Камушек с дыркой
Камушек с дыркой[1]
(Почти курортный роман)
Это было давно. Но не настолько, чтобы сказать — в доисторический период. Хотя некоторым так и кажется. А для истории это — небольшой отрезок времени в конце прошлого тысячелетия. Поэтому описываемую историю можно начать даже так: это было недавно. Точнее, в не совсем ещё забытое советское время…
***
«Напишу, обязательно напишу! Это будет самая лучшая книга о любви!!!»
Так думал Мазгар, сходя по трапу самолёта. Занятый мыслями о книге, какую никто пока не написал, он не обратил внимания ни на тёплый южный воздух, ни на роскошную здешнюю природу. Его не удивили зелёные деревья перед аэропортом. А ведь когда он вылетал из Уфы, слегка буранило. Здесь же — никаких признаков зимы. Люди ходили в лёгкой летней одежде.
Выйдя из здания аэропорта, он сунул свою меховую шапку в портфель. Тут же к нему подкатило такси.
— Садись, дорогой! — сказал черноусый таксист, улыбнувшись, словно радушный хозяин, встречавший желанного гостя. — Умчу хоть на край света!
— Мне так далеко не надо. Довезёте до южного берега Крыма — и довольно.
— Пожалуйста! Если зелёненькую не пожалеешь.
— Зелёненькую? — Мазгар уставился на таксиста, не сразу сообразив, что речь идёт о долларах. — А рубли вас не устроят?
— Устроят. И чем больше их будет, тем лучше. — Таксист улыбнулся ещё шире, отчего его усы, казалось, стали длинней.
«Хапуга», — решил Мазгар, но уточнять, сколько запросит таксист, не стал, не захотел мелочиться. Человек, задумавший большое дело, должен быть выше мелочей. Не спеша, солидно, он сел в машину и погрузился в свои мысли.
Надо сразу же, как только устроится в Доме творчества, приступить к работе. Не теряя ни минуты! И так уж немало времени прожито впустую. Как у любого холостяка, у него много приятелей. То один заявится с бутылкой, то другой забежит одолжить денег на ту же бутылку. И никак от этого не избавишься. Почувствовали слабину в его характере и облепили, как гусеницы цветущее дерево.
Дружок Макарим всякий стыд потерял. Сначала всё жаловался, что жена у него дурная, ревнивая. Мазгар, жалея его, давал деньги на водку, и они вместе заливали Макаримово горе. Потом Макарим уже постоянно ел-пил, дневал и ночевал в Мазгаровой квартире и однажды привёл пышноволосую девицу с круглыми, как пуговицы, глазами.
— Моя подруга, кандидатка в молодые жёны, — представил он её.
Мягкосердечный Мазгар вынужден был уступить им свою комнату, а сам, бедняга, переселился на кухню. Вздохнул облегчённо лишь после того, как пришла законная жена Макарима и погнала его домой…
Такси мчалось по извилистой дороге вдоль берега моря. Неожиданно начался дождь.
— Не лучшее сейчас время для отдыха, — заметил таксист. — Погожих дней, пожалуй, долго не будет.
Однако Мазгара это не обескуражило. Напротив, порадовало. В непогоду работать сподручней. В прошлом году он прогадал, приехав в Дом творчества летом. Купаясь в море, загорая на пляже, за двадцать дней не написал и двадцати страниц. Поэтому нынче взял путёвку на осень.
Пусть себе идёт дождь, пусть льёт как из ведра. Он будет сидеть в своей комнате и писать. В кино и на всякие танцы-манцы — ни ногой. Ходить в бары и рестораны и не подумает. Да, запрётся в своей комнате и будет работать и работать!
Такси остановилось у подъезда Дома творчества. Мазгар, выйдя из машины, протянул таксисту хрустящую купюру. Черноусый собрался было дать ему сдачу, но Мазгар великодушно отказался.
— Не надо, дружище. Денег у меня достаточно, к тому же и кормят здесь бесплатно, то есть питание входит в стоимость путёвки.
— Ты настоящий мужчина, копейки не считаешь, — сказал черноусый и протянул купюру назад. — Поскольку ты щедрый человек, плату с тебя я не возьму.
— Как так? — удивился Мазгар. — Бери, бери! Карман тебе деньги не продырявят.
Таксист улыбнулся.
