Дембелята
Пиво стекало по вагонному стеклу, смешиваясь с осевшей на нём дорожной пылью.
– Что вы делаете? Совсем уже с ума посходили? – разразилась криком проводница, обращаясь к двум стоящим на перроне молодым парням с пустыми бутылками.
Они никак не отреагировали на ругань в их адрес. Коротко-стриженные ребята в спортивных костюмах с тяжёлыми сумками, перекинутыми через плечо, были навеселе и корчили рожи своему приятелю, находящемуся в вагоне, по другую сторону вагонного стекла.
Парень приглушённо смеялся и косился на проводницу, как бы показывая ей своим внешним видом, что он не отвечает за поступки своих друзей, веселившихся на перроне.
К этому времени внимание проводницы переключилось на другого молодого человека, лежащего на верхней полке и громко, на весь вагон кричащего кому-то в телефонную трубку о том, что он скоро приедет и чтобы друзья, все как один пришли на вокзал встречать его. Этот громкий телефонный монолог можно было и простить молодому человеку, если бы он не сдабривал каждую произнесённую фразу обильным матом.
– Ты что раскричался? – обратилась к парню-матершиннику, всё та же проводница. – Ты смотри у меня, я долго повторять не буду – у меня там в служебке топор наточенный стоит…
– Катя! Ну не сердись. Войди в моё положение – меня распирает от радости. Это же счастье. Я домой еду! – начал оправдываться парень с верхней полки.
– Я понимаю. Но зачем материться на весь вагон?
– В армии это нормальная разговорная речь, там без мата тебя вообще не поймут.
– Ну, ты же теперь не в армии, привыкай к гражданской жизни, –вступила в разговор пожилая пассажирка, сидящая на нижней полке.
Парень высунул голову в проход плацкартного вагона. Его глаза искрились не то от счастья, не то от лёгкого похмелья. Сперва он посмотрел на свою пожилую соседку снизу, а потом крикнул так, чтобы его слова были услышаны всеми, кто находился в вагоне:
– Уважаемые граждане-пассажиры, простите меня пожалуйста, если кого-то я обидел. У меня так непроизвольно получается от эмоций. Я в армии отслужил! Домой еду! Это пипец какой-то! Ой! Ну, вот видите.
По вагону пронеслось среднее что-то между смехом и возмущением. Пожилая женщина на нижней полке обречённо махнула рукой.
– Вот и извинился.., – проговорил мужчина из соседнего блока.
– Уткнись в подушку и не мешай пассажирам отдыхать, иначе я тебя высажу на первой попавшейся станции, – пригрозила проводница.
Парень послушно забился в угол полки, но от того, что он отвернулся с телефоном к стене, тише его речь не стала.
После того, как по громкой связи было объявлено об отправлении поезда, вагон заполнился молодыми парнями. Им было по 19-20 лет. Разные по росту, весу, комплекции, высокие и плотные, маленькие и щуплые, но все коротко-стриженные, с искрящимися глазами. От них пахло табаком и пивом – возможно не от всех, но запах чувствовался.
– Лёха! Ты что не вышел? Мы курнули – больше в пачке сигарет не осталось, – обратился к лежавшему на полке матершиннику, рослый парень.
Лёха прервал телефонный разговор и обернулся к высокому парню:
– Озеров, ты четырёх вэ-дэ-вэшников в соседнем вагоне видел?
– Видел.
– Меня братва сегодня ночью встречать будет. Мы хотим потрясти десантуру на счёт телефонов. Семён видел у них ай-пад крутой. Надо позаимствовать. Ты в теме?
Озеров отрицательно помотал головой и пошёл дальше.
– Тебе что, ай-пад не нужен?! – крикнул вслед Лёха.
– Нет! – отозвался Озеров.
Лёха спрыгнул с полки и на ходу, надевая на ноги тапочки, побежал по вагону за приятелем. Его громкий голос постепенно растворился где-то в другом конце вагона. Теперь покой пассажиров прерывал только басистый смех ребят, что-то бурно обсуждающих между собой.
Маленький щуплый паренёк отделился от этой шумной компании и пересел на свободное боковое сидение, напротив того места, где сидела пожилая пассажирка. Он долго сидел, молчал и задумчиво смотрел в окно. Время от времени ребята окликали его, чтобы сыграть в карты. Но паренёк оборачивался лишь тогда, когда его называли «рядовым Егоровым». Он продолжал смотреть в окно.
