог содержать большую семью, не знающую бедности. Ремесло строителя он усвоил от своего отца, тот в свое время построил мечеть у себя в деревне.
Уют в доме создавала мать Нагима, терпеливая покладистая женщина. Казалось, что ее терпению мог позавидовать каждый. Всем был хорош Аюп! Нагима чувствовала себя за ним, как за каменной стеной. И жил он, как настоящий мусульманин — будучи хорошим строителем и переезжая из одной деревни в другую, в каждой деревне заводил себе новую жену. Крепкое здоровье и любвеобильный характер позволили ему иметь в своей жизни четырнадцать жен, но никогда Аюп не бросал свою настоящую семью.
Мать Амины знала о таком образе жизни мужа и давно смирилась со своей горькой участью. Долгие дни и ночи проводила она в ожидании супруга за ткацким станком, ткала холсты для рубах и полотенец, заботилась о своих детях, ухаживала за домашним скотом, трудясь непокладая рук. В доме всегда были чисто вымытые полы, отскобленные тесаком до белизны, на подоконниках — изобилие герани, чистота и порядок наблюдалась во всем. Дети принимали посильное участие в нелегком труде.
Мать была лучшим примером, образцом для подражания. Ее доброты и любви хватало на всех. Она учила детей быть добрыми, честными. Даже в трудные голодные годы, имея большую семью, мать подавала милостыню нищим. Это были соль, хлеб, сахар, одежда.
Глава 3. Жестокие нравы
В тот день все ждали возвращения отца с работы — он закончил строительство дома в соседней деревне. Нагима с раннего утра хлопотала у печи, стараясь угодить мужу, которого долго не видела. Сердце трепетало и сжималось от предвкушения встречи с любимым. Нередко посещали мысли, что он предпочтет ей другую семью. Ревность и обида, ненависть и любовь — эти смешанные чувства давно стали верными спутниками всей ее жизни. Но все обиды отступали перед радостью от предстоящей встречи, все в доме ждали этого счастливого момента. Отец каждый раз привозил гостинцев, чем очень радовал своих домочадцев. Дети в такие дни получали различные лакомства: пряники, печенье и конфеты.
Агзам и Файзерахман ждали отца у двора. Амина со своей средней сестрой Магмурой каждую минуту заглядывали в окна — не появится ли отец. Дом сиял чистотой и свежестью. Старшая сестра Нафиса ушла за водой к колодцу.
Никто не ожидал увидеть отца таким испуганным. Вместо сумки с подарками он нес на руках Нафису, казалось, она находилась без сознания. Отец был вне себя от горя, в глазах застыл ужас и слезы, он пытался что-то объяснить, но вместо слов получалось сдавленное хриплое дыхание.
Агзам побежал к матери.
— Мама, беги скорее, что-то случилось с Нафисой!
Нагима выронила из рук сковороду с только что испеченным пирогом и бросилась на улицу. Перед глазами открылась ужасная картина. Ее любимый Аюп сидел на земле, на руках обмякшая бледная дочь.
— Дурак, я дурак, что я наделал! Что я наделал! — постоянно повторял отец, ударяя себя кулаком по голове, он не плакал, он выл.
Дети просто оцепенели от страха. Мать бросилась к дочери.
—Нафиса, доченька, что с тобой? Очнись!
Она пыталась привести Нафису в чувства. К голове девушки приложили мокрый платок.
То, что позднее рассказал им отец, заставило бы содрогнуться любого, имеющего сердце. В то утро Нафиса, взяв ведра и коромысло, спустилась к колодцу, у которого собралась молодежь. Два соседских парня и подруга Нафисы. Юноши мирно беседовали, стараясь обратить на себя внимание молодых девушек, те поочередно набирали воды. Один из ребят взялся помочь Нафисе вытащить ведро из колодца, та мило улыбнулась ему в знак признательности. Такая картина предстала перед глазами ее ревнивого и строгого отца. Он бросил свою поклажу и со всей силы, без каких бы то ни было слов, пнул кирзовым сапогом по спине Нафисы. Все, что произошло дальше, он и сам плохо помнил. Ноги девушки подкосились и она, ни звука не проронив, сползла на землю, теряя сознание. По звуку сломанного позвоночника можно было представить все необратимые последствия случившегося.
Целую неделю Нафиса то приходила в сознание на несколько секунд, то снова проваливалась в небытие. Отец с матерью забыли о еде и сне. Аюп метался, как загнанный зверь, не мог простить себе такой жестокости. Дети сторонились отца, боялись даже заговорить с ним.
Врачей в селе не было, высокая температура не спадала, и после длительных мучений девушка умерла. У Аюпа и Нагимы были очень красивые дети. Сердца людей сжались, когда красавицу Нафису опустили в землю. Ее можно было сравнить с только что распустившимся цветком, сорванным грубой рукой.
Шли годы, после смерти Нафисы Амина и Магмура стали жить еще дружнее. Магмура всегда и во всем старалась опекать Амину, очень гордилась ею и часто говорила своей сестренке, что та похожа на царицу и достойна хорошей жизни рядом с богатым мужем, который бы о ней заботился. Амина лишь усмехалась в ответ на высказывания сестры. Она обладала удивительно стойким и твердым характером, так что сама могла позаботиться о себе. Никто и никогда не видел ее слез. Ей были присущи честность, порядочность, доброта и отзывчивость, никогда не терпела обмана и очень жалела, что не родилась мальчиком. Всего, что очень хотела Амина, добивалась, благодаря своему упорству и терпению.
Мать не чаяла души в своих дочерях, они были ее правой рукой. После той трагедии Аюп заметно отдалился от жены, стал более молчаливым и замкнутым. Одна радость — подрастали его сыновья, на которых он возлагал большие надежды.
Глава 4. Похищение, 1929 год
На реке шла оживленная беседа. Спорили двое молодых людей. Одного звали Гатаулла, а другого Ринат. Гата был семнадцатилетним парнем с крепким телосложением, густыми черными волосами и карими глазами. Прямой противоположностью ему был его друг Ринат — высокий худощавый с большой копной рыжих волос, он был старше Гаты на 5 лет. Ринат старался убедить друга, что другого пути решения его проблемы просто нет.
— Нет, нет, это очень опасно, и такие обычаи считаю уж слишком жестокими. Что если я не понравлюсь девушке? Что тогда? Обратного пути уже не будет, — отвечал ему Гата.
— Ты бы только ее видел! Красивее девушки я не встречал за всю свою жизнь. Эх, если б я не был женат, ни за что не предложил бы никому такое сокровище. Длинные черные шелковистые волосы ниже бедра, стройная, как молодая березка, теплые карие глаза, ресницы, как крылья бабочки. А как она улыбается! За такую улыбку можно многое отдать. Я видел эту девушку всего мгновение, но уже потерял покой и сон. Эх, Гата, я даже завидую тебе.
— Да ты ведь сам сказал, что она из богатой семьи, что я ей смогу дать? — С печалью в голосе произнес Гата.
— У тебя мать вот-вот умрет, — не унимался Ринат. — За ней даже поухаживать некому. Да и отца давно в живых нет. А о братишках своих меньших и сестренке ты подумал? Они совсем еще дети. Чего тут думать! Женить тебя надо!
— Сколько ты сказал ей лет? — несмело спросил Гата.
— Пятнадцать, в самом соку.
— Совсем еще девчонка, ну да ладно, легче будет справиться.
Только теперь давнишние друзья приступили к дальнейшему плану действий.
Битый час просидели юноши у пруда в ожидании девушки, мечтая осуществить свой задуманный план. Рядом, в посадке, оставили привязанных лошадей, за которых им пришлось целый день работать у дяди Рината.
Сердце отчаянно билось в груди Гатауллы. Он хорошо понимал, что если их поймают, то им несдобровать. Когда Гата увидел идущих на пруд девушек, то забыл зачем пришел. Парень уставился на Амину и долго разглядывал ее, не смея моргнуть. «Ринат был прав, обладать такой красавицей было бы великим счастьем», — быстро сообразив, ткнул задремавшего друга в бок. Дальше все было так, как договаривались.
Пока Ринат отвлекал Магмуру, Гата успел подвести коней как можно ближе и, заручившись помощью друга, буквально подкинул Амину на лошадь.
Долго еще были слышны крики вдогонку, но изменить то, что случилось, уже никто был не в силах.
Глава 5. Резкий поворот в жизни
Гатаулла и Ринат жили в соседней деревне под названием Шали. Дом, в который привезли Амину, оказался очень стареньким и ветхим. В передней части избы на кровати лежала женщина, ее давно уже мучила страшная болезнь, частые приступы и бессилие во всем теле не давали подняться уже больше месяца. Всю работу по дому выполнял Гата, он заботился о своих младших братьях и сестренке.