— Во-первых, я столько не заработал. Во-вторых, люблю брать лишнюю плату только со жмотов. А ты, вижу, нашенский джигит. Будь здоров, дорогой!
Черноусый ещё раз широко улыбнулся и уехал.
***
Мазгар достал из портфеля стопку чистой бумаги, положил на стол. Пора приниматься за работу. Самое трудное — начать, а там уж дело само пойдёт.
Он крупно вывел на первом листе название: «Вечная любовь».
Вечная любовь… А существует ли она на самом деле? Или, как вечный двигатель, живёт лишь в мечтах? Мазгар задумался, глядя на лист, на котором только что вывел два слова. Не собрался ли он доказывать существование того, чего никогда не было и не будет?
В душе шевельнулась тревога. Прежде чем браться за работу, нужно всё тщательно обдумать, взвесить. Нельзя спешить…
Мазгар отложил ручку и решил, чтобы собраться с мыслями, прогуляться по берегу моря.
Море штормило. Бешено, разбрызгивая пену, волны кидались на прибрежные камни.
О море!.. Сколько лет, сколько веков ты неутомимо накатываешь волны на свои берега! Сколько поколений людей склоняло голову перед твоим величием!
Ты вечно, море! Нет на свете ничего, что могло бы сравниться с тобой!
Нет? Почему нет? Есть любовь…
Она необъятна, как море, глубока, яростна, велика. И вечна!
Мазгар подтвердит это неопровержимыми доводами. Он ничего не станет выдумывать, будет писать только о том, что видел своими глазами, слышал своими ушами, прочувствовал своим сердцем. Ничего не убавит и не прибавит, опишет всё, как было. И это будет самая искренняя в мире книга. И каждый прочитает её и восхитится.
А понравится ли она Альфие? Этот вопрос более всего заботил Мазгара. Ах, Альфия, знала бы ты, какие мысли обуревают его! Впрочем, порой они так запутываются, что он и сам не может разобраться в них…
Неожиданно сердце Мазгара дрогнуло. На одной из скамеек, неподалёку от кромки моря, сидела, глядя в морскую даль, молодая женщина. Мазгару на мгновение почудилось, что это — Альфия, и ноги как бы сами понесли его к ней. Женщина, услышав хруст галечника, обернулась. Мазгар застыл, будто его ударило током. До чего же хороша! Далеко Альфие до этой красавицы.
Хотя… Не зря ведь говорится, что не красавицы красивы, а любимые. Мазгар любит Альфию. Если бы не любил, не встречались бы почти каждый день. Вот уже, считай, два года.
Но почему до сих пор они живут врозь?
Ему уже под сорок, Альфие — за тридцать. Думаете, в таком возрасте женщине не хочется выйти замуж за любимого? Конечно, хочется. Мазгар это понимает. И всё же почему-то не спешит с женитьбой.
Может быть, он не любит Альфию по-настоящему, просто играет в любовь?
Его мысли опять запутались…
Но что же это за женщина, которую он принял за Альфию? Кто она? Подойти к ней он не решался, только наблюдал со стороны.
Она, кажется, среднего роста, худощавая, волосы чёрные… Смахивает на башкирочку. Уж не землячка ли? Может, подойти, спросить?
Неудобно. Если начнёшь приставать к каждой попавшейся на глаза женщине…
А всё же интересно. Несмотря на то, что дует сырой холодный ветер, одета она легко, на ногах — капроновые чулки и модные туфли. Неужели не зябнет?
Говорят, форс мороза не боится. А она, судя по всему, женщина форсистая. И сидит, чертовка, на обыкновенной скамейке — словно на троне. Не прочь, видно, привлечь к себе внимание мужчин.
Мазгар, устыдившись своих мыслей, отвёл взгляд от незнакомки. Он же не красавиц разглядывать сюда приехал, а работать.
Но отделаться от мыслей о незнакомке не смог. Вот она мельком глянула на него. Взгляд грустный. Почему? Может быть, она затосковала по своим близким, по родной стороне? В такой момент разговор с земляком может облегчить душу. Нет, надо подойти и заговорить.
Он решительно подсел к ней, но не успел и рта раскрыть, как она тут же встала. Мазгар невольно залюбовался ею. Вот это фигура!.. Ветер разворошил её волосы, и волнистые локоны напоминали листья пальмы.
«Пальма» прошла перед Мазгаром, на миг их взгляды встретились.
