Крымский мост
Крымский мост
Объявили сегодня на всю страну,
Что мост из Керчи до Кубани
Крым с Отечеством соединил.
Навсегда. И получил название.
Дали имя ему: «Крымский мост».
Волей сердец на творение.
Это не просто себе – «магистраль»,
То единой судьбы спасение.
Сбылась надежда народов на шанс.
В перспективу. В мечту выживания.
Теперь с России в Россию у нас –
Без виз и без ожидания.
Он будет в мире не самым большим
Но в нем – километры веры!!
Командировке конец. Всё, дома Крым
Строй будущее, без барьеров.
Время пройдет и изменится ракурс,
А Крым наш встанет на ноги
Проблемы уйдут, но останется мост,
Как единства и братства дорога.
Деньги есть
Лес большой, и проблем много.
Денег нет, не давали долго.
Зная всё, животы поджали,
Как просил Медведь и…держались.
Взвыли Волки в дубраве. – Доко́ле?
В чаще мы санитары. По доле
Можно лес от падали чистить,
Но – нет средств в лесу наличных.
На лужайку Бобры прибежали.
Буреломы. Не пройти завалы,
Можно было убрать хоть берег.
Только как, если нет денег?
Зарастают тропа и поляна,
Тёрна куст, сухостой тело ранит.
– Я расчищу проход, будет пусто, –
Сказал Лось. – Только где «капуста»?
Подлетели Дятлы. – Мы тоже
Во всю округу заявить можем.
Развели в лесу короеда. Жука.
– Где финансы? Без них никак
Тут заревел Медведь с берлоги:
– Вам доступны прошлых лет итоги.
Рык его разнесло на весь лес:
– Деньги есть! – уточнил, – у нас есть.
Кабаны, Коршун, Ежик, и Крот
Дружно все: «Наконец, поворот».
Мудрый Филин один ухнул с дали:
– Деньги есть, только нам не дали.
Мама, будь со мной
Бульвар. Город. Выходной. Все суетятся. Хлопотно.
А в коляске за углом звонко плачет кроха.
Ручки крепко в кулачки, губа бедой поджата:
«Зачем ты бросила меня? Я в чем-то виновата?»
Испуг, тревога на лице, всё что могла – рыдала:
«Мне лишь полгодика вчера, я маму потеряла».
Вокруг опасный, чуждый мир, глаза полны слезами
А в плаче, слышится набатом: «Ну, где ты, где ты, мама?»
Дед сердобольный подошел, ругает маму строго!
Как много мамочек вокруг, а нету той, от Бога
Но вот он, мамин голосок: «Да что ты плачешь, дочка,
Я здесь, я рядом, на минутку, за хлебом и молочкой».
Что отвечать ей на вопрос: «Да как так оставляем!?»
Когда вдруг горе, сквозь слезу, вмиг счастьем засияло.
Сказали глазки: «Не могу тебя корить мамуля,
Но мне нельзя тебя терять: вот все, чего хочу я»
«Пусть не умею я сказать тебе, как все, словечко
Но все стучит, стучит, стучит к тебе, мое сердечко,
Чтобы любить могла я ту, которой буду дочкой.
Сама я маму выбирала. Была я ангелочком
У взрослых принято считать: мать – раз ты ее рожала.
Нет. Это Я тут родилась. Тебя Я выбирала.
Я за тобою с высоты так долго наблюдала.
Решила: мамой будешь ты! Ты этого не знала
Да, я люблю тебя давно, теперь я – твой росточек.
И нет любви сильнее к маме, любви любимой дочки
Пускай пока что я лежу, но встану я на ножки.
Сейчас даю я, что могу, быть может, и немножко
Могу я дать тебе поспать, а не кричать упрямо,
К тебе я ручки протяну и улыбаюсь, мама.
Прошу, ты не бросай меня, как долго к тебе шла я,
Чтобы могла обнять меня, мамулечка родная».
Души закончен монолог, и глазки просыхали.
И мама дочку поняла и к дому пошагала
Прошло и горе малыша, от счастья засыпал он.