Первое, что испытала Амина — это был страх, неподдельный страх перед своей будущей жизнью. Амина понимала, что вернуться домой она уже не сможет, никто не пустит ее даже на порог. Девушку, проведшую ночь в чужом доме, считали испорченной и оскверненной. Оставалось одно — смириться со своей участью. Амина не плакала, твердость и стойкость характера, перешедшие к ней от отца, сделали свое дело — девушка быстро взяла себя в руки.
— Если так хочет Аллах, значит, так оно и должно было случиться, — успокаивала она себя.
Гата тихонько подтолкнул ее вперед к своей матери. Еще совсем недавно он привел в дом местную девушку, взглянув на которую мать сказала:
— Нет, сынок, эта девушка не для жизни.
Он не стал ей перечить.
Сейчас перед его матерью стояла Амина. Одного только взгляда ей было достаточно, чтобы определить какого полета эта птица. На воспаленных глазах матери появились слезы радости, слабая улыбка умиротворения и спокойствия за дальнейшую жизнь своих детей. Все было понятно без слов, она осталась довольна выбором сына.
В «наследство» Амине достались трое детей — двенадцатилетний Ибатулла, средний сын девяти лет и маленькая девочка пятилетнего возраста.
Так на плечи совсем еще юной девушки пятнадцати лет, привыкшей к достатку и вниманию со стороны родителей, легло бремя нелегких испытаний, испытаний на выносливость и выживание.
Мать благословила молодых. Амине еще повезло, Гатаулла был симпатичным молодым парнем. Кто мог знать, за кого захотел бы выдать отец свою красавицу-дочь, это мог быть очень старый больной человек, возраст в мусульманской вере для мужчин значения не имел.
Амина во всем старалась найти положительные стороны, будучи оптимисткой по своей натуре, первым делом она принялась за уборку в доме и приготовление пищи для ее новой семьи.
В родном доме в это время бушевал самый настоящий ураган. Отец, узнав о случившемся, поклялся убить обоих, свою любимую дочь и парня, посмевшего похить ее, не посоветовавшись и не спросив разрешения старших. Он мечтал выдать дочерей за людей состоятельных, обеспеченных, чтобы они ни в чем не нуждались.
— Как посмел этот нищий, — кричал отец, — решать судьбу его дочери!
Его негодованию и раздражительности не было предела, все, кто находился в доме, старались не попадаться отцу на глаза. Особенно досталось матери и старшей сестре Магмуре, за то, что недоглядели.
Все пути к возвращению были окончательно отрезаны. Не всегда бывает так, как хочет человек, часто приходится положиться на волю Бога и прожить свою жизнь так, как написано судьбою.
Глава 6. 1929—1930 годы
Шел период «раскулачивания». Советская власть дала все полномочия местным поселковым управлениям, чтобы произвести «чистку» среди населения.
До Амины дошли слухи, что в ее родительском доме представители новой власти устроили настоящий погром. Отобрали всю скотину, наколотые дрова, скошенное сено, предметы домашней утвари и даже выгребли всю имеющуюся еду из печи. Никто из пришедших не обратил внимания на то, что в доме были дети.
В углу, склонив головы, стояли мать с отцом. Все, что досталось им нелегким трудом, было изъято. Обида, смятение и негодование смешались в душе отца — от перенесенной горечи разлуки с любимой дочерью ему было вдвойне тяжелее.
Аюп часто предавался размышлениям. Чем было лучше нынешнее правительство, призванное защищать людей? Чем оно отличалось от любых других тиранов и эксплуататоров? У исполнительной власти в колхозах находились люди, в большинстве своем неграмотные, без какой-либо продуманной программы дальнейших действий, не умеющие, не желающие договориться и грамотно вести дела.
Ему было не жаль отдавать нажитое людям, которые действительно нуждались в помощи, однако многие из его вещей перекочевали в дома, где люди не желали и не умели трудиться по настоящему, с душой.
Аюп был не из робкого десятка, он твердо знал, что ни за что на свете не позволит семье умирать с голоду, он надеялся на свои силы и опыт. Он стойко вынес и этот удар судьбы.
Амине очень хотелось поддержать своих родителей в трудную минуту, но она не смела этого себе позволить, вот уже год, как им приходилось скрываться от разгневанного отца.
За этот небольшой период у Амины и Гатауллы сложились хорошие крепкие отношения. Новая семья развивалась, молодые трудились, не покладая рук с раннего утра и до позднего вечера. Смогли приобрести теленка и пару овец. Амина создала настоящий уют в доме, рассадила на подоконниках герань, так полюбившуюся ей, сшила новые занавески на окна. Одним словом, дом ожил с ее приходом.
В скором времени схоронили мать Гатауллы, она так страдала от своей болезни, что сама просила Аллаха послать ей смерти. Амина очень привыкла к сиротам, она полюбила этих ребятишек и относилась к ним как к своим детям. Гата не переставал удивляться ловкости и проворности своей молодой жены, он любовался ее красотой и очень сильно ревновал без всякой видимой причины. Когда Амина распускала свои длинные волосы, он не мог насмотреться, подолгу наблюдал за ней, не веря своему счастью.
Амина очень скучала от недостатка общения со своей матерью, так нужны были ее умные советы особенно сейчас, когда она поняла, что ждет ребенка. Пугали не трудности, пугали предстоящие первые роды, о которых она в сущности ничего еще не знала.
— Ни я первая, ни я последняя, справлюсь, — говорила она себе.
Глава 7. Новая беда
В то утро Амина быстро умылась, аккуратно причесала волосы, взяла с собой чистую ткань для процеживания молока, два ведра и отправилась в коровник. Доить было неудобно, мешал большой живот, беременность подходила к концу.
Вдруг в дверь постучали, Амина оглянулась, в воротах стоял сосед, он спросил дома ли Гата. Она ответила, что дома. За дверью появился муж. Лицо искажала гримаса гнева и раздражения, дождавшись, когда сосед уйдет, он, вне себя от ревности, подбежал к жене и пнул ее в живот.
Амина смогла лишь запомнить, как полетела от сильного удара в одну сторону, а ведра с молоком в другую. Дальше лишь бессвязные обрывки в памяти: день — ночь, утро — вечер, непрекращающийся жар во всем теле, страшные боли внизу живота и сидящий рядом муж, молящий о прощении.
Так прошла целая неделя в борьбе между жизнью и смертью. Амина поняла, что умирает. Ребенок, находившийся в ее животе погиб, его убил собственный отец. Теперь вопрос стоял только лишь о том, останется ли в живых его мать? Были сильно напуганы братишки и особенно сестренка Гатауллы, они боялись страшного поворота событий. Дети не представляли себе жизни без этого, так полюбившегося им человека.
Ждать больше было нельзя. Гата знал, что в соседней деревне живет бабка-повитуха, наделенная даром предсказывания будущего и обладающая способностью лечить больных людей.
— Что ты сделал со своей женой? — пригрозив пальцем, спросила она Гатауллу, как только он пересек порог ее дома. Молись, чтобы я успела ей помочь! Когда приехали до места, она пришла в ужас от того, что увидела, подозревая возможность заражения крови, быстро взялась за работу. В том, что ребенок мертв, не оставалось сомнения, важно было спасти мать. В течение всей следующей недели бабка боролась за жизнь женщины, которая находилась в бреду, она родила мертвого ребенка, это была девочка.
Когда Амина поняла, что осталась жива, первым делом поблагодарила Всевышнего.
— Стало быть, мне жить, — это были первые слова, что услышали ее близкие.
Глава 8. Переезд, 1938—1939 годы
В стареньком домике стало тесновато, и молодая семья решила переехать в Кулаевский совхоз, где предлагали работу и место для проживания. Их поселили в барак на четыре семьи.
Амина сразу же устроилась на маслозавод, а Гата — старшим молотобойцем на кузницу. Кроме основной своей работы, каждый должен был отдать долг стране, работая на поле во время уборки урожая, на сенокосе или во время жатвы. В такие дни приходилось трудиться от заката до рассвета.
Время сенокоса — пора хоть и жаркая, трудоемкая, все же это было время, которое уже никто не сможет забыть, если хотя бы раз становился его участником.
