Не забывайте древних обрядов!
Не забывайте древних обрядов!
Сделав круг над Священной горой, безмятежно сиявшей в лучах своей славы, челнок начал снижение. Вдруг Аполлон резко взял рычаг на себя, и послушная машина круто взмыла вверх.
— Мы совершаем ошибку, — пояснил Аполлон свои действия, не дожидаясь вопросов. — Над Меру тишь да гладь, и мы предстанем полными паникерами, вывалив пред Зевсом короб чепухи, которой снабдил нас какой-то несмышленыш.
— Звучало так убедительно, в устах Борея, что поверил не только Ганимед, но и я, — виновато молвила Ирида, — а сейчас… не знаю, право…
— Но Зевс уже наверняка засек наш челнок, и если мы смоемся, он решит, что мы что-то высматривали на Меру, одним словом, шпионили, — мрачно заметила Артемида.
— Остается одно — вначале разведать обстановку, а потом доложить обо всем Зевсу, — предложил свой вариант Гермес.
Вариант понравился всем, даже Артемида улыбнулась.
— Тогда выруливай к Гефесту, — сказала она командным тоном. — Во-первых, он всегда в курсе дел, а во-вторых, прочней и укромней его ангаров в округе не сыскать.
— Хорошо, — согласился Аполлон. — Там отличная площадка, и нет праздных зевак.
Аполлон нажал на рычаг, и открытый виман превратился в серебряный кокон, сомкнув свои борта, как схлопывается раковина морского моллюска. Ярким метеором прочертив небо, слегка потемневший кокон уверенно опустился перед мастерской Гефеста, упираясь треножником в литую медь площадки, словно трипод в Дельфийском храме. Створки раздвинулись, и первой выпорхнула легкая, как бабочка, Ирида. Следом на землю спустилась Артемида, за ней выпрыгнул Гермес. Оправив складки своего разноцветного сарафана, Ирида весело прощебетала:
— Никогда не садись больше в этот сосуд, Артемида, я сама доставлю тебя в любой край Земли, — и, обернувшись к Аполлону, капризно добавила: — Ну, кто так летает? То стрелой вверх, то камнем вниз, поверь мне — это траектория, совершенно непригодная для полета.
Артемиду раздражала глупая болтовня Ириды, кроме того, она всем своим существом чуяла, что на Меру отнюдь не так благостно, как кажется со стороны.
— Пожалуй, мы сделали ошибку, не взяв с собой этого Гуманоида, — сердито сказала она. — Мало ли что он там натворит, потеряется, например. А потом с отцом объясняйся. Не вернуться ли тебе, Ирида, в Гиперборею? Тебе ведь поручено присматривать за ним.
— Какая ты умная, Артемида! — воссияла радугой Ирида. — Я всю дорогу жалела, что увязалась за вами. По мне, так нет места лучше, чем Гиперборея. Будь моя воля, я бы оттуда не улетала. А мальчики не обидятся? Вдруг я им понадоблюсь!
Ирида обернулась к машине, где стояли, тревожно всматриваясь в пространство, Аполлон и Гермес.
Разговор сестер позабавил их и они, едва сдерживая улыбки, хором ответили:
— Нет, не обидимся. — А Гермес добавил самым серьезным тоном: — Если понадобишься, я сам к тебе прилечу.
— Вот и славненько! Договорились, я буду над Туле. Там такие прекрасные места! А звоны! Я просто таю, когда ты, Аполлон, звонишь в свои колокола.
— Ну, звонов в мое отсутствие никто тебе не обеспечит, а в остальном располагайся как дома, — с облегчением сказал Аполлон.
А Артемида добавила:
— Да и мои лесные угодья к твоим услугам.
Ирида легко взмыла ввысь, и длинный шлейф ее разноцветного платья сияющей радугой охватил полнеба. Боги смотрели ей вслед, наблюдая, как быстро тает, сливаясь с небом, носительница добрых вестей.
— Вот она уже и над Гипербореей, — грустно молвил Аполлон. — И у меня такое предчувствие, что Меру не увидит больше ее легкого полета. Впрочем, что-то я стал излишне сентиментален.
— Это все радиация, — стрельнула строгим взглядом Артемида. — Поменьше бы ты под куполом своим сидел, так и размягчение мозгов получить можно.