— Хаумыхыгыз! — поздоровался Мазгар по-башкирски.
— Что-что? — обернувшись, спросила женщина по-русски.
— Извините, ошибся, — смутился Мазгар.
Женщина усмехнулась, постояла секунду и, слегка надув ярко накрашенные губы, ушла.
Ну и пусть! Не очень-то и надо!..
Так-то оно так, но она лишила его душевного равновесия. Словно чары на него напустила эта чернявая чертовка. Наверно, она цыганка. Глаза чёрные. Блестят, как агаты… Цыганка? А почему цыганка оказалась здесь, в Доме творчества? Интересно было бы разузнать о ней поподробнее…
***
День спустя они оказались вдвоём в лифте. Мазгар решился завязать разговор.
— Вы, наверное, поэтесса?
Женщина улыбнулась:
— Нет.
— Прозаик? Драматург?
— Опять же нет.
— Тогда, выходит, литературный критик?
— Нет! Нет! — Женщина засмеялась. — Я что, похожа на писательницу?
— Да, на поэтессу.
— Ошибаетесь. Я за свою жизнь ни строчки не написала, даже не пробовала.
— Кто же вы?
— Читательница. Почитательница хороших книг.
Двери лифта открылись. «Читательница» направилась в свою комнату. Мазгар лишь молча смотрел вслед, не находя, что сказать.
Ему было известно, что для содержания огромного Дома творчества одних лишь писательских денег не хватает, поэтому путёвки для отдыха продают и людям, не имеющим отношения к литературе. Этим издавна пользовались обычные граждане большой страны. И откуда его соседка конкретно — пока оставалось тайной.
***
Поздно вечером Мазгар спустился к морю. Погода стояла тихая, дышалось легко. Веял слабый ветерок. Светила полная луна, на поверхности воды играли лунные блики — казалось, море усыпано бесчисленным множеством серебристых стружек.
Опустив голову, думая о своей ещё не написанной книге, он неторопливо шагал по бетонной дорожке, проложенной для прогулок вдоль береговой полосы, и надо же — повстречался с чернявой соседкой. Она была не одна, шла под руку с такой же, как сама, молодой женщиной. Они о чём-то громко говорили, но, увидев его, смолкли. Молча прошли мимо. Ничего не сказал и он. Пройдя несколько шагов, оглянулся. Оглянулась и она и рассмеялась. Тогда Мазгар быстренько догнал и присоединился к ним.
— Добрый вечер! — сказал он.
— Вечер добрый! — ответила «цыганка». — Мы было подумали, что вы заважничали — прошли мимо не поздоровавшись.
— Побоялся помешать вам. Вы, кажется, что-то важное обсуждали.
— Да нет, просто заговорились. Который уж день живём в Доме творчества писателей, а ни с одним писателем ещё не удалось поговорить.
— Что же вам помешало?
— Мы думали, писатели должны быть лысыми, давеча познакомились с одним лысым, а он оказался водителем троллейбуса.
— Ха-ха-ха! — расхохотался Мазгар. — Среди писателей, конечно, встречаются и лысые, но есть и такие длинноволосые, как я.
— У вас на лице написано, что вы — не писатель.
— Напрасно так думаете. Может быть, я знаменитый писатель!
— Знаменитые писатели бывают не такие.
— А какие?
— Ну… солидные, гордые. Во всяком случае, не разглядывают так беспардонно ножки каждой проходящей мимо женщины.
Мазгар почувствовал, что краснеет.
— В этом вы сами виноваты. Очень уж красивые туфли носите, — натянуто пошутил он.
— Ладно, ладно, не расстраивайтесь, — пришла на выручку «цыганка». — Я же не о вас, а вообще о мужчинах.
— Но вы же не знаете всех мужчин, просто не можете знать.
— Почему не могу? Я читаю книги, а писатели обо всём откровенно пишут.
Некоторое время они шагали молча.
— Писатели пописывают, читатели почитывают, — процитировал Мазгар запомнившуюся ещё в школьные годы фразу, чтобы возобновить разговор. — А знаете, я подружился здесь с одним писателем, могу представить вас ему, если хотите.
— Как же вы представите? — засмеялась «цыганка». — Вы ведь нас не знаете.
— И вправду, — сказал Мазгар. — Давайте познакомимся.
— Меня Оксаной зовут, — представилась «цыганка». — А её — Викторией. Мы в одной комнате живём.