Вот мама рядом, и она в щеку поцеловала
А мама шла, текла слеза, самой ей легче стало:
«Прости меня, душа моя, я больше не оставлю».
Жизнь всем готовит бед и слез, их не сравнить с ребенком,
Когда вдруг мамы рядом нет, а ты еще в пеленках.
Гороскоп
Не врет китайский ора́кул,
И их гороскоп не врёт:
Родился я в год собаки.
Жизнь, по-собачьи, и прёт
Всегда и везде быть верным,
Преданным, если не бьют.
Жаль, без хвоста, вилял бы
Когда косточку мне подают
Замираю, когда по шерсти
И гладят по шее рукой.
И лаю, бросаюсь первый –
Вдруг недруг передо мной
Свою защищаю стаю,
Но свор никогда не имел
Тех, что сбиваясь, лают,
И кто творит беспреде́л.
Ну, надо ж такому случиться –
В год близнецов родиться?
Говорю про жизнь в зодиаке:
Близнец я, во мне – две собаки,
Два характера, две повадки,
Живется обеим не сладко.
И обе собаки лают
Маленькая и та, большая.
Одна добрая, вторая злая –
Эта шустрая. Та почти умира́ет,
Та роет когтями, эта стих пишет,
Очень активная и ели дышит.
Одна добро помнит, и знает –
Кто ей кости в будку бросает.
Вторая, не пойму, что за псина?
Бывает порой так агрессивна!
Ни мясом, ни мослом с обеда,
Никогда не забудет обиду,
Предательство помнит вечно,
А козни. Может придумать не́что!
Обеих ценю я по-своему:
Иногда молока налью им,
Иногда дам что-то покрепче
И ставлю задачу: «Стеречь» им.
Служат мне верно обе собаки.
На охоте бываем, в парке.
Но главное они выполняют –
Всегда и везде меня охраняют.
У обеих одинаковы миски,
И еда, и вода в них чистая.
Со временем мной замечается,
Что собаки мои изменяются.
Добре́е. Лени́вее. Всё у ноги.
Уже не кричу я им: «Стереги!»
Прежде чем съесть, оближутся.
Не лают на то, что движется.
Как бывало, не носятся за котами,
Не лают на псов за вратами.
– Близнецы? Это что с вами ста́лось?
И добрый ответил: «Старость!»
Про белую Мышку
Овраг глубокий, на южном склоне
Дуб стоит с зеленой кроной.
По ней ветер наносит пощечин,
А в ней жизнь все равно клокочет
А внизу под дубом, в норках,
Тоже жизнь протекает бойко.
Там живет блондинка-Мышка,
По слухам, с полной кубышкой.
В уголочке лежат припасы,
Не работает, только красится.
Норка-люкс, и висит гамак –
Все оставил ей муж – хомяк
Она, как говорится, при теле,
Но вдова, и ей захотелось
Нежности, секса и ласки,
Ну, всего-всего, как в сказке
Тут не старый, и не мальчик,
Так себе, вполне, Тушканчик
Приехал с краев далеких,
Говорил на местном плохо
Смуглая, серебрится кожа,
Мышь запищала: «О, Боже!»
Уши большие, длинные ножки,
Что же такой же он хороший
А как увидел тот припасы,
Так от радости весь затрясся:
Один гамак тут чего стоит:
– Буду качать вас в нем ногою.
Жилье! Ещё и еда без отравы.
Да с любовью тут, «на халяву».
Ножкой немножко подрыгал
и припрыгал. Вот вся интрига.
Вот мышки-соседки по лужку
Вышли нагрызть себе корешков.
Говорят ей: «Белая, сразу видно,
Вдова вы у нас здесь завидная».
А иностранец твой прыгучий –
Смотри, оберёт. Были случаи.
Она яростно: мол, он не такой!
И серые мышки махнули рукой
И стали жить они вместе.
Расцвела Мышь, просто невеста.
Ей раньше всего хватало,
Но Тушканчику было все мало.
Я ехал, милая, сюда очень долго,
Билет оплатили мне. Должен.
Моя любимая Мышка. Помоги
долг отдать. Дай с кубышки.