В этот миг дверь кузницы распахнулась, и оттуда тяжелой поступью вышла Афина, неся два кованых сундука. Один из них был столь громаден и тяжел, что чуть не волочился по земле. Узнать Афину можно было лишь по ее сверкающему шлему и эгиде. Лицо богини, обычно ясное и приветливое, напоминало суровое лицо воина, познавшего на своем ратном пути и горечь поражений, и радость победы.
— Афина! — хором выкрикнули Аполлон с Гермесом и кинулись ей навстречу, чтобы освободить богиню от нелегкой ноши.
— Ну и спелись! — пробормотала Артемида. — Можно подумать, что это они появились на свет близнецами, а я тут — постороннее лицо.
Изменения в облике Афины неприятно поразили ее. «А еще считается, что боги не стареют! — подумала она. — Что же это такое, если не старость? Может, усталость? Но усталость так не уродует…»
Сундуки Афина братьям не отдала, а их появление восприняла как что-то само собой разумеющееся. Некое подобие улыбки искривило ее губы, когда она увидела летательный аппарат. Не сказав братьям ни слова, Афина решительно зашагала к виману.
— Напрасно упрямишься, Афина, — догнал ее Гермес. — Никто не умаляет твоих возможностей, а вот пренебрегать помощью братьев просто глупо.
— Был момент, когда я пожалела, что тебя нет рядом, — слабо улыбнулась Афина, но сундука не отдала. — Для моего груза требовалась герметичная упаковка, и я опасалась, что без тебя Гефест не справится.
— Ну что ты, Афина. Это давно освоенная технология, Гефест ею владеет вполне. Но если хочешь, я проверю. — И Гермес снова потянулся к сундуку.
— Нет, — отрезала Афина. — Это моя ноша, помощники мне не нужны.
Лицо ее сделалось еще более неприятным, а голос — грубым и хриплым. Ярко-синие глаза Афины потемнели в цвет ее копья и, кажется, готовы были пронзить каждого, кто посмеет ей перечить.
Аполлон — тот просто стоял, растерянно теребя пояс своей рубахи, не зная, что и сказать, Артемида же не на шутку разозлилась. Любые сомнения и даже просто смущение Артемида заведомо считала трусостью, а трусость — позорнейшим из качеств. Конечно, она понимала деликатность ситуации. Убить друга — пренеприятная оплошность, а убить друга детства — ошибка, которую ты никогда не простишь себе.
Все знали, что Афина с детства дружила с великаном Паллантом. Они вместе резвились на берегу озера Тритон в Атласских горах, куда чадолюбивый Зевс сплавил свою дочку под присмотр местных нимф. «Пожалуй, и первые навыки боя Афина получила в играх с Паллантом, — думала Артемида, разглядывая обезображенное лицо Афины. — Убить ненароком друга детства, да еще из-за этого пьяного козла, — почернеешь тут с горя».
Артемида умела ценить дружбу, ставя ее, как, впрочем, и Афина, превыше любви. А вот обходными путями Артемида ходить не умела, поэтому сказала прямо, без обиняков:
— Жаль, я не запорола кнутом этого забулдыгу, когда он волочился за нимфами у меня в лесу, горланя дикие песни. Опоил всех вусмерть, зверье распугал, собак переполошил. В следующий раз точно прибью, попадись он мне под руку.
Афина дико и странно глянула на Артемиду, так, что той стало не по себе, но ничего не сказала. Чтобы сгладить неловкость и вывести Афину на разговор, Гермес произнес самым будничным тоном:
— Вакх, или, как его называют в моих краях, Дионис, что-то последнее время распоясался. Говорят, покуролесив в гиперборейских лесах, он прямо на Меру подался, где продолжил свои бесчинства. Его, что, действительно потрепали?
Афина окинула всех взглядом загнанного в угол дикаря, не понимающего, чего от него хотят, и молча двинулась к виману. Зато Артемиду было не унять:
— Вакх или Дионис, какая разница? Некоторые подхалимы его и Загреем зовут, подчеркивая родство с Зевсом.
Афина резко остановилась, поставила на землю сундук и хриплым, не своим голосом, произнесла:
— Его уже никак не зовут. Он здесь, — и она указала на меньший из сундуков.
