Слепой олигарх
…Гулко ухнуло под самые шпалы и пробило насыпь, жестко обозначив предпочтение прямых линий в ущерб балочьим прогибам.
Времени – в обрез.
За железной дорогой находился пруд, изрядно высохший в жару. На нем обретались водоплавающие, по суше между остовами комбайнов бродило стадо парнокопытной живности, кучковались бездомные псы…
…Нечто, вертясь чертом, метровым рвом выедая все на своем пути, опрокинув, словно игрушечные пирамидки, пару тополей, скатилось по пологому склону и с разгону плюхнулось в воду. Поднялась туча брызг и створилась воронка. Отчаянно гогоча и хлопоча крыльями, живыми осколками разметались гуси…
На землю пала тень…
…Через минуту вновь царило солнце, дурманила полынь и голубело небо. Лишь вращение дохлых мальков, как огурцов в потревоженном кадочном рассоле, зеленом от ряски, да черный, с нефтяными разводами кругляк, шипящий и булькающий посреди огромной зловонной лужи – вносили спутанность и неприятное разнообразие в мирную картину будничного лета…
Я прикусила губу…
– С этого момента, пожалуйста, поподробней.
– Его необходимо остановить, взять под контроль…– сказала я, неуправляемо заводясь.
Вовик дернул ногой под столом и поправил лямку штанов, спадающую в ответственные моменты.
– Космических олигархов следует взять под контроль,– сказал Сергей, пялясь на красные шорты сына.– А лучше – за задницу. Малым-мало крылята отчекрыжить. А то разлетались, вишь, цыпы…
Он закурил и вышел на веранду.
– Олигархи-и! – пропела я вслед противным голосом. – Че сразу обзывать?! Люди же…Деньгами все меришь…Самому слабо зарабатывать – так телок не клей!
Я знала: он больше не вернется. Уйдет к Ирке, записку от которой я нашла в его джинсах при утренней стирке. В окно сиганул, тарзан штопаный…
Рычаги колхозного экскаватора, ржавеющего в ковыльной безнадеге, мы дергали вместе – и загребли-таки ковшом кругляк с илом. Выгрузили в силосную яму с картофельной ботвой, стали изучать. Вовка, конечно, за ради любопытства, я же – для пользы дела.
– Может, прав отец, – от баблонавта осколок? – сказала в раздумье, не находя в уме ладу для применения склизкого, отвратно пахнущего комка.
Сынуля заявил, что это «черная дыра из бака».
– Ч-черная? Из б-бака? – переспросила я, валясь снопом на скамейку, будто от наплывшего мандража. – Из мусорки, что ли?
– Из БА-КА, – по складам повторил сын и на свободном от меня конце скамьи вывел стекляшкой три большие буквы. – Большой Адронный Коллайдер. Помнишь, в Швейцарии, кажется.
– В Швейцарии? – Я вытаращилась на поврежденную доску и «пришла» в себя. – Лавку кто красить будет, опять швейцары?!
Вовка смутился, криво махнул рукой.
– Ну, может, – в Австрии. На карте слева много стран понатыкано…
– Австрия… угм-м. Будем знать теперича, с кого спрашивать.
– Мюонные потоки доставили нам черную дыру, мама. Хордой сквозь землю прямо к нам. Если не достигнет порога Шварцшильда, то окочурится, – сказал Вовка, листая журнал.
– Окей, – сказала я. – Ты вот чего усвой, сынок. Писатели питаются мухоморами.
По ночам кругляк наповадился светиться, причем с двойным эффектом мопедных фар. На это он ухандохивал всю свою электрику, а стенки ямы препятствовали восполниться подножным кормом. От скудости питания стал хиреть на глазах. Вовка не отлучался от доходяги ни на минуту. Он всю жизнь мечтал о ком бы побеспокоиться, наконец, привалило.
– Просто он по ночам в ночном режиме…как все живое, – объяснял. – А днем ему надо поесть. На приволье.
– На приволье…Угм… Ладно, пусть пока отдыхает, грядки по ночам освещает без напряги. И без напряжения тоже. Чтоб счетчик не крутился, и кабачки чтоб толстели.
С прошлогодней ботвой шар быстро справился. Я думала, всё. Но сынок приволок ворох реклам и ваучеров, что зимой скинули в балку с проезжего мусоровоза.