— Моё имя — Мазгар.
— Мозгар… — повторила Оксана. — Что означает ваше имя?
— Наверно, оно произошло от слова «мозг», — включилась в разговор Виктория.
— Совершенно верно, — поддержал шутку Мазгар. — А вы знаете, откуда произошло название города Ялты?
— Это всем известно: от греческого слова «ялос», которое означает «берег».
— Вот и не знаете! — рассмеялся Мазгар. — Между прочим, греки называли этот прекрасный город на берегу Чёрного моря Ялитой. А «ял ита» в переводе с башкирского означает… «отдыхает»! Зря, что ли, весь советский народ отдыхает именно здесь!
Женщины не сразу поняли шутку «Мозгара».
— Логично, — заключила задумчиво Виктория. — Значит, в древности здесь жили и крымские башкиры.
— Может быть, они и не жили. Но древние греки хорошо знали их язык! — и он громко расхохотался: — Шутка!
Подруги тоже засмеялись.
— Однако шутка наукообразная, — сказала Виктория. — И Мозгар — действительно человек мозговитый.
— Это хорошо, что имя нашего нового знакомого подходит ему, — произнесла Оксана. — А то, бывает, имя человека не соответствует его содержанию. С нами в поезде ехал один, звать его Остапом, а фамилия у него — Трезвый. Так вот он, как только сел в вагон, сразу начал пить. И до сих пор не просыхает. Вот вам и «трезвый».
— Он что — тоже сюда приехал?
— На одном этаже с нами живёт. Но редко показывается. Сидит у себя, запершись, пьёт, наверно.
— А может, он писатель? Сидит и пишет?
— Нет, шахтёр. Наш земляк.
— Вы украинки?
— А что, похожи?
— Если честно, вы, Оксана, на наших башкирок похожи.
— Меня всё время с кем-нибудь путают. Сегодня один мужчина, проходя мимо, сказал: «А здесь, оказывается, и цыганки есть».
— А не цыганка ли вы и в самом деле?
— Не знаю… Может быть, и цыганка. Я детдомовка, своих родителей не знаю.
— Извините…
— Ничего. Я теперь не сирота. У меня есть дочка и даже муж.
Это «даже» несколько зацепило Мазгара, но он этого не выказал, воскликнул, как бы радуясь за неё:
— О, тогда вы счастливая женщина!
— Это другой вопрос, пока не будем его касаться…
***
Весь следующий день Мазгар Оксаны не видел. Даже на ужин Виктория пришла одна. Хотел было спросить, куда делась её подруга, но сдержался, почему-то счёл это неудобным.
Странная женщина эта Оксана. Непростая. А может быть, нарочно напускает на себя загадочность?
Ну и пусть напускает. Какое ему дело до этого? Зачем забивать себе голову чёрт-те чем, когда тебя ждёт серьёзная работа? У каждого в жизни — своя тропа. У Оксаны есть дочь, муж. А он, Мазгар, одинок. Верней, есть у него Альфия. Но… Нужна ли она ему?
Конечно, Альфия ему предана. Как говорится, готова умереть ради него. Ну и что? Все девушки, пока не выйдут замуж, готовы умереть ради своих избранников, а как выйдут — показывают им, где раки зимуют. Поэтому Мазгар и не спешит жениться.
Может, забыть на некоторое время об Альфие да и гульнуть здесь от души? Жизнь-то идёт. Если сейчас не поживёшь в полное своё удовольствие, потом окажется поздно. Кому ты будешь нужен, когда из тебя песок посыплется?
Фу ты, шайтан, откуда полезли ему в голову непутёвые мысли?!
А всё же Оксана красивее Альфии. Куда вот только она подевалась сегодня?
***
Мазгар запер дверь комнаты, сел за стол. Хватит думать о всяких Оксанах. Надо работать. И так он потерял уже пять дней. Если бы писал хоть по странице в день, считай, их было бы уже пять.
Впрочем, не стоит слишком уж расстраиваться. Есть такое понятие — адаптация. Разве добьёшься успеха в работе, не приспособившись к новым условиям? Конечно, нет. Писать книгу не легче, чем дробить камни в каменоломне, а может быть, даже трудней. Там размахнёшься, так непременно ударишь. А тут, прежде чем напишешь одно предложение, приходится десять раз подумать. Тут не камни — тут голову ломаешь.