Все застыли в недоумении. Аполлон заметно побледнел.
— Ты хочешь сказать, его останки? — неуверенно пробормотал он. — Но Дионис, то есть Вакх, он ведь и правда сын Зевса, более того, отец сделал бессмертным не только Вакха, но и мать его, Семелу…
Афина не отвечала.
— Куда и зачем ты несешь его тело? — в упор спросил Гермес.
— Все тело собрать не удалось, здесь только сердце, — буднично произнесла Афина и снова взялась за сундук, явно считая разговор исчерпанным.
Гермес решительно преградил ей путь и сказал мягко, но настойчиво:
— Постой, сестрица. Ты, я вижу, устала, присядь. Нам есть о чем поговорить.
Афина оторопело глянула на него и произнесла своим обычным голосом, ровным и певучим:
— Куда тут присядешь? Да и некогда мне.
— Садись хотя бы на сундук, — небрежно бросил Гермес. — У меня есть некоторые соображения относительно твоей поклажи. Сердце Диониса следует доставить в лабораторию Аполлона.
— Согласен, — подхватил Аполлон, сразу разгадав замысел брата. — У меня имеется вся необходимая аппаратура.
В глазах Афины мелькнул живой огонек, и она послушно опустилась на сундук. Гермес присел на корточки рядом с ней, прошептав тоном заговорщика:
— Если Гефест сделал сосуд герметичным, значит, не все потеряно. Мы попытаемся восстановить Вакха.
— Я, собственно, для того и спасала сердце, — улыбнулась почти прежней своей улыбкой Афина, — но не была уверена, что ткани не отомрут, пока я доберусь до Аттики. Спасение пришло в виде вашей машины. Аполлон, грузоподъемности хватит, чтобы нести мой груз? Тут помимо сердца Вакха, имеется кое-какой инвентарь из кузницы Гефеста. — И она указала на второй, громадный, сундук.
— Безусловно, хватит, — сказал Аполлон, едва сдерживая улыбку. — Однако Гермес предложил более верное решение. Тебе следует лететь в Туле. Это намного ближе, и кузнечный инвентарь не потребуется.
— Ну, — замялась слегка Афина, — в моих мастерских тоже кое-что найдется. Я ведь с головой медузы у себя, на Аттике, работала. Кроме того, Элевсинский храм неплохо оборудован, а Деметра никогда не откажет в помощи, особенно если это касается ее любимца Диониса. Однако твоя лаборатория, безусловно, оснащена куда лучше.
Гермес пристально всматривался в черты Афины. Что-то не давало ему покоя. Нет, это не усталость исказила ее черты. Перед ним сидела другая Афина. И даже сейчас, когда голос ее потеплел, а глаза обрели былую ясность, в ней ощущалась какая-то чужая и чуждая суть.
Артемиде тоже многое не нравилось в Афине. Да, она, конечно, погрубела, если не сказать пострашнела, но внешность — не главное. Чего это она так печется о сердце Вакха? Ведь расчленили его, судя по всему, великаны, или гиганты, а значит, с нее-то какой спрос? Убить бога окончательно смертному не дано. Зевс восстановит своего любимца силой своего огня, без дурацких лабораторных опытов. И даже если он будет погребен, его восстановит Аид.
— А можно в твоей лаборатории протестировать, правильно ли проведен обряд трансмутации? — обратилась Афина к Аполлону, причем по телу ее судорогой прошла дрожь, а черты лица снова исказились.
— Конечно! — воскликнул Аполлон. — А зачем тебе это?
Гермес почувствовал, что у него по спине пробежал холодок, словно он сам примерил на себя чужую плоть. Обряд трансмутации применялся чрезвычайно редко, будучи опытом рискованным и весьма болезненным. Конечно, каждый бог с легкостью принимал обличье любого существа и даже мог предстать в виде предмета, но это не являлось трансмутацией. Божественная суть при таких метаморфозах не затрагивалась, а сама процедура была не сложнее переодевания.
Трансмутация, напротив, предусматривала кардинальные изменения не только на материальном уровне, но и в сфере духа. При свершении этого таинства требовалась плоть, чаще всего кожа, любого живого или только что умершего существа, которая приращивалась к телу того, кто подвергался обряду. Однако это была самая легкая, хоть и неприятная процедура. Если обряд выполнялся с погрешностями, не по всем правилам, или же принимающий трансмутацию довольствовался обретением внешнего сходства, стараясь избежать дальнейших мучительных испытаний, в действие вступал закон «Мертвый хватает живого».