– Коровы их едят! – сообщил.
Вначале питомец плевался, да вдруг стал покладистым: голод не тетка. Стал глотать, не жуя. Буквально на глазах разглаживал обвисшие складки и мелкие морщинки, видимо, жирного в прошлом тела.
Скоро в селе исчезли все городские завалы макулатуры. И даже ранее охраняемый склад с импортными отходами малым-мало стал просвечивать сквозь окна. Я боялась недовольства среди соседей, но они, втихую пользуясь бесплатной иллюминацией, затаились.
По ходу дела, запахло керосином: бумажная халява закончилась. Шар опять стал сдуваться.
Хозяйству он как корове пятая нога. Потому над ним нависла реальная угроза.
– На дармовые хлеба пусть не рассчитывает,– предупредила я. Но Вовка заныл:
– Мама, ты же обещала…собаку!
…И прикипела к черной дыре мужская кликуха – Шарик.
…Шарик уже был размерами с редьку и одним боком на том свете, когда, из доброты душевной, я стала брать его с собой на вылазки в город. Тут все и началось…
Он оказался практичным и предприимчивым, как же, город – источник макулатуры.
… выскользнул из моей сумки, когда я точила лясы с продавцом. Проглотил печатно-издательскую продукцию с полок. Без напоминания возвратился…
…в нотариальной конторе по семейным делам, тайком освободил лотки от документов… Приунывший нотариус ставил теперь печати – хоть на лбу…чем я, конечно, воспользовалась, подсунув заявку о разводе…
…в банках, где облигации мои покончались, взялся за чистоту жестких дисков – а ведь многие жили на проценты с депозитов. Из-за пониженного спроса, товары на рынке подешевели. Мы оказались не внакладе…
…детям в школах не на чем стало писать и получать оценки…
…тихой сапой проглотил он базы одной Столицы, а затем – приступил к Северной. Урановый век со свистом и звоном летел вниз, как пустая бадья в колодец. Впереди маячили времена берестяных грамот…
…телевизор вопил, что исчезли бренды и другой бред. Остались конторы, не брезгавшие припрятанными в музеях станками диакона Федорова…
…съедались сдобные капиталы и испарялись опарные средства…тьфу, опорные…
…баблонавтов спустили из космоса…
Лето пошло на разрыв. Урожай собирали урывками. Газеты волчьей стаей рыскали в поисках виноватых. В результате независимого расследования мы с Вовиком попали под подозрение. Начались наезды. Однако Шарик, как верный боевой друг, пожирал все обвинения, а также ордера на обыск частных владений: ну там…сарай…тубзик.
В этот период меня на яхте свели с Главным Баблонавтом нашей Страши или его – со мной: не знаю как сказать, чтоб не обидно…К моему удивлению, от чина «олигарх» он не отбивался, не артачился. Считал пожизненно возложенным крестом.
Как разлил шипучку по бокалам, то таки говорит мне собственной персоной и открытым текстом:
– Столица Чукотки подурнела.
Отвечаю, что мне без разницы.
– Вам еще не надоело ущемлять цвет Страшной нации? – выдвинул он следующий пункт обвинения.
И сделал бесстыжие глаза. А они у него и так…как у космического туриста в период разгерметизации.
За мной дело, конечно, не стало. Я на него так глянула, что мало не показалось. И смирно так говорю:
– Напротив, уважаемый. Даже испытываю страшный патриотизм плюс удовольствие.
Он растерялся, конечно, вскочил с кресла, навис надо мной и говорит:
– Скоро вам предстоит все это делать в одинаре.
– Вы мне угрожаете? – уточняю. Вместо честного ответа, он, весь вывернувшись пузом, как подушка из наволочки, сказал:
– Сожалею, что столь близкая природе непосредственность может оказаться никем не оцененной по достоинству.
Выслушав молча его предложение, я покачала головой. Потому как поняла, что он не против бы и приударить. В мой подбородок. Хотя у него и так две жены.
Тут он схватил меня за мое горло и прошипел, поедая взглядом мои челюсти:
– Бабло липнет к баблу – это главный закон вечности! Понятно?!
Непонятно. Чего он с тем запалом имел в виду? Меня или деньги – хотя и в переносном смысле?