Лишь приехав сюда, Мазгар понял: он к созданию этого произведения как следует ещё не готов. Пробует представить себе будущую книгу, проигрывает в уме отдельные сцены, то одно ему не нравится, то другое. Если писать, скрупулёзно следуя тому, что происходит в жизни, книга получится скучная. Значит, нужно украсить её вымыслом. Но ведь он хочет написать сугубо правдивую книгу о любви…
Взгляд Мазгара упал на лежащий на краю стола телефонный справочник по Дому творчества. Машинально взял его, принялся перелистывать. Ага, вот номер телефона комнаты, где живут Оксана с Викторией. Недолго думая, он позвонил. Трубку взяла Оксана.
— Привет читательницам!
Оксана, не ожидавшая звонка от него, кажется, растерялась:
— А-а… Это вы?
— Не сердитесь, я.
— Как вы узнали наш номер телефона?
— Посмотрел в справочник. У вас такой же, полагаю, лежит на столе. Чем занимаетесь?
— Читаем.
— Уж не подарил ли какой-нибудь писатель свою книгу с автографом?
— Нет, к сожалению.
— Хотите — я подарю?
— Вы? У вас есть свои книги?
— Для вас одна найдётся.
— Тогда зачем же спрашивать? Несите скорей!
Мазгар, взяв свою книжицу, изданную в переводе на русский язык, отправился к соседям.
***
Оксана, прочитав дарственную надпись в книжке, покраснела.
— Что, не понравилась? — спросил Мазгар.
— Нет-нет, что вы, спасибо! Это у меня первая книга с автографом автора.
Виктория взяла у неё книжку, перелистала.
— Ну, Оксана, береги подарок как зеницу ока. Как бы Валик не увидел.
— А кто это — Валик? — полюбопытствовал Мазгар.
— Мой муж, — ответила Оксана. — Валентин.
— Понятно… — протянул Мазгар, хотя многое оставалось непонятным ему.
Ну, хотя бы вот что: почему Оксана должна скрывать его книжку от мужа? Разве получать в подарок книги с автографами писателей предосудительно? Правда, он написал: «Дорогой Оксане от автора». Но обращаться так к человеку принято везде. Вон и таксист к нему так же обращался. Один его друг, поэт, обращается к девушкам и женщинам со словами «душа моя», и ничего, мир из-за этого не рушится.
Виктория приготовила чай.
— Садитесь, — пригласила она Мазгара за стол. — Когда вернёмся домой, приятно будет вспомнить, что с писателем чаёвничали.
— А может быть, он рассказ про нас напишет, — сказала Оксана.
— Одного рассказа маловато, — засмеялась Виктория. — Чтобы описать нашу жизнь, нужен роман.
— О чём вы сейчас пишете? — спросила Оксана.
— О любви.
— О! Я как раз такие книги люблю. Расскажите, пожалуйста, что вы там задумали?
Мазгар попробовал уйти в сторону, но Оксана твёрдо стояла на своём, и он довольно быстро сдался.
— Один молодой лётчик безумно влюбляется в красивую девушку. Она тоже его любит. Парень делает ей предложение, но девушка отказывается выйти за него замуж.
— Почему?
— Знаете, девушке не нравится его работа. Она не хочет, чтобы её будущий муж летал. «Я буду бояться за тебя, — говорит она. — У меня не хватит терпения всё время жить в тревоге, думать, жив ли ты, не случилась ли катастрофа. Ведь самолёты нередко падают». Она ставит условие: «Или я, или авиация». Парень не хочет бросать любимую работу. Девушка порывает с ним, выходит сгоряча замуж за другого.
— А лётчик? Как же он?
— А он по-прежнему любит эту девушку, то есть женщину.
— Дальше! Что дальше?
— Женщина терзается. Мужа она не любит. А лётчик каждый раз, вернувшись из рейса, оставляет у её двери цветы. Даёт знать, что жив и любит её.
— Вот это любовь! — восхитилась Оксана.
— Такая любовь бывает только в книгах, а в жизни — нет, — остудила её пыл Виктория. — Мой муж поначалу тоже ангелом был. Но даже на год его не хватило. Где она — вечная любовь? Нет её на белом свете, не существует.
— А муж-то существует?
— Чёрт его знает. Наверно, болтается где-то. Развелась я с ним. Есть, к несчастью, вещь посильнее любви, из-за которой мужчины теряют голову, — это водка.