Душа умершего не сливалась с душой инициируемого, и тому доставалась в наследство чужая мертвая плоть, отягощенная низменными, земными качествами, которые обрекали на терзания принявшую ее душу.
Для того чтобы две души слились воедино, требовалось тройное посвящение. И сам обряд имел три стадии: сначала шла водная купель, затем — купель огненная, а завершалось таинство обрядом тавроболии, представлявшим, по сути, кровавую купель.
— Афина, я правильно понял, ты прошла трансмутацию? — спросил Гермес, стараясь не выглядеть потрясенным.
— Да, — спокойно отвечала Афина. — И, боюсь, поспешила.
— Ну и дура, — буркнула Артемида, однако Афина никак не отреагировала на столь нелестное замечание.
— Поспешила, — не то слово, — едва сдерживая эмоции, продолжил Гермес. — Ты сознаешь, что восстановление Вакха не имеет теперь смысла? Ты же лишила его души, соединив ее со своей душой! Ты приняла огненную купель?
— Конечно! — так же страстно отвечала Афина. — А что, по мне не видно, что я ее приняла? Отчего тогда я так почернела? — и, не дожидаясь ответа, Афина продолжила: — только к Вакху это не имеет никакого отношения. Я спасала Палланта!
— О боги! — воскликнула Артемида. — А я все ломаю голову, на кого ты стала похожа? Ну, ты меня успокоила. Главное, — это был не пропойца Вакх. Сильный духом и телом Паллант тебе куда больше подходит!
Афина слабо улыбнулась, но было видно, что не только тело, но и душа ее не обрели пока гармонии.
— Как жаль, что я поспешила, — горестно повторила она. — Возможно, в твоей лаборатории, Аполлон, я смогла бы восстановить не только Вакха, но и Палланта, а не мучить нас обоих.
— Боюсь, с Паллантом опыт не прошел бы, — осторожно, чтобы еще больше не ранить Афину, возразил Аполлон. — Ведь он был смертным, как все великаны, а ткани смертных очень быстро подвергаются распаду. Возможно, Палланта смог бы оживить мой сын Асклепий, при условии, что тело не понесло существенного урона…
Афину снова передернуло, лицо ее исказила гримаса. Перед глазами поплыли картины боя.
От двух гигантов она только что отбилась, удачно отрубив хвост одному и столкнув в воды океана другого. И тут перед ней возникает могучий торс великана. Сзади навалились двое. Повиснув на руках, они пытаются завладеть эгидой. Придавив наглецов своим телом к скале, Афина высвободила руки и вцепилась в великана с палицей, занесенной над ее головой. Ноги ее начинают терять чувствительность, обвитые кольцами гигантского хвоста. Понимая, что вот-вот свалится в пропасть, Афина головой бьет в грудь великана с палицей, готовая улететь вместе с ним в воды океана. Плавать-то она умеет как никто. Но великан как-то странно ускользает из ее рук, а она, пригвожденная хвостатым гигантом к скале, обнаруживает в своих руках лишь смуглую, в подтеках крови кожу, с таким знакомым с детства знаком, что она на миг зажмуривает глаза.
Но память безжалостна, и Афина видит, как друг ее, Паллант, вырезает обсидановым ножом на своей груди букву «А» — первую букву ее имени.
Она ругается, что это дикость — так увековечивать дружбу, а он со смехом отвечает: «Просто я хотел доказать тебе, что умею писать».
Взвыв от обиды, Афина кидается со скалы в пенную пучину, куда ушел навеки ее друг, увлекая за собой и гиганта, что обвил ее своим хвостом чуть ли не по грудь. Паллант, омытый водами, лежит бездыханный и почти живой. Афина отчаянно пытается приладить к нему его кожаную одежду, но гигант, сдернув с ее тела кольца своего хвоста и благоразумно отпрыгнув в сторонку, лепечет просительно:
— Отдай, о богиня, его кожу мне. К нему она не приживется. Он уже мертв.