Амина наслаждалась красотой лугов, пением жаворонков в высокой траве, запахом клубники — настоящим лакомством по тем временам. Аромат скошенного сена заполнял грудь, дурманил голову и вызывал неподдельное чувство настоящего счастья. На всей Земле не найдется больше такого места, где человек мог бы обрести такое душевное равновесие и покой. Она так умела радоваться всему: хорошей погоде, удивительному миру насекомых, каждому цветочку, деревьям и просто тому, что она живет. Это была всеобъемлющая любовь, любовь к жизни. Трудная работа не пугала, за день она могла сжать вручную серпом двадцать—двадцать пять соток ржи или пшеницы. Не было ни одного года, чтобы ее имя не появлялось на Доске почета, вызывая зависть у нерадивых соседок.
Однажды Амина, получив свою необъятную даже глазу полосу для жатвы, до обеда закончила работу. Она сжала и связала аккуратные снопы с двадцати пяти соток ржи. Люди ей не поверили. Некоторые стали смеяться над ней и попытались уличить во лжи:
— Врешь, не может такого быть! — кричали женщины. Пошли проверять, и когда увидели целый ряд связанных и уложенных снопов, то просто ахнули. Их удивлению не было предела. Именно за это деловое качество многие ее просто ненавидели.
Даже во время обеда Амина не давала себе отдыха, пока ее соседки Римма и Людмила занимались вылавливанием вшей, она с риском для жизни (люди могли не поверить, что сено не украдено) косила между деревьями, на заброшенных местах, всегда помня о том, что дома большая семья и без коровы не обойтись.
— Смотри-ка, что Аминька делает! — шушукались они между собой.
Амина вывела для себя одно из жизненно важных правил — если хочешь жить хорошо, ты должен трудиться не покладая рук и надеяться только лишь на собственные силы.
Бригадир Парфилин, также невзлюбивший Амину по каким-то ведомым лишь ему одному причинам, решив дать ей как можно больше работы, поставил молодую женщину расчищать дорогу впереди комбайна. Двигаясь с удивительной быстротой и ловкостью, та быстро оторвалась от техники. Когда Амина закончила жать двадцать пять соток, то узнала, что комбайн, сжал всего лишь семнадцать соток и сломался.
— Вот так Амина, вот молодчина, — услышала она вдогонку от комбайнера.
Женщины злились еще больше, злились за все: за высокую работоспособность, за доброту, за правдивость и честность, а самым большим раздражителем была для них ее красота. Председатель совхоза не раз говорил:
— Амина — первая красавица во всем районе!
А когда заканчивался сенокос, Амина вкладывала весь свой талант и способности в искусство красиво и со вкусом одеваться. На всех праздниках Сабантуй ловила на себе восхищенные взгляды мужчин и испепеляющие взгляды женщин. На ней всегда были надеты новые вещи.
Бархатный, сшитый по ее осиной талии камзул, плотно облегающие стройные ножки сапоги-ичиги, украшенные самобытными орнаментами из кусочков мягкой цветной кожи. Амина наряжалась в красивое нарядное платье с фартуком, через плечо было наброшено вышитое бисером хасите и украшение из старинных монет накосник — подарок мужа. В их дом часто заходили старики, занимавшиеся чеканной работой. Они научили Гатауллу новому ремеслу. На голове Амины красовался праздничный калфак, также расшитый бисером. Ее можно было считать законодательницей моды для татарских женщин среди местного населения, она прививала хороший вкус и демонстрировала правильный выбор эстетичной одежды. В завершении всего наряда — улыбка с белоснежными, как сахар, зубами, от которых не хотелось отрывать взгляда. Так проходило время.
* * *
Проработав на маслозаводе девять лет, Амина перешла работать на ферму доить коров. Первая встреча с отцом была трепетной и волнительной, полной надежд на примирение. Аюп простил молодым их необдуманный поступок и старался вместе с женой помогать им, чем только мог. К тому времени Амина родила пять дочерей. Гата несколько лет подряд находился на службе в армии и, каждый раз, приходя в отпуск, оставлял свою молодую жену в положении. По законам искусственно избавляться от еще не родившегося дитя было подсудным делом, да и не из такой породы была его жена.
— Если Аллах дает жизнь еще одному существу, значит это нужно принять, как должное. Как можно избавляться от своей кровиночки! — рассуждала Амина.
Но что-то Бог дает человеку, а что-то забирает. В то время во многих семьях погибали дети. Так и в их семье в течение полугода были похороны, Амина и Гата схоронили трех дочерей. Одна девочка умерла в маленьком возрасте от тяжелой формы заболевания кори. Одну девочку сглазили — несколько часов проплакав, перестала дышать и умерла, такую смерть относили к разряду «детской». Шестилетняя Альфинур играла с соседскими ребятишками и их отцом, дети кувыркались через голову взрослого, на Альфинур навалилась гурьба, не заметили, как сломали девочке ребро. Ребро воткнулось в легкое, пролежав дома несколько дней с тяжелым дыханием, девочка умерла.
Смерть ребенка — самое тяжелое испытание из всех, какие только могут быть в жизни. Такие потери оставляли огромные незаживающие раны на сердце, они не поддавались никакому лечению. Никакая потеря не сравнится с потерей собственных детей.
Глава 9. Испытание на прочность
Жизнь продолжала преподносить все новые и новые «сюрпризы», словно хотела знать, где кончаются границы человеческого терпения и существуют ли пределы его выносливости.
— Как долго может продолжать биться получившее множество болезненных и глубочайших ран сердце? — такие нерадостные мысли в последнее время часто посещали Амину.
В один из теплых летних вечеров она отправила своего приемного сына Халила на речку искупать лошадь, ему едва исполнилось восемнадцать лет. Юноша был хорош собой. Будучи родным братишкой мужа Амины, он все же относился к ней, как к своей родной матери, трепетно, с любовью. Насвистывая себе под нос веселую песенку, бодро повел коня под уздцы с крутого склона на чистую речную заводь. Берег реки был глинистый и вязкий. Передние ноги молодого коня постоянно упирались в первые попавшиеся на пути препятствия, а задние беспомощно скользили. В воде животное немного успокоилось, почувствовав устойчивость и безопасность. Наездник принялся купать скакуна, сбивая назойливых слепней и мух. Брызги, разлетавшиеся в разные стороны, образовали небольшую радугу.
На берегу шумно галдела толпа местных ребятишек. Вверх по течению реки полоскали белье женщины. Они невольно любовались картиной, открывшейся перед ними. От пары купающихся — молодого грациозного тела животного и юного, уже оформившегося и возмужавшего тела парня исходило божественное свечение молодости, чистоты и невинности.
— Вот так джигит вырос у нашей Амины! — у женщин перехватило дыхание.
— Посмотрите, как он старается!
Вызвав невольные улыбки у взрослых женщин и безобидное хихиканье девушек, парнишка почувствовал, как к щекам прилила кровь, лицо предательски покраснело.
— Стеснительный какой! — не унимались на берегу.
Дружный заливистый смех спугнул животное. Конь изо всех сил дернулся в сторону, при этом поднимаясь высоко на дыбы. Когда копыта опустились в воду и брызги улеглись, все заметили, что парня рядом уже не было…
Затяжное молчание сменилось истошными воплями. Женщины, побросав белье, кинулись к месту трагедии. Те, кто хоть немного умел плавать, пытались сделать то, что было в их силах, но никому не удалось справиться с таким трудным заданием.
Страх и оцепенение овладели чувствами наблюдавших.
— Что скажем его матери? Как она перенесет еще одну смерть? Господи, что же делается? — причитали вокруг.
Вытащить тело из воды удалось только пришедшим на помощь мужчинам.
Когда страшная весть долетела до ворот родного дома, Амина почувствовала, что не может идти, ноги перестали слушаться, сделались ватными. В горле пересохло. Сердце стучало то громко-громко, отдаваясь в ушах, то часто-часто при этом надолго замирая. Гата постарался помочь обессилевшей жене подняться, в его глазах застыло выражение печали, тоски и отчаяния. Обнявшись, они еще некоторое время молча стояли, не смея пошевелиться. Когда прошла первая волна оцепенения, они бросились к реке, ни слова не говоря друг другу, крепко держась за руки. Сцепление рук было таким сильным, что оба чувствовали себя единым целым.
Вид стройного неподвижного тела вызывал жалость. Равнодушных не оказалось, все сочувствовали их горю.
Кто-то вспомнил свою личную трагедию, трагедию близких людей. В этот самый момент люди думали об одном и том же: «Не дай бог никому испытать такое страшное горе!»
— Какая короткая жизнь! Как нужно ценить ее драгоценные минуты!
Глава 10. 1941-й год
Только отпраздновали рождение сына, которого назвали Габдулла, как новая беда, масштабы которой невозможно было ни измерить, ни определить, постучалась во все дома.
По радио, находившемуся в поселковом клубе, диктор объявил о нападении гитлеровской Германии на Советский Союз.