— Не из-за неё одной мужчины сходят с ума, — сказала Оксана.
— Из-за чего же ещё?
— Из-за красивых женщин.
— Тоже верно…
Такой откровенный разговор заставил Мазгара задуматься. Да, мужчин, бедняг, и в самом деле губят водка и красивые женщины.
— К сожалению, мой герой, тоже пристрастившись к выпивке, расстаётся с авиацией, устраивается на другую работу, поспокойней, — продолжил свой рассказ Мазгар.
— Выходит, меняет любовь на водку?
— Нет, он часто встречается с любимой женщиной, и она приходит ему на помощь в тяжёлые минуты, но об их встречах узнает её муж.
— Невесёлый получится конец у вашей книги, — заметила Оксана.
— Не все произведения заканчиваются весело.
— А вы сделайте счастливый конец.
— Как?
— Пожените их.
— Это невозможно.
— Почему? Пусть женщина разведётся с мужем.
— Разбить семью? У нас и так разводов предостаточно.
— Тогда убейте её мужа.
— У-у, какая вы жестокосердная!
— Пусть умрёт от болезни, в жизни ведь так бывает, — поддержала подругу Виктория.
— Ладно, я подумаю.
— А дети у них есть?
— Дочка.
— Плохо!
— Почему плохо?
— Родить от нелюбимого — это несчастье.
— Пожалуй, — согласился Мазгар.
— Раз так, зачем же заведомо делать героиню несчастной?
— Ладно уж, не привязывайся, — одёрнула Оксану Виктория. — Писателям, чтобы потрясти читателей, нужен конфликт, произведение должно быть драматичным. А ты хочешь подогнать всё под свои желания. Пишите, товарищ писатель, как считаете нужным, но только чтобы мы не могли оторваться от вашей книги.
— Всё-таки конец измените, — попросила Оксана. — Пусть любящие соединятся.
Мазгар не знал, что сказать в ответ, и даже пожалел, что раскрыл перед малознакомыми женщинами свою душу. А они посыпали соль на его рану. Он же рассказывал в какой-то мере о себе, разворошил пережитое им самим.
— Пейте чай, а то остынет, — спохватилась Виктория.
— Минуточку, у меня же есть гостинец к чаю, — вспомнил Мазгар. — Я сейчас…
***
— Нате-ка, девушки, отведайте башкирского мёду, — сказал Мазгар, поставив на стол узорчатую банку.
— Спасибо! — отозвалась Виктория.
Оксана промолчала, она сидела на кровати, подобрав ноги под себя. Лицо — печальное, казалось, вот-вот из её глаз покатятся слёзы. Будто подменили её.
— Что случилось? Неужто успели соскучиться по мне? — пошутил Мазгар.
Оксана растянула красивые губы в грустной улыбке:
— Я по дочке соскучилась.
— Она у вас ещё маленькая?
— Четыре года ей.
— А вам? Впрочем, прошу прощения, у дам ведь не принято спрашивать об этом. У нас одной поэтессе исполнилось шестьдесят, справили юбилей, но о возрасте ни разу не упомянули.
— В шестьдесят возраст, конечно, можно скрывать, но мне до этого ещё далеко. Тридцать пять исполнилось.
— Тридцать пять? — удивился Мазгар.
— А что, выгляжу старше?
— Напротив, гораздо моложе, — сказал Мазгар, взглянув на неё повнимательней. На веки у неё были наложены тени, губы накрашены, на ногтях — маникюр.
Оксана, поймав его взгляд, усмехнулась:
— Нас косметика молодит.
Мазгару никогда не нравились накрашенные женщины. Он смотрел на них как на кукол. Но вот что странно: хотя Оксана ярко накрашена, это ей идёт. Если бы не накрасилась, выглядела бы постарше.
— Чай совершенно остыл, так и не выпили, — огорчилась Виктория. — Схожу в бытовку, вскипячу снова.
Взяв чайник, она вышла из комнаты.
Оставшись с Оксаной наедине, Мазгар несколько осмелел, принялся расспрашивать её:
— Где сейчас ваша дочка?
— Дома.
— С мужем вашим осталась?
— Нет. Валентин здесь.
— В Доме творчества?
— Нет, в городе.
— Почему?