Пока я размышляла, он накинул мне на руки декоративные наручники с огромными бриллиантами, которые сверкнули в разные направления…
…По правде, мне было по барабану, что наша «черная дыра» по имени Шарик осуществила подкоп под космический туризм в его лице и навела на нем панический ужас. Но из-за бугра поступила неоднократная просьба возвернуть взад мою ноу-хау. Не страшные они – за выгоду только переживают. Скинулись, даже Сороса притянули, чтоб заплатить мне туды-сюды-обратно…
– Не надо возвращать его, мама! – молил Вовка. – Врут! Не ихний он – космический!
– Накось, выкуси! – отрезала я и сунула ему под нос кулак. – А ежели это аннексия? Мне штрафы редькой прикажешь отбивать?
Внимание! С этого момента я буду по-простому. Но в заумных терминах. Однако, по-нашенски. Со всеми вопросами – к звездошизикам. Пусть отбрехиваются.
Когда я – мы вместе с Шариком – прибыли в Швейцарию, его вдруг потянуло к родному коллайдеру невидимыми пространственными струнами. С утра он был в ударе: послушным и все такое – и тут на тебе – по старинке выскользнул из сумочки в период прогулки промеж прекрасных вилл – и айда по направлению к своему БАКу.
Я понимаю. Где родишься – там и пригодишься. Всякого тянет к корням, по любому. Тогда я решила, что и в нашей Страше с вилами – дел выше крыши. Не все коту масленица!
И я не ошиблась. Кабачки заросли, морковь в землю ушла, вершков за «еврозонтиками» не видать. Пришлось косу наяривать.
За этим делом и засек меня тот гадский Интерпол. Велел э-э-кс…из ЕС…короче, объявили Шарика нон-гратой в пользу Страши. Достал он их. Воспитанный в Страшных традициях, он, как мне сообщили, перед спуском в БАК по ошибке завернул в швейцарский банк подкрепиться. Устроил там бифуркации с пенетрацией в банковские ячейки. Пронзил ряды полицейских. Их газы и прицельный огонь употребил в качестве приправы к основному блюду.
Космическую баблократию охватил Кондратий. Молодых – пляска Витта, а особо одаренных – болезнь Альцгеймера. Другие угодили просто в рацию – без перспектив для освоения космического пространства.
Кинув компост в неизвестность, я срочно прибыла на место встречи, которое изменить нельзя, подозревая на все сто, что подвергаю свою жизнь необоснованному риску.
Я не ошиблась.
На горизонте событий Шарик достиг радиуса Шварцмана. Одинокий, как Скупой рыцарь, он орудовал в бездушной среде чистогана, лихорадочно куя в сингулярность купюры и драгоценности. Малым-мало наблатыкался. Когда я с немым вопросом возникла в проходной рамке из оплавленных кодов Хокинга, мой «космонавт» пустил меня в полный игнор.
Да ведь он был слеп! Без глаз, вообще без лица, бедняжка неотрывно исполнял «главный закон вечности»: бабло к баблу…бабло к баблу…бабло к баблу…
Несло паранойей, международным конфликтом и концом истории. Еще – керосином –но в обратку: паршивец похорошел, разгладился, залоснился – и , согласно нестационарному решению уравнения Эйштана-Фридмана, стал притягивать меня к себе.
Я это чувствовала холкой по боли, как говорила Страшная поэтесса век назад.
Преодолевая муки страдания, подступая, приманивала и успокаивала воспитанника:
– Шаренька! Иди домой – то ж я! Твоя нянька!
Услышав меня, он встрепенулся и – не зря кормила его с ладони – мухой подкатил неотвратимый и огромный, что твой стог. Я в ужасе попятилась…побежала.
…Круглый баблонавт становился все оборотистей и круче…
Уж близок-близок кошмар дыхания абсолютного нуля – и вот я прилипаю…всеми своими бриллиантами к его поверхности…Агм-м…Я поняла насчет того запала!.. ну, помните? Меня-меня гад чукотский имел в виду, раз мне паленые бриллианты подсунул.
Я горжусь смекалкой страшных олигархов!.. Хотя так нечестно.
…Времени оставалось в обрез – скоро морозы, а урожай, считай, весь в борозде…
…Я очнулась от легкого прикосновения. Это был муж. Хотя и бывший. Сменщика не предвиделось. На лице его не было шрамов от ногтей моего происхождения.