Почтальон разнес по домам повестки с призывом встать на защиту Родины, в них был указан срок, в течение которого все мужчины должны были явиться в военкоматы.
Такие повестки получили муж Амины Гатаулла, его родной подросший братишка Ибатулла, три повестки пришли в ее родительский дом отцу Аюпу и красавцам-братишкам Агзаму и Файзерахману.
— Кто из них всех дороже сердцу? — задавалась вопросом Амина. Пятеро, пять пальцев на руке, отрежь любой, будет одинаково больно.
Горе объединило обе семьи. Сердце разрывалось на куски. Казалось, что в воздухе не хватает кислорода, чтобы сделать хотя бы глоток. От безысходности и безнадежности рушился привычный ход жизни. Оставаться одной без мужских рук с тремя детьми было тревожно.
Собирая в дорогу любимых сердцу людей, Амина молилась, молилась не переставая. На бога была одна надежда, только он мог знать, что ждет их всех впереди. Собрав все, что только можно было отдать, теплую одежду, еду, сложила в их дорожные котомки обереги в виде написанных молитв. Она старалась не плакать:
— Если сейчас показать, что ты слаба, как будут воевать мужчины, зная, что дома дела обстоят неважно? Нет, их нужно проводить так, чтобы у них на душе было спокойно за детей, за семью.
— Мы справимся, — сказала им в дорогу Амина. — Ничего, всякое видели. За нас не волнуйтесь, я не дам голодать детям, идите с богом и обязательно возвращайтесь назад. Мы будем молиться за вас.
Проводив мужчин за ворота, она еще долго не находила себе места, стараясь занять себя работой. Тут заплакал Габдулла.
— Вот ради кого я должна жить, на мне дети, сейчас нельзя распускать себя, нельзя раскисать. Амина решила пойти подоить корову, но когда зашла в коровник, обнаружила, что их единственная кормилица сдохла.
— Беда не приходит одна, — тихо произнесла она, опускаясь к погибшему животному.
Вскоре, узнав о случившейся неприятности, приехала сестра Магмура.
— Держись, Амина, я что-нибудь придумаю, не умрете с голоду.
Магмура тогда уже была замужем и жила в городе. Сестры так сильно любили и жалели друг друга, что только такая любовь могла спасти любое положение дел.
Глава 11. Жизнь без мужчин
Нелегкая ноша выпала на долю женщин, каждая старалась выжить и сохранить жизни своих детей. Многодетных семей в то время было много, нищета и голод, царившие вокруг, сделали свое злое дело. В людях резко обнажились все скрытые человеческие пороки, тщательно скрываемые в обычной жизни. Кто-то стал черствым и скупым, кто-то злым и остервенелым, некоторые находились в полном безумии и замешательстве, и лишь только сильные и крепкие духом оставались настоящими людьми, не закрывая своего сердца к молящим о помощи.
Даже в самые суровые периоды военного времени, когда приходилось варить кисель из полузамерзшего, полугнилого картофеля и печь хлеб из сушеной, тщательно перемолотой лебеды, добавляя ее в муку, Амина не отпускала ни одного просившего милостыню человека с пустыми руками. Так однажды спасла жизнь, висевшую на волоске, одного бродячего старика, умирающего с голоду, поделившись с ним последним куском хлеба. Впоследствии он рассказывал эту историю со счастливым для него концом человеку, вернувшемуся с войны, о женщине спасшей его в тот страшный день.
— Узнаю свою дочь, — скажет со слезами на глазах Аюп, — она всегда у меня была такая добрая и человечная. Поступок дочери, был как лекарственный бальзам на израненное сердце отца.
Глава 12. Суд
В опустевшем совхозе из мужчин остались хромоногий калека-старик и директор совхоза. В семье директора были три взрослые дочери. То, что ни они, ни его жена нигде не работали, никак не смущало его и не мешало контролировать других, взваливая непосильные работы на их плечи. Жестокости новоявленного директора не было предела, многие просто не выдерживали колоссальных нагрузок.
Однажды калека-сосед, сгребая сено, на время попросил вилы у Амины. Закончив работать, решил не делать лишних мучительных для себя шагов, перебросил орудие труда через забор. Бросил так, что вилы попали в ногу, пропоров насквозь пятку, ушли глубоко в землю и прочно пригвоздили хозяйку к месту, где она находилась.
Собрав всю свою силу духа и воли в кулак и сделав глубокий вдох, Амина выдернула опасный предмет и тут же почувствовала, как фонтаном хлынула кровь, но это было не самое страшное, что ожидало ее — в глубокую рану надежно проникла грязь.
С каждым днем нога распухала все больше. Ступня воспалилась и раскраснелась так, что на нее невозможно было встать. Дети нуждались в еде. Нужно было идти работать. Крепко замотав ногу, превозмогая боль, она продолжала работать по дому и ходить на ферму. От недомогания и бессилия на лбу выступали крупные капли пота, шаги давались с трудом, кружилась голова. Воспалительный процесс длился несколько месяцев. Наступили дни, когда она просто не смогла подняться.
В Пестречинский районный суд один за другим приходили доносы от директора совхоза. В этом доносе было сказано, что Мухаметзянова Амина Аюповна, проживающая в Кулаевском совхозе, не работает и не приносит никакой пользы стране.
Амина, получив повестку из районного суда, с почтальоном передала просьбу прислать ей подводу, объяснив причину такой просьбы. На районном суде она развязала свою гниющую ногу, поставила на видное место и сказала:
— Мой муж и братья воюют на фронте, в доме голодные дети. Не такой я человек, чтобы лежать!
Судья долго что-то писал в решении, после чего Амину довезли до дому, привезли целый стог сена, наколотых дров и кое-какой еды для ее детей.
Судом было вынесено постановление: «Уволить и выселить из мест проживания директора совхоза в течение двадцати четырех часов, со времени принятия решения».
— Аллах не оставил меня и на этот раз, — подумала Амина.
Целый год заживала рана на ноге, а рана на сердце от человеческой жестокости еще дольше.
Глава 13. Спасенные души
В бараке по соседству с Аминой жила молодая девушка Наталья, не так давно вышедшая замуж. Имея добрые и приветливые характеры, женщины сразу же подружились, их отношения можно было назвать теплыми. Вот только боязливость и нерешительность мешали Наталье добиться поставленных целей. Проводив мужа на фронт и будучи беременной, она часто пребывала в паническом настроении перед рождением первенца.
Первый год войны подходил к концу, а от ее мужа не было никаких вестей, от этого женщина уже похоронила его в своей душе и потеряла веру на возвращение мужа.
Проходя по коридору, Амина услышала отчаянный крик, его ни с чем не спутаешь, это были потуги рожавшей женщины. Быстро сообразив, откуда они доносятся, без стука вбежала в комнату, нужно было срочно оказать помощь роженице.
Наталья присела над ведром, ребенок, успевший высвободиться, упал в него. Амина подхватила новорожденного на руки.
— Что ты делаешь, оставь его там, оставь — прикрикнула на нее Наталья.
— Да ты что? Ты в своем уме? Убить полноценное здоровое дитя это страшный грех, за который ты будешь отвечать. Это настоящее убийство! — возразила Амина.
— Я не смогу вырастить его одна без мужа, мне он не нужен, куда я с ним? — не унималась новоиспеченная мамаша.
— Сейчас же прекрати истерику, кто тебе сказал, что твой муж мертв?
— Только попробуй освободиться от ребенка, я расскажу о том, что ты натворила и тогда тебя посадят в тюрьму! — придавая твердости голосу, произнесла Амина, она хорошо понимала, что сейчас это лучший способ напугать и утихомирить безрассудную глупую женщину.
Амина быстро отрезала пуповину, это была девчушка, крохотными ручонками натиравшая глазки. Вскипятив воды и чисто вымыв ее, она положила девочку на руки присмиревшей матери. Тело Натальи била мелкая дрожь, она просто тихо плакала.
— Смотри, от кого ты хотела избавиться! Это твой чудесный ребенок. Обещай мне, что ты вырастишь это прелестное создание?! Ты уже не одна, вас двое, а вместе жить веселее.
Мать почувствовала, как ее накрыла волна стыда и раскаяния. По лицу катились крупные слезы, это были слезы, очищающие ее собственную душу. Не зайди Амина, она совершила бы страшный грех детоубийства.
— Спасибо тебе, подружка, — сказала Наталья, почувствовавшая, как ее сердце стало биться ровнее.
— Видимо, я должна была оказаться здесь в этот момент. Я нужна была тебе и твоему ребенку.
Девочка прильнула к материнской груди и тихонько засопела.