— Мы купили только одну путёвку, в профкоме больше не было, думали — поживём здесь вместе полсрока, но нам не разрешили. Вот он и устроился в частной квартире на окраине города.
— Побоялся уехать, оставив вас одну?
— Да. Когда вы ушли за мёдом, позвонил, расстроил меня. Спрашивает: «Не пошла, что ли, на свидание?»
— Какое свидание?
— Вчера, когда мы прогуливались у моря, он, оказывается, звонил три раза. Потом ругался: где так долго была, с кем? Я его не предупредила, что пойдём с Викторией на прогулку, думала, быстро вернёмся.
— Вы ему о каждом своём шаге докладываете, что ли?
— Приходится. Иначе он сердится, обвиняет меня в том, что мне и на ум не приходило. Вечером звонит через каждые полчаса, спрашивает, что делаю.
Мазгар изумился. Что это: страстная любовь или исступлённая ревность? Любимым обычно доверяют.
— А где вы сегодня весь день были? Обедать не пришли.
— Ходили с Валентином по магазинам. Искали ему кожаную куртку.
— Нашли?
— Куртки-то есть, но ему то цвет не нравится, то покрой. Я уж устала таскаться по магазинам. С тех пор, как приехали, каждый день ходим.
Ну и дела! Теперь понятна причина исчезновений Оксаны. До чего же ты ревнивый, Валентин! Дай Бог терпения живущей с тобой женщине!
Раз уж Оксана так разоткровенничалась, Мазгар поинтересовался:
— Давно вы женаты?
— Пять лет… Пять лет это длится. Ужас!
— Насколько я понял, вы замуж вышли поздно, почему же так ошиблись в выборе?
— Не было у меня выбора. Валентин — второй мой муж…
— А первый?
— Он погиб. Попал в аварию на мотоцикле. Всего лишь год успела с ним прожить. Вышла за него в восемнадцать лет. И ребёнка не успели завести. Десять лет ни на кого не смотрела. Ухаживали за мной всякие, но я всем давала от ворот поворот. Не могла Игоря забыть. В тридцать встретила Валентина. Парень он был видный, не пил, не курил. Прилип ко мне, хотя моложе на три года. Ходил по пятам. Я ему говорила: «Мало, что ли, молоденьких девушек, можешь жениться на любой». А он: «Никто, кроме тебя, мне не нужен». Ну, я и согласилась. Думала, опорой мне будет, а получилось, что ярмо себе на шею надела. Он вскоре резко изменился, стал изводить ревностью, обзывать объедком с чужого стола…
«Вот мерзавец!» — возмутился Мазгар. Попадись сейчас ему под руку этот бессовестный человек, врезал бы ему, наверно.
— Извините, разоткровенничалась я с вами, наболело… А вы о себе — ни слова.
— Я уже рассказал вам о себе. Парень, о котором собираюсь написать, — я сам и есть.
Мазгар ожидал, что Оксана удивится, но она обронила спокойно:
— Я догадалась.
— В самом деле?
— Вы рассказывали так искренне, чувствовалось, что пережили всё это сами. Поэтому, надо думать, и конец книги не хотите менять. И не меняйте. Пусть будет, как сложилось в жизни.
Она проницательна, отметил про себя Мазгар. Умная женщина. Жаль, что с замужеством ей не повезло. Но что поделаешь, от судьбы, как говорится, не уйти…
***
Вернулась с чайником Виктория. Она нарочно задержалась, чтобы дать Оксане и Мазгару поговорить наедине. Ещё вчера заметила, что они как бы тянутся друг к дружке. Сели за стол, попили чаю, похваливая башкирский мёд. Слово за слово — опять речь зашла об Оксане.
— С кем же вы дочку оставили? — полюбопытствовал Мазгар.
— С мамой.
— Постойте, вы же сказали, что не знаете своих родителей.
—Это не родная моя мама. Она взяла меня из детдома, вырастила.
— Своих детей у неё не было?
— Не было. Вскоре после того, как меня удочерили, папа, то есть её муж, умер. В тридцать лет мама стала вдовой. Она была красавица, но ради меня второй раз замуж не пошла, боялась, как бы я не почувствовала себя падчерицей. Мало кто знает, что мама у меня не родная.
— А Валентин знает?