Спустя некоторое время пожилая пассажирка решила с ним заговорить.
– Ты тоже домой едешь? – спросила она.
– Домой.
– Отслужил?
– Да, как сказать… – вздохнул паренёк. – Они вон отслужили – у них дембель. Паренёк кивнул в сторону шумной компании.
– А ты, что же?
– А я комиссован, по здоровью.
– А служите вы вместе?
– Да, – грустно сказал Егоров.
– Не обижают тебя ребята?
– Нет.
– А где вы служите?
– Под Благовещенском. Пограничные войска.
– Значит, границу нашу охраняете?
– Охраняем.
– Я слышала, что там сейчас спокойно.
– Спокойно. У нас с Китаем мир.
Женщина протянула пареньку плитку шоколада.
– Угощайся, а то, небось, по сладкому соскучился?
– Спасибо, не хочу, – заскромничал Егоров.
– Бери, бери, – настаивала женщина.
– Спасибо.
Рядовой Егоров виновато улыбнулся и взял шоколад.
– Это тебе спасибо.
– За что? – удивился Егоров.
– За то, что страну нашу охраняешь.
– Я то, что? – замялся солдатик. – Я не один.
Он кивнул в сторону своих ребят.
Женщина улыбнулась и одобрительно покачала головой.
День близился к завершению.
Проводница Катя приглушила свет, чтобы пассажиры готовились ко сну.
Ребята разошлись по своим местам, лишь одна небольшая группа, среди которой выделялся высокий и степенный Озеров, продолжала что-то обсуждать, перейдя на полушёпот. Лёха, наконец, успокоился и улёгся спать, но даже во сне что-то бурно продолжал обсуждать, чем вызывал смешки у своих не спящих приятелей.
Молодые демобилизованные солдаты, по сути, ещё были детьми, но уже отслужившие в рядах вооружённых сил, направлялись в Пермь, поскольку происходили из этого уральского города, либо из его окрестностей. Потому выходили они на одной станции – в Перми, где должны были проститься друг с другом и разъехаться по своим домам.
Проснувшись ночью за два часа до прибытия в Пермь, я обнаружил, что ребята не спят. Они, молча, сидели в полумраке спящего вагона. От их спортивно-вольного внешнего вида не осталось и следа – все как один были одеты в парадную военную форму, от всех пахло дешёвым одеколоном и кремом для обуви. В отблеске пробегающих мимо станционных фонарей, отражались их склонённые стриженые головы и серьёзные задумчивые лица. Они сидели и молчали, изредка посматривая на часы и в тёмные окна вагона.
Озеров с сержантскими пагонами, Семён, рядовой Егоров, Лёха… с орденом на груди и, ещё двадцать молодых красавцев, сидели и молчали, посматривая друг на друга, раскачиваясь в такт бегущему вагону. Для них это были последние минуты, проживаемые вместе в последние минуты их службы. Некоторые из этих парней, может быть, ещё встретятся когда-нибудь, а некоторые видят друг друга в последний раз. Но время службы останется в их памяти навсегда.
Под самое утро, когда горизонт на востоке едва-едва окрасился алым цветом, поезд прибыл в Пермь.
Несмотря на ранний час, на перроне, к которому подали наш поезд, было многолюдно. Восторженное состояние встречающих чувствовалось по всему полусонному вокзалу. При виде спускающихся из вагонов солдатиков, послышались девичьи визги, громогласные восклицания молодых людей, смех, свист, крики, кто-то хлопал в ладоши и лопал от восторга надувные шары, принесённые встречающими. Все обнимались, целовались и фотографировались на память: сержант Озеров с повисшей на его шее маленькой сестрёнкой, примеряющей фуражку брата; рядовой Егоров с родителями, специально приехавшими из деревни на вокзал, чтобы встретить единственного сына; Семён с двумя девушками; а Лёха в обнимку с встречающими его друзьями и десантниками из соседнего вагона фотографировался на их ай-пад.
ст.Шарья, поезд Благовещенск – Москва
27 мая 2014г.
Об авторе:
Евгений Ставцев родился в Орле. Живёт и работает в Нижнем Тагиле. Директор историко-технического музея «Дом Черепановых». Историк и публицист. Автор более 20 научных и научно-популярных статей по истории, этнографии и краеведению. Лауреат премии О. Е. Клера – высшей музейной премии Свердловской области. В начале своей трудовой деятельности работал школьным учителем, художником и тележурналистом.
Женат. Воспитывает двоих детей.