— Да как ты смеешь! — кричит Афина, и гигант, отступая вглубь вод, вопит оттуда:
— Ты сама виновата! Я только сейчас понял, что ты Афина. У тебя ведь все лицо было в крови, и эгида тоже. Богини так не ходят!
Этот вопль приводит Афину в чувство, и она спрашивает спокойно:
— А зачем тебе его кожа? Чтобы похоронить?
— Его тело уже захоронено в священных водах Меру, а я обрету его мощь, если надену его кожу. Я живой, во мне кровь древних богов, и я дам Палланту новую жизнь.
— Я сама дам ему новую жизнь!
— Ты не сможешь, — доносится из глубины вод. — Для этого нужно знать древние обряды, а вы, дети Зевса, только и знаете, что слепо исполнять придуманные им законы.
— Ты мне поможешь! — твердо говорит Афина.
Гигант выныривает и, осмотрев Афину с ног до головы, произносит уважительно:
— Узнаю дочь Метиды. Ну что ж, возможно, у тебя и получится. Раздевайся.
— Афина, что с тобой, куда ты уплыла? — пробился сквозь толщу вод и пелену воспоминаний голос Артемиды.
Афина мотнула головой, содрогнувшись от резкой боли, пронзившей опаленную шею и грудь. Аполлон с Артемидой и Гермес разглядывали ее, словно перед ними было чудо чудное, диво дивное.
— Уплыла, именно то слово, — стряхнув оцепенение, проговорила Афина. — Ну, что вы уставились? Да, я прошла трансмутацию! А что было делать? Я нечаянно столкнула Палланта со скалы, потому что кровь Вакха залепила мне глаза, и я почти ничего не видела, когда дралась с его обидчиками, а они, естественно, не распознали во мне богиню.
— Да уж, богинь с окровавленной рожей не бывает! — усмехнулась Артемида. — А как это ты в крови Вакха вымазалась? Ты что, с ним вначале подралась? А потом, если Вакх — бог, у него-то, откуда кровь смертных?
— Дело в том, что Вакх перед смертью, вернее в ходе ее, подвергся обряду развоплощения, — неохотно ответила Афина.
— Постой, я что-то не понимаю, — вмешался в разговор богинь Гермес. — Ты хочешь сказать, что Зевс вернул Вакха за все его чудачества в мир людей, сделав его смертным?
— Да нет же, причем здесь Зевс? — воскликнула Афина и запнулась. — Я дала слово гиганту, который помог мне пройти первую стадию трансмутации, не докладывать о произошедшем Зевсу, и если вы пообещаете…
— Обещаем! — дружно выпалили Гермес с Аполлоном, а Артемида обиженно сказала:
— Если кто-нибудь когда-нибудь увидит меня пришедшей к кому-нибудь с докладом, пусть вырвет мне язык.
Афина одарила ее улыбкой своих лучезарных глаз и сказала спокойно и строго:
— Это сделали титаны. Но об этом — ни слова Зевсу, иначе войны не избежать. Так вот, Вакх, прослышав о Совете богов, явился на Меру, не дожидаясь приглашения, и принялся за свои обычные, как ты выразился, чудачества. Он не делал ничего особенного. Просто при его появлении начинали вдруг бить из-под земли фонтаны вина, а сам Вакх прыгал козлом, приглашая всех к танцу. Молодые боги просто потешались над ним, а титаны рвали и метали от ярости. Ведь в чем нельзя заподозрить титанов, так это в наличии у них чувства юмора или хотя бы склонности к веселью и забавам.
Рассвирепевшие титаны призвали гигантов и великанов, якобы для охраны Меру от непрошеных гостей, а те и рады стараться, — быстренько отловили Вакха и доставили к титанам. Не знаю, как все происходило, но было решено не просто убить Вакха и расчленить тело, — это не уничтожило бы его божественной сути, — а провести обряд развоплощения.
Титаны соорудили в пещере лунное зеркало, сами через него же и удалились, а гиганты, терзая Вакха, заставляли его смотреть на свое отражение, с тем, чтобы душа, запомнив свой земной облик, последовала за своим иллюзорным образом в низший мир. Вакх, правда, успел перевоплотиться из козла в Диониса, но что это меняло? Последнее, что он увидел в зеркале, — это свое пропитое лицо, искаженное страхом, а страх — плохой попутчик в путешествии по нижним мирам. Затем расчлененное тело поместили в чан с кипятком для возгонки, чтобы частицы божественной души отлетели прочь, а сердце отложили в сторонку, чтобы потом сжечь. Вот тут я и подоспела.