Приподымаясь на локте, я медленно, но неизбежно вспоминала, как когда-то вместо денег в его кармане нашла записку такого содержания, которое он не мог объяснить, сколько я не читала. Подписано было: Ира. А сейчас он сказал:
– Все хорошо.
– Где я? – спросила, оглядывая беленые хлоркой стены.
– Я с тобой, и это самое главное, – уверенно ответил «бывший», подперев меня подушкой. От него привычно несло соляркой вековечной давности.
Я задумалась.
Луч солнца пробивал мартовскую газету в окне на словах «…мировой финансовый кризис…» Ничего нового – и все ж, такое ощущение, что это меня пробивали навылет… как-то так…в разрыв.
Я вздохнула. Нужно пахать и боронить. Под простыней провела ладонью по животу. Мягкий. Чересчур. Не потяну. Кишка тонка… Скоро сажать картошку, а я тут вылеживаю, как забытый под снегом цукини.
– А как же олигархи? – спросила я осторожно и, заметив дрогнувшие брови, уточнила: – С ними, как со мной?.. Ну…кончено…
– А-а…баблонавтики?..Ну, конечно, кОнчечно, – закивал он поспешно, вытирая что-то мокрое у меня под глазами, – что с ними может случиться?
– Где они?.. в БАКе?..
– В баке…конечно, в банке… Где ж им еще!..
Я нахмурилась. Меня интересовал один единственный – но как сказать?..Он взял мою руку в свою и погладил. Какое это чудо природы – руки! Едва не потеряла их, отягощенных предательскими бриллиантами… Зашмыгала носом.
– …с ними! – сказал он и опять достал платок, а я отвернулась. Еще не хватало, чтоб он выражался в моем присутствии, хотя б в мировую ситуевину.
Вошел Вовка. Он тоже шмыгал. Специально. Как всегда, когда хочет, а боится сказать. Взъерошенные вихры пахли парным полем и только что проклюнувшимися пролесками.
– Хватит в себя сморкаться – гайморит заработаешь. Говори, чего те надо.
Вовка с готовностью убежал. Через минуту объявился. На бельевой бечеве вел черного пушистого…
– Это Шарик, – сказал он.
Без толстых очков и без слез смотреть было невозможно.
– Скинь прищепки с веревки…загораживают…ухм…где-то я его уже встречала… Минут пять я истерически смеялась…со мной такое бывает…чтоб не расплакаться. Мои мужчины вежливо похохатывали.
– Олигархеныш, значится… – Я снова ушла в себя – и ведь было от чего. Потом выдавила: – Хотя б морда есть, пускай и собачья…глазенки…
Сияя, как новенькая калоша, Вовик исправил:
– Лицо, мамка. А не морда.
– Какая разница…
– Морда лица, – высказался Серега.
И тихо-тихо так стало. Аж муха весенняя проснулась и зажужжала между рамами.
– Лады…
…Теперь они лыбились самозабвенно, то есть забыв меня, как бывало раньше, подмигивая друг другу и гримасничая.
Эх, опять у семьи все сбылось – а мне, как всегда…блин…
Об авторе:
Надежда Бек-Назарова родилась в г. Шуе Ивановской области. Но детство прошло в основном в российской и украинской глубинках. На Украине одно из сел так и называлось – Глибоке. Москва в ту пору для неё была символом возвращения на Родину, где не надышишься. Сейчас это не так актуально, благо после окончания МГУ проживает в Москве и знакома с «оборотной стороной медали».
Стихи в юности писала принципиально без рифм. Никто их поэзией не признавал, чего автора не смущало.
Позже неоднократно печатала статьи, стихи в традиционной форме и рассказы в газетах, сборниках, альманахах и журналах (в том числе, под псевдонимами). В 2013г. выпустила книгу «ЭлектроЦарь и Иван Царевич», куда вошли повесть и рассказы в жанре «фантастическая реальность». В 2014г. издана сказка в стихах для детей «К чудесам нуль-переход», фантастическая повесть для детей, киносценарии для полнометражного фильма-ужастика «Нукакгрибочек» и сценарий для детского мультфильма про приключения мишки с зонтом.