Потом не раз, и уже под осень
Сказал, что мама больная очень
На лекарства, лечить одышку:
– Из кубышки – дай-ка мне, Мышка.
И все придумывал он и клялся:
На элеваторе, мол, раз попался.
Сама Мышка не проверяла,
Ему всё верила и всё доверяла.
Осень. Пора покупать дровишки,
А у Мышки пуста кубышка.
Припасы кончились за лето,
И норка в залоге где-то
Тут вспоминает жук приезжий,
Что он женатый был еще прежде.
Там далеко, где то в степи,
Жена его десять детей растит.
Зима на носу, время сложное,
Чемоданы его уже сложены.
Зачем ждать, дуб не поможет,
Когда всё вокруг запорошит.
Вернись. Мы друг друга любили,
А в ответ ей: «Что было, то было».
Любовь оказалась пустышкой,
Тушканчик свои решал делишки.
Обидно ей – и Мышка в слёзы,
Исчезли все её бабьи грёзы
Вдогон ему ветер разносит:
«Куда же ты, куда, мой белёсый».
Совет здесь и вывод вместе:
Альфонсы у нас – не редкость.
И очень любят белых Мышек,
С кубышкой кто. Да с крышей.
Золотой карась
В свой законный выходной,
«Пузырек» прихватив с собой,
Как всегда на рыбалку Петя:
– Домой ждите с уловом, дети!
Клевало слабо, и Петя «принял»:
– Чуток подремлю да домой двину.
В руках сонно придерживал снасти,
Поклевка вдруг. Клюнуло счастье.
Был бы простой, обычный случай,
Ну, ловил он себе на излучине,
А тут поймал на крючок, вот те раз!
Золотую рыбку – золотой карась.
Вот она, братцы, у Пети удача –
Крутую машину требуй, дом, дачу.
В голове слегка помути́лось,
Но собрал Петя волю и силы:
– Не хочу я быть космонавтом,
Давай, делай меня олигархом.
Имя шестое в списках Форбса,
Чтоб здоровье моё, как у лося.
Отдых хочу на Мальдивах
Подводный мир посмотреть красивый.
На Гоа, Варадеро, Ба́ли – всё сразу
Скользкий! Давай шевелись, зараза!
Лучше всё без жены, с блондинкой
Можно, конечно, с соседкой, с Нинкой.
Не забудь фурнитуру, телефон покруче,
Самолет, яхту, еду там, – все лучшее.
– Хорошо, – моргнув, Карась ответил.
– Плюнь на меня: раз, два, третий.
Теперь в воду бросай меня – и жди,
Жди. Мечты сбудутся, как задождит.
Стоял долго он. Стал как дервиш.
Говорят ему: «Ты в сказки всё веришь?»
Ох, зря поверил Карасю наш Петя,
А тот в воде, как в поле ветер,
Лучший друг заявил: «Мы не дети!
Нету в жизни «халявы», Петя.
Чтоб иметь это всё, – трудиться,
Да и то, не у всех всё случится».
– Понимаю всё. За поддержку спасибо.
Я рыбак! И меня обманула рыба!
Помнить об этом – нет моих сил!
Стыдно. Лучше б мозги попросил.
Случай в самолете
На отдых решили – слетаем разочек.
С Архангельска мы: я и Лизочек.
На остров Гаити, в Доминикану.
Путевку купили. Билет в Пунта-Кана.
Ночь. Прилетели мы в Домодедово.
Задержка. Посадка. В лайнер проследовать.
Места нашли, сели. Вещи сложены,
И пристегнулись. Всё как положено.
Разбег, взлёт. Можно расслабиться.
Москвичи смотрят в окна, им нравится.
– Я же устал. Вздремну чуток, Лизка,
Полет предстоит-то нам не близкий.
И вдруг по салону тело движется,
Орет: «Вы захвачены, не шевелиться!
Взрыв или выкуп – выбор не сложный,
Или на облаке все будете сложены».
И чтобы не было у кого-то сомнения
В правой – наган, левой – к пузу движение.
На пузе его банок семь упаковка.
К ней приторочены провод и кнопка:
– Всех к чёрту, – вопил, махая заточкой.