— Смотри-ка, они исполнили таинство развоплощения души по всем старинным установлениям, а ведь обряд этот даже нигде не записан! — воскликнул изумленно Аполлон.
— Да, запрет на запись древнейших заклинаний и обрядов наложен давно и имеет силу закона, — со знанием дела подтвердил Гермес. — А сам обряд предписывается осуществлять лишь в исключительных случаях и при единодушном согласии Совета богов.
— Когда я горевала над телом моего друга, один мудрый гигант указал мне на ограниченность писаных законов, и, представьте, я ему поверила, — усмехнулась своей прежней улыбкой Афина.
— Это для нас существуют запреты и правила, а титаны их отродясь не соблюдали, — воскликнула Артемида. И неожиданно добавила: — Как, впрочем, и люди. Мне вообще иногда кажется, что люди созданы по образу и подобию титанов, а вовсе не богов.
— Интересное наблюдение, — удивленно вскинул брови Гермес, — надо будет поразмыслить на эту тему на досуге.
— Мы не о том толкуем, — раздраженно молвил Аполлон. — Ты, насколько я понял, собственными глазами видела лишь часть обряда?
— Да, я прибежала, когда гиганты сваливали части тела в кипящий котел.
— Какие манипуляции они успели произвести над сердцем?
— Думаю, никаких. Просто вырвали и отбросили в угол пещеры. Оно еще билось, когда я его нашла. Я действовала тогда не очень продуманно. Представьте, пещера заполнена гигантами. Все в копоти, в чаду. Я не сразу сердце заметила. Хватала, что под руки попадалось. Котел перевернула, стала выхватывать полусырые куски мяса, засовывать куда попало. Сердце я заметила, когда к нему кинулся гигант, я отняла — и под шлем его. Кстати, оно сильно кровоточило, так что, возможно, это уже было сердце смертного.
— Наши технологии позволяют восстанавливать и смертных, если живая ткань в сохранном виде, — сказал Аполлон. — Но душу божественную так просто не вернешь. Получится обыкновенный клон.
— А я вообще сомневаюсь, была ли у него божественная душа? — вставила Артемида. — Боги так себя не ведут!
— Да, еще важный момент! — воскликнула Афина. — Котел, в котором варили Вакха, у меня с собой. — Она указала рукой на сундук, на котором удобно разместилась Артемида. — Это умница Гефест надоумил меня забрать его из пещеры, поскольку у него не нашлось чана достаточного размера, чтобы я поместилась целиком.
— Афина, ты приняла огненную купель в кузнице Гефеста? — вскричал Гермес.
— А что тут такого? — огрызнулась Афина, и сквозь черты ее лица снова проступил Паллант. — Гефест не такой чувствительный, как вы. Он сначала предложил опалить меня над горном, а потом и в котле закрепил, чтобы спаять наш с Паллантом союз. Я же говорю, что не очень хорошо соображала тогда, а Гефест догадался, что обряд не завершен. Потом он герметично упаковал трофейный котел, добавив кое-что из своего инвентаря. Гефест считает, что если удастся восстановить Вакха, Зевс, возможно, и не узнает про самоуправство титанов. Гефест ведь ярый противник войны, да и я, потеряв Палланта, к войне как-то остыла. Не хочется множить жертвы из-за этого… ты права Артемида, не очень-то достойного бога. Так что, прошу вас, Зевсу — ни слова, ни полслова!
— Обижаешь, сестра, — хором ответили братья.
— Я бы лично палец о палец не ударила, чтобы возродить Вакха, — сказала Артемида, — но поджигателем войны тоже быть не хочу.
— Кстати, дельный совет дал тебе старина Гефест, — воскликнул Аполлон. — Котел, в котором варили тело Вакха, сохранил нетленные частицы его плоти, а главное, подвергся облучению его страждущей душой. Сам сосуд поможет тебе возродить и тело, и душу Вакха.
— Аполлон, напомни вкратце возможности твоей лаборатории, — сказала Афина, вставая. — У меня в голове до сих пор не очень ясно.