— Вот видишь, ты уже знаешь, как накормить и успокоить ее. Не заметишь, как твоя девочка вырастет и станет твоей помощницей. Думаешь, мне было легко? — скорее утверждала, чем спрашивала она Наталью.
Амина шла домой, к своим детям.
— Сегодняшний день прошел не впустую, — радовалась она.
Ей удалось восстановить драгоценную гармонию между двумя одинокими, потерявшимися в этом холодном и неприветливом мире душами, мире, где самое главное — научиться выживать в жестких нечеловеческих условиях.
Глава 14. Детские шалости
Сон, в котором Амина видела себя обнаженной по пояс, всю ночь преследовал ее. От своей матери еще в раннем детстве научилась разгадывать свои сны и давать им объяснение. Обнаженное тело предвещало болезнь. Проснувшись в горячем бреду, она постаралась освободиться от неприятных предчувствий, стала собираться на работу в поле. Солнце еще не взошло, нужно было успеть подоить корову, которую помогла купить сестра, отдав все свои сбережения и сбережения брата, отложенные на «черный день».
Дети беззаботно спали в своих кроватках. Несмотря на дурное сновидение, настроение было бодрым. Она с большим желанием выполнила работу по дому и, одевшись, как подобает труженице полей, вышла во двор, тихонько прикрыв за собой дверь.
Утренний свежий ветерок обласкал лицо, в большой бочке с водой играли солнечные блики, напоминающие зайчиков из раннего детства.
— Как хорошо вокруг!
Создавалась иллюзия мирной и спокойной жизни. «А ведь где-то сейчас стреляют, гибнут наши близкие!», — мелькнула вдруг мысль и тут же защемило сердце.
Как они там? Захотелось хотя бы на миг увидеть родные лица.
Заставив себя сконцентрироваться на работе, она, захватив с собой серп, легкой быстрой походкой направилась в поле.
Проходя через гороховое поле, встретила на своем пути ребят, они угостили ее горохом. От глаз Амины не ускользнуло то обстоятельство, что дети держали в руках самострелы — на первый вид безобидное самодельное оружие.
Такие «игрушки» особенно нравились подросткам. Стремление быстрее повзрослеть и отправиться к своим отцам на передовую испытывали многие дети того времени. Они нередко отрабатывали навыки точного попадания по различным мишеням.
Амина поблагодарила детей за угощение и предупредила их о том, что это опасные игры, можно серьезно поранить друг друга. В ответ получила дружное кивание головой и лукавые взгляды вдогонку.
Пройдя несколько метров, она услышала хлопок и жгучую боль в левой руке, весь рукав платья за считанные минуты залился кровью, которая, пульсируя, пробивалась сквозь ткань. Успела сделать несколько шагов, двигаясь в обратном направлении к подросткам, почувствовала жуткую тошноту в горле, потеряла сознание.
Когда пришла в себя, узнала, что те же самые дети тащили ее раненую в бессознательном состоянии целых два километра к местному фельдшеру.
Из окровавленной руки удалили более тридцати дробинок.
— Видимо, Аллах подарил мне еще одну жизнь, — подумала она.
— Что было бы, если она осталась там истекать кровью?
Матери ребят слезно просили простить их детей и не подавать жалобы в суд. Она не держала на них зла — ведь это были дети. Они сами осознали, к чему привели их шалости.
Простила, а как иначе? Нужно прощать, прощать всех, чтобы сердце не превратилось в камень. Прощение облегчает душу, облагораживает человека. Прощать — не значит быть слабым, уметь простить — значит быть сильнее тех, кто этого никогда в своей жизни не умел делать.
Глава 15. Пожар
Шел третий год страшной, разрушительной, уничтожающей все на своем пути войны. С каждым днем пострадавших от военных действий становилось все больше и больше. Трудно было предсказать, чем может закончиться царивший на Земле хаос. Долгое мучительное ожидание исхода дальнейших событий изматывало и истощало последние внутренние резервы людского терпения. Число голодающих возрастало, их жалкий вид терзал душу. Страх за будущую жизнь был велик, страх за жизнь собственных детей безмерен.
В тот период на руках Амины находился двухлетний Габдулла, шестилетняя дочка Салима и семнадцатилетняя девочка-сиротка, сестренка мужа, которая очень помогала по хозяйству.
Успокаивающая весточка пришла от отца. Придя на побывку домой, Аюп сообщил, что братья Амины и ее муж живы, только разбросаны по разным местам сражений.
Неожиданно в гости приехала сестра Магмура и привезла одиннадцатилетнюю племянницу из Казани. Сына отвели в ясли, а Салиму решили не водить в детский сад, оставить дома, чтобы двоюродные сестрички смогли поиграть вместе. Ранним утром взрослые отправились на работу.
Оставшись одни, девочки затеяли игру со спичками. В считанные минуты, платье Салимы вспыхнуло, горящая ткань приклеилась к телу. Салима истошно закричала, испугавшаяся сестричка залезла под кровать. Комната наполнилась запахом крови, горелых волос и обгоревшей кожи. Девочка металась в языках охватившего ее пламени.
Крики с улицы услышал сосед-калека, он поспешил открыть дверь, но та не поддавалась. Пока он нашел топор и прорубил проход, драгоценное время было безвозвратно утеряно. Он вынес на руках обгоревшую, но еще живую девочку.
— Пожар, Амина, беда, беги скорее домой, — кричали во дворе фермы.
Амина, не помня себя, бежала, судорожно перебирая в мыслях обрывки услышанных фраз. По дороге потеряла с головы платок. Сердце выскакивало из груди, бешено колотясь. Все тело тряслось, зубы отбивали неуспокаивающуюся дробь.
То, что она увидела, могло свести с ума любого, даже самого черствого человека. Вся обуглившаяся, словно головешка из печи, истекающая кровью, дочка продолжала жить. Ее губы шевелились:
— Мама, я сгорела, — прошептала она.
Семьдесят процентов обожженной кожи — страшнее зрелища просто невозможно было представить!
— Что делать? Срочно нести в больницу в Пестрецы!
Свободных лошадей не было, Амина с отцом понесли на руках девочку. Аюп постарел в одно мгновение. Он чувствовал, что его душа умирает вместе с душой, которая уже покидала тело ребенка.
Когда добрались до деревни Дертюли, Салима попросила у матери молока, пока Амина бегала в его поисках, девочка перестала дышать.
Банка с молоком медленно и бесшумно выскользнула из ее рук, будто понимая все и не желая нарушать тишину, где уже не было слышно детского дыхания.
Совершая омовение над ребенком, мать, старалась не причинять боли, прикасаясь к телу девочки. Казалось, та просто заснула и может в любой момент проснуться, почувствовав боль от прикосновения.
Только молитвы не дали потерять рассудок повидавшей так много горя женщине.
Глава 16. После войны
Это было время встреч долгожданных мужчин с фронта. Те, кто давно не получал весточек от мужественно сражавшихся воинов, уповали на Бога, в надежде увидеть их живыми. Мужчины возвращались партиями. Некоторые из них уже ощутили радость первых объятий с близкими, некоторые еще находились в пути, вдалеке от родных милых сердцу детей и жен.
Амине исполнилось тридцать два года. С возрастом она приобрела еще больше нежности и женственности. Все последние дни и ночи напролет пребывала в состоянии волнения.
— Неужели возможно вернуть былое душевное спокойствие и умиротворение?
— Нет, никто и никогда уже не сможет этого сделать! Как не возможно оживить погибших детей, так же невозможно стереть из памяти воспоминания о прошлом.
Наконец-то пришла радостная новость от матери. Все живы! Амина собралась в дорогу, готовясь к встрече. Целуя и обнимая братьев, она заметила, что Агзам отводит лицо в сторону, не давая возможности прикоснуться к нему.
— Ты что, Агзам, не рад мне? — растерянно произнесла Амина. — Как ты похудел! Ты болен? Что с тобой, ответь?!
Она повернула к себе его голову, заглядывая в грустные глаза.
Вместо ответа Агзам снова отстранился и зашелся непрерывным кашлем; затем достал платок и быстро вытер влажные губы. Амина заметила на платке темно-бордовый след крови. Сердце Амины сжалось.
— Агзамчик, миленький, ты что, ранен? — продолжала она теребить его за рукав рубахи.
— Чахотка, — ответила за сына мать. — Близко находиться опасно, у тебя дети, — пояснила она.
С тревожными мыслями возвратилась Амина домой.
— Где же Гата с ее приемным сыном? Почему до сих пор не вернулись? Только бы были живы, только бы увидеть их еще хотя бы раз.