Кричал, что прошел все горячие точки,
Служил он в спецназе, ничего не боится,
Плевал он на всех, готов с жизнью проститься.
На словах-то мы все храбрые русы,
Но в салоне притихли. Празднуют труса.
Пусть не служил я в его спецвойсках,
Он что себе думал, я всё «схаваю» так?
Рука набита, служил я в стройбате,
Мышцы качал свои ломом, лопатой.
Лишь поравнялся вражина со мной –
Кулаком в челюсть и чуть ниже, ногой.
Лёг террорист в проход, как подкошенный,
Стюард ко мне – с лицом перекошенным.
Ноги-руки свяжи в позе «ласточка»,
Пусть полетает, сволочь, касаточкой.
Разрядить бы пора нам пояс смертника.
Пусть не сапер, но я, все же, к пакетику,
А в нем замотаны яблоки с грушами,
В банках лишь пиво, наган игрушечный.
Стюард в кабину – докладывать ломится.
Пилот мне поклон, рад познакомиться.
Устал, отдохну, сработал недурно я.
И тут от попутчиков – овации бурные.
А, может быть, мне обломится премия?
Заслужил ведь, за «самолето-спасение».
Журналист у меня интервью получает,
И Орден «За Мужество» Путин вручает.
Дело сделал как должно. Салон притих.
Служил бы в разведке, того б не достиг.
Тут тычок в бок. Лизка мне: «Просыпайся!
Хватит храпеть! Мы приземляемся».
Люди любят искать виновных
Люди любят искать виновных
И во всём находить причины,
Обстоятельством своё нежелание
Объясняют порою мужчины.
Могут люди бросить ребенка
И уйти ради личного счастья.
Потом объяснять всё ошибкой,
Проблемами, горем, напа́стью
Научились оправдывать трусость,
А зло объяснять высшей целью.
Измены, подлость и грубость
Давно не решают дуэлью.
Астрологи ныне по звездам
Найдут не виновных – крайних.
Объяснить всё причиной можно,
Развились колдуны да маги?
Свалит снайпер промах – на ветер,
А семья воспитанье – на школу.
Ну, а той – не хватает денег!
И кто виноват? Татаро-монголы!?
«Веры нет», – рассуждают о Боге,
А грехи допускают часто.
Коль судьба припрёт кого рогом,
Свалят на рок и несчастья.
Были ошибки. Будут и позже.
Но покаяться нет порывов.
Никакой экстрасенс не поможет
В неудачах самим делать вывод.
Ангелу моему
Был нелегок прожитый мной путь,
Но всегда кто-то вдруг выручал.
Лишь сейчас понимаю я суть:
Это Ангел меня защищал.
А судьба жить в раю мне была б,
Не грешил бы я – жизнь удалась.
И уверенным был бы тогда,
Что никто никогда не предаст.
Сколько раз я чуть-чуть да за край.
Грех был мой, и толкали враги.
Всякий раз понимал, что не прав,
Но просил: «Ангел! Мне помоги!»
Приходилось – друзьям помогал,
Предлагая плечо, хлеб и кров.
И бывало, потом по щеке получал,
Пусть и грех, но прощать не готов.
Ангел мой, ты меня храни,
Пусть того не достоин я:
Защити, не обидь родных,
Сын и дочь – не предай меня.
Посылает что Он мне – креплюсь.
Тяжело, но несу свой крест.
Жизнь, народ и семью люблю,
И Ему благодарен я днесь.
До последней черты смогу
Охранять, защищать всё то,
Что я с детства в душе берегу,
И давать наглецам отпор.
Я стараюсь в стремленье помочь,
Хочу общим назвать твой успех.
Много сил отдаю, чтобы смог
Не пустить в свою душу грех.
Ангел мой, я молю, не бросай!
Для тебя благодарность я лью
И прошу, ты меня направляй,
Не смотря на строптивость мою.
Красные и белые
Поднимает внуков двадцать первый век,
Под избою на лавке – сухой старый дед.
У ручья от ветра клонится рябина,
Сидит, люльку курит, солнце греет в спину.
Прибежали внуки, светлые рубашки,
Синие носочки, братья машут шашкой.