— Да. Я доверила ему тайну, а он… Теперь, когда разозлится, кричит: «Ты не знаешь даже, кто ты, может, цыганка!» Маму ни во что не ставит, ни разу мамой её не назвал, а ведь у нас, украинцев, принято называть тёщу мамой. Я прощаю Валентину все его выходки, но то, что он оскорбляет маму погаными словами, никогда не прощу. Она всем ради меня пожертвовала.
— И где живёт ваша мама?
— С нами. Верней, мы с ней, в её квартире.
— Может быть, она чересчур вмешивается в вашу жизнь? Тёщи — такой народ.
— Нет, мама у меня не такая. У неё на уме только забота о маленькой Оленьке.
— И ничего зятю не говорит?
— Не молчит, конечно, заступается, если Валентин меня обижает. Только он из-за этого ещё больше злится…
— А как твой муж насчёт выпивки? — Мазгар и сам не заметил, как перешёл на «ты».
— Нет, он не пьяница. Но одно лишь это ещё не значит, что мужчина — хороший человек.
Виктория как бы подытожила разговор:
— Я считала себя несчастной из-за того, что муж пил, а ты, подруженька, оказывается, ещё несчастней…
[1] Отрывок. Произведение полностью печатается в одноимённой книге в серии «Таврида» (М.: Интернациональный Союз писателей, 2015).
Об авторе:
Марсель Салимов (Мар. Салим), известный российский писатель-сатирик, поэт и журналист. Родился в 1949 году в Башкортостане. С отличием окончил Башкирский государственный университет и Свердловскую высшую партийную школу. Будучи офицером Советской Армии, служил в Польше. С 1973 года работал в редакции сатирического журнала «Хэнэк» («Вилы»): литсотрудник, редактор отдела, а с 1980 года до выхода на пенсию — в течение 30 лет — главный редактор. В 1996—2006 годах избирался председателем Союза журналистов Башкортостана на общественных началах.
Мар. Салим — автор более трёх десятков книг, изданных в Москве, Уфе, Казани, Чебоксарах на русском, башкирском, татарском, чувашском, болгарском языках, а также первого в истории литературы народов России сатирического двухтомника «Пересмешник» (Уфа: Китап, 2002—2005), который литературные критики назвали сатирической энциклопедией нашего времени. Его произведения переведены почти на полсотни языков и опубликованы во многих изданиях страны и за рубежом.
Председатель Союза журналистов России Всеволод Богданов отметил: «Мы знаем Марселя Салимова как одного из ярких и талантливых представителей современной литературы народов России. О его творческих достижениях красноречиво свидетельствует и тот факт, что Марсель Салимов является лауреатом премии Союза журналистов России, а редактируемый им журнал признан лучшим сатирическим изданием страны. Своей литературной и общественной деятельностью он внёс большой вклад в развитие и укрепление дружбы между народами России».
Остро критикуя негативные стороны сегодняшней действительности, писатель-сатирик не изображает её только в тёмных тонах — его юмор светлый, смех оптимистичный, сатира патриотичная. Не случайно председатель правления Союза писателей России Валерий Ганичев написал: «Лишь те остаются в наше непростое время оптимистами, кто вносит свою лепту в победу добра над злом. В этом разгадка упрямого неуныния Марселя Салимова. По человеческому характеру — он родственник Сергея Михалкова. Сатирик, вечно находящийся в соприкосновении со злом, он вооружён не только иронией и смехом (хотя и иронии в её созидательном свойстве, и юмора — у него в избытке!), а ещё и уверенностью в своей правоте. А эта уверенность его — от преданности своим башкирским нравственным традициям и своим историческим корням, от осознания своей принадлежности к нашей великой и многонациональной российской цивилизации».
Марсель Салимов — заслуженный работник культуры РФ и Башкирской ССР, лауреат международных литературных премий «Алеко» (Болгария), имени Сергея Михалкова (Россия) и имени Николая Гоголя (Украина), победитель международных конкурсов «Словенское поле» (Псков) и имени де Ришелье (Одесса), всероссийских конкурсов «Золотая полка отечественной журналистики» и «Лучшие поэты и писатели» с вручением именного «Золотого пера». Награждён орденом Дружбы, Почётными грамотами Республики Башкортостан, Министерства РФ по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций, а также общественными орденами «За вклад в просвещение», имени В.В. Маяковского и медалями «За доблестный труд», имени М.Ю. Лермонтова, имени А. Мицкевича.
Официальный сайт писателя-сатирика: marsalim.ru