Всю ночь провела на коленях, читая молитвы. Аллах услышал ее.
Утром на пороге появился ее осунувшийся, постаревший муж. Виски покрыла седина, взгляд мутный, безучастный, но самое главное — живой!
Дрожащие руки встретившихся после долгой разлуки, сцепились намертво, глаза, обращенные друг к другу, боялись моргнуть, чтобы счастливые мгновенья не исчезли, как это бывает во снах, все еще с трудом веря тому, что видят. Все, вокруг, потеряло всякий смысл и значение. Только они одни существовали сейчас во всей огромной Вселенной.
Разговоров хватило до утра следующего дня. Последний год Гата находился в плену, попал под освобождение.
Радость и печаль всю жизнь сопровождают человека. Братишка Гатауллы не вернулся с войны ни в тот день, ни позже. Они получили сообщение, из которого узнали, что парень считался без вести пропавшим.
Мучаясь от приступов раздирающего грудь кашля, Агзам прожил совсем недолго. Чахотка измотала и сгубила легкие брата.
Хоронили, как подобает обычаям. Только мужчины могли находиться на кладбище. Было сказано много хороших слов о нем, как о человеке мужественном и смелом, достойно сражавшемся за свою Родину. Слова, обращенные к герою, вызывали гордость и уважение за короткую, но не напрасно прожитую им жизнь.
Черные полосы сменялись белыми. Горечь и печаль уступили место новым переживаниям, но это были переживания другого характера.
В1945 году семья обрела нового родственника. Сестренка мужа встретила надежного спутника жизни. Амина и Гата выдали замуж сиротку.
— Дай бог, чтобы она была счастлива, — снова обратилась Амина к Всевышнему.
А через год, в 1946 году, Амина родила прелестную девочку, очень похожую на нее саму. Дочку назвали Альфия. Все те же пушистые ресницы, те же черные шелковые волосы и теплые темно-карие глаза. Рождение девочки, вдохнуло в нее новые чувства. Это был приток свежих жизненных сил, который можно было сравнить со вторым дыханием.
Глава 17. Наедине с совестью
Давно не обрабатываемая никем земля истосковалась по заботливым рукам человека. Множество участков находилось в неухоженном, заброшенном состоянии. Вся мужская половина населения с радостью и трепетом взялась за лопаты. Пальцы все еще помнили тяжесть винтовок и автоматов. Перелопачивая отдохнувшую, обогащенную перегноем землю, люди переживали счастливые минуты, их радости не было предела.
— Как мало человеку нужно для счастья! — говорил Гата.
Ощущение свободы и покоя, возможность дышать полной грудью, не прячась от пуль и снарядов. Окружающие вокруг представлялись одной большой семьей. Недостаток пищи и отсутствие нужных вещей казались такой незначительной мелочью, что об этих проблемах было просто не принято говорить. Надежда на лучшую жизнь прочно поселилась в умах и сердцах соотечественников. Вечерами на улицах поселка все чаще теперь можно было услышать шутки, радостный смех и пение под гармонь. Жизнь возвращалась в прежнее русло.
Каждая уцелевшая семья в послевоенные годы старалась получить клочок земельного участка в надежде вырастить на нем необходимые овощные культуры, в первую очередь, картофель — ценнейший продукт, сравниваемый по своей значимости с хлебом.
Кузница Гатауллы заработала с новой силой и мощностью, нужны были крепкие орудия труда — лопаты, плуги, вилы. Он возвращался домой поздно, сильно уставший, но довольный, чувствующий свою полезность и нужность для окружающих. Он снова стал главным добытчиком в семье. Эта обязанность не тяготила, напротив, повышала его долю ответственности перед женой и детьми.
Звонкий плач малютки Альфии напоминал звон колокольчика, вызывая слезы радости на глазах отца, повышая настроение. Сына Гаптулхайя он считал достаточно взрослым.
— Тебе уже пять лет, — говорил он, — ты должен мне помогать.
Муж часто брал его на кузницу, при этом ловил каждый удобный момент вручить сыну молоток или клещи. Учил правильно наносить удар, забивая гвозди так, чтобы не погнуть их. Гата был бережлив, в особенности с инструментами, аккуратно, с любовью развешанными на стенах кузницы. Это был его мир, без которого он просто не представлял своей жизни.
Амина узнала, что на островке, находившемся неподалеку вниз по руслу реки, можно было выбрать любой понравившийся земельный участок и обработать его.
Вместе с соседкой Андриановой они переправились туда на лодке и сошли на берег. Решили идти в разных направлениях друг от друга в поисках подходящего места. Амина остановилась там, где, на первый взгляд, земля была непригодной для дела и чрезмерно запущенной. Это была низина, вся заросшая репейником. Крепкие корни растений, напоминающие молодые деревья, уходили глубоко в землю. Молодая женщина, засучив рукава, принялась выкорчевывать разросшиеся во все стороны кусты. Через час, она сложила огромную кучу из этих цепких растений. Взору открылась приятная картина — очищенная от сорняков и готовая к перекопке площадка. Тут появилась соседка:
— Ну ты и хитрая, Амина, вон себе какой участок отхватила! — Нет уж, дорогая, давай делиться!
Амина усмехнулась, но спорить не стала.
— Хорошо, — сказала она, — если ты считаешь, это решение правильным, пусть так оно и будет. Имея нескандальный характер, она решила оставить такой поступок на совести этого человека. Ей меньше всего хотелось тратить драгоценное время на никому не нужные ссоры.
Женщины разделили уже подготовленную землю поровну. Довольная соседка беззаботно спала той ночью, так же беззаботно и безмятежно спала ее совесть.
Глава 18. 1948—1957 годы
Эти годы были обильны на рождение детей. В 1948 году родился сын Гаптулхай, через два года дочь Альфинур, в 1952-м сын Равиль, через два года после рождения Равиля, в 1953-м — Рашид, а в 1955 году — дочь Нурия.
Семья пережила второй по счету пожар. Узнав, что в деревне Карповка нужен кузнец во второе Кулаевское отделение совхоза, семья переехала жить на новое место жительства, в небольшой, но уютный домик.
Организм родившей такое количество детей женщины не мог обеспечить крепким здоровьем всех детей одинаково. Среди вновь родившихся были дети, нуждающиеся в особом уходе. Альфинур очень часто болела и прожила совсем недолго. Больных детей Амина окружала таким вниманием и заботой, что здоровые, даже завидовали, что не больны. На подушке всегда лежали сладости, поднимающие настроение, вызывающие аппетит и укрепляющие здоровье в ослабшем организме.
Одна беда шла следом за другой. Через некоторое время схоронили сына.
Годовалый Рашид лежал в люльке. Это был крепкий розовощекий мальчик. В дом за Гатой зашел черноволосый, черноглазый мужчина — работник с кузницы. Наклонившись над детской кроваткой, сказал: «Вот это богатырь растет у вас!», — ушел.
Всю ночь ребенок прокричал во все горло, никак не могли его успокоить, а под утро умер. Гата ругал себя, как только мог, его сын так мало прожил.
Оставшимся детям Амины и Гатауллы передалось все самое лучшее, что было в обоих родителях — природная красота, ум, жизнерадостность, доброта, честность, скромность и еще множество других качеств.
В 1957 году Амина забеременела последним, тринадцатым по счету ребенком.
Глава 19. Провидение Бога, 1957 год
Амина и Гата, скопив немного денег, прикупили домашней скотины — теленка, кур, овец. Продуктов, получаемых от домашних животных, не только хватало для питания, но и оставалось в избыточном количестве. Наступили времена, когда стало возможным позволить себе покупку других немаловажных предметов домашнего скарба, продаваемых на рынке города Казани. Путь до рынка лежал неблизкий, людям приходилось пешком покрывать расстояние в двадцать пять километров, там происходил обмен и продажа товаров народного потребления.
Брат Амины Файзерахман сразу же после войны устроился работать в НКВД, он, как и Магмура, жил в городе. Родственники помогали своей младшей сестренке закупить все необходимое и с великой радостью предоставляли ночлег.
Амина и Гата ждали пополнения в семье. Новая беременность, приближающаяся к концу, протекала не совсем гладко, но Амина не привыкла жаловаться, все свое свободное и несвободное время жила для других, стойко преодолевая жизненные преграды.
В то раннее утро Амина решила, пока муж отработает на кузнице, а мама, приехавшая погостить, присмотрит за детьми, она сможет продать молоко на базаре и к вечеру вернется с гостинцами обратно. Мать долго отговаривала Амину, ссылаясь на ее положение, но если уж дочь решила, спорить с ней было бесполезным и пустым занятием. Привязав крепко-накрепко бидон с молоком к санкам и теплее одевшись, та отправилась в путь.