Пацанам – по десять, близняшек отличали
Родинкой на спинке, когда в тазу́ купали.
Коля при погонах золотых на френче,
У брата будёновка, он звездою блещет.
Прокашлялся дед: «Что, новые игри́шща,
Так ты сегодня красный? А ты белый, Миша?»
Братья ближе к деду. – Как-то нам не ясно,
Кто такие белые? Почему вдруг красный?
Что ты нас раскрасил красно-белым цветом?
Мы ещё не знаем, расскажи про это.
Однажды в государстве, лет сто тому назад,
Где был один характер, без правил отступать,
С одной судьбой, историей, семьями в родстве.
Одни герои, сказки! Вдруг правды стало две!
Как когда-то на врага, русский с русским рядом,
Шел комсомолец до конца, насмерть стоял урядник.
Каждый бился за своё: за совесть и за веру,
Как раб свободу добывает, свободу на галере
«За Россию» гром в степи нёсся красной лавой,
«Мы Россию отстоим!», – крик белых с дубравы.
Не кривя душою, в бойне, русский русского рубил,
Клен с берёзой шумели, что брат брата погубил.
Луг зелёный устлан весь русскими и смрадом.
На погостах обелиски: кресты и звёзды рядом.
– Ну, а кто же победитель в той войне за веру?
Дед задумался, взгрустнул. И тихо молвил: «Серый».
Тень легла на плечи деду. Временной закон не писан.
Издревле мечтает враг, чтоб здесь рулили крысы.
Тянуть по норам со страны. Нужна окраска мышке?
Да, всё мечтают развернуть русских тачанок дышло.
Нет побед в братских боях, спустя сто лет за это
Красных, белых, за грехи Бог призывал к ответу.
Кто одел вас так, браты, – вложил беду в лукошко.
И в норке ждет, что пробежит, между вами кошка
Но брат взял брата за плечо, о́бнял, чуток подумав:
– Мы с братом драться не хотим. Отпор давать мы будем.
Будем лучше от врага вместе защищаться. Дед добавил:
– Не побьют вас никогда, пока вы вместе, братья».
Брату
А двое всё шли в грязи и в пыли,
Рвались вперед всё, как в бой.
И спор веками был у них. Скажи!
Нет, ты скажи! Ты то кто мне такой?
Ответил один: «Ну что за вопрос?».
Старшим братом можешь считать.
Со старшего брата выше спрос,
Старший должен первым прощать
Что ты все рвешься в Европу, брат?
Да будь хоть семи голов,
Европе, поверь, на тебя плевать.
Ты, брат, для нее никто.
А я за тебя всегда буду рад
И в путь помашу рукой.
Но в жизни придется за все платить.
Помни об этом, брат мой.
Конечно, бываю и я не прав,
Порой слишком долго молчу.
Но когда истекаешь кровью ты,
Это я твои раны лечу.
И сотни лет с тобой мы, брат,
В ряд вдвоём и плечом к плечу.
Друг друга, спасая, ни шага назад,
Рубили врагов мечом.
Думаю я, что тобою беспечно
Забыта история, победы, парад.
Могилы братские, что навечно!
Как можно забыть это, брат?
И старший, вновь, все снова и снова,
Про тех, кто свару им смог создать
Как же потом, брат, мать поделим,
Если друг в друга будем стрелять?
А думал ли ты, коли старший прав,
Сможешь ли руку дать?
И дома разрушая, законы поправ?
За правое дело встать?
В разладах всегда погибает солдат
И что, это стоит наград?
Не верится мне, что ты тому рад.
Так что мне ответишь, брат?
Об авторе:
Виктор Дроздов, родился в 1958 г в Днепропетровской обл. Окончил военное училище в г. Харьков. Проживает в г. Белгород, руководит предприятием. Женат, имеет сына, дочь, трёх внуков. Стихи пишет с 1996 года. Кандидат в члены Интернационального Союза писателей.
Издал сборники: «Между делом», «Мы вернёмся», «Разогнутая дуга», аудиодиск «Осколки кривых зеркал». Издан в журналах «Звонница» №31, «Российский колокол».