— Еще бы! — буркнула Артемида.
— На третьем уровне обсерватории, — начал Аполлон, стрельнув в сторону сестры осуждающим взглядом, — где ты не раз бывала, имеется все, чтобы при наличии биологически активной ткани восстановить утраченную особь, причем со всеми присущими ей душевными и физическими свойствами. Однако клонирование, и ты это прекрасно знаешь, все-таки способ рождения, забракованный богами. На первых стадиях зарождения земной жизни он годился, поскольку клонировались пары божественного происхождения. По мере истощения божественной доли в человеке метод стал давать сбои. Да ты сама не раз убеждалась, что при подобных экспериментах получается подобная матрице особь, увы, или вовсе без души, или с ущербной душой. А что касается Вакха… Сколько бы ни злословили на Меру, что Вакх-де не имеет божественной природы, поскольку рожден смертной, он все-таки сын Зевса. Более того, при рождении он прошел инициацию огнем, да не каким-нибудь, а божественным пламенем, испепелившим его мать, так что нет никаких оснований относить его к разряду смертных. Не беспокойся, у тебя все получится. Да не забудь активизировать центральный кадуцей.
— Афина опознает в твоей лестнице кадуцей? — иронично спросил Гермес.
— Опознает! — уверенно ответил Аполлон. — Ведь именно Афина помогла мне разглядеть в его устройстве спирали ДНК.
— Ну, хватит рассусоливать, — перебила брата Артемида. — Пошли, а то сердце Вакха, добытое с таким трудом, сдохнет в неволе. Жаль, ты не догадалась его заспиртовать. В этой, более привычной для него среде, оно наверняка выжило бы.
Подхватив сундук с сердцем под мышку, Артемида поспешила к машине. Аполлон с Гефестом взялись за другой сундук.
Афина на этот раз не возражала. Она послушно шла следом, предоставив Аполлону с Гермесом тащить сакральный груз.
— Прощай Афина, — хором крикнули братья, когда створки челнока поползли вверх, скрывая измученное лицо богини.
— Не прощай, а до свидания, — поправила их Артемида.
Афина, перегнувшись через борт, сказала с грустью:
— «Прощай» — хорошее слово, особенно, если чувствуешь себя виноватой. Вот только Афиной прошу меня больше не называть. Я теперь Афина-Паллада.
Об авторе:
Надежда Колышкина. Родилась в Вологодской области в семье военного в 1946 г. В возрасте 10 лет переехала с семьей в Одессу, где и закончила школу. В 1965 году поступила в Томский госуниверситет на историко-филологический факультет. В 1967 г. перевелась в МОПИ им. Крупской, который закончила в 1970 по специальности «русский язык и литература». С 1970 по 1974 служила лит. секретарем детской писательницы Зинаиды Шишовой, за сына которой, Марата Брухнова, вышла замуж и в счастливом браке с которым прожила более 38 лет. С 1974 г. по 2001 г. работала в издательстве «Прогресс», куда пришла корректором, а завершила работу ведущим редактором литературы по истории.
«Мне посчастливилось работать с такими авторами, как Л.Н. Гумилев, Г.М. Богард-Левин, Б.А. Рыбаков, В.И. Уколова, что и сформировало во многом круг моих литературных интересов.
Издание трудов западных историков и философов, таких, как А.Дж. Тойнби, Хёйзинга, Гиббон, Дж. Франкл, натолкнуло на мысль шире ознакомить нашу читающую публику с мировой мифологией, во многом (наряду с религией) определившей культурную основу нашей цивилизации. Так родился замысел «Небесной вертикали» (новая интерпретация мифа). Книга увидела свет в 2007 г.
По семейным обстоятельствам в эти годы мне часто приходилось бывать в Одессе, где в 2012 г. вышла книга «Все, что они знают про нас, да не могут сказать» (мир людей глазами животных). В Москве переиздана в 2013 под названием «Когда мы были…» (издание дополненное и переработанное). В 2013 в издательстве «Международные отношения» выходит первый том серии «Споры богов» под названием «Пир вместо войны». 2-я и 3-я книжки из этой серии — «Тьма над бездною» и «Игры в героев и гениев» — увидели свет в 2014 году.
В настоящее время готовится к печати 4-й том под условным названием «Реальность миражей».