Морозный воздух и ясная погода только повышали желание осуществить задуманное.
— Подумаешь, двадцать пять километров, ерунда, разделю всю дорогу на несколько маленьких участков, в конце каждого отдохну немного, — разговаривала она сама с собой.
Снег приятно поскрипывал под мягкими теплыми валенками-самовалками. Сани с легкостью скользили, их вес почти не ощущался. Дорога проходила через Кулаево, там всегда можно было передохнуть у подруги. Дочка Натальи заметно подросла, она превратилась в красивую девушку. Воспоминания о том, что подруга могла погубить ее, все еще жили в сердце. Передохнув у знакомой, Амина совершила последний марш-бросок и, в одиннадцать часов уже была на городском рынке.
Жирное вкусное молоко разошлось очень быстро. Теперь можно было позволить себе отдохнуть, она добралась до сестры. Магмура помогла закупить для дома разных круп, макарон, пряников и много других сладостей детям. Женщины быстро заполнили опустевший бидон. Время неумолимо приближалось к обеду.
Долго и упорно сестра уговаривала Амину остаться заночевать, а поутру со свежими силами отправиться в дорогу, но упрямый и твердый нрав не позволил ее переубедить.
— У меня дома маленькие дети, ты ведь и сама это знаешь, да и мать уже немолода, устанет она с ними, — ответила Амина.
С тяжестью на сердце Магмура отправила сестренку в путь.
— Погода хорошая, дойду хотя бы до Арышки, — думала она. Этот населенный пункт находился на полпути к Кулаевскому совхозу. Оставаться в Арышках не стала, прошла мимо. Неожиданно начали собираться снеговые тучи. С каждой минутой ветер становился все сильнее и сильнее, его бешеные порывы ранили лицо, причиняя боль и обжигая кожу. Начиналась пурга. Амина поняла, что сбилась с пути.
Вся запорошенная снегом, она продолжала двигаться вперед, насколько хватило сил. Одежда потяжелела и мешала движению.
Она долго кричала, звала на помощь. В животе открылась сильная боль, тепло медленно, но верно покидало тело. Амина закрыла глаза и легла на бидон. От кромешной тьмы вокруг притупилось чувство пространства и времени, пальцы перестали ощущать холод, ресницы заиндевели, она почувствовала, что умирает. Мысли на некоторое мгновенье перенесли ее в дом, ей стало жаль детей:
— Кому теперь они будут нужны, кто позаботится о них? Какая бессмысленная нелепая смерть, — проносилось в исчезающем с каждой секундой сознании женщины. Набрав в легкие побольше воздуха, крикнула в последний раз.
Вдруг ей показалось, что ее кто-то зовет, перед глазами возник высокий, неестественно длинный силуэт, он звал ее.
— Вот как выглядит смерть, какие-то темные силы приходят за душами людей, — подумала она.
Амина почувствовала, что кто-то сильно трясет ее за плечи, очнулась и увидела перед собой мужчину.
— Кто вы? Куда направляетесь? — спросил он.
— Мне нужно в Карповку, я не могу двигаться, — еле живая прошептала она в ответ.
Это был военный, он пересадил женщину на свои санки, сзади привязал санки с бидоном Амины и, больше ни слова не говоря, зашагал уверенной походкой.
До дома добрались уже ближе к ночи. Заплаканные дети, растерянный, напуганный муж и мать с мертвенно-бледным лицом встретили их. В возвращение Амины никто не верил.
Раздевшись в прихожей, военный повесил шинель на гвоздь, на его груди было множество орденов и медалей. Ловя на себе восхищенные взгляды, объяснил, что находится на задании и оставаться на ночлег не имеет права. Как ни уговаривали его, настоял на своем, дело есть дело.
— Если бы все люди были такими серьезными и ответственными, то мир стал бы лучше, — сказала вслух Амина, вызывая ревность в душе мужа.
Поступок этого человека был одним из самых благородных поступков, совершаемых людьми.
— Аллах подарил мне жизнь в третий раз, значит, мое время еще не пришло. Он послал в помощь ангела в образе мужчины, который исчез из ее жизни также неожиданно, как и появился.
Глава 20. Житейские хлопоты
Когда Амине исполнилось сорок пять лет, ей казалось, целая жизнь осталась за плечами, так много было пережито счастливых и горестных моментов, порой сама не верила в то, что все эти события происходили когда-то именно с ней.
Дети радовали своим послушанием и трудолюбием. Помощников в семье прибавилось, самому старшему Габдулле было уже семнадцать, он наравне со взрослыми мужчинами выполнял самую тяжелую работу и являлся главным помощником для отца. Гата во всем мог положиться на него. Двенадцатилетняя Альфия была очень ласковой и нежной девочкой с покладистым характером, к тому же она так походила на свою мать в молодости, что отец души в ней не чаял. В подрастающем Гаптулхайе также прослеживались хорошие задатки, глядя на мальчика можно было сказать, что из парнишки выйдет толк; он во всем старался походить на Габдуллу, часто увязывался за ним на работу. Сыну Равилю исполнилось шесть лет, он был не по годам серьезен и умен, старался запомнить и повторить все то, что делал отец. Это был красивый мальчик с волнистыми волосами. Самые маленькие дети в семье — трехлетняя Нурия и годовалый Фаяз, были вместо забавы взрослым, но и этих малышей с раннего детства родители старались приучать к труду.
Шестеро детей, оставшихся в живых, открывали новую эпоху, эпоху послевоенной жизни. Одна жизнь до войны с детьми, которые погибли, и другая, что подарила ей новые ощущения и заполнила пустоту в душе. Амина чувствовала, что нужна своим детям и мужу. Когда она уезжала в Казань, дети с нетерпением ждали ее возвращения, подолгу просиживая на крыше дома и вглядываясь в даль. Появление матери можно было сравнить разве что с восходом солнца. Альфия всегда говорила ей:
— Мамочка, когда ты возвращаешься, в доме как будто начинает светить солнышко! Так крепко они ее любили. Не любить такую мать было просто невозможно. Всегда ласковая, добрая, заботливая, она никогда не позволяла себе прикрикнуть на кого-то из детей или унизить, никто не слышал от нее оскорблений. Мать, всегда тактичная, находила подход к любому ребенку, да и к чужим детям относилась с искренней любовью и уважением.
Бог оберегал Амину, позволяя жить и радоваться жизни дальше, она всегда ощущала его видимое только сердцу присутствие.
Летом муж, ни с кем не посоветовавшись, зарезал нестельную корову, нарядно оделся и уехал в Казань на базар, чтобы продать ее.
Вечером, проходя по двору, Альфия услышала доносившиеся из сарая стоны, когда забежала туда, увидела окровавленного, избитого отца, он лежал вниз лицом на соломе. Одежда была порвана, из раны на голове сочилась кровь. Девочка тут же побежала за матерью. Когда Гатаулла рассказал Амине, что его обокрали и избили в городе, она ответила:
— Слава Аллаху, ты жив, все могло закончиться для нас гораздо хуже, остальное можно пережить, это всего лишь деньги. Она всю ночь провела в молитвах, радуясь, что муж добрался до дома.
Как-то Гата вез Амину на телеге с годовалым сыном Фаязом на руках с сенокоса. Телега была сильно навьючена сеном, когда проезжали через мосток, колесо слетело, телега перевернулась и накрыла Амину с ребенком. Когда еле живой от страха Гата, нашел подручное средство, чтобы приподнять телегу, то с облегчением обнаружил, что жена с сыном не пострадали. Они тихо сидели на земле, а над их головами сено образовало защитную крышу. Долго не могли объяснить такое чудо, тяжелое сено должно было раздавить их.
Глава 21. Вещий сон. 1961 год
Здоровье Гатауллы пошатнулось, и, чтобы не возникло серьезных осложнений, они с женой решили, что ему лучше пролечиться в районной больнице. Местный киномеханик тоже собирался ехать в Пестрецы, он имел свою лошадь и сани. Амина обратилась к соседу с просьбой подвезти больного мужа. Дети помогли собрать нужные вещи в дорогу. Погода была прохладная, шел ноябрь месяц. Гата надев ватные пальто и штаны, на ноги теплые валенки с калошами, прихватив котомку, вышел на улицу.
Амина проводила мужа до саней, посоветовала, как разговаривать с врачом, наказала беречься в пути, после чего вернулась в дом. Вдруг отчего-то руки перестали слушаться, Амина долго находилась в растерянном состоянии, приступала к работе, взявшись за одну, не успев начать, тут же бросала, бралась за другую. Что-то тревожило ее, а вот что, она и сама не понимала.
Поздно вечером на пороге показался механик, все заметили, что сосед нетрезв — сказал, что Гата не лег в больницу, а уехал в деревню Шали гулять. Такое поведение мужа показалось странным.
— Не мог Гата так поступить, — решила Амина.
Прошла ночь.
Сосед киномеханик, вернувшись к себе, выпил еще, полбутылки самогона и крепко уснул. Наутро все случившееся накануне предстало перед его глазами, как страшный кошмарный сон.
По дороге в район мужчины мирно беседовали о хлебе насущном, о бытовых проблемах, когда добрались до центральной больницы, узнали, что мест свободных нет, их попросили приехать еще раз через неделю. Расстроенный Гата остался ждать, когда сосед уладит все свои дела.
— Только время зря потратил, сколько работы можно было переделать! — сетовал он.
Закончив дела, сосед повернул лошадь по направлению к дому. От длительного пребывания на стуже больные ноги Гатауллы и позвоночник заныли с еще большей силой. Надорванная спина не давала возможности полноценно трудиться, причиняя нестерпимо адскую боль. С этой проблемой он и хотел обратиться к врачу, но видно этому не суждено было случиться, случилось другое.
Переезжая через реку Меша, они услышали треск льдины, их сани провалились в воду. Образовавшаяся полынья безжалостно затягивала тяжелую поклажу. Гата провалился по грудь, ватные штаны и пальто промокли насквозь, одежда тащила на дно. Дыхание стало затрудненным, казалось, тысячи иголок воткнулись в тело. Он судорожно хватался за твердую часть льдины. Успел увидеть, как лошадь с санями уходит под воду. Ноздри лошади раздувались, выпуская пар, глаза, вылезающие из орбит, уже скрылись в пучине. Еще он видел убегающего соседа, кричащего что-то неразборчиво.
Гата понял, что если не сейчас, то больше уже никогда ему не выбраться из полыньи. Чувствуя под пальцами ледяные наросты, он почти вгрызался в них, агрессивно и нервно выталкивая тело по сантиметрам из гиблого места. Даже уже выбравшись, все еще продолжал хвататься за попадающиеся под руки кочки. Отдышавшись, он попытался встать, но безуспешно, спина и ноги перестали быть его союзниками в беде, онемели и отнялись. Гата пополз, полз долго, пока силы не оставили его. Прислонившись к дереву, заснул.
Шли четвертые сутки, как отца не было дома. Накануне Амина видела сон. Ей снился муж, он просил забрать его.
— Я здесь совсем замерз, — сказал Гата.
Утром, проснувшись, Амина не стала больше ждать, она пошла к бригадиру и сказала ему:
— Давайте искать Гатауллу, мой муж замерз.
Собрали народ, и, распределившись цепочкой по участкам, начали поиски. В полутора километрах от деревни он лежал застывший возле огромного дуба. Было ощущение, что человек просто спит.
На похоронах Амина слышала разговоры за спиной:
— Посмотрим, как она покрутится без мужа.
Это были бригадир Парфилин и Антонина Евсеева, они еще долго продолжали вредить семье, не давая работы Габдулле, он теперь должен был заменить погибшего отца — быть хозяином в доме.
Шестеро детей и женщина, потерявшая самого близкого и родного сердцу человека, боролись за жизнь, за честь, за справедливость. Назло врагам Амина держала в своем хозяйстве по две, три коровы, овец, гусей, кур, ее дети ходили всегда опрятными и чистыми. Они стали ценить и любить мать крепче прежнего. Горе сближает людей, тем более, если это горе общее, одно на всех.
* * *
Спустя пять лет, в городе Казани в возрасте восьмидесяти четырех лет был сбит машиной ее отец Аюп. Он очень боялся возросшего движения машин, так и не научился переходить дорогу. В справке о смерти было написано, что погибшему шестьдесят два года. Крепкий телом и духом человек, побеждавший ежегодно на соревнованиях на Сабантуе, ушел из жизни, оставив после себя достойное потомство.
* * *
Пройдут годы, Амина еще не раз в своей жизни хлебнет горя. Ей будет суждено схоронить молодыми внуков Рустема — сына Равиля, зверски убитого жестокими людьми, Эльвиру — дочь Фаяза, пропавшую без вести, Рината — сына Габдуллы, которого повесили подростки, Роберта — внука Магмуры, застреленного возле дома бандитами. Она еще будет молиться за их души. За три месяца до своей смерти умрет ее сын Габдулла. Закат своей жизни проживет у дочери Альфии в городе Зеленодольске.
* * *
Перед смертью Амина видела всех, кто когда-то в жизни сильно и незаслуженно обижали ее, они плохо выглядели и просили, чтобы Амина простила их и помолилась за их не нашедшие покоя души.
Она давно всех простила, да и обидчиков давно уже не было в живых, бог не был к ним так милостив, он не принимал души людей, совершивших так много плохих поступков, лукавя, обманывая и причиняя зло другим.
И все же она села за молитвы. Каждый заслуживает прощения.
Во сне снова приснился муж, он звал к себе, сказал, что ее костюм давно готов, а она все не идет и не идет. Амина просила у Бога, чтобы он послал ей смерти, потому что все, что было нужно и все, что могла, она уже сделала в этой жизни. Ее душа просила покоя.
Эпилог
Одна неспокойная бессонная ночь сменяла другую, день поменялся с ночью, а ночь с днем, в голове все перемешалось. Альфия попросила свою младшую сестренку Нурию присмотреть и поухаживать за матерью несколько дней, так как сама мучилась от перепадов давления, потеряла покой и сон, переживая и видя, как мучается мать. Сестры решили помочь друг другу и временно перевезти ее в город Казань, в квартиру Нурии.
Внизу у подъезда их ждал брат Равиль, он приехал на машине, чтобы помочь перевезти мать. Сестры собрали все необходимое в дорогу.
Ее посадили в зале. Амина всегда любила красивую одежду. Так и сегодня ей надели ее любимое платье, которое стало совсем большим. По прошествии целого месяца болезни осталась лишь часть от былого тела Амины, она стала худенькой и очень маленькой бабушкой. Волосы были аккуратно причесаны, заплетены и уложены под нарядный платок. Краски на лице потускнели, руки, повидавшие так много тяжелой работы, неподвижно лежали на коленях.
Альфия спросила:
— Мамочка, ты не обижаешься на нас?
— Что ты, доченька, я жила у вас как в раю. Я счастливая мать. За мной был такой уход, не каждому старому человеку так повезет!
— Ты побудешь у Нурии несколько дней, как только я немного поправлю свое здоровье, сразу же привезем тебя к нам.
Больше Альфия не увидела свою мать живой. В городе Казани 11 декабря 2006 года перестало биться ее благородное, доброе, всех жалеющее сердце.
От автора
Не думаю, что мне удалось передать хотя бы одну десятую часть прожитой жизни моей бабушки, но не написать о том, что я не раз слышала от нее и от своей матери Альфии, было бы преступлением. В глубине душе она всегда останется для меня такой, которая даже в самые трудные минуты жизни оставалась настоящим человеком. Ее доброты, порядочности и честности хватало на всех, кто когда бы то ни было соприкасался с ней. Я испытываю нежные и трепетные чувства к людям такого рода, остается только восхищаться их мужеством и стойкостью. И до сих пор испытываю на себе благотворное действие молитв, которые читала за наше здоровье бабушка. Верю, что ее душа попала в рай и оттуда по-прежнему наблюдает за нами.
У меня большой хороший дом, сад с плодовыми деревьями, личная пасека, как когда-то у моего прадеда. Я радуюсь, что живу в свободном государстве, честно тружусь, и никто не смеет отнимать у меня то, что принадлежит мне по праву.
Повесть написана на основе реальных событий из жизни Мухаметзяновой Амины Аюповны, матери-героини, родившей тринадцать детей, воспитавшей троих сирот, успевшей совершить множество прекрасных поступков. О женщине, которая всю свою жизнь прожила, как бы не было трудно, соблюдая законы и чтя обычаи и традиции мусульманского народа.
Об авторе:
Светлана Сурчакова родилась 18 ноября 1968 года. Окончила Казанский педагогический университет.
Имеет почетную грамоту РФ за педагогические инновации, медаль Януша Корчака за авторскую работу «Пчеловодство». Автор разработки «Case-method-problem» — деловая игра «Как открыть свое производство» для учащихся школ и университетов. Лауреат Всероссийского конкурса «Педагогические инновации».
Победитель Республиканского конкурса «Книга года», а также победитель муниципальных конкурсов «Радуга талантов» в номинации «проза».
